В гости к богу не бывает опозданий. Часть2

 
Начало: http://www.proza.ru/2014/01/15/1733


                «В гости к Богу не бывает опозданий…»
               


                Часть вторая. Год 1999



                1

    Мы не виделись с Денисом несколько лет. Наступили трудные времена. «Лихие 90-е», так их стали называть позднее.  А потому я особенно обрадовался, встретив старого товарища снова. Отмечалась десятая годовщина вывода наших войск из Афганистана. В Окружном доме офицеров вновь был организован концерт.  Щербаков исполнил несколько своих новых песен и, конечно, снова прозвучала песня Владимира Семёновича.

«Сгину я – меня пушинкой ураган сметёт с ладони,
И в санях меня галопом повлекут по снегу утром…
Вы на шаг неторопливый перейдите, мои кони,
Хоть немного, но продлите путь к последнему приюту!

Чуть помедленнее, кони, чуть помедленнее!
Не указчики вам кнут и плеть!
Но что-то кони мне попались привередливые –
И дожить не успел, мне допеть не успеть».
   
        Внешне  Денис мало изменился. Быть может, стало больше седых волос,  да взгляд стал более жёстким.  После концерта, как и прежде, он предложил мне «прокатиться».  Я с радостью согласился. Ещё бы, не так часто приходилось ездить на такой «крутой» иномарке – чёрная «Тойота»-внедорожник внушала уважение.

-Вижу, не бедствуешь?

-Удалось по случаю по дешёвке приобрести.  Машина надёжная, «жрёт» только много горючего, но приходится с этим мириться. Зато всей семьёй можем выезжать на природу, отдыхать на берегу какого-нибудь озера или речушки. А что ещё требуется для счастливой жизни? За «бугор» пока не ездим – дорого слишком.

-Ты так и работаешь в «Патриоте»?

-Нет, «накрылся» наш «Патриот».  Ты ведь помнишь, что у нас  в начале 90-х было принято решение, как там было сказано в документе: «Создать Свердловское областное отделение Союза ветеранов Афганистана, действующее на правах финансово-хозяйственной самостоятельности с предоставлением ему права юридического лица». Кажется, ничего не напутал, помню до сих пор.  Так вот в ноябре «Патриот», а вместе с ним такие уважаемые клубы, как «Альтруист», «Саланг», «Авангард», «Десантник», добровольно объединились в Свердловское отделение Союза. В банке был открыт счёт, получены официальная печать, фирменные бланки.  Ты не поверишь, Саша, но всё произошло так шокирующее стремительно, что кое-кто пытался углядеть в этом «отрицательный» подтекст. Что же заставило, в конце концов, поверить, не дать перевесить эмоциям? Ответ мне представляется простой: это те дела и та идея социальной защищённости «афганцев», за которые взялся в своё время постоять «Патриот».

    Добившись льготного налогообложения, Союз ветеранов Афганистана занялся хозяйственной деятельностью. Отнюдь не грязным бизнесом, спешу заверить, не теневыми махинациями – финансовые документы Союза всегда были открыты для любых инспекций.  Получив экономическую независимость, солдаты необъявленной  войны начали подниматься с колен. Из обиженных, преданных «сыновей родины – интернационалистов», вынужденных обивать пороги бюрократических кабинетов, «афганцы» стали превращаться в независимых, гордых людей, объединённых в своём Союзе посильнее любой из многочисленных ныне партий.

    Нет, они не барствовали, не закупали дорогущие иномарки для своих командиров, не устраивали пышных презентаций и телемарафонов. Основные задачи  «афганского» бизнеса – помочь собратьям встать на ноги, вернуть долг государства тем, кто прошёл через войну или потерял своих сыновей и мужей. Трудоустройство, обеспечение колясками, протезами, лечением, товарами и продуктами. Согласись, Александр, «афганцы» своим боевым прошлым не злоупотребляли, орденами не трясли, удостоверения без нужды из кармана не вытаскивали. Но и безропотно отсиживаться, ожидая милости добрых начальников, - не по ним.

