Кубики для Аси

Цвет глаз – голубой. Разный, а сегодня – голубой.
Ася играет в кубики, кубики послушно выполняют волю хозяйки и складываются в самые удивительные очертания.


- Кто такой Фонтенель?
- Не знаю.
- А на кого он похож?
- На собаку.
- Какую?
- На пуделя. Как Артемон, да?
Все очень просто: Фонтенель – семнадцатый век - фонтан – Петергоф – Летний сад. Или еще проще: Фонтенель – Лафонтен – дедушка Крылов – и тот же Летний сад.
Снег - колючий, ветер - противный, я его помню, Пушкин раненый, не веря мокрой от крови руке, поражен, что в этот раз не сошло с рук.


Над пропастью во ржи, где-то глубоко под горой, над водой, девочка рисует закаты. Рисует без красок и без кисти, без карандаша и даже без бумаги. Она еле заметно шевелит губами, пытаясь дать имя каждому закату. Имен не хватает, а закаты – один краше другого, они манят ее – туда, куда она пока не плывет. Девочка терпеливая, она ждет, она выбирает из закатов самый-пресамый…

Глупый пудель Фонтенель сказал:
- Любовь – самое утреннее из чувств.
Девочка ответила:
- Я знаю…
Она не может этого знать, но ответила уверенно. Даже дедушка Крылов покачал своей бронзовой головой, - еле-еле, чтобы не свалиться с пьедестала.
Она вообще всегда отвечала уверенно, - ей казалось, что это правильно. Или – зачем тогда вообще отвечать?

Закат нарисован – сумасшедший, сводящий с ума, - такое даже вообразить невозможно.

- Почему закаты красивее восходов?
- Может, ты просто просыпаешь восходы?
- Нет, я видела, но закаты красивее…
- Наверное, завершение всегда ярче начала…

Нет, не поэтому. Закат все равно красивее…


- А Ромео и Джульетта спали вместе?
- Не знаю. Наверное, нет.
- А Тристан и Изольда?
- Вообще не знаю…
- А еще кто-то?
- Что?
- Ну, еще кто-то, кого я знаю?
- Что?
- Ну, спали вместе?
- Герасим и Муму, она у него в ногах спала…

Открыта форточка, с Реки гонит сырость и звуки. Звуки – тоже сырые.



Цвет глаз – серый. Разный, а сегодня – серый. Сероглазка.
Ася играет в кубики, кубики не слушаются и разбегаются по всей комнате.

- Если ты меня покинешь, я вообще не знаю, что с собой сделаю!..
- А почему я тебя покину?
- Нет, это я так говорю, чтобы не случилось! Может быть, я заклинание волшебное ищу?
- Зачем?
- Чтобы попробовать…
- А ты не хочешь, чтобы я тебя покидал?
- Не хочу.
- А зачем я тебе нужен?
- Не знаю… Мама, я слышу, сейчас иду!..
- Тебя зовут.
- Ага…

Не знаю, что говорил Фонтенель, для меня любовь – самое ночное чувство. Когда лежишь, вся усталая, разбитая за день, - одни переезды через Реку чего стоят, меняешь по три автобуса. Три – туда, два – обратно… А заснуть не можешь. Самое ночное чувство.
Я сажусь на постели, поджав под себя ноги, и смотрю в уголок форточки, - из-за занавески виден только один ее уголочек. Другой тоже виден, но он просвечивает в полоску, а через форточку – и даже через занавеску, - слышна ночь. Неужели ты ее не слышишь?
За форточкой – дома, за ними небо, а под ним – Река. А за Рекой – правда, далеко, - аэропорт.
Я поворачиваю голову к аэропорту и говорю с тобой, слышишь?

- Только ты не торопи меня, ладно? Потому что я и так сама тороплюсь. Я просто очень не хочу тебя потерять.
- Откуда в тебе эта мудрость взрослой женщины?
- А я и есть – взрослая женщина!
- Ты – ребенок. Взрослый ребенок…
- Нет. Ребенок – это ты, а я – взрослая женщина.


