Воспоминания о жизни певца А. Огородникова

 
      (Записала с его слов  Орлова Т.Я. в октябре 2010 года)


ОГОРОДНИКОВ АЛЕКСАНДР АКИМОВИЧ (20.11.1933 - 02.11.2013)

Солист Казанской Государственной Филармонии им. Г.Тукая.
Выпускник Казанской Государственной консерватории им. Н.Г.Жиганова.
Основатель и солист лектория Тамбовской областной филармонии.


   (Татарская Государственная Филармония им. Г. Тукая.)

Родился я в селе Поповка Бавлинского района Татарской ССР 20 ноября 1933 года в семье крестьянина Акима Алексеевича Огородникова. Мать – урождённая Малахова, Варвара Фёдоровна, родилась 19 декабря 1889 года в посёлке Калинин Бавлинского района Татарии. Она росла в многодетной семье без образования, работала у помещика, затем в колхозе. Вышла замуж примерно в 1919 году, а в 1910 году родился первый сын – Степан.
Отец – Огородников Аким Алексеевич (1889 – Х11 1960 или 61г.) Ушёл на войну в 1914 году, когда в семье уже было два сына, а в 1915 году родилась дочь Анна. В 1917 году он должен был демобилизоваться, но началась революция 1917 года, и он опять попал на фронт. Шла борьба красных с белыми. Он был красногвардеец пехоты, солдат. На фронте был до 1921 года, а вернулся домой в 1922 году. Всё это время мать была с детьми одна – и пахала, и косила, и жала, и кормила лошадей.
В 1923 году родился сын Николай, в 1926 – Иван, в 1929 дочь Антонина. Шла коллективизация. Отец вступил в колхоз и работал конюхом. Был по характеру добрым, помогал всем соседям, односельчанам. Давал кров бедным. Однажды у нас поселилась цыганская семья.
Я родился шестнадцатым по счёту, седьмым из оставшихся в живых детей. Жизнь проходила в трудностях. Вся семья, когда я был ещё маленьким, уходила в поле на работу, а меня (на всякий случай) привязывали к ножке стола и оставляли для меня еду. Однажды чуть было не погиб под колёсами телеги, на которой везли сено. Хорошо, что лошадь остановилась, не переехав моей головы, хотя на всю жизнь остался след от этого случая.
В 1937 году дети разъехались: Степан уехал в Узбекистан, Фёдор (второй ребёнок) – в Ленинград на военный завод. Николай после школы уехал в Донецк по вербовке на работу в шахтах. Степана я больше не видел, знаю, что он работал в Узбекистане главным механиком машинотракторной станции (МТС). Фёдор тоже до отъезда работал трактористом в МТС. В 1937 году у Фёдора с женой Мариной родился сын Геннадий. В 1941 году в Поповку приехала жена Степана – сноха Анастасия с дочерью Ниной. Степан остался в Узбекистане, т.к. на него была броня (без призыва в армию). Но в 1942 году Степан добровольцем ушёл на фронт.
В 1942 году приехала в Поповку из Ленинграда и Марина с сыном. Завод. Где работал Фёдор, был эвакуирован на Урал со всем персоналом. Но оттуда сбежал домой. Приехав, переночевал одну ночь, а на следующий день пошёл в сельсовет и подал заявление добровольцем уйти на фронт.
С 1941 года жизнь семьи стала очень тяжёлой. Есть приходилось только картошку, которой у многих в селе не было. Отца (ему было 52 года) в армию на фронт уже не взяли. Жили все вместе: Марина с сыном, Анастасия с дочерью, Иван, Николай. Анна вышла замуж и уехала в Ютазу (район). Антонина училась в школе. Николай в 1943 году пришёл домой и сразу ушёл на фронт. В 1943 году на фронт взяли Ивана. Остались: Антонина, я, сноха Марина с Геннадием и Анастасия с Ниной. У нас было 2 дома: в одном – Марина с Анастасией с детьми, во втором – отец с матерью, Антонина и я. Потом Марина ушла к родителям в Поповке, а Анастасия продолжала жить в доме и работала в это время налоговым агентом. Потом с ней произошла неприятность: она где – то потеряла, или растратила деньги, за что получила срок – 10 лет тюрьмы в Сибири. Нина, моя двоюродная сестра, осталась с нами. Мы росли вместе, учились в школе.
Тетрадей тогда не было, писали на книгах. У меня были книги по тракторам, комбайнам и молотилкам, которые остались от братьев. Учитель по физике, химии и астрономии – Родион Иванович, пришёл инвалидом с фронта.
 С 10 лет я активно работал в колхозе: возил снопы к току, был одно время водовозом для механизаторов в поле, для косцов на ток тоже возил воду. Боронил. Запрягал две лошади и борону, шёл сзади, держа вожжи. После вспашки, старичок рассеивал зерно: пшеницу, рожь, овёс, горох, чечевицу, гречиху. А я сразу же боронил, т.е. закрывал землёй от птиц, чтобы они не склёвывали зерно. Так работал с утра до вечера. Также ходил и с двухлемешным плугом и двумя лошадьми на вспашке поля. Полей у нас было много. Все работали с 5 утра и до 21.00 вечера.

