Nibius - 86-ая часть

- «Да ты что брат, в шпионах меня заподозрил? Напрасно. Я как полагается с местным антуражем осваивался, духом пропитывался, так сказать, обвыкался. И не горел сразу к тебе в сваты набиваться. Зря ты так с земляками», - Станкевич немного досадливо отвернул лицо в сторону давая понять, что незаслуженно обижен. Женя не отреагировал, попивая своё кофе неспешно и не сверля глазами гостя, словно смотреть в лицо, дурной признак для русских.
- «Если ты проще был бы, то заметил бы, что я не подозреваю никого. Я просто не имею интереса. Это не одно и тоже. Интерес тут твой, а не мой. Русских я уже сказал, знаю».
Станкевич понял, что сам немного палку перегнул, -
- «Да ладно. Я и не рассчитывал, что тебя парень из России заинтересует. Просто попробовал по-русски поговорить. Говоришь ты сносно хорошо по русски. Только если род твой тут две сотни проживает, то понятно, что русского в тебе не шибко много осталось. Это что же получается, предки твои ещё с приходом коммунистов эмигрировали сюда. Тогда понятно, русским нынче быть, надо было коммунистов пережить. Ну что ж если Россия тебе под мышкой ни чешется, я тоже навязываться не стану. Россия – это то, чем или болеют, или открещиваются как от чумы. Я думал мы – русские».
Женя не проявлял инициативы и Станкевич стал понемногу собираться покинуть, этот не гостеприимный столик в кафе. Женя допил кофе и огляделся, не вдалеке сидела группка девчонок и поглядывала в его сторону хитрыми глазками.
- «Я не знаю предков так хорошо, но тут есть те коммунисты, что набив себе карманы на России, устроились уютно около швейцарского банка, когда их власть пала. Потомков их кое-кого знавал. Ты случайно не из знакомых заочно с Самсоновым или Рудниковым? Я не хочу третий раз повторять, что знаю русских», - так же спокойно сказал Женя и пошёл неспешно подальше от пытливых глазок девчонок.
И Станкевич встал, словно услышав такие имена не смог усидеть. Вот это да! Этот намёк уж более чем сквозной. Может уже кто постарался из собачек Самсона или Рудника в доверие к Живаго втереться под соусом русского земляка? И если тут акулы компартии СССР пригрелись, то и агентов с собой привезли. Да уж вот тебе и сюрпризы! Имя Самсонова и Рудникова всплыло в Европе совсем недавно, хоть они крутились тут всё время преобразования Европы в свете нового мира. Это русские царьки, которые всегда жили за счёт каких махинаций в Европе. Они имели состояние как в Европе, так и в России. В России у них были вроде даже заводы и большая недвижимость, связи в правительстве и со всеми акулами крупного капитала России. Самсонов был похоже еврей из рода бывших боссов коммунистического кремля. А вот Рудников по слухам поднялся из рода одного из крупных авторитетов криминального мира бывшей России, его предки вероятно были даже из так называемых воров в законе. Тут историю теневых акул коммунизма тоже знать не помешало бы и похоже, в скромной Швейцарии об этой истории, знают и поболее, чем в самой России. Вот тебе и русские и такие и сякие. А Живаго не зря выходит настороженный, а не подозрительный, но что за русских он знает? Вот что узнать надобно. Вот где подход к нему имеется. А зачем собственно этот мальчишка его боссам понадобился? Ну конечно восходящая звезда моделей женского платья, но может это лишь предлог каков? Что за тайна рода Живаго, что боссы накопали? Или никакой тайны рода и нету? Фамилия у него нерусская какая-то, странно всё это? И Станкевич решил узнать побольше о Живаго, прежде чем боссам что-то докладывать. Род Живаго попал сюда ещё до коммунистов, да и по предкам русским родом и не был. Предания гласят, что когда-то Себастьян Живаго приехал в Россию и вдруг влюбился в одну русскую девицу. И вот эта русская ветка Живаго и видно из знатных родов, вдруг дала активное развитие. Ходили слухи по истории о некоем докторе Живаго, но имел ли он прямое отношение к данному роду, неизвестно. Короче тёмная история. Но девица, и видимо из княжеского рода, оказалась очень активная и решительна и она вроде даже как перессорилась со своими предками и уехала во Францию. Но предки из России ещё стали доставать и во Франции и тогда она тайно перебралась в нейтральную Швейцарию. Сам Живаго тоже похоже возлагал большие надежды на эту свою тайную ветку от своего рода, видимо у него были какие-то нелады с родом тоже. Тогда, в те времена, было понятно что знатные рода грызлись друг с другом, царили измена и предательство, враги и наёмные убийцы. Живаго видно сумел спрятать эту ветвь рода, этого своего потомка и возможно, что это фамилия была даже надуманная, а не истинная. В те времена за плату можно было сменить фамилию. И вот эта ветка долгое время прозябала в тени умеренной и прохладной Швейцарии, но русский язык и культуру сохраняли по настоянию властной матушки, передавая из поколения в поколение. И даже находили себе хороших женихов или невест из знатной русской диаспоры в