Глава 23. Смельчак

Когда, запыхавшись, они прибежали в порт, то успели увидеть, как от берега отчаливает яхта господина Лабро. Порт был полностью освещён, и далеко по воде рассеивал свои лучи Маяк Самоубийц. На берегу они застали коменданта порта и комиссара, которые сердечно махали на прощанье платочками, дымя толстыми сигарами – последним подарком господина мэра.

— Задержать их! – рявкнул Буало. – Дать сигнал, чтобы вернулись!
— Что это значит? – закричал со злостью комиссар.
— Это значит, что вы лично упустили из рук шайку преступников и контрабандистов, вот что!

Пассажиры судна, видимо, заметили что-то. Из трубы повалили клубы серого дыма, а ветер разметал его по деревянному настилу, на котором стояли все четверо.

— С ума сошли! Идут полным ходом, — сказал Дино. – Разобьют яхту на такой волне.
— Кто вы такой, чёрт подери! – заорал с яростью комиссар. – Кто позволил вам отдавать приказы?
— Я Буало, инспектор по особо важным делам. Подайте катер, может быть, догоним их.

Дино безнадёжно развёл руками.
— Катер тут ничем не поможет. Яхта господина мэра… я хотел сказать, Лабро, развивает скорость вдвое больше.

— Неужели не существует никаких человеческих или дьявольских способов, чтобы вернуть их?

Дино снова развёл руками.
— Не существует.
— Есть такой, — твёрдо сказал Ивек Керьян, который всё время стоял рядом. – Вам сообщали, что в ближайшие часы на остров должно прибыть какое-нибудь судно?
— Нет. До утра никто не приплывёт.
— А всё-таки, — нервничал инспектор, — что это за способ?
— Погасить все сигнальные плавучие огни на фарватере. Яхта пока недалеко от мола. Когда погаснут огни, она вынуждена будет вернуться, потому что дальнейшее плавание при такой волне будет грозить им катастрофой. Но это нужно сделать сейчас же, пока им не показывает дорогу Маяк Самоубийц.
— Но это же преступление! – ахнул Дино. – Мы не имеем права этого делать.

Комиссар повернулся к инспектору.
— Есть ли у вас какие-нибудь неопровержимые доказательства, что там, — махнул он рукой в сторону яхты, — находятся… люди, скрывающиеся от закона? – Слово «преступники» он выговорить не смог.

Инспектор ответил:
— Сколько угодно. Живым подтверждением тому являются присутствующий здесь Ивек Керьян, его брат Томаш и Молчун, который лежит в подвале в наручниках. Доказательством будет также сын убитого инженера Лясо, которого вы держите в камере, несмотря на чёткий приказ майора.

Комиссар вдруг утратил уверенность в себе. Он искал способ как-то реабилитировать себя в глазах начальства. Чувствовал, что его карьера висит на волоске. А он пока не собирался «сажать капусту» в изгнании. Если он посодействует возвращению беглецов, это могут поставить ему в заслугу.

— В щитовой может случиться авария? – спросил он у Дино.
— Аварии бывают очень часто. Техника новая, ещё не приработалась. Фарватер недавно оснащён новыми сигнальными светильниками, вы сами это знаете.
— Значит, остаётся только просить у Бога или помочь Богу, чтобы случилась авария.

Он стремглав бросился в щитовую. Дино сделал движение, словно хотел его остановить,  но тут в дело опять включился Буало.
— Мы ничего не знаем. Нас тут четверо мужчин, которые умеют держать язык за зубами, правда?

Едва он сказал это, как в океане стало темно. Освещён был только мол. Неужели комиссар уже добрался до щитовой, или же в самом деле случилась авария?

— Тут дело нечисто, — пробормотал Дино. – А может, ведьмы…
— И вы в это верите? – присвистнул Буало. – А впрочем! Пусть это будет хоть дело рук самого Люцифера. У беглецов уже нет выбора.

На молу появился комиссар. Он был очень взволнован.
— Богом клянусь, я ничего не делал! Как раз входил в щитовую, когда дежурный доложил, что вышел из строя главный автомат. Теперь нужно искать причину аварии.

