Случайные истории. Станичник

  ГРАН ПРИ!!! конкурса "НЕИЗВЕСТНЫЙ ГЕНИЙ" на тему "Свидетель":

Рецензия на рассказ «Случайные попутчики. СТАНИЧНИК»:
    "Замечательная литература высокого профессионального уровня! Свидетель. Свидетель многих судеб. Восхищает в этом произведении многое. И мастерство в написании диалогов, и редкая кинематографичность, и колоритность образов! Всё предстаёт перед глазами, оживает, живёт своей ненадуманной НАСТОЯЩЕЙ жизнью. И, несмотря на то, что произведение достаточно большое, в нём не найти ни единой лишней строки!
Прошу Автора принять мои восхищения и благодарность за истинное читательское удовольствие!"   


***

     Поезд мерно отстукивал километры. От обилия сменяющих друг друга пейзажей за окном начинали уставать глаза. По местному радио уже второй раз крутили какую-то популярную песню на заезженной донельзя кассете. В коридоре то и дело хлопали двери и рассерженный женский голос периодически приказывал какой-то Настеньке не бегать по вагону.

     В нашем уютном купе с голубыми накрахмаленными шторами и несмелым матовым светом кроме меня ехали ещё двое ярких представители мещанского сословия небольших уездных городков.

     На нижней полке напротив меня восседала дама средних лет с очень упитанной наружностью, у которой в самом разгаре был приём пищи. Разогревшись парочкой бутербродов с салом и бутылкой кефира, она повела интенсивную атаку на жареную курицу, которая, судя по резким хватательным движениям зубов дамочки, сдаваться без боя не хотела.

Смею заметить, что данный тип женщин незаслуженно выброшен на свалку героев литературных произведений. Наоборот, мне кажется, они достойны пера какого-нибудь великого мастера, умеющего тонко чувствовать женскую натуру. В молодости эти "Тёти" очень привлекательны (даже, не побоюсь этого слова, красивы), стройны и имеют добрый характер. И с лёгкостью заменили бы любую киноактрису без ущерба шедеврам мирового кинематографа. Но злой быт, сидячая работа и вечные перебранки с мужем делают своё чёрное дело: красавицы раздаются вширь, начинают браниться по всякому поводу и без и, спустя некоторое время, годятся уже только в рекламу молочных сосисок.

     Напротив дамы с курицей мирно храпел старичок лет семидесяти-восьмидесяти с резко обозначенной лысиной на голове. Его активности хватило только на 30 минут поездки, за которые он успел постелить постель, поругать Министерство путей сообщения и правительство за бешеные цены на билеты и "вообще на всё" , сходить умыться и даже поговорить с нашей дамочкой о плохих жизненных условиях и высокой стоимости потребительской корзинки. Дама ответила старичку обилием вздохов, несколькими междометиями , типа "ох" и "ах" и парой нечленораздельных предложений. Затем ещё немного посетовав на качество нашего медицинского обслуживания и, почему-то поругав китайцев,он отвернулся носом к стенке и захрапел в такт стуку колёс.

     Немного понаблюдав, я подогнал его под следующий тип. Эти старички очень брезгливы и любят поплакаться в чью-нибудь "жилетку" о плохом состоянии здоровья или о бедственном материальном положении. Они не курят и никогда не курили, не пьют. Хотя "антипривычки" вызваны отнюдь не любовью к физической культуре и здоровому образу жизни. Им просто жалко на это тратить деньги. Однако, за чужой счёт они с удовольствием пропустят чарочку и выкурят чинарик. Но напиваться и накуриваться- никогда! В их гардеробе вы найдёте кучу вещей, которые ни разу не надевались, но при этом они ходят в одежде, держащейся на последней заплатке. Единственное хобби таких старичков- это политика. Ну и ещё , пожалуй, сбор естественных даров природы.Если летом вы задумаете организовать конкурс на самое полное лукошко, или на самое большое грибное место, сразу отложите пять первых мест для дедушек этого типа.
      Да, если бы был жив Гоголь, то в "Мёртвых душах-2" он обязательно бы описал этих людей "старшего пожилого возраста". А , может, и описал. И поэтому сжёг всё к едрене фене.

      Теперь вам, надеюсь, стало понятно, с какими попутчиками мне суждено добираться до пункта назначения. Поэтому, почитав книгу о монголо-татарских завоевателях, я стал осматривать место моего временного проживания.

        Обитая тёмно-коричневым дерматином полка с навинченными по бокам  предохранительными замками, которые никогда почему-то не используются (это является одним из парадоксов нашей жизни, которым я уже устал удивляться: поезда предохранительными замками снабжаются, а ремнями к ним- нет) со свернутым матрасом с подушкой посередине пустовала . Этот факт скрывал в себе не только интригу, но и призывал надеяться на хотя бы одного нормального собеседника.

      Резкий толчок поезда вернул меня в реальность, что вот уже целый час лежу в парадной одежде, которая была отглажена мамой для создания приятного первого впечатления у родственников, встречающих на вокзале. Ведь как заметил кто-то из великих: "Встречают по одёжке, провожают по уму". Да, надо сделать, чтобы хоть встретили хорошо, насчёт второго пункта я уже и не заикаюсь.

      Порывшись в чемодане, лениво извлёк свою "домашнюю одежду", состоящую из тёмно-синих трико и голубой майки с какой-то непереводимой игрой слов на иностранном языке. Бросив чемодан на пустующую соседнюю полку и прихватив мыльницу и полотенце, я с шумом распахнул и захлопнул дверь купе, вызвав незначительный поворот головы в мою сторону у жующей тёти и новый приступ храпа у старичка.

      Шарахаясь во все стороны, как пьяный, я медленно , но верно приближался к заветному туалету, успевая на ходу заглядывать в окна и почитывать инструкции о правильном поведении в пассажирских поездах и поездах дальнего следования на территории России, расклеенных в промежутках между окнами.

      В это время мы проезжали какую-то деревню со множеством переездов и длинной вереницей машин на каждом из них. Кажется, её построили по обе стороны железной дороги две враждующие семьи, или клана. А теперь, когда все перемирились, потомки вынуждены маяться. Что ж, как говорил ещё один великий: "За ошибки дедов расплачиваются внуки".

      Проходя мимо стоп-крана, алеющего между двумя дверцами купе, я непроизвольно остановился. Внутри, ни с того ни с сего, вдруг проснулся маленький озорник. Эдакий бесёнок с соской, который мажет клеем стул у строгой учительницы Марьи Ивановны, прибивает гвоздями туфли в тот момент, когда мама торопится на работу, дёргает в школе девчонок за косы и многое другое, от чего у родителей и учителей болит голова по ночам. С годами бесёнок превращается в непонятного джина, который успокаивается и лишь изредка пинает нас воспоминаниями о том далёком "золотом" детстве.
      И вот теперь, проснувшись, этот повзрослевший шалопай вдруг заявил: "А давай порезвимся,а?! Всего одно движение этого рычажка, а сколько смеху. Ты представь, твоя мирно жующая тётя с курицей в руке перелетает через стол и приземляется прямо на спящего деда, который, если успеет, то, наверное, подумает, что что попал под пресс для выжимания сока из скорлупы грецких орехов! У деда сработает инстинкт самосохранения, и , скорее всего, этот инстинкт подскажет ему сигануть в окно и спасаться бегством. И вдобавок, сверху на стол свалится забытый тобой чемодан, нещадно давя остатки курицы. Ну! Давай! Действуй! А потом вместе посмеёмся."
     Рука непроизвольно потянулась к стоп-крану, но тут в спор вступил Его Величество Разум, который для того и находится в нашем мозгу, чтобы предостеречь от поспешных действий и выводов. Разум, оперативно оценив ситуацию, задал всего лишь один вопрос, который поставил всё с головы на ноги: "А что потом?... Какая-то минута смеха может закончиться трагедией на всю жизнь. И не только для тебя, брат."

