Был такой двор

В нашем дворе жила очень милая соседка тётя Патимат. Она была пышная, красивая особой цудахарской красотой Муж любовно называл её "Олимпиада" Ей очень шло такое раздольное имя, потому что она и сама была такая необъятная, широкая, раздольная. В ней колыхалось море нерастраченной любви к бесчисленным племянникам с Ашхабада, с Цудахара и ещё много откуда. Потеряв в младенчестве единственного ребёнка, Патимат щедро и изобильно и неистово любила всех, кто оказывался в поле её зрения. Это из-за неё двор жужжал бесконечно, кровать находилась прямо во дворе, у изголовья множество свёртков, перед кроватью столик с угощениями и пиры круглосуточные, тут же иногда даргинки делали друг дружке чистку лица ниткой, посвятив нас в это нехитрое, но весьма древнее искусство, которое, сказывают,очень было по душе самой Клеопатре. Иногда мы становились невольными свидетелями её актёрского мастерства, она могла прекрасно себя чувствовать в течение дня, но стоило в ворота заглянуть кому -нибудь из многочисленной родни, так она тут же, притворно кряхтя и охая, опиралась на стенку, изображая из себя тяжелобольную. Моя невестка и брат -врачи. Если Патимат врачи назначали диету, то ежесекундно она появлялась у нас, выясняя можно ли ей то, или это. В эти минуты она напоминала ребёнка,у которого насильно отняли шоколадную конфету, нельзя было без сострадания видеть её невыразимые муки. Диета для неё -пытка, для сластёны и гурманши высочайшего пошиба. Муж моложе её на 20 лет, красивый мужчина, пока не уходил в запои, а трезвый - покорный слуга и любящий супруг. Эта пара являла собой иллюстрацию любвеобилия, сменяющаяся не менее откровенной иллюстрацией ненависти,от которой, как известно....Звонкие чмоки во дворе означали ,что супруги достигли временного, но весьма лучезарного примирения. Крики и ругань-обратное.Трезвый Салих сверхусердно тёр тряпкой все чашки, пиалы, фарфоровые слоники,кошки, и прочую атрибутику мещанства советских идиллических времён дефицита, отрабатывая вину. В их домике было такое невероятное количество пуфиков, матрасов, одеял, что уборка занимала очень много времени. Салих нёс службу раскаявшегося грешника до очередного запоя,двор периодически сотрясали звонкие поцелуи супругов, которым не удалось перенести свои чувства на детей и оттого они ещё щедрее и смачнее любили напоказ и навыверт. Сколько раз припозднившись, мы пулей летели мимо забывшейся парочки во дворе поздно вечером, дабы не вспугнуть воркующих голубков. Патимат бесподобно коверкала слова,и чаще всего из её уст доносились "роднулечка", "дорогулечка" . Про себя мы уже давно называли её дорогулечкой, нам нравились её словечки, выдуманные от избытка любвеобилия.Нам нравились её подарки, доброта и отзывчивость. Её сентиментальность не имела границ.А как она обожала вкусно поесть, да ещё в самое неподходящее время суток, а до чего же ей дороги были любовные истории-это нечто.Если мы вдруг затеивали маски с целью -убить неземной красотой, к нам протягивалась белая пышная рука тети Патимат,а на лице трогательная мольба-не откажите. Мы не могли без нежности смотреть, как она из своих узелочков , сложенных один в другой, вытаскивала то помаду, то тушь, а то и тени, мы с боевой готовностью прощали ей сплетни о нас, потому что ляпнув сгоряча что-то и где -то, она щедро компенсировала свой сладкий грешок роскошными дарами; чем хуже ляп-тем круче подарок. Когда я в приступе юношеского максимализма, выясняла , зачем ей надо столько выносить от пьющего мужа, она мигом переносилась в воспоминания о чудных мгновениях её брака, когда отправлялась с ним в дальние рейсы и была счастлива, любуясь звёздным небом,устраивая с любимым пикники на природе.У этой семьи была настоящая индийская любовь, любовь- романтика, выстоявшая все запои, бесконечные муки, связанные с вызволением мужа из вытрезвителя. А насчёт вытрезвителя вообще была смешная история. Я купила новую телефонную книжку и гордилась тем, что при нажатии на нужную букву выскакивает страница с именами и телефонами. Книжка новая, но нажимая на букву "А" , я вдруг обнаружила написанное каракулями да ещё и карандашом слово:"атверзилка".Тупо пыталась понять,  что это за слово,пока сообразительная младшая не объяснила, что это второй дом Салиха. Милиция регулярно забирала безропотного Салишонка в вытрезвитель,в шутку называя его "плановой" .То есть они отчитывались в своей "работе" , благодаря ему. Пьяный Салих заходил ко всем подряд и руками рылся в кастрюлях,ел прямо оттуда,пугая квартиранток и изводя весь женский пол своим назойливым приставанием, при этом твердил неизменно одно и то же:"Всё остаётся людям!" Однажды жена уходя заперла его на ключ. Тогда сосед взял бутылку водки, натянул на неё соску и через крохотное форточное отверстие протянул Салиху,на глазах у всего любопытствующего народа тот вылакал водку и три дня лежал с блаженной счастливой физиономией . В целом,он был, конечно же, человек безобидный. Миясат, моя подруга со студенческой скамьи, увлекалась фотографированием, и именно ею был сделан снимок- компромат, пародия на картину, где Юдифь наступает на отрубленную голову.Но в нашем варианте в руках был веник вместо сабли , а ногу занесли над беспечной головой спящего в винных парах Салиха . Салих мухи не обидел бы в трезвом состоянии,но поди объясни случайным гостям,что за мужик ходит в широком халате своей жены,обернувшись в него,как в кокон , пытаясь бесцеремонно проникнуть во все двери,если они вдруг, случайным образом , были открыты, шаря по чужим кастрюлям. Зато этот самый горький пьяница ни разу не стукнул машину на самых крутых горных поворотах,садясь за руль почти в бессознательном состоянии. Зато именно он ухаживал за склеротичной,всё позабывшей женой на старости, как за дитём малым, возвращая ей долг супружеской любви в течение продолжительного времени и был верен ей всю свою жизнь.