    Нравится это  кому-то или нет, но поставленные в своей стране, той, чьи интересы защищали они согласно уставу в далёких горах и долинах, в совершенно унизительное положение, «афганцы» не сломались, не сорвались, а создали такой Союз, который не уничтожишь росчерком пера где-нибудь в лесной Беловежской  пуще…

      Всё было нормально, пока в 93-м  льготное налогообложение «афганских» структур решено было прекратить и поставить в «равные» условия рынка. В других государствах, прежних республиках Союза  «афганцев» не тронули.  А наше российское правительство, которое мы же защищали в августе 91-го, решило сэкономить на  своих защитниках. Что это означало?   Нас опять отбросили к тому нищенскому состоянию, из которого мы начали выбираться, не прося у государства ни копейки. «Афганцев» снова попытались поставить на колени. А это означало, что мы уже не в состоянии стали поддерживать тех, кто от родимого государства ничего  не получил, отдав ему здоровье, силы…

       Таким образом,   была ликвидирована  экономическая  независимая база нашего Союза, та, на которой держалась социальная, медицинская реабилитация «афганцев»! И где? В России! В республике, являвшейся главным поставщиков  солдат на войну. Была поставлена цель – уничтожить  уникальную  по своей организованности структуру.

    СССР распался, разрушились экономические, хозяйственные связи, началась неразбериха во взаимоотношениях между суверенными  государствами. А нас это не беспокоило: «афганец» - он и в Литве, и в Армении, и в Молдове «афганец». У нас  и сейчас, вероятно, осталась единственная жизнеспособная, неразрушенная система взаимного  сотрудничества.

   И вот  ещё такая «подножка» от своего правительства.  Президенту  направили бумагу, в которой, в частности,  говорилось, что «афганцы» готовы стоять до конца и использовать все доступные нам средства! Мы не забыли, с какой стороны держать автомат.  Ответа так и не последовало. А потом был октябрь и расстрел в Москве  Белого дома из танков…

   «Афганцев» всё-таки поставили в равные условия с коммерсантами. Но мы ведь зарабатывали средства не для обогащения, а для обеспечения нормальной жизни тех, кого правительство обеспечить само не могло…

    Денис тяжело вздохнул:

-Зачем это я тебе всё рассказываю? Думаю, что ты и сам всё это прекрасно знал, но очень уж наболело на душе, захотелось  поделиться со своим товарищем-«афганцем».





                2


-Слушай, Александр, я сегодня ещё не обедал. Может,  составишь мне компанию, я тут неподалеку знаю хорошее и не дорогое кафе?

-Я согласен,  тоже пока не удалось подкрепиться. Давай, рули в своё кафе.

      Доехали  минут через пять. Быстро сделали заказ. Ожидая блюда, Денис заговорил на неожиданную для меня тему.

-Что  происходит с людьми?  Если обратить внимание на вокзалы, церковные площади, на подземные переходы и станции метро, то можно увидеть, что резко прибавилось нищих, просящих милостыню, и людей, не имеющих ни жилья, ни работы.  Похоже, число таких людей не только не уменьшается, но и стремительно увеличивается.  Увеличивается и число людей, стремящихся свести счёты с жизнью…

-Ну, число таких людей и в благополучной Америке много. Я как-то смотрел об этом передачу.

- Тревожит, конечно же, не сравнение с процветающей Америкой,  а то, что людей, доведённых у нас до крайней точки отчаяния и потерявших всякую веру в радостную, стабильную жизнь и затянувших петлю на шее больше, чем убитых уголовными элементами.

      Люди,  имевшие лишь  веру в светлое будущее и вдруг потерявшие эту веру, просто не выдерживают.

      В нашем государстве, к примеру, всегда осуждали спекуляцию, как общественное зло и всякого рода коммерцию, как нехороший признак буржуазной морали. Сейчас же произошло смещение как нравственных, так и экономических ценностей: бывшие партийные и комсомольские активисты сами занялись коммерцией, а государство, раздираемое противоречиями, дало «зелёный свет» коммерции.  Нет, лично я не осуждаю предпринимательство в нашей жизни – быть может, это есть тот самый скачок, который крайне необходим стране. Дело в другом: совершили скачок сотни  (они и раньше этим занимались, даже статья была об этом в Уголовном кодексе), миллионы же остались у барьера непреодолимости и недосягаемости, потому,  что для низ бизнес – это чуждо, дико, и сам рынок для них страшен, так как они опять (опять!) остаются в классе бедных.