      Постояв ещё минуту около злополучного крана, я решил, что давно уже вышел из того возраста, когда твои шалости доставляют хлопоты лишь родителям. А ты отделываешься углом, или, в худшем случае- поркой.

      Дойдя (если этот процесс передвижения можно назвать ходьбой) до туалета и подождав своей очереди, я, наконец-то оказался один в грязноватой комнате с засаленным зеркалом и кое-где отставшим на полу кафелем. Везде были прикручены крючки, так что здесь без проблем бы мог раздеться донага без ущерба чистоте одежде какой-нибудь полярник или коренной житель северных широт. Может, с учётом их и проектировалось количество туалетных крючков. Зато педалька для смывания отсутствовала. Видно, проектировщики пожертвовали ей в угоду лишней паре крючков на стене. Рама на окне была опущена на одну треть, поэтому в любое время вы могли подышать свежим воздухом, справиться у прохожих о своём местоположении или просто полюбоваться пейзажами под оригинальное шумовое сопровождение.

     Переодевшись, я занялся вечерним туалетом. Тем временем за окном показались угрюмые вереницы стоящих товарных вагонов, платформ, цистерн. Поезд заметно сбросил скорость. Я продолжал упорно чистить зубы.

     Вдруг ручка дверцы туалета неистово забилась вверх-вниз, а затем её примеру последовала защёлка, повернувшись на девяносто градусов по часовой стрелке.Через несколько секунд дверь беспардонно отворилась. На меня смотрели серьёзные, немного грустные, голубые глаза проводницы.

- Выходите, молодой человек! Станция. Туалет закрывается.- властно скомандовала она.
- А надолго?
- Сейчас тронемся, отъедем маленько и через двадцать минут открою. Потерпите.- в её голосе угадывались тёплые деревенские нотки.

     Наскоро прополоскав рот, скомкав в кучу всю свою "парадку", я поспешно покинул это крючковатое место. Но главное-то дело не сделал, а естество требовало! Оставалось одно: бросить в купе вещи и побыстрее возвращаться на "боевое дежурство" у "поста №1".

     Заглянув в купе, я нашёл там всё ту же милую сердцу картину: тётя, добив курицу, теперь смачно приложилась к трёхлитровой банке с томатным соком, разложив на столе несколько аппетитных плюшек. Дедушка всё также ритмично нарушал тишину храпом. Идиллия!

     Побросав вещи на верхнюю полку, я вышел в коридор и остановился у последнего купе поглазеть в окно. Вечерело. На перроне сновали люди с чемоданами, заглядывали в окна встречающие, с серьёзным видом проходили продавцы разного ширпотреба.
     Грязно-зелёное здание с белым блином часов посередине устало смотрело на нескончаемую мышиную возню у своих ног и, погружаясь во мрак, тускло светило подслеповатыми окнами и дежурными фонарями. Почти напротив меня, на скамейке, трое худощавых мужиков с закатанными по локоть рукавами, с философской серьёзностью опрокидывали внутрь «горючее», источник которого стоял на какой-то центральной газете рядом с тремя огурцами и куском изрядно потрёпанной рыбы.

- Россошь, наверное,- неожиданно услышал рядом с собой мужской баритон.
- Угу,- на всякий случай согласился я и обернулся.

    На сиденье, прикреплённом к стенке, восседал толстый солидный дедушка лет эдак восьмидесяти. Его большой живот и абсолютно лишённая волосяного покрова голова, покрытая капельками пота, выдавали ленивца, которого неимоверно трудно поднять с дивана, ещё труднее- вытащить из дома. И уж совсем не понимаю, как его смогли заставить уехать из города. Однако к этой голове прилагались весёлые добрые глаза.

Глубоко вздохнув и смахнув рукавом рубашки пот со лба, дедушка продолжил:
- Хороший городок, зелёный. Правда, немного однообразный и тоскливый.
- Вы здесь бывали?
- Да, приходилось. Мало того, здесь у меня живёт сын. Представляешь, пятнадцать лет не виделись. Всё дела, понимаешь, дела. Сейчас же время такое, как говорится, переходный период. Вот только куда переходим, непонятно. Хорошо хоть землю раздали, а то бы совсем загнулись. Вот у меня, молодой человек, четыре сотки огород и дача. Так что почитай всё лето я , не разгибаясь, на свежем воздухе вкалываю. А ведь здоровье уже ни к чёрту, да и старые раны о себе стали чаще напоминать. Вот недавно , сажаю картошку…
- Вы к родственникам едете?- стараясь перевести разговор в другое русло, спросил я. Хотя понимал, что рано или поздно дедушка всё равно вернётся к садово-огородной теме.
- Нет, сынок. Домой.- ласково, почти по-отечески ответил старичок.
- От родственников?- не унимался я. (Да-а, какой следователь пропадает!)
- Опять не угадал.- мило улыбнулся старичок и вдруг лицо его сделалось рассеянно-грустным.- Друга схоронил. Фронтового товарища. Как брат мне был, три года в одной роте. До Берлина вместе дошли.- он тяжело вздохнул, вытер  рукавом выступивший на лбу пот и продолжил.- Мы даже в медсестрёнку одну влюбились. Юлей звали. Ты даже не представляешь, что значит оказаться в двадцать два года лицом к лицу со смертью. Страшно. И сильно хочется жить. Гулять, петь, любить, ан нет- убивай, дерись, выживай. Страшно… Ну так вот… Юля серьёзная была. И добрая… Убило её под Щециным… Город такой в Польше есть, можь знаешь?

      Я утвердительно кивнул, ведь по географии у меня в школе была твёрдая четвёрка.
      Сгорбившись от воспоминаний и часто вытирая пот, старичок продолжил.

- Никогда не забуду тот бой. Меня в голову ранило. Вот сюда. Аркадий, ну покойный, меня на себе километра полтора нёс до медсанбата. А медсанбат снарядом разбило. Прямое попадание. Мы немного опоздали, к счастью. Вот такая сынок штука. Жизнь. Тогда он меня на себе тащил, а вчера я его… В последний путь… Да-а…

     Он умолк и отрешёнными глазами стал смотреть на занавеску на стене. Вдруг, словно забыв о чём-то важном, старичок встрепенулся и посмотрел на меня, напряжённо думая. При этом лоб его смешно сморщился и на нём выступили очередные капельки пота.

- Да!- вдруг неожиданно изрёк он, хлопнув себя ладонью по лбу, от чего бисеринки разлетелись в разные стороны.- Я же тебе про картошку недорассказал! Так вот. Сажаю я недавно моршанскую…

-Ребята, закурить не найдётся?- перебил его парень средних лет с застывшей на лице улыбкой. При этом он описал правой рукой круг перед собой, таким образом, подтвердив вопрос жестикуляцией. Это был брюнет невысокого роста с ниспадавшими на плечи вьющимися волосами, одетый в чёрную майку с надписью «БОСС» и джинсы с надписью «МАЛВИЛ» на заднем кармане (обе надписи , кстати, сделаны на русском языке).
Мы со старичком отрицательно покачали головами.
- Кто не курит и не пьёт, тот здоровеньким помрёт!- пошутил парень и, подтвердив свои слова жестами, направился в тамбур, насвистывая вальс «Амурские волны». Видно, у него сегодня присутствовало хорошее настроение.
- Артист.- заметил старичок.
- Угу… народный.- вставил реплику я, предвкушая очередную порцию рассказа о посадке картошки.
И не ошибся.
- Ну так вот. Сажаю я один раз моршанскую. И вот какая оказия с ней, понимаешь, вышла…
Но тут, к счастью, моего собеседника из купе позвал старушечий голос. Резко замолчав, он встал со стула, от чего последний радостно хлопнулся об стенку. И , положив мне руку на плечо, старичок сказал:
- Подожди минутку, старухе моей помочь надо. Приду, дорасскажу.

