Последняя охота

                (Отрывок из романа « Там, где спит солнце»)
                Посвящается памяти Никифорова Василька


  А ноги шли и шли. Где дорога? Куда приведет эта натоптанная зайцами и сейчас заметенная снегом тропа, Василек не знал. Онемели пальцы рук и ног, их нестерпимо покалывало и ломило.  Страх охвативший  его в первые часы блужданий по тайге  прошел, смирение нахлынувшее на чувства и мысли  успокаивало и убаюкивало. Иногда мелькало в голове, что где то рядом совсем не далеко его палатка, там тепло и там мама. Казалось стоит крикнуть и от палатки отзовутся собаки, ласковым зовущим лаем и услышит и пойдет на встречу мама. Но уже не было сил, даже крикнуть позвать ее на помощь. Крикнуть всей душой , чтобы через снег, вьюгу, через опущенные запорошенные ветки древних елей она услышала его пришла на помощь, прижала к себе согрела и вывела из этой страшной захватившей его морозной тьмы, в  которой он  ощущал себя маленьким и беззащитным. Все вокруг  было большим и грозным, но уже не таким страшным, как первые часы  блужданий, когда он понял, что заблудился, что не знает куда идти, и где палатка и мама. Страх продолжал будоражить разум  «Не выйдешь к людям, погибнешь в тайге, ни кто не услышит тебя». А кто услышит? Кричи хоть закричись, метель и вьюга воют сильнее , а стрельнуть патронов нет, для старого потрепанного отцовского  ружья. Нет денег на их покупку и каждый патрон на учете. Идешь в тайгу и берешь столько сколько по определению может пригодиться и стреляешь только наверняка, а иначе и от голода можно умереть, если все  патроны распулишь. Чем потом   будешь   стрелять  добывая пищу? Бережливость  при жизни в тайге,  обязательна во всем. Сберегаешь патроны, сахар, соль, крупу, все используешь  по норме и в определенный срок. Магазинов в тайге нет, если что закончится не сбегаешь, не купишь. Вот и сейчас патронов нет, кричать  и идти  дальше сил нет, даже отчаянье и то отпустило его. Но была твердая надежда на благополучный исход дела, надежда на лежащий в кармане  наполовину заполненный  коробок спичек. И его он берег. Не разжигал костер до последнего, и кружил,  кружил в надежде выйти из этого нескончаемого снежного лабиринта. Тем самым проверяя себя в очередной раз, как поведет он себя в экстремальной ситуации испугается и будет метаться или планомерно оценивая ситуацию все разрешит. Не любит тайга мечущихся и трусливых, Степенность и уверенность в любом не предсказуемом случае и она примет тебя в свое лоно,  ты сольешься с ее суровой действительностью и выживешь. Этому его учил отец, учил всему, учил быть человеком во всем. Отец говорил, не главное, чтобы у тебя была пища, важно чтобы она была у всех вокруг. И очень часто повторял « Нельзя быть богатым среди нищих, и нельзя быть сытым среди голодных», это подло. Поэтому с рыбой ты или мясом следуешь по тайге, а остановился в стойбище сородичей поделись без жадности и стяжательства от души дай столько сколько надо тем к кому ты подъехал. И природа вновь и вновь подарит тебе и твоим близким пропитание. Он строго следовал заветам отца, так рано покинувшим их большую семью. Так горько и не вовремя ушедшего из жизни, как и многие другие сородичи. Отправляет таежная жизнь в мир иной еще молодых и крепких охотников будто сберегает их от старости и немощи. Василек только- только начал учиться взрослой жизни помогая отцу с оленями, на рыбалке, и   охоте. Только начал понимать свою значимость и надобность, и гордился тем, что он нужен, А когда отец хвалил его и называл своей  «Правой рукой» своей опорой то его счастью не было предела.  Когда отца не стало он в миг перестал быть ребенком и продолжил  свое вечное обучение жизни в тайге все больше и больше усложняя  путь по ней. Сейчас он тоже терпел, до последнего не прикасаясь к коробку со спичками.  Теперь, как он считал, уже наступило время разжечь костер. Медленно утопая в сугробах он начал собирать опавшие ветви деревьев выпинывая их из под снега и сгребая не послушными руками. Присмотрел место под костер у большой сосны расщепленной ударом грозы, только щепа  на сосне была не высохшая, а  сырая и вся  в снегу,  надежда быстро получить огонь,  подтаяла. Но он умел разжигать костер и в дождь и в снег , немного мха  улегшегося на сухих деревьях, немного бересты от  старых рухнувших берез все это под крышу найденных сухих веток и живительный костер запылает. Все это хорошо когда ты полон сил и энергии , когда тебя слушаются руки и ноги когда ты не голоден вот уже два дня и ноги не два деревянных столбика. Истратив все последние силы Василек все же соорудил  костер как мог отряхивая от снега сухие ветки и накрывая их краем своей тщедушной полумокрой от пота куртки. Теплые тяжелые одежды это не для охотника- оленевода ,это только на снегоходах для других охотников. А бегать по тайге на лыжах или пешим в теплой куртке не возможно, вот и выбирал он что полегче согревая куртку своим теплом ,а не наоборот. Ну вот и все теперь осталось только зажечь спичку, чтобы согреться у маленького теплого –теплого огонька. Аккуратно как и все что он делал всегда, он вынул коробок из кармана, спички весело позвякивали в полупустом коробке. Трясущимися руками он  пытался открыть его и  достать всего одну, ему ее хватит , чтобы огонь горел до небес, чтобы он согрелся, отдохнул и принес еще много сухих веток, подтащил поваленные деревья и тогда уже будет гореть его костер нескончаемо до тех пор пока не утихнет вьюга и не сможет он определить свой путь домой.  Коробок в замерзших руках Василька был как крохотное  ювелирное изделие в руках мастера, замерзшие пальцы рук не слушались , и коробок ни как не открывался. Уже устав от ожидания скорее разжечь костер Василек надавил на коробочку чуть сильнее и открывшись полностью она взметнула из себя все спички враз разбросав их по пушистому снегу. Слезы отчаяния выступили у Василька на глазах . он онемел от ужаса понимая, что теперь когда он соберет спички они будут сырыми и зажечь костер он не сможет. И уже просто машинально, что бы хоть что-то делать он собрал из снега спички, вытирая каждую из них о свитер складывал неуклюже замерзшими  руками в коробок. В сознании мелькнуло, нужно быстро пока они не набрали в себя влагу снега зажечь их. Одна за другой терли спички своими серными головами бок коробка, срывая с него горючую наклейку, но не воспламенялись,  а только очищали свои мокрые серные наконечники. Будто очищались от чего то не нужного им, чтобы упав в чистый белый снег исчезнуть в нем.  Когда осталось три спички ,он положил их в оборванный по бокам  коробок и спрятал на груди под курткой, надеясь высушить, согревая своим угасающем теплом.