    Бедность, конечно, не порок, но именно она порой толкает человека в петлю. Вот почитай, например, эту записку.  Её недавно, нашли рядом с телом женщины,  самоубийцы. Я  даже сделал себе ксерокопию, выпросил у следователя, до сих пор в кармане ношу.

    «Как я завидую тем, у кого нет детей – они свободны и в любой момент могут уйти из жизни! А у меня дети. Имела  ли я вообще право рожать их, зная, что не могу обеспечить их материально?  Наверное, нет. Я не могу своего сына хоть раз свозить на юг, чтобы погреть его вечно болеющие бронхи.  Что мне делать, когда жизнь  переходит к рыночным ценам?  Подыхать с голоду? Ведь до сих пор мои дети не видели ничего лишнего, а сейчас вообще приходится переходить на хлеб и воду.  К сожалению, родители не научили меня воровать и обманывать, а сами умерли, не дожив до этого времени. А жаль, что не научили...

    Ненавижу эту жизнь. Я ненавижу конкурсы красоты и голых  шлюх, на которых прохиндеи тратят сумасшедшие деньги. А что – нам и нашим малышам? Смешно! Ещё смешнее то, что мои дети ни разу не пробовали бананов, а апельсины ели всего два раза. 

   Если я решусь на ЭТО, то прежде, конечно,  пристрою  своих детей».

    Денис принял у меня смятую записку, похоже, её несколько дней женщина носила в кармане. Глухо произнёс:

-Детей своих она оставила на пороге детского дома. Мальчик  шести лет и девочка – четырёх.

-Слушай, Денис, а зачем тебе это?

   Денис дождался, пока официантка расставит на столике тарелки с едой, съел пару ложек  борща и посмотрел внимательно на меня, словно прикидывая, стоит ли мне это доверять.

-Теперь это моя работа, Саша.

-?!

-Да, я ведь теперь работаю в Центре психологической помощи. Я не говорил тебе: за эти годы я заочно окончил Гуманитарный университет, наш, Екатеринбургский,  факультет социальной психологии. Вот уже второй год резко поменял свою деятельность. Теперь приходится заниматься, в том числе и проблемой самоубийц. Мне открылся мир, полный огромной безысходности и боли.
 
   Самоубийцы, доведённые до безысходности, - это люди, которые никогда не занимались спекуляцией, не желающие и не умеющие быть коммерсантами в новых условиях.  Всеизвестное утверждение, что в большинстве  своём самоубийцы -  психически ненормальные люди, ложно: из зарубежных и отечественных исследований в этой области,  очевидно, что умалишённых среди самоубийц меньшинство.  А точнее – меньше одной четверти.

     Кто они, разочаровавшиеся и бессильные приспособиться?  В основном  это больные и престарелые люди, матери-одиночки, мужчины, которым между тридцатью и сорока, и, что самое страшное пятнадцати-шестнадцатилетние  девочки.  Наметился рост самоубийств и попыток к ним среди 10-14 – летних детей.

    Очень горько, когда вешаются школьники, которые пишут сочинения и обличают  дурные нравы и косность (любимое слово) дореволюционной России и подлецов, вынудивших Анну броситься под поезд, а придуманную Островским Катерину – в реку. И это не только горько, но и лицемерно – заставлять за отметку «обличать» окружающую среду двух самых известных самоубийств в отечественной литературе.

     А вокруг нас-то какая сейчас среда? Ладно, не буду тебе портить аппетит. Ешь, а после обеда, если хочешь, ещё вернёмся к этой теме…

     Через полчаса мы вернулись в машину, закурили. Помолчав, Денис достал из кожаной папки несколько листочков с текстом и снова заговорил, изредка бросая взгляд на бумагу. Слова давались ему с трудом, он долго обдумывал фразы, но постепенно разговорился.

