Помню

  Однажды, в холодный зимний день, а почему однажды, потому что он редко когда оставался один, всегда кто-то из старших сестер или брат был с ним, а здесь никого рядом: мама ушла на работу, сестры и брат, пользуясь моментом, одели на себя то, что было и побежали на улицу, ему одеть нет чего, он испугался и начал плакать. Чтобы малый не выбежал из хаты голым, они плотно закрыли дверь снаружи, сказали, поплачет и перестанет, и убежали. Страх охватил все его маленькое существо, он стучался в дверь и кричал но его услышать никто не мог, кроме пустоты и сильно замороженных окон, так сильно, что не было видно, что творится на улице. Горькие слезы катятся из глаз, обида и отчаяние закрались внутрь, он один на белом свете, никто его не любит, все бросили, но внутренний голос подсказывает, что нужно увидеть брата или сестер и позвать их к себе, ведь слезы уже закончились, осталось только содрогания тела. В таком отчаянном состоянии он взбирается на стоящую возле окошка лавку, затем на подоконник и начинает соскабливать со стекла маленькими ручонками намерзший слой льда. Льда намерзло много, сил мало, тепла мало, он пытается дыханием растопить хотя бы маленькое пятнышко, чтобы увидеть жизнь на улице, увидеть своих брата и сестер, вот уже такое пятнышко вырисовывается, еще немного но не получается, мороз с улицы сильнее его усилий, пятнышко по краям уже обрастает новыми льдинками, требуется больше усилий для очистки этих льдинок но организм маленький, мороз большой, силы исчерпаны. Мальчик от усталости и отчаяния улегся на подоконник, подумал, что скоро придет мороз с окна к нему и он превратится в такую же замерзшую льдину, которая находится на оконном стекле, придут его сестры и брат, придет мама, а его уже не будет, останется льдина и они долго будут оплакивать его и просить вернуться. С такими мыслями и слезами, на холодном подоконнике, с дрожью и подергиванием всего тела он, не заметно для себя, уснул.
   Сколько времени продолжалось его тревожное забытье он не помнит, ему было около четырех лет, он был маленький не только по возрасту но и по росту и весу, так как еды в то, послевоенное и неурожайное время, было мало, всегда хотелось есть но есть-то нет чего, и когда в хату зашла мама, то увидела сына на подоконнике дрожащего от слез и холода, подающего малые признаки жизни. Холод пронзил его до внутренних органов, до тоненьких косточек, так как тела на нем было мало, не наросло. Мама быстро взяла в свои натруженные руки сына, прижала его к груди и, плача, своим телом начала возвращать его к жизни. Сколько времени продолжалась эта борьба за жизнь, мальчик не помнит, когда он открыл глаза, увидел перед собой плачущую маму, не мог понять, да и мог ли он понять в свои годы переживания матери, почему она плачет, почему плачут рядом стоящие сестры и хныкающий брат, что все-таки произошло. Никто ничего не говорил, никто никому никаких вопросов не задавал, была без словесная, понятная только им двоим, сыну и матери, речь в конце которой мальчик ровно задышал и понял, что находится на руках матери, под надежной защитой, ближе прижался к ее телу и не хотел покидать это дорогое место. Мама почувствовала это желание возвратившегося к жизни сына, вытащила из кармана своего жакета небольшие конфеты-подушечки и последовательно, начиная с младшего, вручила по одной каждому такое редкое и желанное лакомство, от которого все проблемы мгновенно улетучились и воцарился мир в семье. Старшие забыли, что было до этого, а мальчик был рад, что старшие и особенно мама, были рядом и жизнь продолжается. Об этом эпизоде своей нелегкой жизни он вспоминал только тогда, когда ему было легко и хорошо, ведь таких, а вернее не легких эпизодов, в его жизни было предостаточно.