Когда он скрылся в недрах своего купе, я, отвернувшись в окно, заметил, что ландшафт, проплывающий мимо, несколько изменился. На место могучих лесных массивов пришли поля с их однообразным жёлтым покровом и прекрасно читаемой линией горизонта. Краешком глаза я увидел приближающуюся ко мне проводницу с ключом в руке. На её лице сияла озорная улыбка.
- Ну что, дотерпел?!- спросила она и демонстративно опустила взгляд на мои штаны.
Я улыбнулся.
- Приди вы на минуту позже и …было бы поздно.
- Пойдём, герой, открою.
И она чинно зашагала впереди меня к заветной двери с табличкой «Туалет».

Закончив все необходимые процедуры, я неожиданно вспомнил о том, что забыл представиться тебе, дорогой и уважаемый читатель. Право, как-то даже неудобно получилось.
 
Итак, несколько слов автобиографии. Мне сейчас идёт двадцать второй год, следовательно, должен уже заканчивать один из российских вузов. В этом поезде я еду к тёте, которая с нетерпением ждёт меня в гости уже целых пять лет. Скорее всего, её первыми словами при встрече будут: «О, Андрей, как ты вырос, окреп! Совсем мужчиной стал!»
Далее, как в анкете: семейное положение- холост, партийность- беспартийный, люблю немецкий язык и имею при себе три хобби- спорт, кино и игру на гитаре. Не употребляю. Не замечен. Не был. Вот вроде вкратце и всё...

Проходя обратно по коридору, я увидел своего старого (в прямом смысле слова) собеседника, о чём-то горячо спорящим с парнем, не так давно спрашивающим у нас закурить. Подойдя поближе, я понял, что «зерно» спора- проблема «отцов и детей». Парень что-то доказывал старичку, не переставая махать руками. Старичок же, периодически вытирая пот манжетом то одной, то другой руки, часто качал головой, выражая и согласие, и несогласие. Меня они уже не замечали. Ну и Слава Богу!

Зайдя в своё купе, я чуть было не растянулся во весь рост на полу, споткнувшись о два чемодана, нагло стоящих посредине прохода. Они (чемоданы) принадлежали парню двадцати пяти- тридцати лет, сидевшему в ногах похрапывающего дедушки. Парень скромно улыбнулся и протянул мне руку для приветствия.

- Александр.- представился он.
- Андрей.- я пожал его руку.
- До конца едешь?
Я утвердительно кивнул и в свою очередь спросил.   
- А Вы?
- Нет. Я в Новочеркасске выхожу. Тётю навещу больную и домой. А живу в Шахтах, может слышал?

Знания моего школьного курса географии оказались бессильны. Я отрицательно покачал головой.

- Ростовская область. Так, небольшой городок. Бывший шахтёрский посёлок. Хотя, если уж начистоту, то живу я не в Шахтах, а в казацкой станице. Ну, это наподобие деревни, только вдоль дороги дома стоят.

Внешне Александр был похож на казака идеально. Если бы мне задали проиллюстрировать роман Шолохова «Тихий Дон», то я обязательно попросил бы его мне попозировать.  Его овальное лицо с резко очерченными скулами сохранило следы недавно ушедшего детства. В глазах изумрудного цвета светились нежные искорки озорства и душевной простоты. Нос и губы составляли единый ансамбль, плавными линиями переходя друг в друга. При этом верхняя губа доминировала над нижней, поэтому можно было предположить, что в его речи будет много так называемого «сюсюкания». Но самым главным «достоянием» этого пассажира являлись волосы, которые и составляли основу внешней привлекательности . Русые волосы завивались мелкими кудряшками. А со лба, словно взметнувшийся ввысь необузданный жеребец, поднимался истинно казацкий чуб- гордость станичников и объект любовных мук казачек (как мне кажется). Однако, руки были  длинными и, по-моему, чересчур. И заканчивались широкими ладонями, что выдавало в нём деревенского работягу. Он был одет в строгий чёрный костюм, брюки которого подпоясаны серым ремнём, и в нежно-розовую  рубашку.На ногах лакированные чёрные туфли и, как в таких случаях полагается, белые носки.

Я помог поднять багаж наверх. Когда Александр вышел переодеться, я посмотрел на своих старых попутчиков. Дед всё также играл марши на своём «духовом» оркестре. А дама, ещё немного подкрепившись, бережно, с манерами хозяйки фешенебельного ресторана, убирала со стола жалкие остатки трапезы. Я полез на свою полку.

Минут через двадцать дверь с шумом отворилась, и вошёл Александр в домашней одежде. На нём были тёмно-синие трико с белыми лампасами и рубашка в клетку. Бросив полотенце на сетчатую полочку над своей лежанкой, он аккуратно повесил на зажимы «парадку» и полез на верхнюю полку. Немного поёрзав, ища удобное горизонтальное положение, он обратился ко мне с вопросом:
- Ты откуда родом будешь?

Так завязалась мирная, непринуждённая вагонная беседа, где через час с небольшим я уже очень много знал о нём, а он- обо мне.

О, великая и могучая Откровенность в поездах за чашкой чая при тусклом свечении люминесцентной лампы! Ты подкупаешь своей чистотой и непосредственностью, честностью и открытостью, замысловатым переплетением человеческих судеб.

Ты открываешь совершенно чужому человеку, готовому только терпеливо слушать, все свои тайные уголки души, тем самым излечивая её, как бы промывая. После таких разговоров вдруг становится почему-то так легко и хорошо, что, как в индийских фильмах, хочется петь и танцевать! И совершать новые ошибки, о которых ты поведаешь какому-нибудь новому  кучерявому соседу по полке, молча лежащему на боку.

Пока мы с Александром спокойно болтали на верхней полке, на нижней произошли некоторые «передислокации». Дама, убрав всё со стола, мирно улеглась на покой и уже вскоре подключилась к дедушкиному оркестру.

Я выключил общий свет и мы зажгли ночники над полками.

     Вдруг в дверь громко постучали и, не дожидаясь ответа, вошла уже знакомая голубоглазая проводница с тремя стаканами чая в одной руке.

- Чаю не желаете, молодые люди?
- Хотим!- в один голос ответили мы, затем переглянулись и рассмеялись.
- 8 рублей.- с серьёзным видом предостерегла нас проводница от неверного шага.
- Всё равно хотим.- улыбаясь, ответил Александр, и посмотрел на меня.
- Угу.- отозвался я.
- Два?- спросила проводница, видимо, решив удостовериться, умеренные ли мы в питие джентльмены.
- Да, да, два, пожалуйста.- засуетился я и, взяв из рук проводницы два ещё горячих подстаканника, поставил их на стол.
- Вот только ложечка одна на двоих. Хроническая нехватка столовых приборов.- извинилась голубоглазая гостья и, быстро пересчитав деньги, удалилась.
- Кто первый мешает?- пошутил  Александр.
- Ты старше.
- Понятно.- и он взял стакан с ложкой.
Затем ложка перешла ко мне.
 
