Андреевская мельница. Глава 1

(Июль. 1966 год)

Ранним воскресным утром на крутом берегу глубокого пруда сидели два неразлучных друга, мальчишки лет восьми. Крепко сжимая в кулачках свои удочки, они, не отрывая глаз, следили за неподвижными поплавками. Лето было в самом разгаре, солнечное, жаркое, манящее своей беззаботностью еще на полтора месяца вперед.
Один из пацанов, худенький светлоглазый Лёшка, с белобрысой чёлкой, падающей на глаза, то и дело поглядывал на друга и канючил:

– Жееень, ну дай померить кепку!   

– Не-а, не дам, мамка не велела, – качал головой важный Женька, свободной рукой поправляя на голове предмет зависти своего друга – новую белую кепку с полиэтиленовым прозрачным козырьком зелёного цвета и надписью «Каховка». – И не проси.

Он ловко прихлопнул комара на своей загорелой щеке и ещё раз повторил:

– Не дам.

– Ну что тебе стоит, а?.. Ну всего один разок.

Женька опять отрицательно покачал головой.

–  И чего ты такой жадный? – вздохнул Лёшка. – Я-то  тебе печенье в тот раз давал…

– Подумаешь, печенье! Пошёл в любой магазин, и купил! А такую кепку нигде не купишь. И не жадный я, а бережливый. А у тебя руки грязные, станешь её надевать и испачкаешь, а мне из-за тебя потом влетит.

Лёшка опять вздохнул и надолго замолчал. Он думал о том, что ему крупно не повезло в жизни. Если бы его папой был Женькин отец, то была бы и у него самого сейчас обновка, и удочка тоже была бы настоящая, вместо этой длинной хворостины с привязанной леской, и обязательно был бы велосипед… как же он мечтал о велосипеде! Даже у Женьки не было велика, а вот ему, Лёшке, непременно купили бы, - мстительно думал он, совсем обидевшись на друга. Женьке-то хорошо, у него и папа есть, и старший брат, и тётка добрая, никогда на него не кричит. А он, Лёшка совсем несчастный, - папки нет, мать сердится с утра до ночи, лучше на глаза ей не и попадаться.

Одна только радость, когда из города приезжает дядя Коля. Он всегда привозит шоколадные конфеты, правда отдаёт их не ему, а матери, но всё равно здорово! И если получается, удаётся стащить две, или даже три конфеты – как повезёт, остальные мать обычно прячет подальше, чтобы достать на праздники или для гостей.

Конфеты всегда одни и те же, в коробке, на которой золотистыми буквами написано: «Красный Октябрь». И почему октябрь «красный»? Разве у него есть цвет?.. Может быть, хоть на этот раз, дядя Коля вместо конфет привезёт ему солдатиков…

Тем временем Женьке надоело сидеть в тишине, да и жалко стало друга, который отвернулся от него, и смотрел уже не на поплавок, а на старую Андреевскую мельницу, и тогда он вдруг предложил:

– А давай на спор? Добежишь до мельницы, сосчитаешь до десяти, а когда вернёшься, так и быть, дам померить кепку!

– Честное  октябрятское? – прищурившись, быстро спросил Лёшка, и живо вскочил на ноги. Но, постояв в нерешительности, он снова сел на траву. – Нет, не побегу.

– Что, испугался?

– Да ничего я не испугался, просто не хочу!

– Испугался-испугался! Я так и знал! – подначивал его Женька.

– А ты помнишь, что случилось с большим Павликом, когда он на мельницу без спроса пошёл?

– Помню, ну и что?

– Я не хочу как Павлик…

– Да мы же с тобой на кладбище ночью бегали, а ты какой-то мельницы испугался!

– Женька презрительно сплюнул. – Ну и сиди!

Всем детям в деревне строго-настрого запрещалось приближаться к этому месту, но почему – никто из детей не знал. И только один раз Лёшка случайно подслушал взрослый разговор, из которого ничего так и не понял толком, лишь запомнил, что у них в Денисовке жил когда-то злой мельник Андреев, который продал свою душу дьяволу за богатство. А кто такой этот  дьявол, где живёт, и почему взрослые говорили о нём шёпотом, малыш не знал.

А теперь он вспомнил тот взрослый разговор и задумался. Если мельник продал душу за богатство, то наверное он сделал это там же, на мельнице. Конечно, а где же еще? Ведь и муку свою он там же продавал… Что ж, может быть и вправду сходить туда?.. Вдруг и дьявол ещё там?.. А где же у Лёшки душа и как её продавать, он тоже не знал, но, нащупав в кармане штанишек рогатку, обрадовался, ведь можно продать и её. Рогатка хорошая, толстая, с крепкой резинкой, дальнобойная…

А как же большой Павлик?... Ему на минутку стало страшно… Ну и пусть! В том, что ему страшно он ни за что не признается! Он всё-таки побежит на мельницу, но не за богатством, и не за кепкой (да ну её, эту кепку!) - за велосипедом!

