Глава 4-Ключевой игрок

 Спасибо, Оксана, за кофе, очень был вкусный, – громко произнес Ковальчук, проходя приёмную и направляясь на выход – в коридор.

– Так моё «ни пуха ни пера» помогло, Михаил Викторович. Отстрелялись-то у генерала нормально.
Ковальчук на минуту остановился, с улыбкой посмотрел на секретаршу генерала и не менее шутливо ответил ей:
– Замуж тебя пора отдавать, Оксана, жениха надо обязательно найти и отдавать.
– Так где же их найдешь женихов то, хороших всех разобрали, – звонко рассмеялась девушка.
– Будет тебе жених, хохотушка, – бросил ей Ковальчук и закрыл за собой дверь.
– Ой, Михаил Викторович, ловлю на слове, – засмеялась опять Оксана, чем подняла настроение своему собеседнику, скрывшемуся в душном коридоре.

 А Михаил, выйдя из приемной, зашёл в кадры, оставил там рапорт с просьбой отпустить его по семейным обстоятельствам, потом положил в свой сейф документы с доклада генералу, попрощался с дежурным, предупредив его, что с понедельника он в отпуске и будет на выезде, и вышел в город. А ещё Ковальчук отказался от дежурной машины, любезно предложенной ему дежурным по межрегиональному подразделению, чтобы доехать домой. Дежурный даже обиделся, а Михаилу просто хотелось пройти по тенистым аллеям Приморского бульвара, вдохнуть чуть солёный морской воздух и поглазеть на отдыхающих, наслаждающихся бездельем и покоем.

 Ковальчук никогда никому не завидовал. Он сам сознательно выбрал себе беспокойную, опасную, но интересную работу и абсолютно не хотел менять отсутствие свободного времени на что-то более аморфное и спокойное. «А тебя мой друг могут теперь не только с должности снять, а ещё и с позором выпереть на пенсию, – подумал вдруг Михаид и присел на пустующую лавку, стоящую под огромной развесистой акацией.
 
– Так, Миша, голова тебе дана для того, чтобы думать, вот и напряги своё серое вещество, которое у тебя ещё осталось». Он спокойно достал из кармана интернетовские распечатки, которые передал ему Костянов, и ещё раз внимательно пробежал их глазами. «Действительно получается, что всё это неспроста, – продолжал гонять мысли Михаил, – компромат конечно притянут за уши, не соответствует действительности, но готовил его компетентный человек. А раз компетентный, значит знающий или имеющий доступ к закрытой информации. А это уже сужает круг поиска. Да и заявления в прокуратуру, возможно, составлены не без его участия. Да ещё и Сергея Ивановича за уши притянули. Стоп! А может быть в этом и есть главная причина. Может быть кто-то хочет «подсидеть» нашего генерала, а я с женой просто инструмент или повод для ухода его в отставку. Ведь для многих не секрет, что именно Сергей Иванович сразу взял меня на должность руководителя отдела в новую структуру. А желающих ведь было много. А взял то он именно меня. Так, хорошо, – сказал себе Ковальчук и пробежал ещё раз глазами анонимку о якобы имевших место безобразиях в детском доме. Грамотно сволочи написали, аж слезу пробивает, – подумал он и подвёл черту, – но ложь-то это махровая. Значит, всё рассчитано на то, что я спасую, не стану заводиться и просто уйду. А я не уйду, господа нехорошие, я не дам вам втоптать в грязь своё имя, имя своей жены и расправиться с нашим генералом. Не дам. И всё тут».

 Ковальчук достал из кармана ручку и мелкими буквами стал размещать на чистой стороне листка с интернетовской статьёй названия фирм, с которыми ему приходилось сталкиваться в последнее время по долгу службы, фамилии осведомленных и заинтересованных лиц. Прошло полчаса, сорок минут, час. А он всё сидел и делал пометки. Случайные прохожие с удивлением поглядывали на интересного седоватого мужчину, быстро делавшего какие-то пометки на листке бумаги. «Творит!», – думали они, и, наверное, были правы. Михаил действительно творил. Часа через полтора на листке не было свободного места. Он был испещрен не только названиями и фамилиями. Многие из них были обведены кругами и соединены многочисленными стрелками. Для непосвященного это была просто исписанная бумага. Но Ковальчук был прежде всего опер, хороший опер с аналитическим складом ума. Одного взгляда для профессионала было бы достаточно, чтобы понять, что перед ним хорошо выписанная схема под общеизвестным названием – «Заказ».

