Встреча

I
Леонид Васильевич  шёл вдоль огромного супермаркета. Он шёл здесь не потому, что ему нужно было в магазин, нет, он шёл здесь потому, что он здесь шёл. Месяц назад он закрыл своё дело и сейчас беззаботно прогуливался по весеннему городу. Он поймал себя на мысли, что за пятнадцать лет своей предпринимательской деятельность он так отвык от спокойного, размеренного течения жизни, что даже забыл, что такая жизнь есть. В погоне за прибылью, в этой вечной суете и беготне, потерялось что-то неуловимое, непонятное, но именно то, что раньше наполняло жизнь теплом и покоем. Нет, его ещё беспокоили (письма радости), как он их называл: письма от налоговых органов, пенсионного фонда, судебных исполнителей, городских властей и прочих и прочих многочисленных инстанций, которые представляют всю бюрократическую громаду государства, но это было уже на той стороне Рубикона, который он перешёл месяц назад. Все его переживания, заботы, тревоги связанные с его делом остались там, на другой стороне, и сейчас по большому счёту от них осталось лишь сумрачное неприятное воспоминание. Та жизнь закончилась. Леонид Васильевич учился жить по-новому.
Майский день был солнечным, но прохладным, как это часто бывает весной в Сибири. Леонид Васильевич шёл по мокрому асфальту и думал о превратностях своей жизни. Думал о прошлом, которое ещё было свежо в его памяти и иногда напоминало о себе в виде (писем счастья), думал о будущем. Прошлое постепенно отступало и всё меньше тревожило его, а вот будущее виделось туманным, и вызывало в душе щемящее чувство тревоги. Всё дело было в его возрасте и полном отсутствием денег. Последние три года его бизнес приносил одни убытки и постепенно съел все его маломальские запасы. Пол года, год, а дальше что?   
Начинать своё новое дело у него не было ни денег, ни сил, ни желания. Искать новую работу. Но после пятидесяти, в условиях спада производства, это очень проблематично. Вот и гулял Леонид Васильевич, бросив свою машину на стоянке, с целью зондирования почвы для своего будущего трудоустройства.
Леонид Васильевич гулял и думал. Относительно размеренный ритм его новой жизни способствовал этому действию. Гулял и думал.
 Мысли всякие посещали его за это время: серьёзные и несерьёзные, величественные и мелкие, глобальные и чисто личные. Думал он обо всём: начиная от происков мирового империализма и бездарности своего правительства, до ничтожества своих друзей, родственников, и самого себя.
Мысли это были в основном одноразовые: пришли и ушли, не оставив в душе и следа. Но были мысли и великие, которыми он гордился. Одна из этих мыслей заключалась в том, что жизнь человеку дана для того, что бы он заполнил её, чем ни будь, и это (чем ни будь) не имеет в сущности никого значения. Главное её, жизнь, заполнить, чем ни будь. Удовольствия, радости, любовь – это в сущности лишь простое заполнение отпущенного времени. Кто чем может, тот тем и заполняет.   
- Хуже всего, это когда сидишь без дела. Жизнь превращается в невыносимую муку. – Рассуждал Леонид Васильевич, опираясь на опыт своих прожитых лет.
- Лучше всего если есть в жизни цель и идёшь к ней всё жизнь, до самой смерти.
Не жизнь, а один сплошной порыв, не жизнь, а малина. Главное себя, чем ни будь занять. -

