Такие вот - се ля ви лы

 "- Умей поставить в радостной надежде на карту все, что накопил с трудом. И проиграть, и нищим стать, как прежде, И никогда не сожалеть о том..."  Она вскочила со стула и выключила телевизор. - И они еще будут мне рассказывать  Оно им надо - чужое горе!
Вы извините меня, что я отнимаю время разговорами, но я у вас хотела одну вещь спросить… Тут никого нет поблизости? Слушайте! Нет ли у вас свободной Эфуртской программы? Как, вы не знаете что это такое? Это первая и единственная программа Социал-демократической партии Германии, написанная с марксистских позиций К. Каутским и Э. Бернштайном, и принятая на съезде в Эрфурте в 1891 году.Ну,как я! Или может у вас где-то завалялись тезисы Кропоткина /шоб и это вы знали: русский революционер, теоретик анархизма, географ, геоморфолог, историк, литератор/? Нету? Что вы знаете, утопающий за соломинку хватается, так я бы, может быть, попробовала бы… Вы знаете что? Положу это Додику под подушку, может, он найдет и отвлечется немного… А тому старому любителю покоцать свежий воздух – сплошное ему горе – даже отвлекаться нечем! Он уже будет крутить, и крутить, и крутить до самой смерти…
Я еще с прошлого года стала замечать, что мой мальчик ходит бледный, задумчивый. А когда еврейский мальчик начинает задумываться вы знаете чем это попахивает? – Это уже плохо. Что вы думаете, мне обыск нужен, что ли, или что?
– Додик, – говорю я ему, – Додик, мальчик мой! Чего тебе так каламитно?
Так он поднимет на меня свои глаза...Ой и что вы знаете про эти глаза, и скажет:
– Что значит – каламитно! Ничего мне не каламитно!
– Додик! Чего ты крутишь? Ведь я же вижу.
– Ой, – говорит, – отстань ты от меня, мама! У меня скоро экзамен на аттестат зрелости, а потом, у меня есть запросы.
Обрадовал! Когда у еврейского мальчика появляются запросы, так наш Боженька целую ночь не спит.
– Додик! Зачем тебе запросы? Что, их на ноги наденешь, когда башмаков нет,или у тебя в кармане вдруг зашкварчит, или на хлеб намажешь вместо масла? «Запросы, запросы»! Отцу твоему сорок шестой год – он даже этих запросов в самый разгар еврейской пасхи и не нюхал. И плохо, ты думаешь, вышло? Пойди поищи другой такой галантерейный магазинчик, как у Яши Функеля! Нужны ему твои запросы! Он даже писюльки маленькие по всему магазину развесил: «Цены без запроса»!
– Мама, не мешай мне! Я читаю.
– Он читает! Когда он читает, так уже мать родную слушать не может. Я через тебя, может, сорок две болячки в жизни имела, а ты нос в книжку всунул и думаешь, что умный, как раввин беня Гоцкель. Гениальный ребенок.
Вижу – мой Додик все крутит и крутит.
– Что ты крутишь?
– Ничего я не кручу. Не мешай читать.
Что это он там такое читает? Ой! Разве сердце матери это камень – или что? Я же так и знала! «Тезисы Кропоткина»!
– Тебе очень нужно знать эти тезисы Крапоткина, да? Ты будешь больной, если ты их не прочтешь? Брось сейчас же!
– Мама, оставь, не трогай. Я же тебя не трогаю. Еще бы он родную мать тронул, шейгец паршивый! И так мне в сердце ударило, будто с камнем прилетело. Куда, вы думаете, я сейчас же побежала? Конечно, до его отца.
– Яша! Что ты тут перекладываешь сорочки? Убежат они, что ли, от тебя – или что? Он должен обязательно сорочки перекладывать именно сейчас…Отвлекись!Или я тебе устрою пижаму в полоску!
– А что такое?
– Ты бы лучше на сына посмотрел.
– А что такое?
– Ему надо читать «Тезисы Кропоткина», да?
– А что такое?
– Яня! Ты мне не крути. Что ты мне крутишь! Скандала захотел, обыска у тебя не было давно, да? Так я тебе эту прелесть устрою - чай из железной кружки.
– А что такое?
 Нет! Это не человек, а дурак какой-то. Еще он мне должен голову крутить!
– Что тебе нужно, чтобы твой сын в тюрьме сидел? Тебе для него другого места нет? Надевайся, пойдем домой!