Европе для обновления русских кровей. В диалоге со Станкевичем, Евгению не понравилась фраза – «эмигрировали», словно – сбежали из России, как трусы спасающие свой зад. Или как предатели России от возмездия. Евгений родился неприметным мальчишкой, но у него была активная сестра, немного младше его лет и мать настаивала Жене помогать ей опекать и воспитывать девчонку. Алина Живаго сразу привязалась к братцу более, чем к строгой матери, старающейся привить ей по крови знатные манеры. Братец помогал ей давать волю детским капризам и прикрывал её грешки от матери. Мать чуя это ругала порой Женю, что тот избалует и испортит сестрёнку. Отец был деловой и занятый и много пропадал по делам в разъездах. Так Женя из прихотей сестрички научился пошивать платьица и наряды для больших кукол сестрички. А потом подгонял ей по талии платья. Помогал изобретать костюмы на школьные вечеринки и маскарады. Когда Алине исполнилось шестнадцать, Женя одел её так, что ей завидовали все знакомые девчонки. И тогда Алина, тоже решительная как мать, стала использовать это свойство братца, как политику своего становления при «дворе» девчонок. Зная как ублажить и уговорить братца, она выгодным ей подругам стала устраивать примерки у Жени и он помогал им подгонять костюмы и платья так, что бы они эффективнее смотрелись и подчёркивали их фигурки и натуры. Так его талант развился до той фазы, что он мог подружку Алины одеть как сказочную фею. Его гардероб наполнился старыми платьями унаследованными от матерей подруг и Женя с ними мог вволю экспериментировать. Но у самого Жени выработалась какая-то пассивность на девичьи чары. Это была скорее защитная реакция. Во-первых мать, которая поняла чем он стал заниматься чаще, чем своими мальчишескими увлечениями и она считала, что из него вырастет плохой парень, если будет угождать сестричке и девичьим прихотям и капризам. А потом дворовые мальчишки и школьные дружки что узнали про это его хобби и стали всячески над ним подтрунивать в плане, что он окопался в женских платьях и потакает в угоду девчонок. И мол каков из него самого теперь мальчишка. Но история сложилась так, что многие девчонки очень щепетильно относились к своим нарядам и представлениям при «дворе царицы Алины». Каждая из «двора» хотела смотреться красиво и эффектно, завораживая тем мальчишек. А мальчишки узнали о таком хобби из сплетен девчонок завистниц. Алина устроила жёсткую диктатуру при своём дворе девчонок, защищая братца и сплетниц вычислили и предали публичной анафеме в девичьем племени, как дешёвых базарных сплетниц недостойных хороших кавалеров. С лучшими мальчишками при дворе они вели хорошую политику, поощряя амбиции мальчишескую непримиримость, стараясь представить им себя с самой выгодной стороны. Так появился избранный двор девчонок и мальчишек. Остальная часть двора из непризнанных старалась мстить двору Алины и перещеголять их. К Евгению задирались мальчишки, но ему это было до фонаря. Его высмеивали и поносили, именуя пажом девичьих юбочек. Но всё больше девиц из окрестностей города хотели нарядиться от Живаго и шли ради этого на всё. Самого Женю ублажить или уговорить было бесполезно, он оставался пассивен. Потому менеджером нового кутюрье, стала его сестричка Алина, с подачи воли «её величества» любая девица могла попасть на примерку к Евгению, но он тоже был не раб и не сидел теперь сутками зарывшись в платьях и материале. Он оставался так же волен и непримирим и примерка могла затянуться и на неделю до готового платья для одной девчонки. Зато ожидание «модницы» всегда оправдывались, - Евгений мог одевать эффектно и красиво выгодно подчёркивая оригинал девицы. Ходили сплетни что он кувыркается в постели с каждой из девиц на примерке и угождает всем прихотям девчонок в сексе. Однако, одетые им девчонки именно славились добрыми и достойными натурами лучших невест в городе и таким наговорам мало кто верил. Теперь девчонки берегли Евгения и его репутацию как своего отца святого, ибо он своими нарядами мог обожествить образ и дух почти любой девицы, а это было так важно девчонкам в период их раннего становления натуры перед мальчишками и становления собственной натуры девицы вообще. Вопреки сплетням все «модели» Евгения были девственницами, кроме тех редких, кто уже раньше «согрешили» со своими мальчишками. По настоянию и чутью Алины, Женя одевал только лучших девчонок города. Вскоре о нём прослышали и в других городах, как и гости Швейцарии из других стран Европы. Так его модели попали в журнал избранной моды Европы и о его имени и даре заговорили. Женя оставался спокойный степенный и размеренный и никогда не заваливал себя работой, а делал только когда у него было настроение и желание. Потому девицы «двора» Алины сами готовили его, стремясь подогреть его романтику и творческое настроение. Бывали случаи когда видные девицы даже бросали своих избранников парней, если те плохо отзывались о Евгении.