– Да, – произнёс вслух Ковальчук, – хорошая картинка получается. Сергей Иванович точно удивится. Выходит, что Шемякин едет к нам в гости неслучайно. Выходит, что за ним стоит Раков – маленький, никчемный человечек, возомнивший себя Бонапартом. Он давно подсиживает Костянова. А мы уже думали, что он успокоился, получил своего генерала в столице и успокоился. Ан, нет. Оно, видите ли, ждало своего часа. Готовилось к нему и дождалось… Значит прав Сергей Иванович, что обратный отсчёт уже пошёл.
Он сложил схему, собрал другие листки, упавшие рядом со скамейкой, и всё вместе спрятал в кармане брюк. Потом Михаил откинулся на спинку скамейки, прикрыл глаза и тихо произнёс:

– Выходит, что ключевой игрок в партии будет Шемякин. Вот с него мы и начнём.
Ковальчук, с удовлетворением произнеся последнюю фразу, набрал номер телефона Винницкого и договорился с ним часа через два выпить по кружке пива. Предупредив по мобильному телефону Наташу, что он задерживается, Михаил прошёл к остановке маршрутного такси и сел в его салоне на свободное место. Несмотря на воскресный день, центральные улицы города были забиты легковым транспортом. Маршрутка часто останавливалась. Пассажиры нервничали и проклинали на чём свет стоит приезжих, заполонивших город и виноватых по их мнению во всех смертных грехах. Не обращая на это никакого внимания, Михаил удобно устроился возле полуоткрытого окна и слегка задремал. Примерно через час долгой и нудной езды маршрутка вынырнула из душного города и, почувствовав свободу, рванула к лиману. Ещё минут через двадцать Михаил был на месте. Он, выйдя из машины, растаял в тени развесистых деревьев. До лимана оставалось метров двести, но и здесь, под деревьями и тентами придорожного кафе было хорошо и по-домашнему уютно. Правоохранители сюда почти не заезжали, поэтому можно было спокойно пообщаться с нужным человеком, выпить кружку, а то и две сытного бочкового пива, съесть прекрасный шашлык и обсудить волнующие вопросы.

 Винницкий подъехал минут через пятнадцать. Они крепко обнялись и присели за дальний столик, подальше от людских глаз и поближе к прохладному лиману.

– Толя, у меня проблемы, – начал долгий разговор Ковальчук, – меня «заказали». Пока, конечно, бьют на психику – жалобы разные в прокуратуру строчат, статьи в Интернет. Даже Наташку мою, подонки, и то тронули.
– Да ты что…, – перебил его взволнованный Винницкий.
– Да, Толя, да, – продолжал Михаил, – и стоят за этим заказом серьезные дядьки. Одного из них ты точно знаешь – это Шемякин, он лет восемь назад ушёл от нас в столицу.
– Это тот, который с кавказцами «дурью» баловался и машины, угнанные из-за границы, продавал…
– Он это Толя, он, – ответил другу Ковальчук и достал из кармана схему, которую составил два часа назад, сидя на лавке Приморского бульвара.
– Вот смотри. – продолжил Ковальчук, – здесь он «баловался» угнанными машинами, здесь – наркотой, здесь – нелегалы ему доход приносили, здесь – проститутки. Как видишь, фирмы все тебе известные. Думаю материала на них в вашей базе данных предостаточно. Но меня, Толя, не это интересует. Меня интересует, нет ли у знакомых и подельников Шемякина контактов с фирмой «Феникс». Там грузин один генеральным директором работает, а фирма поставками свежемороженой рыбы занимается…
– Не эту ли фирму Вы «бахнуть» вчера хотели, – переспросил Винницкий и загадочно улыбнулся.
– Эту, Толян, эту, – сказал Ковальчук и грустно вздохнул.
– То-то я вчера смотрю, что ты расстроенный больно был, или «мертвяк» тебя так напугал.
– И он тоже, Толя, – ответил Ковальчук другу и вполголоса спросил, – есть ли по нему что-то новенькое.
– Да нет, Миша, пока нет. Как обещал, о результатах экспертизы сразу же сообщу, но это будет дня через два… Хотя, – вдруг протянул Винницкий, – есть один интересный момент. Не знаю, насколько он имеет отношение к останкам в плавнях, но вопрос в следующем. В четверг рано утром двое мужчин в милицейской форме, один из которых был не то кавказец, не то азиат, сняли на станции «Удельной» со столичного экспресса какого-то молодого армянчика. Проводница обратила внимание, что милицейские были как-то странно одеты, да и лица их она впервые видела. «Линейщики» же в этом поезде постоянно мелькают. Этих, как она говорит, точно раньше не видела. Мы запросили потом по приметам линейные отделы милиции на железной дороге. Все единодушно ответили – сотрудников с такими приметами нет.

– А чего Вы вдруг решили, что они сняли с поезда армянина, – переспросил Винницкого Михаил.
 – Так он же всех угощал армянским коньяком, говорил, что нашёл старого друга, который спас его ещё ребенком. И потом – билет…
– А что билет,  – недоуменно переспросил Ковальчук.
– Так он куплен на фамилию Геворкян, а забронирован из Еревана, – продолжил Винницкий.
– Тогда всё понятно, Толя. Возможно, действительно, в плавнях мы видели останки этого человека, – сказал Ковальчук и замолчал. Ему хотелось рассказать другу обо всех своих переживаниях, связанных с возможной смертью Ашота. Но даже другу он не мог сказать большего, тем более, что на этом настаивал генерал Костянов.
– А возможно ты и прав Миша. Версия-то есть стопроцентная, – удивленно произнёс Винницкий, после чего набрал на мобильнике номер одного из своих подчиненных и распорядился тщательно проверить догадку, только что высказанную Михаилом.