                (Церквушка в Поповке, которую отстроили заново).


У Акима Алексеевича братьев и сестёр не было. Всю жизнь отец работал главным конюхом и содержал конный двор.               
У матери – Варвары Фёдоровны Малаховой (1889 – 1981), рождённой также в Поповке Бавлинского района ТАССР, было три сестры и два брата. Помню брата матери – Трофима Фёдоровича, который был председателем сельского совета. У него было четыре (или пять) детей. Знал из них Николая, который погиб 8 мая 1945 года. Другой – Володя, был моим ровесником (с 33 года), учились вместе в школе. В дальнейшем он стал председателем колхоза в Фоминовке.
Одна из сестёр Варвары Фёдоровны жила во Владивостоке, другая – Елизавета Фёдоровна, жила в Поповке и была моложе матери. Моя мать, хотя была неграмотной, знала и пела народные и старинные песни, всю жизнь работала в колхозе. Во время войны, в 1943 году, по просьбе колхоза, пекла хлеб – ржаные караваи. Муку ей привозили из колхоза, а выпеченный хлеб она отвозила кладовщику на взвешивание, который считался ей за трудодень. Припёк с восьми килограмм составлял три килограмма, хлеб был пышным и вкусным! Так как мать пекла, никто в деревне не пёк. Этим хлебом и супом кормили колхозников во время их работы на полях, на сенокосе, севе, пахоте, уборке урожая, заготовке сена. Во время войны в колхозе всё делали женщины. На поле приезжал повар, котёл вешался на вбитые два шеста с перекладиной, разводили огонь и варили затируху: пшеничную муку с водой. Наливали по мискам, куда добавляли ещё жидкое конопляное масло, и давали хлеб – по одному кусочку. Я тоже работал наравне с взрослыми. Дед Тюма рассеивал по полю зерно, а мы, дети, боронили на 2-х лошадях. Кроме работы в колхозе мать пряла, ткала (у нас был ткацкий станок), шила, одевала всю семью. Холсты были из конопли, которую вначале мочила в речке, оставляя их там на неделю. Потом холсты приносили домой, кипятили – или на улице в большом котле. Или в больших чугунах в печке, добавляя золу. Варили сутки, или двое, затем несли опять к реке, полоскали от золы и высушивали на солнце. Холсты были до 20 метров длиной. Потом кроилась одежда, и шилось всё, и штаны, и рубашки, руками. Одежда была прочная и носилась долго. Фуфайки (ватные) были купленные, а валенки (из овечьей шерсти, которую стригли ножницами), носили валять в соседнее село.
В Поповской средней школе я учился с 1941 по 1951 год. Учительница (с первого по 4 класс) жила в нашем селе. Село разделялось на три колхоза: имени Молотова, имени Фрунзе и наш, имени Будённого. В четырёх километрах от села был посёлок имени Калинина, из которого дети с пятого класса приходили учиться в Поповке. Педагоги все были женщины, в классах – по тридцать человек. Школа топилась дровами, так как было очень холодно, сидели одетыми, держа непроливайки за пазухой, чтобы не замёрзли чернила.