-Я думаю, ты хорошо знаешь, что такое посттравматический стрессовый синдром. Его  порождает война на чужой территории, болезненные переживания по возвращении. Страшное заболевание, которое мы не знали еще лет пять назад. Неудивительно, ведь только в конце 80-х его открыли американские «вьетнамцы». Вдруг, спустя 15-20 лет после Вьетнама, число самоубийств  среди бывших солдат и офицеров превысило средние цифры на 35 процентов, разводов – на 38, алкоголизм и наркомания – на 50.

     Сто тысяч жизней были потеряны навсегда, прежде чем в Штатах были развёрнуты 172 специальных госпиталя.

     Наши психологи говорят: из полумиллиона человек, прошедших Афганистан, каждый второй подвержен опасностям синдрома, если не оказать компетентной помощи.

     Увлёкшись ура-патриотизмом, мы оказались беспомощными перед угрозой  синдрома. Сейчас уже ясно: нужны профессионалы, и их начали готовить. Вот и я прошёл подобное обучение. Конечно, до настоящего профессионализма мне ещё далеко, но я быстро учусь, ведь у меня были замечательные преподаватели.  Многие их них выезжали на стажировку в Америку.

-Изучайте опыт, - советовали радушные американцы.- Пусть он хранит вас от повторения наших ошибок.

   Любопытная подробность: «вьетнамцы», познавшие на себе симптомы болезни: тоска,  беспричинная боль в разных частях тела, кошмары, сами же стали специалистами в области лечения. Чарльз Фигли, ведущий специалист по посттравматике, Джек Смит, создатель оригинальных методик.  Они оба из числа «вьетнамцев». Причём их лечение бесплатное.

     Назову тебе, Саша, одну цифру, только не падай в обморок от неё (шучу, конечно), годовой бюджет Всеамериканской администрации ветеранов – 39 миллиардов долларов. В число четырнадцати наиболее важных государственных проблем, контролируемых президентом США, вошла и проблема «вьетнамцев». В Америке это считают огромным общественным завоеванием.

     Хотелось бы верить, что так будет и у нас. Не сейчас, не сегодня, но будет.  Для этого я и работаю на новом направлении.

-Но ведь ты занимаешься проблемами не только «афганцев»?

-Конечно, сфера моих действий распространяется гораздо шире.

-А как ты, Денис, всё-таки вышел на эту проблему? Ведь был же какой-то толчок?

-Это ты точно сказал – толчок. Именно таким толчком послужило самоубийство моего знакомого парня-«афганца». Я долго не находил себе место после его ухода. Расскажу тебе о нём. Не торопишься?

-Нет. Как говорил «Пятачок»: «До пятницы я совершенно свободен».




                3


    В  Новороссийске, как ты знаешь,  в августе 1988 г.  проходил  Всесоюзный сбор воинов запаса и военно-патриотических объединений. Для ребят, прошедших Афганистан, после Минска и Ашхабада  это была третья встреча.  Было решено обсудить: что же произошло за это время, на каком уровне находится движение воинов запаса, что беспокоит сегодня афганцев»?

        Забегая вперёд, скажу,  на сборе была  создана ассоциация военно-патриотических объединений. Собственно, это и было главной целью его – объединить движение воинов-интернационалистов с движением воинов запаса, главной идеей существования которых должно стать героико-патриотическое воспитание молодёжи. Были противники такого воссоединения, но большинство выступило  «за».

    Сбор подтвердил, что воины запаса уже сегодня способны заменить многие штатные организации по героико-патриотической работе.  «Афганцы»  намерены были и впредь серьёзно заниматься воспитанием молодёжи.

    Я был направлен от нашего Свердловска. Вместе со мной  был ещё один парень от нашей области из Ирбита. Тимофей Скафарь. Тима, как все его называли. Правда, нам пришлось ехать в разных вагонах, так что за время пути только несколько раз сходил я к нему  в гости.

     Скафарь и спустя два года после возвращения на родину всё ещё находился на излечении. Его то и дело направляли в госпиталь. Не давали  покоя раны. В последнем бою его взвод нарвался на засаду. «Духи», почувствовав своё превосходство в силах, зажали  десантников в ущелье. К концу вторых суток при перемене позиции напоролся на мину и Тима. Очнулся в госпитале. В пятый раз за полтора года в Афганистане. Но теперь о возвращении в часть не могло быть и речи: внутренние ранения, травма позвоночника, ранения головы, перебита рука. Четыре осколка до сих пор он носил в себе.