    Помню, когда на втором курсе мы проходили «Физико-химические основы микроэлектроники», то один очень нудный доцент долго и с математическими выкладками доказывал, что перемешивание чайной ложечкой сахара в стакане такая же бесполезная вещь, как вдевание нитку в иголку без ушка. Почему-то сейчас, посмотрев на свой стакан, я бы усомнился в правильности его доказательств. Или в науке теория не всегда стыкуется с практикой, или я делаю это как-то не так, но чай, после перемешивания, мне показался гораздо слаще.

Александр уже разложил на бумаге содержимое своих пищевых пакетов.

- Угощайся.- гостеприимно пригласил он меня.
- Сейчас погоди.- и я полез достать из чемодана всё, что дома бережно завернул в дорогу (родители с утра до ночи на работе, так что собирать и провожать меня было некому).

Через некоторое время у нас образовался своеобразный продуктовый «общак». Конечно, по меркам спящей внизу тёти это на один зуб…но всё же… Как говорил ещё один великий: «Не до жиру, быть бы живу.»

- К девчонке едешь?- неожиданно спросил Саша, отхлебнув очередной глоток чая и закусив бутербродом с маслом.
- А как ты угадал?- впервые слукавил я в разговоре  с ним.

Да и в самом деле, неужели я скажу парню ненамного старше меня, что в свои двадцать с небольшим лет я еду к тёте на блины , как прилежный мальчик!?

- Ну если ты сдал сессию и отдыхаешь после трудового года, то почему бы и не съездить навестить какую-нибудь подружку или дальнюю родственницу лет эдак восемнадцати- двадцати? Она красивая?
- Да как тебе сказать,- замялся я. Но затем решил, что , если врать, так до конца.- Да.
- Ну, брат, это ты неудачно выбрал. Я тебе скажу, красота- это фуфло, особенно внешняя. Она с годами проходит. А вот характер, увы, остаётся. А он у красивых ой какой тяжёлый.
- Да нет же.- не унимался я.- Она хорошая. И даже, по-моему, любит меня.
- Так «по-моему», или любит?- вдруг резко спросил Александр. В его изумрудных глазах, смотревших на меня, не моргая, я прочёл глубокую озабоченность и даже тревогу. Тогда я решил идти «ва-банк». Как говорил очередной великий: «Чему быть, того не миновать.»
- По-моему.
- Глупый ты ещё, Андрюха, уж не обижайся.- сказал Александр.- Не знаешь женщин, особенно красоток. У неё сегодня ты ближе всех, а завтра уже такой-сякой и другой занимает в её сердце твоё кресло . Вот так вот.
- Нет, Саш, ты не прав. Во всяком случае, она не такая.- начал заступаться я за придуманную подружку.
- Сколько красоток сломали жизнь хорошим людям! Да ладно бы сломали, просто оборвали. Вспомни Пушкина, гусар. Сколько дуэлей из-за красивых женщин. А это ведь безвременно ушедшие люди, загубленные таланты, и прочее, прочее, прочее. А вспомни хотя бы…

Его перебила с шумом открывшаяся дверь купе. Голубоглазая проводница, зайдя в вагон, спокойно объявила:

- Стаканчики, пожалуйста.
- Вот возьмите. Большое спасибо, очень вкусный чаёк.- я сделал комплимент способностям проводницы и затем совершенно искренне добавил.- Выпили с удовольствием.
- Да не за что. Утром, наверное, ещё вскипячу.- смущённо ответила женщина, освобождая со стаканчиками купе от своего присутствия. Уже перед закрытие двери её настиг вопрос Александра.
- Извините, а с кипяточком как у Вас там дела обстоят?
- Нормально. Ещё маленечко есть. Заходите, наливайте.- отрапортовала проводница и быстро закрыла за собой дверь.
- Будешь?- спросил меня Александр. - Давай кружку.

Вскоре он уже скрылся в недрах коридора, а я завернул весь наш мусор в одну из центральных газет с портретом какого-то высокопоставленного деятеля на первой странице.
 
Мусорный контейнер напротив туалета был как всегда полон. Но молодость даже в таком деле, как запихивание пакета в урну, всегда побеждает!

   Придя в купе, я положил наши продукты рядом с тётиным пакетом с соком. Вскоре объявился Саша с радостным лицом и полными кружками кипятка.

- Там ещё много.- обрадовал он.- А давай в кипяток варенья намешаем! Отличная штука получается. Не пробовал никогда?

Да, действительно, такого я ещё никогда не пробовал! Отличная штука, советую! Если у вас вдруг не оказалось под рукой ничего, кроме кипятка и баночки варенья, не отчаивайтесь! Две чайных ложечки на стакан кипятка и вы испытаете райское наслаждение!

- А она твоя школьная подруга? – спросил Александр, продолжая начатую тему разговора.

Я откусил печенье, запил его чаем и утвердительно кивнул головой.

   Он почему-то замолчал и я увидел, как впервые с нашего знакомства, с уголков его губ сошла, уже ставшая привычной, милая улыбка. Так и промолчал всю трапезу.

Попив чаю, мы снова забрались на свои лежанки.

- Можно я расскажу тебе историю, которая произошла со мной ещё в школе и закончилась совсем недавно? Я надеюсь, она поможет тебе разобраться в своих отношениях с той подругой. Как говорится: «Умные учатся на ошибках других, дураки- на своих».- и, не дожидаясь ответа, повернулся ко мне.- Ну, ты готов не спать?

Такого поворота событий я никак не ожидал. Рассказ?! На всю ночь!? Здорово!
Стараясь не спугнуть птицу удачи, я быстро согласился и улёгся поудобнее, чтобы не пропустить ни единого слова рассказчика.

Саша, убрав так несвойственную его лицу серьёзность, начал повествование:
 
- Это случилось в десятом классе. Именно в это время к нам , ещё как следует не сформировавшимся, и подкрадывается первая любовь. Те , кто раньше гонялся друг за другом, чтобы стукнуть по голове портфелем, теперь страстно целуются по укромным уголкам. Все мальчишки и девчонки в классе, даже самые зашоренные учёбой и общественными поручениями, обязательно в кого-нибудь влюбляются. Влюбился и я. В отличницу. Юлькой звали. Тихая, скромная девушка. Кроме математики и физики её, на первый взгляд, больше ничего не интересовало. В классе Юльку недолюбливали. И я побаивался растерять у одноклассников свой авторитет, открыто заявив о своей любви к ней. Они, одноклассники, просто бы не поняли и решили, что я умом тронулся. Так и томился со своей безответной любовью до середины осени.

    Затем наша классная, кстати, очень дотошная тётка по части амурных похождений своих подопечных, устроила двухдневный поход в лес на берег речки (там рядом какой-то святой источник, чтобы мы, по её словам, "перед экзаменами очистились").
 
   Привезли нас к берегу реки на грузовой машине вместе с родителями. Родители помогли нам поставить палатки и, оставив троих человек из числа неработающих, уехали на том же грузовике обратно.

   Так мы впервые остались на два дня наедине с природой практически без присмотра. Как это ни смешно выглядело со стороны, но я всей душой наслаждался этой свободой! Хоть и в станице живу, а на природу вырваться за десять школьных лет так и не удалось. Проснулась жажда странствий! И мы с другом Серёгой быстренько разработали план побега из лагеря ночью, чтобы встретить рассвет.

   Наступила ночь первого дня. Спали только дураки (а их было всего человека три, не считая взрослых). Остальная часть палаточного городка сгрудилась у костра и пела. Ровно в три часа ночи я и Серёга порознь незаметно скрылись в лесу. Всё пока шло по плану!

   Я медленно брёл по лесной тропинке, ведущей в сторону шоссе. Вдруг из ниоткуда вынырнула стройная девичья фигурка и взяла меня за руку.