         (Средняя школа в Поповке.)


Стоило поставить её на парту, как через час чернила превращались в лёд. Писали на всём, что попадалось под руку, а учебники давались каждому в библиотеке.
1951 год оказался решающим в жизни 18-летнего юноши: «Молодой человек, вам надо поступать в Казанское музыкальное училище!» - сказала школьная медсестра, когда услышала его пение на выпускном вечере.
Все школьные друзья уехали в июне поступать в Уфу в сельскохозяйственный институт. «Шурка, а ты чего не поехал? Мишка Камышников уже поступил, а как же ты?» - спросила удивлённо мать. Но выбор был уже сделан, и в августе вместе с Анной Александровной (сестрой) выехал в Казань для поступления в муз училище. Муж Анны – Дрондин Василий Иванович уже ездил в Казань с отчётами и останавливался у Евдокии Николаевны, в будущем свекрови Огородникова А.А. Поэтому Анна и повезла брата, как впоследствии оказалось, к будущей его жене – Екатерине Корниловне, которая в это время жила с матерью в одной половине дома, а вторую занимал её брат, сын Евдокии Николаевны.
«Дом был хороший, и я поселился у сына во второй половине» - вспоминает Александр Акимович.               
- «Анна оставила мне 100 рублей, а сама вернулась назад в Поповку, сказав на прощанье: «Дальше сам, как знаешь». Хозяйка сказала: «Живи».               
Поставили топчанчик в столовой, где стоял стул и табуретка. Топчанчик был такой узенький, что спать можно было только на боку. Готовили еду в прихожей на примусах. Прожил так с 1951 по 1954 год, поступил учиться на валторне на духовом отделении Казанского музыкального училища. После 2-го курса дали направление из военкомата – в институт военных дирижёров. Получилось так, что когда меня спросили про желание там учиться, сказал, что военной специальности не хочу. Они удивились, но документы отдали, и я вернулся назад в Казань на квартиру к Саше, сыну хозяйки. Но в это время у него родился ребёнок. После 3-го курса собрался ехать домой, но обнаружил, что ни паспорта, ни военного билета у меня не было: всё осталось в военкомате. Когда меня увидел майор, то спросил: «Что ты тут делаешь?», и рассердился, узнав, что данное им направление использовано не было. Но справку на получение паспорта всё же выдал. Когда паспорт получил, съездил в Поповку, а в августе приехал и начал учиться на 4-м курсе духового отделения. И вдруг встретил своего друга Петрушенко, который приехал в Казань поступать после 3-х курсов дирижёрско – хорового отделения Томского муз. училища. Но его на 4 курс не взяли из-за разницы в уровнях образования этих учебных заведений. И тогда, не теряя возможности, он стал посещать на первом курсе Духового отделения занятия по валторне у педагога Офицерова Валентина Михайловича, у которого в это время занимался и я.
 Нужно отдать должное этому педагогу: звук у него был великолепный. Основная его работа была в Казанском оркестре оперного театра. Все студенты Казанской консерватории приходили слушать учеников офицерова, ведь так как он, они играть не могли! Петрушевский, в свою очередь, пригласил меня петь в хоре студентов музыкального  училища. Я стал ходить. Через три дня подходит ко мне заведующая хоровым отделением Лариса Филипповна и говорит: «У тебя хороший голос. Давай занимайся пением, я тебя устрою». Но два педагога по вокалу меня из-за нагрузки не взяли. Осталась Волынская Анна Ивановна (за 60 лет). Послушала меня и сказала: «Приходи, будем заниматься». Так начались занятия по вокалу параллельно с занятиями на валторне. Я хорошо читал с листа, и концертмейстер Людмила удивлялась, что на третьем уроке я уже знал новый романс и пел его прекрасно. Когда приходил на занятие, Анна Ивановна давала мне 1 рубль, чтобы я поел в столовой. Так что я, шикарно поев, шёл к ней на урок. В марте третьего курса она, однажды, приходит и говорит: «Будешь сейчас петь в зале, придут другие педагоги и директор». Все пришли. Директор - Ильяс Вокасович, обратился ко мне: «Давай, Огородников, пой!». Я спел «На воздушном океане» А.Г.Рубинштейна и русскую народную песню «Вниз по матушке по Волге». После совещания мне объявили: «Тебя приняли официально на вокальное отделение на первый курс».
5 июня 1954 года я закончил 3 курс по валторне и 1 курс по вокалу. С сентября 1954 года начался 4 курс по валторне и 2-й по вокалу. Прозанимался до 30 октября 1954 года, и тут пришла повестка в армию (это сделал майор).