     Занемоглось  и перед Новороссийским сбором, но он твёрдо решил: поеду. Он знал, что тогда десантники из соседнего подразделения его  одного, полуживого, вынесли с поля боя. Где вы, братишки, прикрывшие его своим телом? Может, на сборе произойдёт встреча?  Тимофей постоянно говорил мне о такой минуте, когда сможет обнять  своих спасителей, заранее радовался. 

    Мне удобнее было к нему на остановках приходить – по твердой земле мне легче передвигаться, чем через эти скользкие тамбуры. Я знал, что он недомогает, поэтому запрещал ему без нужды из купе выходить.  Мы в последний раз переговорили с ним на остановке в Сызрани. А потом было время обеда, поэтому я на следующей крупной остановке не пошёл к нему. До сих пор не могу себе этого простить.

     По дороге,  при подъезде к  Саратову, у Тимы случился приступ. Соседи по плацкарту, сердобольные женщины, под руки отвели его в привокзальный медпункт. Это я потом от них узнал, когда пришёл  на остановке в Карамышеве. Вера Ивановна, славная такая женщина, рассказывала, мол, привели  к дежурному медику, говорю ему:

-Девушка, помогите! Человеку плохо. Пожалуйста! Поезд у нас… До отправления всего тридцать минут…

   Женщина в белом халате продолжала, как ни в чём не бывало,  беседу по телефону.

-Девушка, он в Афганистане был, - уважительно добавила Татьяна Юрьевна, другая попутчица,  глазами указав на орденские планки, на многочисленные нашивки ранений.

-Я его туда не посылала, - в мгновение отреагировала «сестра милосердия», слегка отстранив трубку, чтобы не нарушать беседы. – Кто его посылал, тот пусть и лечит. Кому он нужен был, этот Афганистан?!  Газеты не читаете, что ли?

    У Тимофея, видимо,  помутилось сознание. Он «мешком» осел на пол, закатил глаза. Тут уж докторша, или кто там она была,  бросилась к парню.  Короче говоря, решено было Скафаря  перевезти в дорожную  больницу.  Женщины сбегали за его вещами, оставили в медпункте. Тут и поезд пошёл дальше. Не оставаться же им с парнем. В общем, не получилось Тиме побывать на  том сборе, повидаться со своими братишками.

     Конечно, я очень расстроился, но твердо решил, что на обратном пути навещу Тимофея в больнице. Кстати, мы со сбора ему отправили телеграмму с пожеланием скорейшего выздоровления. Это его здорово поддержало, он потом говорил, когда я приходил к нему после сбора.  Я тогда на сутки сделал остановку в пути.

    Скафарь живёт вот такими редкими встречами, такими знаками внимания. У него нет отца, мать вырастила его одна. Любимая девушка, узнав о его ранениях, перестала писать в госпиталь.  Живёт надеждами, что, когда выздоровеет, будет воспитывать мальчишек, готовить их, нет, почему именно к армии, ведь в военно-патриотических клубах готовят к жизни, жизни честной, настоящей…

     Не знаю, какое именно издание оказалось в союзниках у зарвавшегося работника здравоохранения в том медпункте. Про «афганцев» и Афганистан тогда  писали  многие. Позднее я специально посмотрел за последние шесть месяцев 88-го  свердловскую  печать – публикации о воинах-интернационалистах искренние, честные, написаны с любовью. Думаю, и в Саратове была примерно такая же картина.  А вот некоторые из центральных и столичных изданий повод к подобным суждениям давали.

    А «афганцам» не всё равно, что и как о них пишут. Ведь в нашей истории немало примеров, когда пресса оказывалась причастной к формированию ложного общественного мнения о личностях, а то  и о целых группах людей и тем самым создавала в народе негативное к ним отношение, вызывала слепую ненависть.  Так было в тридцать третьем и в тридцать седьмом…

     Разумеется, среди «афганцев» есть люди разные.  Но с таких спрашиваем мы сами, «афганцы», - жёстко, справедливо, беспощадно. Так что, думаю, грехи одних переносить на всех нет оснований. А ведь именно по этому пути шёл один известный журналист из «Московского  комсомольца», конструируя образ отрицательного «афганского» движения...