- Идёшь встречать рассвет?- с тенью сожаления в голосе сказала она. О, Боже, это была моя отличница! Только вместо привычной школьной формы на ней были надеты джинсы и футболка.

   Так я и Юлька встретили начало нового дня- молчаливые от смущения и крепко взявшись за руки. Помню, как на моих щеках играл алый румянец , а от руки в голову поступал бешеный импульс, разгонявший сердце до неимоверных скоростей!

   Вдалеке, в станице, уже заголосили петухи, на шоссе появились первые машины. А мы всё шли за ручку, влюблённые и счастливые, на фоне увядающей природы. Романтично, а?

И Саша мечтательно закатил глаза вверх.

- А потом?
- А потом всё осталось по-прежнему. Она каждый день приходила с большим дипломатом ровно к началу первого урока в опрятном синем платье с белоснежным фартуком, концы которого всегда образовывали огромный бант, и молча садилась на первую парту. Я же вечно опаздывал и мог прийти в школу в чём попало. Она ловила каждое слово учителя и старалась понять смысл написанного на доске. Я же не умолкал на последней парте с соседкой Ленкой, за что частенько обивал стенки школьного коридора в ожидании звонка с урока. В школе мы были на разных полюсах, и казалось бы… Но домашнее задание теперь списывал исключительно у неё.
 
   Однажды, когда я в гордом одиночестве драил класс (хотя «драил»- это сильно сказано. Так развозил грязь шваброй по полу), в дверях появилась наша классная. Посмотрев на меня прищуренными глазами, она медленно прошла к кафедре, по ходу подняв губку и поправив мел у доски. Сделав такой замысловатый крюк, она подошла ко мне и опёрлась одной рукой о парту, заложив вторую за спину.

«Сейчас наезжать будет из-за моего поведения на физике.- подумал я , продолжая упорно размазывать серую кашу между третьим и четвёртым столом среднего ряда.

    Последив некоторое время молча за моей «уборкой», классная спокойно изрекла:

- Саш, скажи честно, тебе нравится Юля?

Я поднял на неё ошалелые глаза. Пристально посмотрев в них, она продолжила:

- Нравится.

Затем её лицо приняла дежурное строгое выражение , как на собраниях.

- Не стоит делать из этого роман, Александр. Не порть девочке будущее. Тебе ведь прямая дорога в ПТУ, а она достойна большего.- и уже в дверях обернулась.- Гораздо большего.

    Неотжатая тряпка в руках уже наделала достаточно большую лужицу под собой, а я всё стоял с таким выражением лица, как будто мне сказали, что завтра пора умирать.
Затем в голову закралось подозрение. "Как она узнала? Ведь я, вроде, о нашей встрече в походе никому не говорил. Даже Серёге, который не дождавшись меня тогда, вернулся в лагерь и спокойно заснул в палатке. Откуда?"
Затем подозрение сменила злость. "Ах ты старая калоша! Думаешь, что я никчёмный оболдуй!? Посмотрим!"
 
- Вы её недостойны, Александр !- передразнил я классную нараспев, при этом вытянув руку вперёд, как это делают оперные певцы.- У Вас нет такта, ума и кучи формул башке, как у неё.И поэтому, Вы закончите жизнь где-нибудь под забором, в то время как она будет улыбаться корреспондентам в норкой шубе под руку со старым лысым физиком-ядерщиком!
- Что ж, Александр, - размазывая воду по классу, размышлял я вслух.- Теперь тебе обязательно надо поступить в институт, чтобы доказать этим воблам,- я демонстративно показал на дверь,- что ты чего то стоишь в этом бренном мире.

    С тех пор я стал усердно заниматься всякими науками. Естественно, не в ущерб здоровью и плохому поведению. Зимой послал заявление с просьбой зачислить меня на заочные подготовительные курсы в политехнический институт. Короче, машина заработала!

    Через месяц я с удивлением обнаружил в себе дар писать кое-какие складные четверостишия. Как-то придя домой после очередной разборки моей скромной персоны на педсовете, я сел в сарае и в один присест написал злобный пасквиль на всех учителей. Вышло, по-моему, неплохо. Я вложил листок в тетрадку по геометрии, чтобы завтра дать почитать Серёге. Но закрутился и забыл про опус.

   В тот день мы писали контрольную по геометрии и, в конце урока, как полагается, сдали тетради. Только через урок я вспомнил о забытом листке со стихотворением. Но было поздно!

   На следующий день, раздавая контрольные, математичка небрежно швырнула тетрадку на мою парту со словами: «Александр, я от Вас такого не ожидала.» Я сидел красный, как рак после пяти часов кипячения и мечтал только о том, чтобы под моей партой находилось подземелье и именно в данный момент оно бы обрушилось. На следующем уроке уже весь класс переписывал эти стихи в свои тетрадки, а кое-кто даже заучивал наизусть.

   Так вот я стал школьной знаменитостью, а потом и станичной. Дали мне прозвище «Пушкин» и стали частенько обращаться за тем, чтобы сочинил что-то приятное  к восьмидесятипятилетию какой-нибудь бабы Маруси. 
Но иногда, в перерывах между "заказами", я стал писать и для себя.

- И, конечно, посвятил своей возлюбленной Юльке целый томик стихов с названием, типа «А ты меня не понимаешь?».
- Нет. Я тогда почему-то боялся описывать свои чувства. Боялся, что покажу ей, а она скажет, что плохо.

    И он, с задумчивым видом почесав затылок, изрёк:

И я гляжу в твои глаза с надеждой
Найти хоть каплю понимания.
Но ты поглощена заботами безбрежно,
И близок час последний расставания.

Куда б я ни пришёл, ищу твоё лицо.
И, если нахожу, я счастлив, как ребёнок.
Но плотное мещанское кольцо
Тебя окутало, наверное, с пелёнок.

Умеешь ты и плакать и любить.
И на лице твоём есть радость и улыбка.
Быть может, и смогу тебя я позабыть,
Но совершилась бы грубейшая ошибка…

   Силясь вспомнить продолжение, стал усердно тереть лоб.

- Нет, дальше не помню.- виновато произнёс он.

Я был в восторге! Настоящий сельский поэт! Да ещё и по уши влюблённый! Творческая, мать его, личность! Такого собеседника днём с огнём и в городе-то не найдёшь!

    И, не в силах сдержать эмоции, я громко зааплодировал.

- Браво, Александр! Хорошие стихи!

Он смущённо посмотрел на меня и улыбнулся.

    От шума проснулась дама на нижней полке. Посмотрев гневно снизу-вверх, она со вздохом перевернулась на другой бок и вскоре опять отошла ко сну. Дедушка отреагировал на мои эмоции лишь порцией громкого храпа.

    Немного понизив голос, я всё-таки решил высказаться по «любовному вопросу»:

- Ну если после этих строк Юлька осталась равнодушной к тебе, то тогда, извини, я таких особей не понимаю!
- Во-первых: я ей никогда свои стихи не показывал, и , надеюсь, уже никогда не покажу,- парировал Александр.- А во-вторых: понимаешь, есть такой тип девушек, для которых пылко влюблённые в них юноши служат в качестве почвы, от которой отталкиваются для достижения более «недоступных» целей. Своему «объекту вожделения» такие девушки часто произносят фразу, типа , «Если ты не оценишь меня по достоинству, то я уйду к тому, кто всегда меня примет и простит». И , если удастся заполучить любовь очередного гордеца, то ставят планку выше и так до бесконечности. Со временем эти девушки приобретают тяжёлый характер и, либо быстро ломаются и выходят замуж за первого встречного, либо подолгу засиживаются «в девках» . Вот последнее время склоняюсь к мысли, что моя отличница именно из таких. Ты не устал слушать мою болтовню?