В ожидании пока они высохнут,  он присел на уложенные для костра ветки и прислонился к старой разорванной молнией сосенке как к существу такому же несчастному как и он сам , существу уничтоженному грозной природой. Тихонько будто боясь чего то подкралась дремота, снег укутывающий тело уже не был колючим и холодным и маленькие красивые снежинки  растаяв  на лице и ресницах  ручейками слез скатывались за ворот свитера.
Говорят, в критических ситуациях  человек за долю секунды может вспомнить всю свою жизнь, а ему и вспомнить было не чего. Не потому, что очень короткой была прожитая жизнь, а потому что каждый день был близнецом предыдущего. С раннего утра поиск оленей, устройство дымокуров  для отгона паутов настигающих  и изнуряющих оленье стадо, из месяца в месяц кочевки на новые пастбища. Зимой установка капканов, и охота на соболя с собакой. Радость после удачной охоты, разделка соболиных и беличьих тушек, приготовление еды собакам, и так изо дня в день. Но это не было нудно надоедающим, все приносило радость. А  какой  счастливый он старший мужчина в семье возвращался на заходе солнца в палатку с добытыми соболями и глухарями, к совсем маленьким братьям и сестре к уставшей от постоянных забот самой любимой самой родной маме. Возвращался как хранитель семьи, как самый главный без кого не было бы теплого пахнущего жизнью хлеба, жирного мяса, удобных греющих тело мягко выделанных его крепкими руками оленьих шкур. Когда при перекочевках он  укладывал палатку на нарты то непременно гладил ее  уже обветшалую, серую ткань, осторожно проводил по зашитым нитками дырам будто прикасался к рубцам от ран на теле человека. Чем только не была для него эта палатка и домом и  другом и спасением. Мысленно он благодарил ее за то, что спасает она их и в снег и в дождь и  в мороз и в зной. Где еще найдешь такого верного ни чего не требующего в замен друга? Она терпеливо ждет его когда он уходит в тайгу на охоту и  встречает теплом и вкусным приготовленным мамой обедом, распахивая ему навстречу полог двери. И как бы не завывала вьюга не хлестал дождь в палатке всегда сухо и тепло. Для него палатка это маленький, но самый дорогой какой есть на свете дом, который бредет с ним по таежным просторам перенося  все тягости его кочевой жизни. Где он сейчас его дом, в какой стороне Василек не знал. Не видно сопок, занесены снегом ключи по берега. Не хотелось верить, что он уже ни когда не войдет в палатку, не кинуться к нему обрадованные его возвращением братья и сестра, не улыбнется всем сердцем теплой улыбкой мама. От этих мыслей Василька вновь пробрал легкий озноб, но  страха не было, была уверенность, что еще чуть-чуть и спички подсохнут на груди под свитером и долгожданный костер запылает до небес. Но даже без костра  становилось теплее и теплее. Как будто кто-то большой и добрый взял его в свои руки и укутав в теплое одеяло начал согревать  дыханием. Вот так и он когда то отогревал замерзшего  воробья, тот уже и двигаться не мог и Василек взяв его в свои ладони  поднеся к губам долго и трепетно согревал своим дыханием. Теплый сон убаюкивая и согревая уносил  его куда то далеко- далеко, на душе стало спокойно и радостно. А снег кружа и взметаясь шел и шел, но снежинки падая на лицо  маленького охотника уже не таяли и не текли по щекам  растаявшими слезами. И не узнает он как будут искать его по заснеженной тайге. Не услышит как с ужасом в голосе будет звать мама и плакать маленькие братья и сестра. Как очнувшись от снежной метели и горькой вести, в слезах замрет весь поселок. Ни кто не сможет понять почему произошла такая страшная трагедия, почему погиб этот  всеми любимый   маленький  охотник. Ведь он только начинал жить, уже взвалив на себя такую важную и тяжелую ношу, пропитание семьи через покорение тайги. Как Бог допустил такое? Или забрал его в вечную жизнь  преднамеренно, смелого честного и доброго посчитав, что среди всех остальных живущих только ради себя этому славному мальчику не место. Так или иначе, а этот маленький покоритель и тайги и судьбы навсегда останется  в сердцах своих друзей как пример, того как надо жить. И будут хранить его друзья вырезанные им из дерева аппликации цветов и животных и помнить его светлым добрым и самым главным человеком в их жизни, который мог отдать последнее, если это приносило кому то радость. И  уже в свои  шестнадцать осознают чувство неумолимой безвозвратной утраты, чувство горя и безысходности в нашем погрязшем в гонке за  наживой мире.