Глава 5-Друг

 Крутит что-то Мишаня, ой крутит. Ну да ладно, попросил помочь, значит надо помочь. Друзей в беде оставлять нельзя…», – подумал Винницкий, сбавляя скорость и паркуясь на служебной стоянке у здания УБОПа. Зайдя в фойе, он, поднеся удостоверение к считывателю магнитного турникета, поздоровался кивком головы с дежурным, быстро поднялся на третий этаж и зашёл в свой кабинет.

 «А голова у него конкретно варит, – продолжал думать о Ковальчуке Винницкий, садясь за компьютер, – хорошую версию нам подбросил. А может он что-то не договаривает и пытается показать, что знает гораздо меньше, чем знает реально. Хотя чему удивляться – у их Службы возможностей больше, зато у нас больше всякой интересненькой информации… не случайно же Мишуня именно ко мне обратился». Винницкий довольно улыбнулся, ввёл свой личный пароль на запрос компьютера и уже через несколько минут окунулся с головой в святая святых – в банк данных областного УБОПа. На экране мелькали фамилии, клички, адреса, названия улиц, фирм, государственных учреждений, различные фотографии, оперативные сводки… Время всё шло, а Винницкий, вводя всё новые и новые поисковые слова, пытался безуспешно найти то, что его сейчас больше всего интересовало – связку Шемякина и его связей с фирмой «Феникс». За окном уже темнело. Здание УБОПа давно уже опустело. И лишь два окна начальника убойного отдела сиротливо светились полусумраком, который создавали небольшая настольная лампа на рабочем столе и экран монитора его персонального компьютера. Винницкий уже хотел заканчивать работу, когда на экране вдруг мелькнуло несколько фотографий, и пошёл текст. Его было так много, что Винницкий восхищённо откинулся на спину кресла и не скрывая своих эмоций громко воскликнул: «Ни хрена себе!».

 Он внимательно пробежал текст глазами и не переставая от удивления качать головой, опять громко произнёс: «Да Мишаня, то что ты дружишь с головой, я знал всегда. Но чтобы так, с ходу, попасть в десятку – это уже высший пилотаж».

 Винницкий нашёл чистый диск и сбросил на него драгоценную информацию. Закончив, он опять откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза. «Мишуня, дорогой Мишуня, теперь ты не жертва, теперь ты – охотник, – так подумал Винницкий, а перед глазами, сменяя одна другую, быстро замелькали картинки далекого детства и юности…

 Толя Винницкий и Миша Ковальчук с детства были «не разлей вода». Они вместе мастерили бомбочки-хлопушки, взрывами которых потом пугали спящих на опушке рощи пастухов, вместе бегали купаться на лиман, вместе привязывали к хвостам соседских кошек пустые консервные банки и с хохотом наблюдали, как обезумевшие от страха животные с диким грохотом несутся по улице, пугая голубей и соседских кур. Чуть позже, повзрослев и поумнев, они вместе пошли в первый класс, долго сидели за одной партой, пока их не рассадила училка по математике, которой они подложили на стул детскую пригорошню маленьких металлических кнопок, В общем, мальчишки были хулиганами. Но учиться любили. Учились они с удовольствием, лучше всех в школе знали физику и математику. Наверное, это их и спасло от отчисления из школы. И даже строгая математичка, Полина Ивановна, несмотря на шалости двух неразлучных друзей, всегда ставила им за контрольные высший бал – пятёрку.

 А потом к Толе и Мише пришла первая детская любовь. Они с непередаваемой словами нежностью ухаживали за маленькой худенькой девочкой – Валей Ольховик. Она всегда носила большие белые банты, и когда друзья на перемене пытались дёргать её за косички, она становилась очень серьезной, и, подражая, Полине Ивановне, громко произносила: «Вы хулиганы, а с хулиганами мне мама дружить не разрешает!...».