- Нет, что ты! Очень интересно.- мне действительно было интересно узнать, что же случилось дальше.

    Но тут в купе постучали, и вскоре в дверях показалась волосатая полупьяная голова.

- Ребят, открывалки не найдётся? Или штопора? В четырёх купе был, нигде нет. Даже у проводницы. Может, у вас найдётся, а?
Я отрицательно покачал головой. Затем спросил Александра:
- Саш, у тебя штопора нет?
- Нет.
- Ну, на «нет» и суда нет.- лирически заключила голова и скрылась в коридоре.
Александр продолжил:

- А потом был выпускной бал. Как всё-таки преображает человека порядочная одежда! Я и не подозревал, что в классе так много красивых девушек и элегантных парней.
Юлька пришла с вьющимися волосами (до этого дня волосы у неё были прямые, заплетённые в тугую косу) в сиреневом платье с гофрированными плечами.
Она как-то сразу повзрослела и была неописуемо красива.

    В тот вечер каждый веселился в меру своей испорченности! Под звуки приглашённого директором ансамбля мы с Серёгой выделывали твист и кричали : «Да здравствует новая жизнь!».

    К утру праздник стал потихоньку стихать. Любители поспать отправились домой, кое-кто уже просто «не вязал лыко». Остались человек десять самых стойких, в том числе и мы с Серёгой, которые и пошли встречать рассвет.

- Конечно же в этой десятке оказалась и твоя Юлька?
- Нет. Она скромно уселась в уголке и отвечала отказом на все приглашения присоединиться к нам. А часа в три ночи незаметно ушла.

   Так что рассвет новой жизни я пошёл встречать без своей любви, но в компании хороших друзей. Мы орали песни, а затем, подойдя к холму у речки- пункту назначения- стали играть в «догонялки», как дети.

   Из-за горизонта показался огненно-красный кусочек Солнца, который , наверное, никак не ожидал, что своим очередным появлением вызовет неистовую бурю восторга в простой казачьей станице. Мы кричали, свистели, размахивали руками до тех пор, пока красный шарик весь не выплыл из-за горизонта. Только после этого, уставшие, полусонные, но довольные, стали разбредаться по хатам.

   Но тут Серёга предложил мне смыть с себя «грязь» школьных лет. Обойдя холм с другой стороны, откуда не было видно станицы, мы, раздевшись догола и побросав некогда элегантные костюмы на песок, с диким визгом ринулись в жгучую ледяную воду.

   И уже через месяц весь класс разлетелся по городам нашей великой необъятной Родины. Я поступил в политехнический университет, а Юлька, с золотой медалью пролетев в университет в Москве, переехала с родителями в какой-то город, даже не оставив никому адреса. Её лучшая подруга предупредила меня: «- Юля сказала, что как только приедет, устроится, так сразу же всем и напишет».  Ну и ладно!

    Так что после школы я переписывался только с двумя близкими мне людьми: с Серёгой и своей соседкой по парте Ленкой.

   Серёга учился в Киеве, тоже в политехническом. Ему там очень нравилось. После второго курса он женился на местной девчонке и пригласил на свадьбу. Я от всей души поздравил его и вежливо отказался от поездки, так как именно в это время был полный завал с летней сессией. Судя по последним письмам Серёга остепенился, устроился риэлтором, купил компьютер, снял комнату на окраине Киева. Короче, опрятен, сыт, обшит и обстиран женскими руками.

    Ленка же выскочила замуж в первый год вольной жизни и уехала куда-то в Свердловскую область. Правда, судьба её сложилась крайне неудачно. Рабочий посёлок не имел даже самых азов досуга в виде Дома культуры. Молодёжь занималась, в основном, работой и пропитием получки, благо кабака на посёлок было аж целых три. Вскоре она развелась с мужем и, подхватив на болотах, где стоял посёлок, туберкулёз, приехала обратно в станицу. Теперь, навещая родителей, я часами просиживал с Ленкой на лавочке около клуба, узнавая самые свежие новости обо всех бывших одноклассниках. Ленка и продиктовала мне по большому секрету  приблизительный адрес проживания Юльки. 

    И хотя мои новые друзья тоже очень хорошие парни, которых я очень уважаю, но иногда под вечер накатит такая тоска по ушедшим школьным денёчкам, что хоть волком вой.

    В один из таких вечеров я и решил написать всем своим бывшим одноклассникам, адреса которых у меня имелись, так называемые «бомбы». «Бомба»- это письмо, на которое ты не надеешься получить ответ. Либо адрес вызывает сомнение, либо литературные способности адресата. В этот раз процент попадания «бомб» был высок. Из семи попали в цель три. То есть я получил три письма. Одно от Вадима Пелихова из армии (родители передали ему моё письмо), второе- от Юлькиной подружки Маринки (той , которая мне адрес Юльки не дала). И третье- от самой Юльки!
 
    Утром, часов в семь зазвонил будильник. На дворе стояла погожая осень, вернее, бабье лето. Мы с Андреем ,мой сосед по комнате, кстати, твой тёзка, лениво встали с постелей. У меня раскалывалась голова, так как до трёх часов ночи отмечали День рождения однокурсника Женьки Савочкина и я долго играл на гитаре.

- Есть будешь?- спросил я соседа, удивившись нелепости вопроса.

Андрей что-то промычал, силясь попасть ногой в штанину. Я отнёс на кухню разогревать «остатки былой роскоши».

- Может, на первую пару не пойдём? Что мы там забыли? Опять туфту эту слушать.- ворчал Андрюха, накидывая на шею полотенце.
- Надо сходить.- с полным чайником в руке ответил я.- Он всех присутствующих переписывает. Чтоб потом не наезжал.

    Управившись на кухне с завтраком, я сменил Андрея возле умывальника. Ледяная вода приятно обожгла лицо, смыв последние песчинки сна. Подкрепившись на скорую руку, мы пошли получать свою порцию знаний в храм науки.

    Первая пара была действительно скучной. Единственное, на что живо откликнулись все студенты, была перепись присутствующего населения в конце пары. Преподаватель- невысокий мужчина средних лет, немного сутулый, с чёрными волосами, подстриженными «под горшок»- не выговаривая букву «р», объяснял основы евклидовой геометрии. Он через равные интервалы времени выгонял болтающих студентов с одной и той же репликой: «Выйдите на десять минут из аудито`ии и не мешайте мне п`оводить занятия ». Если желающих погулять не находилось, он вытягивал правую руку с указательным пальцем вперёд и произносил при этом другую стандартную фразу: «Вы знаете , на кого я смот`ю». Всегда через пятнадцать-двадцать секунд один из студентов отправлялся подышать свежим воздухом. И лекция возобновлялась.
 
    Вторая пара проходила в более демократичной манере. Женщина лет тридцати с лицом уставшей от жизни домохозяйки объясняла принципы построения прямоточного производства. Она то и дела вставляла в свою речь фразу: «Таких тупых студентов, как в этом институте, я нигде не встречала.» И, тяжело вздохнув, снова продолжала делать безуспешные попытки перекричать гудящую, как весенний улей, аудиторию. Её более-менее слышали только те, кто сидел на первых четырёх партах, далее голос напрочь глушился многочисленными ртами.

    На нашей «галёрке» шло бурное обсуждение вчерашнего футбольного матча, где россияне проиграли какой-то несерьёзной западной команде.  Мы с Андрюхой громким шёпотом отчаянно доказывали, что поражение было досадной случайностью, простым невезением.