 Пришли.Вы думаете, что он делал, этот Додик, когда мы пришли? Он читал себе «Тезисы Кропоткина».
– Шейгец! – кричит отец ему. – Брось книгу!
– А вы, – говорит он нам, – ее подымете?
– Брось, или я тебя сию минуту по морде ударю. И как вы думаете, что ответил этот сын наш?
– Попробуй! А я отравлюсь. Это запросы называется!
– А, чтоб ты пропал! Тебе для матери книжку жалко. Тебя кто рожал – мать или Крапоткин?
– А что вы, – говорит наш сын, – думаете? Может, я, благодаря ему, второй раз на свете родился.
Ой, мое горе! Я заплакала, Яша заплакал, и Додик тоже заплакал. Прямо маскарад - шоу!
Вышли мы с Яшей в спальню, смотрим друг на друга.
– Хороший мальчик, а? Ему еще в носе нужно ковырять, а он уже Кропоткина читает.
– Ну что и что же?
– Яша! Ты знаешь что? Нашего мальчика нужно спасти. Это невозможно.
Так Яша мне говорит:
– Что я его спасу? Как я его спасу? По морде ему дам? Так он отравится.
– Тебе сейчас – морда. Интеллигентный человек, а рассуждает как разбойник. Для своего ребенка головой пошевелить трудно. Думай!
Яков сел, стал думать. Я села, стала думать. Ум хорошо, а два еще лучше.
Так думаем, думаем, хоть святых вон выноси.
– Яша!
– А что такое?
– Знаешь что? Нашего ребенка нужно отвлечь.
– Ой, какая ты умная – отвлечь! Чем я его отвлеку? По морде ему дам?
– Ты же другого не можешь! Для тебя Додькина морда это идеал!.. Он ребенок живой – его чем-нибудь другим заинтересовать нужно… Нехай он влюбится – или что?
– Какая ты, подумаешь, гениальная женщина! А в кого?
– Ну, пусть он побывает в свете! Поведи его в кинематограф или еще куда! Что, ты не можешь повести его в ресторан?
– Нашла учителя! Что, я бывал когда-нибудь в ресторане? Даже не знаю, как там отворять дверей.
– Что ты крутишь? Что ты мине крутишь? Тебе это чужой ребенок? Это крапоткинское дитё, а не твое? Такой большой дурак и не может мальчика развлекать.
Так пошел он к Додику, стал крутить:
– Ну,сынок, не сердись на нас. Пойди с отцом немного пройдись. Я ведь же тебя люблю – ты такой бледненький.
Ну, Додька туда-сюда – стал крутить: то дайте ему главу дочитать, то у него ноги болят.
– Хороший ребенок! Книжку читать – ноги не болят, а с отцом пройтись – откуда ноги взялись. Надевай картузик, жизнь моя, ну же!
Похныкал мой Додик, покапризничал – пошел с папой.
Они только за двери – я сейчас же к нему в ящик… Боже ты мой! И как это у нас до сих пор обыска не было – не понимаю! За что только, извините, полиция деньги получает?.. И Кропоткины у него, и Бебели, и Мебели, и Малинины, и Буренины – прямо пороховой склад. Эрфуртских программ – так целых три штуки! Как у ребенка голова не лопнула от всего этого?!
Ой,шоб вы только знали, как оно у меня в печке горело, если бы вы знали! Быка можно было зажарить.
В одиннадцать часов вечера вернулись мои, а на другое утро такой визг по дому пошел, как будто его резали.
– Где мои книги?! Кто имел право брать чужую собственность! Это насилие! Я протестуюсь!!
Все наши Функели, это верно, любят молчать, но когда они уже начинают кричать – так скандал выходит на всю улицу.
– Что ты кричишь, как дурак, – говорит Яков. – От этого книжка не появится обратно. Пойдем лучше контру сыграем.
– Не желаю я вашу контру, отдайте мне моего Энгельса и Каутского!
– Додик, ты совсем сумасшедший! Я же тебе дам фору – будем играть на три рубля. Если выиграешь, покупай себе хоть десяток новых книг.
– Потому только, – говорит Додик, – и пойду с тобой, чтобы свои книги вернуть.
Ушли,слава Господу нашему, они. Пришли вечером в половине двенадцатого.
– Ну что, Додик? – спрашиваю. – Как твои дела?
– Хорошие дела, когда папаша играет, как маркер. Разве можно при такой форе кончать в последнем шаре? Конечно же, он выиграет. Я не успею подойти к биллиарду, как у него партия сделана.