Служил в Саратовской области: станция Татищево, в полковой школе сержантов. В январе 1955 года была присяга. Весной вызывает начальник школы Зыбулин: «Вы закончили три курса муз. училища, а у нас нет никакой самодеятельности. Вы будете художественным руководителем полка». На мои возражения, что этого я не умею, последовал ответ: «Это не обсуждается. Вы должны приходить в клуб к жёнам старшин. Будем посылать солдат в хор». Тогда мне пришлось вспомнить уроки вокала, сетку дирижирования. Подошёл ко мне баянист (слухач) Подхомутников и потом аккордеонист из медицинской части. Стали вместе работать, и к Новому Году готовить концерт.
Стал спрашивать – кто поёт, спели дуэт. 30 человек прослушал, составил программу концерта. Потом пригнали 10 человек из солдатов. Они плохо запоминали мелодию и слова, ничего с ними  не получалось. Тогда стал сам отбирать: из первой батареи – 5 человек, также из других, всего 30 солдат. Из них были эстонцы и латыши, которые могли петь песни на 2 – 3 голоса. И к 8 марта состоялся концерт хора (60 человек) из народных и советских песен на 2 голоса. Все были в восторге, нам дали освобождение от службы. Вскоре присоединились 20 человек, исполнявших танцы. В ноябре состоялся смотр Саратовского гарнизона, на котором мы, артиллеристы, заняли 1 место: за массовость и исполнение Огородникову перед всем строем была объявлена благодарность. Но командир батареи об освобождении ничего не знал. После команды: «Батарея, подъём!» - видит: Огородников лежит.  – «Ну – ка, поднять!» Я встал в строй и говорю: «Огородников прибыл, но я освобождён от службы после смотра». – «Никаких освобождений!», и повели всех строем к штабу. Первым разводящим стоит в строю - Огородников. А тут идут жёны в клуб ко мне на репетицию. Жена полковника спрашивает: «Почему Огородников стоит в наряде?» После этого случая капитану Прокопенко дали 3 суток домашнего ареста. После чего он вызывает меня и говорит: «Чтобы я тебя больше в казарме не видел, иди в свой клуб!»
Сам я тоже пел в дуэте с баянистом Подхомутниковым на смотре: «Чёрные брови, карие очи», но на окружной смотр в Куйбышев взяли меня одного, как солиста. Когда туда  приехал, стал искать концертмейстера. Подсказали, где она живёт, но нот не было. Спел без нот. Дирижёр ансамбля песни и пляски Приволжского округа отметил прекрасный голос. Дали первое место. Были также певцы из Казани, Саратова, Самары, Куйбышева. Мой номер отобрали на заключительный концерт, на котором присутствовало командование и генералы. Дирижёр особо отметил и сказал: «Вы будете петь у нас в ансамбле. Я пошлю приказ в полк Татищева, чтобы отозвать Вас в ансамбль «Песни и пляски».
Ещё не уехав из Дома Офицеров, меня остановил военный: «Вы Огородников? Вы учились у Офицерова, я у вас тогда был. Сыграйте!» Принёс валторну. Я сыграл. Ему понравилось: «Знаете, мы Вас вызовем в Приволжский военный духовой оркестр по приказу». Когда вернулся,ко мне подошёл писарь: «На Вас вышел приказ о переводе в Куйбышевский военный оркестр». Когда пришёл к полковнику, он отказал: «Что это за приказ? Никуда Вы не поедите!», и позвонил в Куйбышев: «Вы что, хотите развалить всю самодеятельность? Не отпущу!»
Так я никуда не поехал. В Армии прослужил до 14 августа 1957 года.

