Но время слишком ценно...

Критика 
Знаете ли вы это имя?

Давно, давно писались эти заметки, но в свое время  напечатаны не были. Редакторы и их замы частенько не были склонны печатать на страницах своих газет что-нибудь из жизни искусства, поэзии. В средине 70-х для небольших изданий это казалось роскошью. Так, к примеру, в 76-м была отвергнута в газете, где я работала корреспондентом, небольшая рецензия на книжечку стихов Бориса  Смоленского, вышедшую в издательстве «Молодая гвардия» в том же году.
 
 -  Кому он известен, зачем он нашему читателю?  –  задали мне риторический вопрос при том, а меня поразили отдельные его стихи. Своею юношескою непосредственностью, звонким молодым певчим голосом. К тому же, из вступительной статьи Сергея Наровчатова стало известно, что эта книжка в 30 страниц  –  всё, что осталось от творческих порывов юноши, в ноябре  41-го  погибшего двадцатилетним защитником Родины.
   
Коренной москвич, он учился на капитана дальнего плавания в Ленинграде, жил в Грузии  и Сибири, много переводил из Гарсиа Лорки, Рембо.
   Я сегодня весь вечер буду,
   Задыхаясь в табачном дыме,
   Мучиться мыслями о каких-то людях,
   Умерших очень молодыми.
   Которые на заре или ночью
   Неожиданно и неумело
   Умирали,
                не дописав неровных строчек,
   Не долюбив,
                не досказав,
                не доделав.
   
Как будто написал о себе.
   
…После отказа напечатать о нём сто строк в районной газете, я отправила свою рецензию в Одесскую  областную молодежную газету, т.к. где-то прочла, что какие-то годы его жизни были связаны с этим городом. Признаться, не очень надеялась на публикацию своего материала, ведь даже название одесской молодёжки не было указано на конверте, ибо мне оно было неизвестно, однако через месяц я получила почтовое извещение на небольшой гонорар, что уверило меня, что скромный творческий труд не пропал даром.
   
Не знаю, как другие авторы, а я очень не люблю ситуаций, когда написанное тобой не опубликовано, и особенно  –  по причине «вредности»  редактора  (то есть каких-то предвзятых препятствий с его стороны).  Да, наверное, кто любит писать впустую? Особенно, если пишешь с душой, а не ради обязаловки и т.п. Но это «низя-я»  очень знакомо всем тем, кто работал  в «партпрессе». Вот почему все ныне глотают эту «свободу слова»  взахлеб! Наконец-то! Что-то! Можно! Сказать! Выговорить! Конечно, важно и не переусердствовать в чём-то…
 
 А теперь в продолжение темы.
Вот так же когда-то, под впечатлением очень маленькой книжечки латышского поэта Иманта Зиедониса, родились и эти, ниже опубликованные строки, которые не пригодились ни в районной газете, ни в молодежном журнале, куда были  отправлены  (опоздали к сроку!), и пролежали долгие годы среди всяких желтеющих от времени бумаг.
 
А поэт-то интересен! Лирика вдохновляюща! И, как всякая лирика, молода и уместна к любому времени, вот почему считаю возможным предложить вашему вниманию эти небольшие заметки о творчестве нашего современника.

                «…НО ВРЕМЯ СЛИШКОМ ЦЕННО…»
   
По счастливой случайности мне довелось приобрести  небольшой сборник стихов современного латышского поэта Иманта Зиедониса «Мёд течет в море», который вышел в 1975 году в Московском издательстве «Художественная литература». В сборнике напечатаны стихотворения, написанные в 1958-1973 годах, в переводах поэтов И.Фонякова, Ю.Мориц, Л.Ждановой, М.Еремина и других.
   
Стихи поэта искренне взволновали меня.
Каковы основные темы его лирики? Дружба, любовь, человеческая верность, труд, поиск сущности  бытия… Порою стихи его, написанные на темы высокие  –  о преемственности поколений, например,  -  по форме своей близки к так называемой  «бытовой» лирике:  в них видим  знание поэтом простой народной жизни.
   
Впрочем, он сам  –  выходец из народа, что прочитываем в его поэзии, и потому не знать основ народной жизни  не может. Это «просвечивает», например, в  стихотворении «Рыбацкие сапоги», которое начинается так:
    А дед ушел. Их некому носить.
    В прихожей как святыня пусть стоят.
    На черной коже чешуя блестит,
    За дюнами шаги его еще звучат.
   