«Хорошо играет, — подумал инспектор. – Он умнее, чем я ожидал. Интересно, сколько он пообещал дежурному? Ну, уж это его дело. Авария в наличии, и ладно».

Инспектору ничего другого и не нужно было. Чем больше свидетелей, тем лучше.

Неизвестно откуда появился стражник Дэнис. Он, похоже, был очень возбуждён, потому что на шее не имел платка, с которым не расставался ни летом, ни зимой. Шепнул что-то на ухо комиссару.

— Кто тебе это сказал? – спросил Люссак.
— Томаш и эта коза Анна. Они привели Молчуна и требуют, чтобы взамен я выпустил того. Что делать?

Комиссар махнул рукой.
— Делай, как они говорят. Дело выяснилось.

Вдалеке на воде виднелись позиционные огни яхты. Затаив дыхание, они ждали изменения курса. Ветер раскачал океан, и волны почти доставали до дощатого настила мола.

— Останавливаются! – обрадовано крикнул Смельчак – Маневрируют, чтобы повернуть назад! Нелегко это будет в такую погоду.

Радость была преждевременной. Яхта действительно замедлила ход и собиралась изменить курс, но вскоре из трубы снова повалил дым, и тысячи искр понеслись над водой.

— Сколько людей, столько и мнений. Представляю себе, что там происходит. Благородный господин мэр разгадал нашу игру. Удивляет, однако,  поведение капитана.

Дино отвечал без колебаний:
— Капитан душой и телом предан мэру. Они, наверняка, сообщники.
— Вы когда-нибудь досматривали эту яхту?
— А зачем? – глуповато спросил Дино. – Ведь…
— Ведь они были приятелями, — закончил за него Буало. – Господин мэр был очень гостеприимен. Немало великолепных вин у него выпито! Что ж! Каждый ответит за себя. Не знаю только, придётся ли вам это по вкусу. Законы существуют не для того, чтобы толковать их  по своему вкусу.

Они стояли на берегу и не могли ничего больше сделать. Яхта мчалась вперёд и, по мнению Смельчака, миновала уже первый пояс рифов. Ещё несколько миль, и Маяк Самоубийц поможет им, маяк, который они так ненавидели. Везение. Неужели все океанские ведьмы на их стороне?

Внезапно небо осветилось ненадолго.

— Ракета! Сигнал опасности с яхты! Сбились с курса, и попали на рифы! – крикнул Смельчак.
— Да поможет им Господь! – вздохнул Дино.

Поломка в щитовой была исправлена, но, когда фарватер осветился снова, позиционные огни яхты исчезли.

Внезапно как из-под земли перед ними вырос… молодой ксендз, сын Эскублака. Волосы у него были встрёпаны, а лицо – как у больного, ожидающего тяжёлой операции.

На дороге, ведущей в порт, замигали фонари. Это поселковые рыбаки бежали к молу.

— Где мой отец? – выдохнул Флориан.

В небе снова блеснула ракета.

— Там, — вяло ответил Дино, показывая на океан.
— Спасите отца! Люди! Ради Бога, спасите отца! Всё отдам, но спасите его! Я не верю, что он виноват! – кричал он так громко, что его голос услышали бегущие  рыбаки.
— Разве сам факт, что он бежал в пижаме и с чемоданом… — Буало не закончил, потому что его прервал Смельчак:
— Есть добровольцы?

Рыбаки посматривали то на него, то на бушующие волны.

— Полицейский катер не выдержит, разве что спасательная шлюпка? – сказал один из них.
— Шторм набирает силу. Ох, и попляшут ведьмы! Зачем искушать судьбу? И тем не поможем, и сами пропадём.
— Бывало и похуже, а выдерживали. Ну! Кто со мной?
— Я! – крикнул из темноты Ленуар. Они подали друг другу руки, как ни в чём не бывало. Ленуар шепнул ему на ухо: — Хорошая работа!

Смельчак так никогда и не узнал – чем заработал этот комплимент. То ли спасательной работой, то ли раскрытием преступления? А может, и тем, и другим?

— Я, — откликнулся как эхо старый Керьян, который тоже был на молу.