    Возвращаясь в общежитие, я заскочил в магазин купить хлеба и кефира, который мы использовали в качестве сметаны в различных студенческих разносолах. Сегодня была моя очередь готовить обед. Об ужине не заботились, так как почти каждый день в общежитии у кого-нибудь случалось «знаменательное» событие, куда нас обычно приглашали, потому как я неплохо играю на гитаре а Андрюха знает много анекдотов.

   Проходя через вахту, я заметил странную улыбку у нашей вахтёрши бабы Насти. Она как обычно вязала шерстяные носки, очки при этом смешно висели у неё на носу.
 
- Здрасьте, баб Насть!- шумно поприветствовал я вахтёршу.
- Ну, здравствуй, здравствуй. Посмотри, там тебе, наверное, письмо пришло, - и хитро посмотрев на меня поверх очков, добавила,- от женщины.

    Я подошёл к почтовому стеллажу и быстро отыскал полку с номером моей комнаты. Там действительно лежал белый прямоугольник конверта. Посмотрев на отправителя, я не поверил своим глазам. Письмо было от Юльки! На моём лице нарисовался такой восторг, как будто бы сдал все экзамены экстерном за два семестра сразу! Чтобы скрыть эмоции, я , проходя мимо вахтёрши, стал пристально рассматривать обратный адрес.

- Как учёба-то, Сашка? Небось двоек нахватал полный портфель.- не отрываясь от быстро бегающих спиц, спросила баба Настя.
- А, нормально.- рассеяно ответил я.

    Затем, перепрыгивая через три  ступеньки, я влетел на этаж. Распахнув дверь и швырнув на стол сумку с едой, с разбегу плюхнулся на кровать. Андрей, низко склонившийся над листом ватмана и изредка покусывающий бутерброд с сахаром, недоуменно посмотрел на меня и продолжил чертёжные работы. Он всё всегда сдавал раньше. Привык в школе быть прилежным учеником и никогда ни у кого не списывать. Такая натура!
Я буквально вспорол конверт.

- Андрюх, представляешь, письмо от Юльки пришло!- радостно отрапортовал я.- Ну, помнишь, я тебе о ней рассказывал.
- Солидно.-  не отрываясь от чертежей, вставил своё коронное слово Андрюха.  А затем, откусив бутерброд, добавил.- Мы есть сегодня будем?

Я вспылил.

- Да погоди ты! Дай прочитать!
- Хорошо.- грустно ответил он и начал точить карандаш, часто попадая стружкой на пол.

    Юля писала, что, не поступив в институт в Москве, она переехала с родителями в Воронеж и год проработала медсестрой в областной больнице, где окончательно полюбила профессию врача. Неплохо подготовившись и получив рекомендацию с места работы, поступила в Воронежский медицинский институт. Некоторые строчки письма я вслух цитировал Андрею.

- Слушай, что она пишет: «За этот год у меня произошло два знаменательных события. Во-первых: я съездила отдохнуть к подруге в Сочи, а , во-вторых: получила от тебя письмо! Спасибо, Сашка! Я так рада!» Понял!?
- Угу.- отозвался за столом Андрей.- Только почему она получила его летом. Ты же отослал его, если мне не изменяет память, аж прошлой осенью. Что оно полгода шло, что ли?

    Последние строки письма ответили на Андрюхин вопрос. Юлька писала, что моё письмо пришло на адрес бабушки. А она по причине старческого склероза, забыла его ей передать. И когда Юлька убирала в бабушкиных ящиках, то случайно наткнулась на моё послание.

- Андрюх, слышь, она хочет, чтобы я приехал. Читаю, слушай внимательно:«Сашка! У меня к тебе сразу предложение. Приезжай! Я очень хочу тебя увидеть! Ведь, благо, поезд прямой ходит и при покупке балетов ещё действует студенческий». А почему бы и нет? Ты-то как думаешь?

    Андрей оторвался от ватмана и призадумался. По его сосредоточенному лицу было видно, что он в уме просчитывает всевозможные варианты ответа. Чтоб и друга не обидеть и…

- Ну куда ты сейчас поедешь?- наконец, изрёк он.-  Ты подумай, сессия на носу, а у тебя ещё конь не валялся. Да и потом, мы же на работу хотели сходить устроиться… Тебе, конечно, виднее, но, может, пока попереписывайся, навались на учёбу и попробуй запланировать поездку где-то после летней сессии. А хочешь, пригласи её на Новый год к нам. Место найдём!

    Позже я понял одну из житейских истин: если в тебе кипят чувства, то всегда лучше послушать совет стороннего трезвомыслящего человека. А в тот момент я согласился с Андрюхиными доводами только из уважения к последнему.

    Дочитав письмо до конца и трижды перечитав его, я занялся приготовлением обещанного шикарного обеда- гречневой каши с кефиром и гренками.

    А вечером, как и предполагалось, нас пригласили на День рождения одногруппника, живущего этажом выше.
 
После тщетных поисков по комнатам недостающего количества столовых приборов, гости чинно расселись за столом (надо сказать, что праздники в общежитии всегда начинаются с повода и небольшого количества еды. А потом- откуда что берётся!) Нам с Андрюхой досталась на двоих одна тарелка, одна вилка и одна рюмка, а также две кружки с компотом и три кусочка колбасы. Прозвучали тосты за именинника, за родителей, за тех, кого нет с нами, за тех, кто в море и просто «не пьянства ради, а здоровья для». Наконец дошла очередь и до меня. Я рассказал длинный тост про молодых специалистов с грузинским акцентом, после этого залпом осушил нашу с Андрюхой рюмку,вызвав бурю аплодисментов, потому что раньше я себе таких вольностей в отношении алкоголя не позволял . Через весь стол ко мне продрался однокурсник Володя Пелюканов,  ещё в колхозе взявший на себя непосильное обязательство научить меня пить. И, глядя счастливыми пьяными глазами на пустую рюмку в моей руке, прокричал:

- Я знал, что ты усвоишь мои уроки! «Пять»! Дай "пять"! Молодчага!

В тот вечер я был явно в ударе! Почти все песни под гитару были спеты не раз и не два на «бис», а затем я самозабвенно аккомпанировал хору изрядно подвыпивших голосов, трогательно и невпопад певших «Письмо к матери» Сергея Есенина. Разошлись уже далеко за полночь.

    Два семестра я проучился на «ура». Оказывается, когда имеешь цель в жизни и большое желание поскорее всё сдать, бытовые неурядицы и лень отходят на второй план. Расквитавшись с зачётами за две недели до сессии, я в зимний семестр стал круглым отличником. Юлька продолжала писать тёплые письма, настойчиво приглашая приехать. Однако, на Новый год нас продинамила.

    И вот настала летняя сессия. Нам с Андрюхой поставили два экзамена «автоматом» и один «пистолетом» (на нём только появились с зачётками). Уже за неделю до окончания сессии у нас с Андрюхой начались каникулы. Андрей поехал домой, а я, послав предварительно телеграмму, сел в воронежский поезд.

   Вокзал в городе Воронеже был достаточно многолюдным. Солдаты в парадной форме, бабушки с авоськами, цыганки с узелками, рыбаки с удочками. Все целеустремлённо проносились мимо, недовольно натыкаясь на мою стоящую посреди платформы фигуру. Юльки на перроне не наблюдалось.

«- Что ж,- обрушились на меня гневные мысли,- если через десять минут не появится, то покупаю билет и на этом же поезде- обратно!»
 
    Я не сразу узнал Юльку в стремительно приближающейся ко мне красивой девушке с улыбкой на лице. Она расцвела и стала настоящей красавицей, а в её походке появилась раскрепощённость.
 