    Мы сидели в уютном салоне автомобиля, непрерывно курили сигареты одну за другой, а  Денис заново переживал за своего боевого товарища, с которым судьба свела его однажды. После недолгого молчания, он усмехнулся и спросил:

-Наверняка ты, Саша, этого не знал? Прямо чудеса, ей-богу. Оказывается, у нас в стране патриотическим воспитанием молодёжи занимается, вернее, обязаны заниматься 32 организации…

   Но, похоже, все тридцать две с радостью передали эти хлопоты тридцать третьей, то есть «афганцам». А ведь, кроме этого, на воинах-интернационалистах лежали и бытовые заботы о своих собратьях, и установка памятников погибшим  в Афганистане, у них же на попечении раненые и инвалиды, которым нужна была  забота, внимание и защита Они же радетели и об интернациональном воспитании. 

   И на каждом  из этих  направлений «афганцам» чинят препятствия, даже – в последнем. Помню, на том сборе воинов в Новороссийске комиссар Ташкентского Совета воинов запаса Игорь Ищенко рассказывал:  «Решили мы имена погибших товарищей увековечить в названии улиц, школ, но не тут-то было. Сколько раз уже «заворачивает» наши предложения председатель Ташкентской топонимической комиссии С. Ахуджанов. «Не положено» - и весь сказ! Нет, мол, такой инструкции. Его не устраивает даже такой факт, что все 12 кандидатур – люди разных национальностей, не заметил и того, что в список были включены воины-интернационалисты Великой Отечественной, ведь они тоже освобождали Европу. Доказываем, просим, но дело не движется с места. Ему нужны герои. Разве узбек Ибрахим Качкинов – не герой? Он самый молодой из погибших, всего лишь три месяца прослужил, закрыв собою командира…»



                4


-Денис, я так и не понял, чем же закончилась история с Тимофеем?

-Извини, Саша, отвлёкся.  Конечно, расскажу.  После лечения  в Саратове Тима через месяц вернулся в свой Ирбит. Заезжал он ко мне, на пару дней останавливался. Вроде, лучше ему стало.  Позднее, когда я уже сам работал в «Патриоте», я с ним связывался, предлагал устроиться на работу. Но он не захотел из родного города уезжать, к тому же,  его мать сильно болела, а он один был у неё, так что Тимофею приходилось за  ней ухаживать. Конечно, мы от «Патриота» им выделяли денежную помощь ежемесячно. Но, я думаю, все деньги уходили в основном на лекарства для него и матери.

    В течение двух-трёх лет мы с ним периодически встречались: то он приезжал в Екатеринбург (тогда уж город переименовали), то я ездил по делам в Ирбит. Времена, как ты знаешь,  наступили трудные.  Мы всё с директором пытались спасти наше производство в «Патриоте».

     Не случаен давеча был мой упрёк в адрес отдельных публикаций, ибо проблема формирования общественного мнения вокруг «афганцев» способна породить массу проблем на местах. А их у молодых ветеранов и без того хватало. Есть ли необходимость бередить их раны? Да и, в конце концов,  когда-нибудь и в «афганском» вопросе уйдут на второй план проблемы с трудоустройством и с жильём, а печатное слово для них останется главным.  Похоже, что Тима очень пристально следил за публикациями. 
 
   Помню, как он возмущался, что  сотворение проблем вокруг «афганцев» продолжается.  Вот уже ставится, мол, под сомнение и необходимость военно-патриотического воспитания, а стало быть, и любовь к Отечеству. Предлагается иметь армию профессиональную,  которая набирается по методу контракции, как, например, в США. То есть защищать Родину мы должны не потому, что она Родина, а потому, что платят деньги.  Конечно, в эту концепцию  «афганцы», в том числе и Тимофей,   никак не хотели укладываться. Наверное,  поэтому  их и ругали. Из поколения, осуществившего, обретшего великодушную идею на практике, пытались сделать поколение «потерянное».