II
Именно на этой мысли, из только что припаркованного лимузина вышел невысокий и крепкий мужчина. Он закрыл автомобиль и направился к торговому центру прямо навстречу Леонид Васильевичу. Они шли навстречу друг другу шагов двадцать, и как не был занят Леонид Васильевич своей мыслью, он узнал в идущем на встречу мужчине своего старого приятеля Женьку Граубе. 
- Женька! Ты что ли. Здорово. – Обрадовался Леонид Васильевич.
- Здорово, – холодно ответил Женька.
- Ты ни сколько не изменился. – Продолжал Леонид Васильевич – в прекрасной форме. Приятно на тебя посмотреть. Всё также занимаешься боксом? -
Евгений Казимирович, так мы его будем вперёд звать, слегка улыбнулся, странно посмотрел налево, направо и лишь потом, пожав протянутую ему Леонид Васильевичем  руку, ответил:
- Приходится Лёня заниматься, жизнь заставляет держать себя в тонусе.
Тебе вот уже и лысину прикрыть нечем, а у меня смотри, всё на месте, даже живота нет в отличие от твоего. – Евгений Казимирович похлопал Леонид Васильевича по выступающему животу. – Как поживаешь? -
Уязвлённый Леонид Васильевич, проглотив слюну обиды, промямлил:
- Ничего. Спасибо. А ты как? -
- Ничего – значит никак. Ты не живёшь, ты существуешь Лёнечка. А я вот живу полнокровной и достойной жизнью. Последние десять лет я был заместителем
Мэра небольшого городишки в Кузбассе. И сейчас бы мы ещё торговали бы угольком, если бы не жадность этого дурака…. -  Евгений Казимирович смачно выругался. – Но ничего, ничего, не пропадём. – Он снова оглянулся.
- Ты торопишься куда? Ладно, не буду тебя задерживать. Передавай привет Ольге. Ну, будь здоров. -  Леонид Васильевич протянул ему на прощание руку.
- Не живу я с Ольгой. Развелись мы с ней года два назад. Она к матери куда то на Урал уехала. Достала меня своей ревностью и истериками. Она такой же пережиток прошлого, как и ты. Разошлись мы как в море корабли. У меня теперь другая. -
- Не знал Женя, извини. -
- Что извини то, что извини то…. Я сам виноват в том, как сегодня живу. Ты тут не причём. -
Такой поворот несколько озадачил Леонид Васильевича. Он непонимающе хлопал глазами и совсем не знал что сказать. Он просто стоял и молчал. Евгений Казимирович снова огляделся, со вниманием вглядываясь в случайных прохожих, и схватив, Леонид Васильевича за куртку быстро заговорил:
- Понимаешь, ей двадцать, а мне под пятьдесят. Понимаешь, она ночью спит как ребёнок, а я не сплю: думаю, с кем она бывает в моё отсутствие, кто приходит к ней, и что они делают. Я встаю в два часа ночи, и роюсь в её телефоне, пытаясь выявить её связи…. Днём ей звоню через каждые полчаса, когда она не на занятиях, или же шлю СМСки, когда она на занятиях. Утром уважу в академию, после занятий привожу домой. Вечером стараюсь быть с ней рядом. Вроде всё под контролём, но как только я её не вижу тут же начинаю её ревновать. Мне кажется только я за дверь, так к ней уже бежит любовник. Я видеокамер натыкал по всей квартире…-
- Ну, и…-
- Что ну, и …. Ничего. Прямо ангел. А я не верю, понимаешь, я не верю. - 
Евгений Казимирович беспомощно развёл руки.

III
- Лёня. Когда кто-то раньше говорил про любовь, я просто смеялся над ними. И с Ольгой было всё не так. Я и чувств больших к ней никогда не испытывал. Молодые были. Секса наверно хотелось…. А тут сейчас сам в эту любовь вляпался, и ничего с этим поделать не могу. Сегодня ночью нашёл в её телефоне
- В 12 у (Пирамиды). – И я здесь. Что это скажи мне? Что? Я ей как отец родной, а она в 12 у (Пирамиды). Я ей тачку крутую взял, навороченную всю, красную AUDI, и что в благодарность….-
А надо сказать, что они стояли не возле самого магазина, не возле первой лини парковки, а чуть ли не в самом конце её, в-третьих, четвёртых рядах. Так вот именно в этот момент, как Евгений Казимирович вспомнил красную AUDI, мимо них проехала красная AUDI. Глаза Евгений Казимировича округлились, он снова схватил за куртку Леонид Васильевича и, показывая вслед проезжающей машине, как-то обречённо сказал: - Вот такую, именно такую….-
Повисла пауза. Евгений Казимирович пытаясь переварить ситуацию от напряжения вспотел, ещё раза два оглянулся вокруг и замер неподвижно, как статую, глядя на уже припаркованную красную AUDI. Из машины вышла среднего роста изящная девушка и направилась к магазину.
- Она. Что делать? Что делать? Вызвать полицию? -
- Ты что сдурел? Какая полиция? – Леонид Васильевич был тоже уже на взводе. 
- Ну не полицию, а эту полицию нравов…. – Евгений Казимирович всё также держал Леонид Васильевича за куртку.
- Знаю. Знаю. Мы их сейчас застукаем. Пойдем, ты будешь моим свидетелем. Она не отвертится. Я ей всё припомню. – И Евгений Казимирович пошёл в сторону супермаркета, за куртку волоча, упирающегося Леонид Васильевича.
- Подожди! Постой! Мне надо закрыть машину. Ты иди, следи, а я сейчас мигом.-
Рука (обманутого) мужа ещё некоторое время машинально, держалась за куртку, но потом, обмякнув, отпустила её. Леонид Васильевич быстрым шагом, почти побежал, к тому месту, где оставил машину.
- Десять лет я тебя не видел, и ещё десять лет видеть не хочу. – думал он на ходу.
Уже подъезжая к дому, расслабившись, и анализируя неожиданную встречу со своим старым приятелем, Леонид Васильевич улыбнувшись, подумал:
- Да, Женя. Ты то свою жизнь заполнил. Теперь вся она, как одно прекрасное мгновение. Что ж поделаешь, каждому в жизни своё. –