 Она погибла в пятом классе. Глупо и трагически. Пошла с подружкой и её родителями купаться на лиман и утонула, зацепившись маленькой ножкой за притопленную рыбацкую сеть. До берега было недалеко. Но пока взрослые, находившиеся на берегу, сообразили что к чему, Валя наглоталась воды и захлебнулась. На похороны этой маленькой и беззащитной девочки пришёл весь класс. Не пришёл только Толя Винницкий. Миша Ковальчук долго искал друга и нашёл его часа через два на опушке рощи, где они любили собираться и мечтать в тени деревьев. Толя лежал и плакал, плакал от безысходности. А слёз в его детских глазах уже не было. Именно тогда Толя дал другу клятву, что вырастет и станет защитником людей. Мишка тоже хотел сказать, что хочет стать защитником, а поклялся, что станет военным. Хотя ведь настоящий военный – это прежде всего защитник. Недаром говорят, что устами младенцев глаголит истина…

 А потом закончилось детство, юность. Толя Винницкий, отслужив на флоте, в морской пехоте, пошёл по комсомольскому набору работать в органы милиции. А Мишка Ковальчук поступил в Суворовское училище, потом в высшее…, выпустившись из которого молодым лейтенантом потерялся на бескрайних просторах Союза, меняя регионы и гарнизоны. Вновь они встретились лет двенадцать назад. Вот было хохоту, когда друзья после стольких лет разлуки долго рассматривали друг друга, пытаясь найти хоть какое-то сходство с теми впечатлениями, которые оставили им детство и юность.

 Толя, к сожалению, так и не женился. Он по-прежнему любил в душе свою одноклассницу Валечку Ольховик, а сам полностью отдавался работе. Его удобная городская двухкомнатная квартира была ярким примером жилища холостяка. Женщины в ней конечно периодически появлялись. Но Толя Винницкий не любил несправедливых упреков, не прощал неискренности и обмана, а потому никто в этой квартире из прекрасного пола долго не задерживался. А ещё Винницкий любил бывать в посёлке, где прошло его с Мишкой детство. Посёлок был чистенький, уютный, пока однажды на его околице в заброшенных домах не поселились беженцы из Дагестана и Чечни. Потом в посёлке стали постреливать, а молодежь стала к «дури» привыкать. Бывшие «афганцы», а их проживало в посёлке человек сорок, однажды собрали поселковый сход и постановили насильно выселить опасных соседей.

 Беженцы сдаваться не захотели и подтянули из города подмогу, но даже она не смогла помешать довести справедливое решение до конца. А ведь аргумент был простой – приютили Вас, радуйтесь и живите спокойно, а раз пытаетесь свои порядки устанавливать, то тогда от ворот-поворот. Власти тоже пытались на сторону беженцев встать, а когда разобрались что к чему, то и успокоились. Стало с тех пор в посёлке опять спокойно. Чужаки там боялись появляться, помня железные кулаки «афганцев» и поддержавших их местных казаков, а Толя Винницкий был здесь свой. И если кого-то из важных свидетелей по «убойным делам» надо было на некоторое время спрятать, он прятал их у друзей – «афганцев». И пусть это было далековато от припортового города. Зато надёжно…

 Побыв ещё несколько минут в приятных и грустных воспоминаниях, Винницкий вытащил диск, положил его в нагрудный карман, отключил компьютер, выключил настольную лампу и, закрыв кабинет, спустился к дежурному.

– Что-то Вы припозднились сегодня, товарищ майор. Не жалеете себя, – произнёс дежурный, поднимаясь из-за стола и протягивая руку вошедшему в «дежурку» Винницкому.
– Да «висяк» за «висяком», Михалыч, – ответил Винницкий, поздоровался с дежурным и  попросил журнал  ориентировок. Пробежав глазами последние записи, Винницкий обратил внимание на одну из ориентировок, поступившую от пограничников, о том, что пять дней назад при заходе в порт круизного судна на его борт не вернулись из города двое туристов – граждан Греции. В ориентировке были даны их описания, паспортные данные и телефоны служб, которые предписывалось немедленно оповестить в случае обнаружения иностранцев. По содержанию и изложению ориентировка больше походила на указание. Но даже не это удивило Винницкого, а имена. Да, да – имена иностранцев. «Какие же это греки, если они Ваха и Тенгиз», – подумал Винницкий и здесь же распорядился:
– Михалыч, а запроси-ка ты вот по этой ориентировке более подробные данные. Мне кажется, что это наши клиенты. Больно описание одного из них с «летучим голландцем» совпадает.
– С кем, с кем, – переспросил дежурный.
– Да с одним нашим «коллегой» из линейного отдела, который почудил в «Удельной», – загадочно бросил ему Винницкий, направляясь к выходу.
– А, тогда всё понял, – ответил Михалыч. И здесь же добавил: «Я по смене ответ передам, товарищ майор?!»
– О’кей, Михалыч. Пока, – ответил дежурному Винницкий и вышел на улицу. Уже сев в машину, он набрал по мобильному телефону своего заместителя, сообщил ему об ориентировке от пограничников, дал дополнительные распоряжения по отработке версии, связанной с происшествием в столичном экспрессе и плавнях, и затребовал ускорить экспертизу по останкам. Закончив разговор, который продолжался минут двадцать, Винницкий набрал Ковальчука:
– Ну, что, Мишуня, ты уже дома?!
– Да, сидим с Наташей, пьём чай и обсуждаем последние события, – ответил Ковальчук. – Если хочешь, подъезжай. А то после таких новостей и у меня, и у Наташи сон совсем пропал.
– Нет, Миша, не приеду, устал, хочу немного выспаться. А Наташе привет, она у тебя молодец – сказал Винницкий и здесь же добавил, – а ты вдвойне молодец, в «десятку попал…»
– Да брось, Толя, – пытался возразить ему Ковальчук. – Я хорошо помню, о чём просил, но это просто предположение, не более.
– Уже не предположение, Мишуня. Продажная шкура твой Шемякин, «зверькам» продался. А когда и почему, я думаю, ты уже сам разберешься, – заканчивая разговор, произнёс Винницкий. – И помни, я с тобой! За тебя и Натку я любому голову снесу, любому.
– Толя, спасибо – растрогано произнес Ковальчук, – Я у тебя в долгу.
– Брось, Миша, мы – друзья. И этим всё сказано. А славой потом сочтемся, всё, бывай. Завтра созвонимся. Всё что тебе надо – уже у меня.
– Обнимаю, Толя, – ответил другу Ковальчук и, услышав гудки, отключил телефон.