   Несомненно,  шла непримиримая борьба. Борьба за наши нравственные ценности, наши традиции. Борьба, в которой «афганцы» занимали не последние места.   
 
     Куда общество  будет нас  звать, к чему вести? Тогда мы, «афганцы»,  очень  надеялись, что пресса нас  поддержит, откликнется на наши  начинания. 

    Я снова возвращаюсь к началу нашего разговора. Думаю, Саша, ты сам хорошо помнишь, что «афганцы» ещё в начале 80-х взвалили на себя великую ношу. Добровольно, не ожидая команд сверху, взялись за работу масштаба государственного. Они самостоятельно, почти стихийно создали сотни героико-патриотических клубов, над организацией которых долгие годы безуспешно бились те 32 организации, и принялись латать зияющие прорехи в гражданском, патриотическом, интернациональном воспитании молодёжи. На общественных началах смогли создать на уровне всесоюзном ассоциацию военно-патриотических объединений. И они продолжали, не обращая  внимание ни на окрики, ни на перст указующий, ни на статьи о плохом «афганце», которые для бюрократа,  что бальзам на душу, да что там бальзам – настольная книга, так вот, несмотря на всё это, продолжали  вести активно эту работу.  «Ну неформалы, так неформалы… В голубых  беретах и тельняшках… Пусть будет так. Лишь бы работать не мешали…» Но мешали, ещё как мешали.

    Все эти «брожения» Тимофей пропускал через своё сердце, а это не добавляло ему здоровья. Видимо, окончательно его подкосила смерть матери. Он похоронил её в конце 93-го.

    А в первых числах января он решил уйти из жизни. Добровольно.  Мне сообщили об этом  «афганцы» из Ирбитского  городского совета.  Дали мне и копию его предсмертной записки.   

    Денис покопался в папке, с которой, казалось, никогда не расставался вне машины, и протянул мне листочек из школьной тетрадки в клеточку.

   «Одной из главных причин моего предстоящего самоубийства – это полный маразм происходящего. До чего мы дожили!   Всю нашу прежнюю историю государства оплевали и растоптали.   Сейчас все, кому не лень, пишут и говорят, что вся советская история была большой ошибкой. Нашу волшебную вазу с цветами счастья как бы ненароком разбили, хотя новой вазы  - нет, а если есть, то из пластилина: что хочешь, то и лепи. Мне доказывают, что я зря проливал кровь в Афганистане, зря получил эти раны, стал инвалидом, не пригодным ни к какой работе. Даже не  нужна стала и военно-патриотическая работа с пацанами,  о которой я так мечтал.  Многие  ни во что сейчас не верят. И люди, потеряв свой идеал, становятся всё более жестокими, злобными, ради веселья убивают друг друга. Мне страшно жить в этом мире, тем более одному. Я решил умереть…»



                5

     Мы долго молчали. Наконец, Денис тяжело вздохнул, достал из папки несколько  новых бумаг и заговорил, делая большие паузы. Он словно вколачивал гвозди своими рублеными фразами.

    -Один мой коллега по нынешней работе рассмотрел проблему самоубийств в нашей области и даже составил возрастную таблицу.  Так, в первом полугодии прошлого  года утонуло в водоёмах – 70 человек, сгорело при пожарах – 84, убито в преступлениях – 128, погибло в дорожных авариях – 225. Покончило жизнь самоубийством – 361 (!).

      И заметь, Саша, не психические заболевания – основная причина массового суицида.  Из 644 самоубийц за прошлый год в области лишь 30 состояло на психиатрическом учёте, а в предыдущем году из 648 на учёте у психиатров числилось 34 человека.  Да и где гарантия, что эти 30 человек – ненормальные люди?
 
    В крупных клиниках неврозов очень часто находятся на лечении люди с манией покончить с собой.  Их, безусловно, отвлекают от навязчивой мысли. Но беда-то в том, что таких клиник в стране единицы. И что делать людям в «глубинке», к кому обратиться за помощью?  Складывается ощущение, что, вступив в стадию перемен, наше общество заболело  серьёзным недугом: его можно назвать  «проникающим неврозом», который  связан с мрачным социальным фоном, нестабильностью института семьи, всеобщей озлобленностью на руководство страны, не способного улучшить жизнь своих граждан.  Да что там говорить, если в наших аптеках нет обычных  и не дорогих успокоительных лекарств или  каких-нибудь иных средств для снятия стресса! Ведь известно: человек кончает с собой в крайне возбуждённом состоянии.