Это было уж слишком большим унижением для рыбаков. Смельчак – понятное дело, отчаянная голова, Ленуар – видно, понравиться им хочет, но чтобы старик Керьян…

Не прошло и нескольких минут, как Смельчак с пятью рыбаками уже колыхался на океанской волне. До мола доносился зычный голос молодого Керьяна:
— Эй… Хоп!... Эй… Хоп!...

Старый Керьян злился на сына, что тот не пустил его в лодку. Он слонялся между людьми и рассказывал о происшествиях минувшей ночи:
— Уж поверьте! Если бы не я, не нашли бы так скоро ключ к этой загадке. Это я…

Он замолчал, смешавшись. Перед ним стояла Анна, держа за руку Михала, а возле них вертелся истинный герой этой ночи – Перец. Это у него хотел отнять рыбак всю славу.

К Керьяну, однако, быстро вернулось самообладание. Он подбежал к Михалу, насколько позволили ему больные ноги, и крепко обнял, говоря:
— Я нашёл нового сына. Будь здоров, сынок! – И, повернувшись к Анне, добавил: — Любите друг друга, дети мои, и пусть вас благословит Господь, как я вас благословляю.

Анна посмотрела на отца, и старик понял её. В этот день он больше не сказал уже ни слова, а ксендз собрал вокруг креста женщин и, как когда-то, завёл молитву по умершим.

Дино, который обшаривал воду лучом прожектора, объявил громко:
— Возвращаются!

Возвращалась не только спасательная шлюпка Смельчака, но и лодка, наполненная потерпевшими крушение. Молитва оборвалась, толпа помчалась к берегу. Только один ксендз стоял на коленях на мокром песке и страстно молился.

Потерпевших разместили во временном бараке, служившем для хранения и ремонта сетей. Им раздали одеяла и кипяток. Как следовало из доклада моряков, когда погасли огни на фарватере, экипаж хотел изменить курс. Но капитан и мэр приказали держаться прежнего курса. Они были уверены в себе. Марию Монику, Павла, Петра и Эскублака мэр запер в салоне, поскольку они были за возвращение на остров. Салон и стал их гробом, так же, как машинное отделение стало гробом для мэра и де Монфора.

Перед ними был последний, но и самый трудный барьер. За штурвал стал сам капитан, а Лабро сидел с де Монфором в машинном отделении. Оба были вооружены. Покрикивали то один, то другой: «Полный вперёд!». Капитан не отпускал штурвала. Он крепко стоял на коротких ногах и перекладывал штурвал то налево, то направо. Горящими глазами всматривался он в пространство. Знал, что нужно избегать близости белых бурунов. Там были подводные рифы, о которые разбивались волны. Внезапно случилось то, чего с бьющимися сердцами ожидали моряки: чтобы обогнуть мель, капитану нужно было повернуть штурвал вправо. Однако он недооценил течения, которое в этом месте было особенно сильным и не позволяло управлять яхтой словно в открытом море. Судно и раз, и другой накренилось так круто, что у некоторых сердце подкатило к горлу.

        Видя это, старпом подбежал к капитану и крикнул:
— Влево, влево! Лучше уж сесть на мель, чем разбить яхту!

Он схватился за штурвал, силясь вырвать его у капитана из рук. Они начали бороться, а течение неотвратимо сносило яхту на рифы. Она попала в самую середину седых бурунов. Раздался глухой удар, и яхта разломилась на две части, словно была не из стали, а из трухлявого дерева. Вода, очевидно, тут же залила топки, потому что вскоре они услышали взрыв в машинном отделении. Выжившие спасали собственные шкуры. Одни попрыгали в воду; их выловил из воды Смельчак. Другим морякам удалось буквально в последние секунды спустить шлюпку. Они видели, как погружается в океан яхта, а вместе с ней вся семья мэра, Эскублак, капитан, старпом и четверо моряков из машинного отделения.

***
Отец Файка лежал без сознания. Со спекшихся от лихорадки губ срывались нечленораздельные звуки, из которых только Смельчак сумел бы что-то понять.