- Здравствуй, Сашка.- сказала она , чмокнув меня в щёчку.- Что ж ты мне номер вагона в телеграмме не написал. Я тут бегаю по всему составу, ищу тебя.

«- Да, нехорошо получилось.- виновато сказали мои гневные мысли.- В следующий раз надо Андрюху просить текст телеграммы составлять. Он их домой часто шлёт.»

В троллейбусе она выжидательно посмотрела на меня. Я понял, что надо начинать какой-нибудь разговор.

- Ну, рассказывай, как ты здесь?
- Да ничего. Вот, зачёты сдаю. Завтра последний.
- Вовремя тебе со мной подфартило!
- Нет, что ты! Сдам я его. А хочешь, вместе сходим? И наш институт посмотришь.

    И Юлька начала страстно рассказывать про город, про институт, про общежитие, про друзей и подружек. Так что спустя семь остановок я был в курсе почти всех дел и событий Воронежского мединститута. Затем мы сделали пересадку и беседа продолжилась. Я и не заметил, как подошли к одной из серых девятиэтажных коробок, у подъезда которой горячо о чём-то спорили двое хилых парней.
 Они мило поздоровались с Юлькой, затем один из них смерил меня долгим оценивающим взглядом.

    На вахте восседала женщина лет сорока с завитыми волосами пепельного цвета. Поздоровавшись с Юлькой, она небрежно обратилась ко мне:

- Далеко собрались, молодой человек?

    Немного ошалев от обращения, я полез во внутренний карман куртки и достал студенческий. Юлька назвала ей номер комнаты.

    Поднявшись на лифте на шестой этаж, мы вошли в отсек и , открыв первую дверь направо, очутились в комнате, вернее, в «прихожей», отгороженной от «кухни» и «жилой комнаты» цветными занавесками. Также «жилую комнату» от «кухни» отделял старый платяной шкаф, переживший на своём веку ни один выпуск. На «кухне» стоял холодильник, на стене висела большая полка, заставленная разномастными тарелками, солонками и другими предметами, названия многих из которых я даже не знал. Под полкой стоял стол, на котором помимо цветов стояли электрический чайник и пустая сковородка.

    Занавеска отдёрнулась , и из "жилой комнаты" вышли нарядно одетые девушки.

- Знакомься.- сказала Юлька.- Ирина и Света.
- Александр.- представился я.
- Наслышаны.- улыбнулась Света.

    Света была пышной розовощёкой девушкой с озорными глазами и причёской светской дамы. С первого взгляда я понял, что она- «душа» компании.
Ирина же, представившись мне, молча пошла на свою кровать, и, забившись в уголок, продолжила читать какой-то французский роман.

    Отметили мой приезд вкусным обедом с обалденным тортом. Увидев на стене одиноко висящую гитару, я спел девушкам несколько лирических песен. Затем Света с Юлькой показали мне общежитие и предложили сыграть партию в покер. Вообще-то, в картах я никогда не слыл большим мастером, скорее , наоборот, поэтому Свете пришлось долго и упорно объяснять мне правила.

    Вечер пролетел незаметно. Когда же моих девушек одолела дремота, Светка прояснила ситуацию с моим проживанием, протягивая ключи:

- В соседней комнате все уехали домой. Располагайся и чувствуй себя , как дома.

    Соседняя комната несколько отличалась от той, в которой жила Юлька. Здесь не было «кухни» и «коридора». Такой же старый платяной шкаф да солдатская кровать, напротив которой стоял чёрно-белый телевизор. На стенах были развешены плакаты с суперменами и музыкантами различных жанров и направлений.

   Я включил ночник на тумбочке. В дверь постучали.

- Войдите!

   На пороге появилась Юлька. На ней было одето простенькое домашнее платьице. Она прошла в комнату и скромно села на краешек кровати.

- Саш,- тихо сказала она,- а расскажи мне что-нибудь о себе. Ведь в школе мы так мало общались.

   Я начал с рассказа о своей студенческой жизни. В красках и подробностях. Юлька внимательно слушала, в нужных местах смеялась, прикрывая рот ладонью.
Неожиданно, оборвав историю на полуслове, я спросил:

- Юля, неужели за столько лет ты ни в кого так и не влюбилась?

   Юля замолчала. Видно, вопрос застал её врасплох. Молчала долго. Затем мелодично произнесла:

- Был здесь один. Учился на стоматолога. Отчислили. Теперь в армии. Понимаешь, его любила вся общага. За общительность. За доброту. Он здорово играл на фортепиано и гитаре, особенно весёлые песни. Я познакомилась с ним на дискотеке, потом ещё несколько раз были на вечеринках друзей. При встрече уже здоровались. А однажды он зашёл к нам в комнату попросить тройник. Я пригласила его на чай. А когда Света с Ирой пошли спать, мы всё сидели на кухне и рассказывали друг другу автобиографии. Он рассказал мне, что родился и вырос в Воронеже, в общагу поселился, поссорившись с отцом. Что влюбился в мою хорошую подругу с пятого этажа. И даже, порезавшись как-то в холле общежития, он кровью на стене написал её имя. Потом он стал чаще бывать у нас, иногда забегая всего на несколько минут. И я поняла, что мне необходимо постоянное общение с Олегом, так его звали, и как-то грустно и пусто на душе, когда он подолгу не приходит.

    И она опять замолчала, посмотрев на меня карими глазами с резко очерченными ниточками бровей.

- А я ведь знала в школе, что нравлюсь тебе.
- Откуда?
- Классная сказала. Она предупредила меня, что дружба с тобой не принесёт ничего хорошего. Тогда я во всём привыкла слушаться взрослых.
- А сейчас?
- Саша, я хочу, чтобы мы стали друзьями, хорошими друзьями, но… не более.

    Я молчал.

- Мы любим тех, кто нас не любит. Мы губим тех, кто любит нас…- тихо сказала она.

    Голос Александра постепенно расплывался в моём сознании и вскоре утонул в непролазно-чёрной бездне…

   
   
    Проснулся я от лёгкого толчка в ногу. Александр, в парадном костюме, снимал с полки жёлтый чемодан с блестящими застёжками. Он понимающе посмотрел на меня и, как бы извиняясь, сказал:

- Утомил я тебя своим рассказом?
- Нет, нет, что ты! Было очень интересно.- протирая сонные глаза, выпалил я.
- Андрюх, поможешь мне вытащить баулы на платформу?- он обвёл взглядом лежащий багаж и посмотрел на часы.- Через пятнадцать минут Новочеркасск, а через два часа я дома.

    Когда поезд, несколько раз фыркнув, застыл на серой пыльной платформе с оранжевым зданием вокзала, я помог Саше вынести из поезда багаж.

- Ну, рад был познакомиться. Даст Бог, увидимся ещё раз.- на прощание сказал он. И , спохватившись, добавил уже на ходу.- Я там тебе в книжку адрес свой положил, Будешь в наших краях, заходи.

    Вернувшись в купе, я первым делом перелистал книжку. Из неё выпал белый тетрадный листок.. На одной стороне ровным аккуратным почерком были написаны Сашины координаты, а на другой- набросок неоконченного стихотворения.

Вот как бывает. Чудные замки
Смыла спокойно волна.
Лица счастливые траурной рамкой
Гневно обводит война.

Вот как бывает. Русые кудри
Старость побелит тайком
Гневный поэт в неизведанной тундре
Молча стоит за пайком.

Вот как бывает…
 
 
КОНЕЦ

Не судите строго. Эту зарисовку я делал,когда мне стукнуло двадцать два года. Я был молод, наивен и ... ехал к своей любимой тёте...