     Обычно говорят, что чем выше в стране уровень жизни, тем и процент самоубийств выше.  Вряд ли это так. Вряд ли  мы стали жить лучше в 10 раз, чем в начале века, начавшегося с войн, революций, столыпинских реформ и массового  декаденса. Поэт Дмитрий Мережковский чуть ли не на каждом поэтическом вечере взывал к смерти, и любой  желающий, собственно, мог пойти в лавку, купить пистолет и пустить себе пулю в лоб.  Однако малочисленный контингент самоубийц, как показывает царскорусская статистика, приходится не на тех, кто посещал  вечера декадентов, а на рекрутов, офицеров и политзаключенных. А между тем патриархальная Россия, испокон веков проповедовавшая духовность и осуждавшая самоубийство как порок, до октябрьского переворота занимала последнее место в Европе по количеству самоубийств.

   В наше время к смерти  никто не взывает, но, увы, желающих уйти из жизни стало несравненно больше – причём среди всех слоёв населения. Надо признать, что главенствуют в этой мрачной статистике  Россия и Прибалтика, как сообщает статистика: 29 человек на 100 тысяч населения в год.

    В общероссийском  масштабе мужчин-самоубийц в 3 раза больше, нежели женщин.  Однако, например, в бывших республиках Средней Азии женский суицид  опережает мужской в 1,5 раза, что впрочем, объясняется оставшимся бесправным положением женщин Востока.

   Словом, что ни говори: беда пришла в наш дом.

«Мы убиваем друг друга.
Мы убиваем  самих  себя».

   Но, увы, если убиенными и убийцами занимаются наши правоохранительные органы, то теми,  кто наложил на себя руки и ушёл из жизни сам, - никто: органы прокуратуры вообще не считают суицид за преступление.  Статья «Доведение до самоубийства» рассчитана на показуху. Она попросту не работает: никто  из специалистов, всю жизнь занимавшихся проблемами суицида, не припомнит ни одного случая, когда кто-то был наказан за доведение человека до самоубийства и осужден, как говорится в статье, на срок до пяти лет.  Работники прокуратуры всячески отмахиваются от грешников («дел» и без того невпроворот, потому что резко выросла преступность),  а следователи  подчас запутанное и неперспективное с точки зрения поощрения убийство списывают на самоубийство.  Подобные «дела», как правило, лет пять хранятся в архивах районных прокуратур, а затем сжигаются за ненадобностью.

   И так вот сжигаются души усопших, сжигаются как бы последние ниточки, которые связывали их с нами, оставшимися ещё жить. И никто, ни один государственный чин не занимается  причинами, социально-бытовыми условиями людей, оказавшимися на грани суицида или свершившими ЭТО над собой.

    Единственное, на что способно наше бездуховное  государство, - это автоматически фиксировать в Госкомстате число  самоубийств на основании безликих и равнодушных справок судмедэкспертизы.  Есть, правда, ещё один орган, занимающийся этой проблемой, - суицидологический центр  при НИИ психиатрии. Но что он может сделать, какие учёные рекомендации может дать, если  семьдесят процентов самоубийц – не психи, а обычные  люди, оказавшиеся в необычных условиях нравственного  и экономического катаклизма? А кому, собственно, и во что им верить, людям, воспитанным на светлых идеалах и верившим в индустриальные  устои самого  мощного в мире государства.

    Такое ощущение, что людей приручили и бросили, обокрали и отняли  у них нечто главное, ради чего стоит жить, вынудили заняться частным бизнесом, чтобы выжить. Немудрено, что число самоубийц  в ближайшее время вырастёт, а кто за это ответит?

    Но ведь мы же «навсегда в ответе за всех, кого приручаем», - говорил великий француз…


= окончание следует =
http://www.proza.ru/2014/01/17/1610

На фотографии В. Сварцевича «Ах, что ты сделала война?» /Возвращение их Афганистана/

***