– Подержи! – он вручил свою самодельную удочку Женьке и решительно направился в сторону мельницы.

– Только по-честному, когда зайдёшь, до десяти досчитай! – крикнул тот ему вслед.

Лёшка остановился возле зловещего трёхэтажного строения с маленькими окошками и перевёл дух. Сквозь некогда крепкую кирпичную кладку всюду пробивались тонкие ветки орешника, будто длинные зелёные руки, норовя схватить всякого, кто осмелится приблизиться к ним. Отдышавшись, он с трудом открыл тяжёлую скрипучую дверь и заглянул внутрь. Там царил полумрак и прохлада, и пахло сыростью. Подгнившая деревянная лестница, ведущая на второй этаж, была укутана слоями паутины, которая свисала с перил и плавно колыхалась, обдуваемая невидимым ветерком. Глядя на неё Лёшка поёжился – он терпеть не мог пауков, но обратного пути не было, он ни за что не проспорит. Сказал, что войдёт сюда, значит войдёт!

Он храбро прошагал в самый центр и остановился возле каменных жерновов. Он загадал своё сокровенное желание и попросил дьявола поскорее забрать его душу и рогатку – он вытащил её из кармана и положил на пол. После этого он скороговоркой досчитал до десяти, чтобы всё по-честному, выскочил  на улицу и во всю прыть помчался обратно.

– На, выиграл, - Женька нехотя протянул ему кепку.

– Не нужна мне твоя кепка, у меня скоро кое-что в сто раз лучше будет, – теперь в свою очередь заважничал Лёшка, собираясь домой.

– А что у тебя будет?

– Не скажу! Вот будет, сам узнаешь!

Возвращаясь домой, он увидел во дворе знакомый мотоцикл с коляской и прибавил шагу. Дядя Коля приехал, значит мать уже и обед сварила, и коробка конфет лежит на своём месте, в буфете. В сенях он поспешно бросил удочку и пустое ведро – клёва сегодня не было совсем – даром только с Женькой ссорились полдня, и вошёл в избу.

Дядя Коля сидел на диване, а рядом с ним мать, какая-то не похожая на себя обычную, – нарядная, аккуратно причёсанная, улыбающаяся.

– Лёшенька, поди сюда сынок, послушай, что мы скажем тебе, – почему-то непривычно ласково поманила она его. – Даже не знаю, с чего начать…

– Давай начнём с приятного, – перебил ее дядя Коля. – Смотри, пострелёнок, это тебе! – сказал он Лёшке, показывая в противоположный угол комнаты.

Мальчик обернулся и от радости вскрикнул. Там, у окна, стоял самый настоящий, новенький синий «Школьник», его велосипед, мечта всей его жизни.
Он тут же забыл про конфеты, забыл и про то, что всего пять минут назад он умирал от голода; он пропустил мимо ушей сообщение о том, что скоро они с матерью переедут из Денисовки в город и будут жить с дядей Колей, и что у него теперь будет своя комната, и осенью он пойдёт в другую, новую школу. Он не слышал ничего, и ничего не видел кроме своего велосипеда. Он схватил его и сам потащил на улицу; он сел на него и поехал, сначала виляя из стороны в сторону, затем ему удалось выровнять руль, и он поехал так ловко и быстро, как будто с рождения крутил педали. Нажимая на серебристый звоночек на руле, он стремительно промчался мимо соседского забора, где теперь уже Женька, поджав от обиды губы, завистливо смотрел ему вслед. Лёшка показал ему язык и покатил мимо пшеничного поля, на мельницу.

«Какой хороший дьявол! – радовался он. – Потом ещё что-нибудь попрошу!»
Он покружил вокруг мельницы, несколько раз съехал в овраг, оставшийся от давно пересохшей речушки и, снова набирая скорость, ринулся в сторону пруда, желая свернуть возле него на тропинку, которая коротким путём вела в деревню. Но новенький велосипед летел как ветер, думал сам за себя, без Лёшкиной помощи, и никуда не собирался поворачивать. Ещё сильнее разогнавшись, он оттолкнулся от берега, лихо взлетел в воздух, и на какую-то долю секунды завис на трёхметровой высоте. Затем передним колесом, которое продолжало бешено крутиться, сверкая блестящими спицами, велосипед почти вертикально спикировал вниз и плюхнулся в тёмную воду, навсегда увлекая за собой ошалелого от счастья ребёнка.

Продолжение: http://www.proza.ru/2014/01/14/969