 Выпив ещё по кружке пива, друзья попрощались. Ковальчук настоял на том, что он вернется в город обратным путем, и Винницкий ещё раз обняв друга, сел в машину, придавил газ и скрылся за поворотом.

 Михаил расплатился за угощение, сел в полупустую маршрутку и направился в сторону города. Он снова задремал, вернувшись во сне лет на двадцать пять назад.

 Это было прекрасное время, время курсантской молодости. У него было много друзей и на своем, выпускном, и на младших курсах. Особенно Миша сдружился с Костей Шемякиным со второго курса. Они очень здорово дополняли друг друга: один русоволосый, всегда спокойный и не по годам сообразительный и рассудительный мальчишка, каким тогда был Михаил, и темнокожий брюнет, хулиган и задира. Это был Костя Шемякин. А потом на танцах в училищном клубе они познакомились с совсем юной миловидной девушкой по имени Наташа. Друзьям нравились её полные, вкусные щёки и задиристый смех. Они оба, не сговариваясь, по уши влюбились в выпускницу медучилища, а она отдала своё сердце только одному – Михаилу. Константин старался не показывать вида и продолжал играть роль преданного друга. Он даже был свидетелем на свадьбе у Михаила и Наташи. А потом он замкнулся, став жестким и циничным. Особенно это проявилось тогда, когда судьба свела бывших друзей в Азербайджане на границе с Ираном. Был такой период после армянских погромов в Баку и ввода в город регулярных частей, когда все пограничные сооружения боевиками были уничтожены.
 
 Многие и многие километры проволочных и технических сооружений...

 Пограничники тогда своими силами не могли прикрыть многокилометровую границу, и им на помощь были переданы несколько мотострелковых и десантных подразделений. Михаил и Константин служили тогда в одном полку, но в разных батальонах. А потом сводный отряд десантников преследовал группу боевиков в Нахичеванской степи. Их выбили из горного ущелья и гнали к реке, а они неожиданно повернули к границе, участок который прикрывал небольшой отряд. Все девять десантников-срочников были убиты, многие – выстрелом в затылок. У некоторых были отрезаны уши и выколоты глаза. В живых из небольшого отряда, который прикрывал границу, остался только его командир – лейтенант Шемякин. У него было прострелено бедро и сломано несколько пальцев на правой руке. Он заверял командование, что его пытали, в результате чего потерял сознание и больше ничего не помнит. Шемякина уволили тогда со службы, по болезни. Многие из офицеров полка ему сочувствовали. Михаил Шемякину не сочувствовал. Он не верил сбивчивым объяснениям легкораненого молодого офицера, все подчиненные которого были ночью зверски убиты. И полной неожиданностью для Михаила оказалась встреча с Шемякиным много лет спустя в приморском городе, где им пришлось служить старшими операми в одном отделе. Михаила угнетало то чувство, что он знает о своём сослуживце гораздо больше, чем другие, даже гораздо больше, чем Шемякин указал о себе в автобиографии, скрыв инцидент на границе в далёком Закавказье. Михаил старался избегать хмельных совместных посиделок с Шемякиным, отказался работать с ним в одном кабинете. Для окружающих это было странным, а Шемякин пояснял ситуацию сослуживцам очень просто – два старых друга «не поделили бабу». Когда в очередной раз Шемякин, не заметив присутствия Михаила, попытался вновь сострить в адрес Наташи, Михаил резким ударом в челюсть сбил Константина на пол. Сослуживцы успели разборонить дерущихся, но после этого случая руководство отдела перестало экспериментировать и развело Шемякина и Ковальчука по разным подразделениям. А потом Шемякиным занялась внутренняя безопасность. На основе материалов, полученных из органов милиции, они провели расследование и доложили руководству весьма неприглядные факты. Но Шемякин оказался вновь непотопляемым, очень изобретательным и изворотливым. То, в чём его обвиняли, он обернул в свою пользу, попутно обвинив сотрудников внутренней безопасности в фальсификации представленных материалов, и, с присущим ему хладнокровием сыграв роль без вины виноватого, Шемякин ушёл на повышение в столицу…

 На очередном повороте маршрутка резко затормозила, Михаил непроизвольно ударился лбом о спинку впереди стоящего сидения и, чертыхаясь, проснулся.
– Да, «Ключевой игрок», опять нас судьба сводит с тобой, – вполголоса сказал Ковальчук и попросил остановить маршрутку.
– Вы мне, – громко переспросил Михаила пожилой мужчина, сидевший рядом. – Да, нет, уважаемый, к Вашему счастью это не к вам, – ответил ему Ковальчук, открыл дверь маршрутки и вышел на остановке…