Как это и бывает в настоящей поэзии  – прост, лаконичен  стих, но образен, ярок, и далее из внешней этой простоты рождается глубокий смысл. Так, мы узнаем, что поэту никогда не забыть своего деда  –  потомственного, мужественного рыбака, который часто в своих  «больших рыбацких сапогах»  в воспоминаниях выходит навстречу думам внука:
    - Волны не бойся, - он мне 
                говорит, -
   Растет трава в местах, где треснул
                камень,
   И если сердце слишком станет ныть,
   Ты вырви сердце из груди зубами.

    Смысл этих слов я начал постигать.
   
Так из воспоминаний родилось стихотворение о силе человеческого духа…
   
Во многих его стихах ощущаешь боль о «ранимом» человечестве:
   Страшнее всего, когда больно другому.
   Сам выдержишь, стерпишь, снесешь  –
                не впервой…
   Страшнее всего, когда больно другому  –
   Вот рядом стоит он, ранимый, живой…
   
На мой взгляд, невозможно не поверить в искренность его чувств, болей, переживаний. О стихах И.Зиедониса я бы не сказала, что они рождаются скоротечно, т.е. легко и быстро льются из-под пера автора. Это стихи «долгочувствования», стихи раздумий, и потому мне кажутся такими верными слова Ояра Вациетиса, написавшего небольшое предисловие к сборнику «Мёд течет в море», в которых он заключил: « Для некоторых теоремой, а для кого-то и аксиомой является мысль о том, что поэт  –  это не профессия, а образ жизни, Поэзия и всё творчество  Иманта  Зиедониса  –  его способ жить в этом мире. Жить, а не существовать».
   
С интересом прочитываются и такие стихотворения:  «В безлюбье жить невыносимо…», «Я так люблю твои глаза…», «Я верю, что птица легка и вольна…», «Сон», в которых он обращается к любимой, спорит или соглашается с ней…
   
Характерны для И.Зиедониса  темы борьбы с пошлостью, злом, несправедливостью. Вот одно из них, называется «Есть персонажи…»:
   Есть персонажи,
   Которых я ненавижу.
   И вместе с ними я ненавижу вещи.
   ……………………. .
   Я часто ругаю вещи,
   Хотя виноваты люди.
   ………………………
   Я малодушен.
   Я часто ругаю вещи,
   Когда виноваты люди.
 
 Эти же мотивы звучат в стихах «Хороших людей погребают заживо…»,  «Не будьте слишком большими…»  В них поэт, на мой взгляд, порою  близок  Маяковскому  –  в своей бескомпромиссности, непримиримости, по остроте восприятия реальности.
 
Немало у Иманта стихов об одиночестве. Хотя, казалось бы, автор не может быть одиноким  в своей активной гражданской жизни, многогранной творческой деятельности. Мы знаем, что он пишет прозу  для взрослых, сказки  для детей, сценарии для документального и художественного кино, переводит, выступает в публицистике.

Он  –  лауреат Государственной республиканской премии  и премии Ленинского комсомола, Начиная с 1961 г.   издал уже книги  «Земля и мечты», «Мотоциклисты» (1965г.), «Вхожу в себя» (1968г.), «Как свеча горит» (1971г.)  В сборник «Мёд течет в море» и вошли избранные стихи из этих книг.
   
И, тем не менее, мотивы одиночества звучат в его поэзии открыто. Они, конечно, не амплуа поэта, но настроения его отражают очень искренне. Встречаем их в стихотворении  «Друзьям»  –  с интонацией шутливости в первых строках и горечи  –  в последних. Вообще-то, поэт в лирике часто обращается к друзьям, зовёт их в гости, на пир  и «питье». Он и откровенен в своих стихах, и строг, и требователен:
   Но приезжайте только тогда,
   Когда устанете очень,
   Поверьте, за аскетизм труда
   Вам воздадут почести.

   Но повторяю:
                сначала сумейте длинный
                закончить рейс,
   Иначе, сказал бы, не в радость
                питее -   
                Хемингуэй Эрнст. 
   
А стихотворение  «Озеро», например,  я понимаю как борьбу поэта  с самим собой  –  за себя:
   Ночь. Страшно мне. Я полностью
                иссох.         
   Напиться из меня никто не сможет.
   Кувшинок здесь не рвать. Один
                песок.
   Иссох, иссяк. Я и не я. О, боже!
      