Ну, утром встали они,Додик и говорит:
– Папаша, хочешь контру?
– А что такое, почему нет?
Ушли. Слава Богу! Бог всегда слушает еврейские молитвы. Уже Додик о книжках и не вспоминает.
Раньше у него только и слышишь: «Классовые перегородки, добавочная стоимость, кооперативные начала…»
А теперь.... такие хорошие русские слова: «Красный по борту в лузу, фора, очко, алагер…» Прямо сердце радовалось.
Ну, пришли они в двенадцать часов ночи – оба веселые, легли спать.
Пиджаки в мелу, взяла я почистить – что-то торчит из кармана. Э, программа кинематографа! Хе-хе! После Эрфуртской программы это, знаете, недурно. Бог таки поворачивает ухо к еврейским молитвам,учтите!
Ну, так у них так и пошло: сегодня биллиард, завтра биллиард и послезавтра – тоже биллиард.
– Ну, – говорю я как-то, – слава Богу, Яша… Отвлек ты мальчика. Уже пусть он немного позанимается. И ты свой магазин забросил.
– Рано, – говорит Яша. – Еще он еще вчера хотел открытку с видом на Маркса купить.
Ну, рано так рано.
Уже они кинематограф забросили, уже программки цирка у них в кармане.
Еще проходит неделя – кажется, довольно, мальчик отвлекся.
–Додик , что же с экзаменом? Яша, что же с магазином?
– Еще не совсем хорошо, – говорит Яша, – подождем недельку. Ты думаешь, запросы так легко из человека выходят?!
Недельку так недельку. Уже у них по карманам не цирковая программа, а от кафешантана – ужасно бойкий наш папашка оказался…
– Ну, довольно, Яша, хватит! Гораздо бы лучше, чтобы Додик за свои книги засел.
– Сегодня, – говорит Яша, – нельзя еще, мы одному человечку в одном месте быть обещали.
Сегодня одному человечку, завтра другому человечку… Вижу я, Яков мой крутить начинает.
А один раз оба этих дурака в десять часов утра явились.
– Где вы были, шарлатаны?
– У товарища ночевали. Уже было поздно, и дождик шел, так мы остались.
Шо еще за дождик, который на их улице шел, а на нашей улице не шел.
– Я, – говорит Яша, – спать лягу, у меня голова болит. И у сына нашего тоже и голова болит; пусть и он ложится.
Так вы знаете что? Взяла я их костюмы, и там лежало в карманах такое, что ужас: у Додьки  – черепаховая шпилька, а у Яшки – черный ажурный чулок.
Это тоже дождик?!
То Эрфуртская программа, потом кинематографическая, потом от цирка, потом от шантана, а теперь такая программа, что плюнуть хочется.
– Яша! Это что значит?
– Что? Чулок! Что ты, чулков не видала?
– Где же ты его взял?
– У колеги для образца.
– А зачем же он надеванный? А зачем ты пьяный? А зачем у нашего мальчика женская шпилька?
– Это тоже для образца.
– Что ты крутишь? Что ты мине крутишь? А отчего Додик спать хочет? А отчего в твоей чековой книжке одни корешки? Ты с корешков жить будешь? Чтоб вас громом убило, паршивцев!
И теперь вот так оно и пошло: Додик днем за биллиардом, а ночью его по шантанам черти таскают. Яшка днем за биллиардом, а ночью с сыном по шантанам бегает. Такая дружба, будто черт с веревкой их связал. Отец хоть изредка в магазин за деньгами приедет, а Додик совсем исчез! Приедет переменить трусы – и опять назад.
Наш еврейский бог услышал еврейскую молитву, но только слишком; он сделал больше чем надо. Так Додик отвлекся, что я день и ночь теперь я плачу.
Уже сын отца на биллиарде обыгрывает и фору ему дает, а этот старый уничтожатель свежего воздуха на него не надыхается.
И так они оба отвлекаются, что плакать хочется. Уже и экзаменов нет, и магазина нет. Все они из дому тащут, а в дом ничего. Разве что иногда принесут в кармане кусок раздавленного кекса или половинку шелкового...от секса. И уж они крутят, уж они крутят… Теперь моя жизнь и я, как тая белка в колесе, то у меня дома рай, то -  ад,но если, случайно, она перестает быть тем и другим, я скучаю...И я тогда кричу:- Яша,Додик!.....