И знаешь, катаются передо мной сейчас – прямо в темноте, я их так и вижу, - три шарика цветного мороженого. Как лучи на потолке – в дискотеке. Потом откуда-то из-за угла выкатывается еще один шарик – оранжевого, даже багрово-оранжевого цвета… А когда мы с тобой встретились, я в чем была одета, помнишь? И я сижу, смотрю на эти шарики, и вдруг испугалась – как же я их буду есть?

- А кто такой Фонтенель?
- Философ.
- А что он делал?
- Как это?
- Ну, откуда он все это про любовь знает?
- Не знаю. А ты откуда?
- От себя. От нас.
- А что ты про нее знаешь?
- Я пока не готова сказать. Только чувствую, что знаю.
- Все-все?
- Нет, совсем немножко…

Вот Пушкин, наверное, знал все. Или просто ему так казалось, что знает. Ведь всего знать, скорее всего, просто невозможно.
Вот я знала про любовь очень много, но не знала же, что встречу тебя. Хотя, о чем-то догадывалась. Я ведь знала, что встречу тебя, - я еще год назад про тебя и про нас стихи написала.

Тьма накрыла ненавидимый прокуратором город, и любовь выскочила из переулка. Она шла с желтыми цветами, хотя мне всегда нравились белые или розовые. Когда у нас будет свадьба, я хочу быть в розовом платье, - тебя это не смешит? Тебя вообще не смешат мои мысли – я все говорю, говорю что-то…



Пушкин любил гулять по набережным Невы. Особенно ему нравилась та, что напротив Медного всадника. А я шла по противоположной стороне и наблюдала за ним. Он шел – маленький, неуклюжий, непричесанный, - и что-то бормотал себе под ноги…

- Как его занесло на Васильевский остров?
- Кого?
- Пушкина?
- Почему на Васильевский остров?
- Потому что напротив Петра – Васильевский…
- Ну, он там гулять любил.
- Он любил гулять в Летнем саду.
- Так то летом, а сейчас ведь зима…
- А зачем он туда пошел? Долго же идти-то от дома, холодно… И ветер – с залива, - злой, колючий…
- А он случайно забрел. Задумался о своем – и забрел.
- А почему один?
- Вот и я тоже удивляюсь…

А где ты любишь гулять зимой? Ты вообще любишь гулять зимой? И когда ты смотришь на деревья – все в инее, как в белой или серебряной краске, - ты о чем думаешь?
А о чем ты думаешь летом? А осенью?

А что ты сейчас думаешь? Ведь это только у меня ночь, а у тебя – еще вечер. Может быть, даже закат виден. У тебя сегодня красивый закат? Он тебе нравится? Расскажи про него!


…Пушкин очень любил закаты. Потому что вместе с ними приходила ночь, - когда можно было никуда не торопиться, а думать, что-то писать, бормоча себе под нос. И вот как-то, бормоча себе под нос, смотря на свечку, которая долго-долго обугливала фитиль, сворачивая его хвостиком дворовой собачонки, он написал о любви. И именно от него я в школе узнала, что бывает любовь.

- А теперь? Больше, чем в школе знаешь?
- Нет. Теперь – меньше.
- Почему?
- Я что-то запуталась. Раньше все было понятно.
- А теперь?
- А теперь почему-то и думать об этом не хочется…


…Он просто шел по той стороны Невы. По другой от меня. Чтобы мне было легче за ним наблюдать. Это совершенно не означало, что я с ним не смогу встретиться. Подумаешь, речка разделяет! Семнадцатый век – не разделяет, а только объединяет – мазуркой и розовым платьем.
Вот увидишь, какое у меня будет платье!..


Ася заснула, не собрав кубиков. Кубики без Аси играть не хотят.