— Продолжает бредить? – спросила Анна дежурившего у постели доктора, который не отходил от раненого уже много часов.
— Да, повторяет непрерывно «Се ля ви».

В этот день Роберт получил уже несколько уколов.
— Если не поможет, то…

Ночь прошла спокойно. Врач сам едва держался на ногах. Он удалился, чтобы вздремнуть немного. У постели больного его сменила Анна.

После полуночи больной уснул. Горячка спала – это было видно даже без термометра. Когда Анна склонялась над ним, она уже не чувствовала жара, в котором горело несколько дней его измученное тело.

Перед утром, когда снова пришёл доктор, больного ещё лихорадило, но он был оживлён и говорил, что чувствует себя намного лучше. Впервые он вспомнил о туннеле и смерти Рафаэля. Ему хотелось говорить, спрашивать, но Анна положила ему на губы ладонь.

— Молчи, Отец! Едва вернулся к жизни, а уже смерти ищешь? Ты ещё слаб, разговоры утомляют тебя. Поговоришь, когда полегчает.
— Премного тебе благодарен, Анна.
— О чём ты? Не понимаю.
— Он сказал, что охотно выпил бы рюмочку, чтобы подкрепиться, — пошутил Смельчак. – Чего бы тебе хотелось на завтрак? Куриный бульон с макаронами или рыбный суп с лангустами?

Старый Роберт снова открыл было рот.

— Тссс, тише! Помолчи! Я прекрасно знаю, что ты хотел бы на первое суп с лангустами, на второе курицу, а всё это оросил бы доброй бутылочкой.

Дверь широко распахнулась. За ней стоял Михал, а с ним похудевший Миколай. Глаза его были заплаканы, а на рукаве креп в знак скорби об отце. Утешало его только то, что отец погиб как герой, во имя доброго дела, как сказал Смельчак на кладбище. А он знает людей. Роберт протянул дрожащую руку и погладил хлопца по щеке:
— Не плачь, сынок. Я тебе заменю отца. – И больше он не смог говорить.

А паренёк глубоко задумался над тем, что же теперь будет. Ведь и пан Михал тоже говорил, что с сегодняшнего дня будет ему отцом. А разве можно иметь двух отцов сразу? Посомневался какое-то время, а потом ему пришло в голову: Роберт хотел сказать, что будет его дядей. Это больше бы подошло ему. Тогда у него будут и отец, и дядя. Несмотря на такой вывод, ему сделалось вдруг очень грустно. Потому что было бы всё в порядке, если бы и Рафаэль был ещё жив.

Снаружи доносились голоса Керьяна и Ленуара. Слышны были и голоса других рыбаков. Почти все члены кооператива собрались у таверны «Под Омаром», то есть, точнее говоря, у Дома Кооператива. Каждый принёс с собой что-то для больного. Тот – пончики на меду, другой – большой кусок копчёного лосося, а третий принёс в берете две пахучие сигары, которые, по его мнению, лучше всяких трав лечат больные лёгкие.

— Не входите! Хотите, чтобы он умер от переедания? – кричал доктор. – Кризис миновал, но больному нужен покой. В комнате и без того тесно, больному не хватает воздуха.

У Роберта закружилась голова от обилия впечатлений. Туннель был похож на тюремный застенок, а здесь через открытое окно его приветствовало ясное солнышко. Память его как бы застряла на мёртвой точке, и был ею тот момент прошлого, когда в туннеле к Роберту наведалась смерть. Всё, что было потом,  было только сном – неясным и напоминающим скорее саму смерть, чем долгую дремоту, из которой он очнулся в совершенно иной обстановке. Опекая его, возясь с ним как с родным, она привечала его как короля… Что за дьявольщина!

Смельчак отчётливо читал мысли рыбака. Он присел на стул и выразительно посмотрел на доктора. Тот кивнул головой и сказал только:
— Можно.
— Если будешь лежать спокойно, расскажу тебе всё с самого начала, — начал Ивек Керьян. – Потому что вижу теперь, что умрёшь ты не от голода, а от любопытства.