 После ухода Винницкого, дежурный УБОПа связался с оперативным дежурным пограничного округа и запросил дополнительную информацию на граждан Греции, не вернувшихся после посещения города на круизное судно. Для срочности исполнения дежурный объяснил свой звонок проверкой версии о возможной причастности иностранцев к расследованию дел, которыми занимается убойный отдел УБОПа.

 Уже за полночь дежурному по УБОПу позвонил заместитель начальника оперативно-розыскного отдела погранокруга полковник Савичев и, убедившись с кем говорит и по-чьему указанию по ориентировке на греков запрошена дополнительная информация, сказал: «Доложите руководству, что указанные лица находятся в федеральном розыске ФСБ России в связи с возможной причастностью к деятельности бандформирований. По данным наших российских коллег «у них руки по локоть в крови. Они очень дерзки и опасны». Далее Савичев надиктовал дежурному настоящие фамилии розыскиваемых, особые приметы и дал свои телефоны – мобильный и рабочий.

 Положив трубку и закончив писать, дежурный достал носовой платок, снял фуражку, протер вспотевшую лысину и философски произнёс: «Ну и дела!».
Потом он взял чистый лист бумаги и составил подробный рапорт о полученных указаниях от начальника убойного отдела, запросе информации у пограничников и содержании телефонного разговора с полковником Савичевым. Перечитывав несколько раз рапорт, дежурный взял красный карандаш и жирно подчеркнул фразу: «У розыскиваемых по локоть руки в крови. При задержании они могут быть дерзки и опасны». Затем дежурный расписался, поставил дату и вполголоса произнёс: «И лезет же к нам всякое зверьё…».

 Закончив подготовку официального рапорта, дежурный, несмотря на поздний час, связался по городскому телефону с Винницким, извинился за поздний звонок и коротко изложил суть информации, полученной от пограничников. Полусонным голосом Винницкий поблагодарил его за звонок и попросил, не дожидаясь утра, разослать соответствующие ориентировки с приметами «липовых» греков по всем линейным отделам и отделениям милиции на транспорте, функционирующим в пределах области.

 Минут через пять Винницкий перезвонил сам и дал команду ориентировать оперативных дежурных межрегиональных подразделений Службы «Н», Республиканского бюро безопасности и МВД. «И ещё, Михалыч, попроси коллег, пусть звонят вам в дежурку в любое время, если «орёлики» где-то проявятся. Ну а Вы, естественно мне». «Не волнуйтесь, товарищ майор, мы службу знаем, – ответил Винницкому дежурный и с чувством исполненного долга вытянулся на стуле. Потом он с удовольствием погладил свой выдающийся живот и, пожелав спокойной ночи беспокойному начальнику убойного отдела, взял ручку и принялся писать ориентировку в линейные подразделения милиции на транспорте.
К утру следующего дня пропавшие иностранцы были уже в работе с простым, но очень ёмким названием – розыск…