   Я пуст. Но почему?
   Сух, пуст. Но почему?!               
   Где омуты бездонные мои?
   И реки где, ломающие лед?
   Где улетающие журавли?
   
   Я пуст. Со мной все кончено как
                будто.
   И если ты придёшь, рассудку
                вопреки,
   То зря придешь. Я никогда не буду
   Истоком ни одной реки.
   ……………………………………
И  –  далее:
   Я снова озеро. Я в берега зажат.
   И царственно во мне язи проходят.
   Во мне, как в небе, облака лежат
   И в ясности своей, и в непогоде.

   Я – озеро. И у меня нет слов
   От счастья…
   
И в этом  –  для автора  -  триумф жизни, оптимизма, веры:
   Бороться буду за озёра чувств.
   В озёрах тонут  –  что же, факт
                печальный.
   Я  –  озеро. Быть озером хочу.
   Хочу, чтобы озёра  не мельчали.

Не думаю, чтобы эти, сходные по содержанию строки, были подражанием американцу Элиоту с его известной «полостью» внутри  себя;  думаю, это действительно  прочувствованное и пережитое  самим Имантом в минуты какого-то духовного или физического кризиса. В то время как у Элиота (возможно, издержки переводов, конечно, в том?) порой его воспевание «полости» казалось  красивой позой  или зацикленной  фразой…
   

Но наш поэт (как и всякий противоречивый человек)  умеет не только страдать  от одиночества, но  и умиротворяться им. Так, в одном из стихотворений он пишет:
   Я вас прошу: позвольте мне одному
                остаться.
   …………….Позвольте одному идти  на
                зов.
   …………………………………………….
   Я не хочу с вами есть и стаканом
                звенеть.
   Когда журавли улетают и падает листьев
                медь,
   Я ухожу.
   Во мне ничто не должно потеряться.
   ………………………………………..
   Я вас прошу: снимите с плеча моего руки.
   Со мною должны остаться мое несчастье
                и муки.
   Я попытаюсь понять, что за червь меня
                гложет.
   Сейчас мне ваше сочувствие ровно ничем
                не поможет.
   
Лично я понимаю поэзию Иманта Зиедониса как поэзию сильного человека, в чём-то даже максималиста, в каждом стихе как бы заново познающим самого себя. Тому подтверждение  –  стихи  «Так что такое дни?», «Тот лист, тот лист».  А порой поэт бывает просто неожидан, как в этих, например, строках:
    И реки к своим истокам вернутся
                вновь,
   Туда, где звенят лесные ключи,
   И к солнцу опять вернутся его лучи,
   И снова проснусь я под пенье огня в
                печи,
   Под материнским сердцем проснусь в
                ночи.
   
Поиски, воспевание  именно умиротворенности  видятся и слышатся в этих строках, не так ли?..

В стихах второй части сборника, из циклов «Трезубцы», «Состояния», «Четыре песни», есть свои находки, удивительные открытия; продолжение тех же мотивов жизнелюбия, жизнеутверждения.  Вот лучшие из них: «Это было прекрасное лето…», «Утро  –  во всем женственно…», «Я не склонен считать, что жизнь переполнена грязью…», «Концентрация». «Непостоянство»,  «Бесстыдство»,  «Жажда»,  «Сомнения»,  «Раболепие», «Мобилизация»,  «Песенка о таком большом счастье…», «Рядом с Моцартом»,  «На земле  -  трава, а под землей…»,  «Соль спасает от порчи».
   
Как бы декларируя свои ценностные приоритеты, Зиедонис пишет в стихотворении  «Я не нуждаюсь в пожеланьях благ…» следующее:
   Не жажду я ни зрелищ, ни забав, 
   Ни тихих слов, ни громкого успеха…
   Мне ничего не стоит в год собрать
   Все эти ценности, не будь они
                помехой.
   
   Но время слишком ценно самому.
   Стыд  –  тратить дни в других
                приобретеньях,
   Чем в том, что нужно чувству и уму:
   В познанье, созерцании, сомненьях.
   
И добавить здесь просто нечего!
________________________________
Р.S. И даже сегодня, в 2003-м году!
Валентина Лефтерова
(«Эксперимент», №1(9) /2003, с. 37)