Все расселись вокруг Отца Файки. Здесь был также и Михал, который ещё раз хотел услышать о событиях минувшей недели – событиях, которые принесли ему свободу и счастье. Впустили также Ленуара и старого Керьяна.

Смельчак начал своё повествование с момента, когда они оказались в туннеле, отрезанные с одной стороны океаном, а с другой – железной дверью. Роберт обратился в слух. Он даже глаза прикрыл, чтобы лучше представить себе их трагическую ситуацию. Только когда Ивек дошёл до момента, в который они с инспектором побежали в порт, посыпались вопросы. Откуда он узнал, что их нужно искать в порту, а не на вилле мэра?

— Всё очень просто. Я узнал от Томаша, что Пётр был у Молчуна. Я давно подозревал, что ключ к разгадке нужно искать у Эскублака или у мэра. Когда инспектор сказал мне, что видел Косого на дороге к Лабро, я сразу понял, что эти двое – сообщники. Когда Пётр вернулся на виллу, он сразу рассказал всё отцу. Мэр понял, что земля горит у него под ногами, и если он хочет сберечь своё состояние и свободу, нужно немедленно бежать.

— Кто убил моего отца? – вмешался Михал.

Смельчак беспомощно развёл руками.

— Боюсь, этого мы никогда не узнаем. Молчун набрал воды в рот. Если и знает что-то, так лишнего не скажет. Прикидывается сумасшедшим, хотя и то верно, что нормальным он никогда не был. Однако всё указывает на Эскублака. Он мог следить за каждым шагом инженера, он был тем, кто знал, что в тот фатальный день господин Лясо отправился на северный край острова. Хотя его видела также и Мария Моника. Трудно сказать, какую роль она сыграла. Я, однако, уверен, что и она здесь была замешана, как и де Монфор. Матросы ничего конкретного сказать не смогли. Во всяком случае, яхта доставляла контрабанду под носом господина Дино и комиссара Люссака. Кстати, у нас новый шеф полиции. Это наш знакомый – инспектор, простите, комиссар Буало.

— А господин Гастрик исполняет тем временем обязанности мэра, — вставил старый Керьян.

— Забыл добавить, отец, что Ленуара выбрали председателем нашего будущего  кооператива, — подсказал ему сын.

— Какого кооператива? – выдавил Отец Файка и нерешительно  посмотрел на Ленуара. — Вы, часом, не смеётесь над стариком? – спросил он недоверчиво.

— Всё правда, Роберт, — подтвердил Ленуар. – Когда кооператив докажет правоспособность, что произойдёт очень скоро – государство отдаст в наше распоряжение все лодки, рыбацкие снасти, помещения сетевых и верфи, которые остались после бывшего мэра Лабро. Кроме того, мы получим первоначальный кредит, который будем выплачивать на льготных условиях.

— Так, значит, мы богачи, — вымолвил старый рыбак.

— Это ещё не всё. Наш молодой ксендз, убеждённый, что всё имеющееся у него добро было нажито нечестным путём, склонил мать отказаться от таверны в пользу кооператива, а самим уехать на континент.

— Значит…

— Значит, у нас уже есть дом для кооператива, а туннель будет идеальным складом для рыбы. В будущем, когда появится путь через рифы, мы расширим вход в туннель. У нас будет собственный малый порт.

В комнату вошла Анна. В руках держала бутылочку с лекарством. Видя румянец на лице Роберта, вскрикнула, ужаснувшись:
— Люди! Больному нужен покой! И без термометра вижу, что температура снова поднялась. Так нельзя. Не только болезнь может губить человека, и большая радость – тоже.

Отец Файка прикрыл глаза, но счастливая улыбка не сходила с его уст.

        Неожиданно он привстал на локтях и сказал так громко, чтобы все присутствующие смогли его услышать:
— Ну, Михал, когда же венчание? Или подождёшь всё-таки, пока старый Роберт выздоровеет? Болезнь меня измотала, но аппетит уже неплохой имею. Воображаю себе, какие кушанья будут на свадьбе! – Он вздохнул глубоко. – Любите друг друга. Ну что ж! Се ля ви! Такого и в кино не покажут. Вуаля!

                К О Н Е Ц