До этого послал бумагу в Казань, чтобы мне прислали вызов на досрочную демобилизацию, но бумаги не дождался. Тогда послал ругательное письмо: «Вы не понимаете, что такое военная служба, вы – бюрократы!»
И вот, 12 августа 1957 года штаб получает бумагу, а полковника, чтобы заверить её,в штабе нет. 13 августа 1957 года я пошёл к нему домой, показал вызов на экзамен. Он не отказал, поставил штамп и 14 августа я сел в вагон и поехал в Казань.
В консерватории узнал, что объявлен конкурс вокалистов на одно место к педагогу Тартакову.
Ректор консерватории – Жиганов Назиб Гаязович, в это время был на композиторском съезде в Москве, так как был Председателем Союза композиторов Татарии. Ждали мы его 10 дней. За это время я ходил на консультации к Тартакову Г.И., пел «Сомнение» Глинки и «Октаву» Римского - Корсакова. На этом конкурсе не волновался, так как певцов, желающих попасть в его класс, поющих арии, было много, а я хотел продолжать учёбу на валторне, и Офицеров уже брал меня к себе.
Но директор муз.училища – Низамутдинов Илья Вакасович, убеждал петь, что говорил мне  сам Тартаков. Когда отпел, подбежала концертмейстер Людмила с новостью: «Тебя возьмут обязательно: таких, как ты, не было!» Я спускаюсь вниз на первый этаж, а там вижу: идут три моих друга, уже ставших студентами консерватории.
 – «Ой, Сашка, ты демобилизовался! А мы собираемся на Волгу, поехали с нами, а 27-го мы все приедем назад!» Ну, я согласился поехать вместе с ними, а 28 августа пришёл в муз. училище на занятия. И вдруг вызывают к директору: «Ты где пропадаешь? Иди срочно в консерваторию! Мне оборвали уже телефон – где Огородников? Он прошёл по конкурсу!» Я побежал туда, вижу на доске объявление: «25.08. Огородникову зайти к секретарю консерватории». Когда зашёл: «Вы Огородников? Вы что делаете? Ведь Вас приняли, а Вас нет! Вы должны написать сочинение, сдать историю, сольфеджио. Завтра в 10 часов должны быть на экзамене по литературе».
Хорошо, что перед экзаменом мне друзья дали готовое сочинение с поставленной оценкой – 4. Экзаменатор пишет тему, и как раз есть  такая же тема и у меня. Я откровенно показал готовое сочинение, и педагог разрешила всё переписать и сделать две маленькие ошибки. По сольфеджио пошёл к Музафарову, и, когда я начал петь свой номер, он говорит: «А Вы не вокалист!» Я был удивлён: «Почему?» И услышал: «Ни один вокалист так хорошо не споёт!», и поставил «отлично».
На Гармонии спросили, как я сдал сольфеджио, и тоже поставили 5. Осталось сдать историю. У многих именно на ней случался полный провал. Надо учить,а времени нет! Экзаменатор Михаил Григорьевич (по истории ВКПБ), - бывший военный, был ранен на фронте, сказал мне придти через 3 дня (2.09.) и сдать историю за 8, 9 и 10 классы. Когда пришёл 2-го, он сидел на перевыборном собрании парт. организации. Я долго ждал. Потом смотрю, он идёт к выходу. Я к нему. Он, оказывается, совсем забыл, что мне назначил придти на экзамен. Говорит: «Идите в аудиторию, возьмите билет, готовьтесь, а я пока схожу в буфет». Когда он пришёл, я ничего не выбрал, а просто рассказал про мою ситуацию, где и как служил. Оказалось, он тоже артиллерист, и тема общая была, как воевал. Потом спросил про попа Гапона. Я ответил: «9 января 1905 года». Он поставил «хорошо». Секретарь Воронов Владимир (тенор) очень удивился, что Михаил Григорьевич поставил 4: «Только пришёл, а уже с четвёркой! Давай листок. Ты зачислен в консерваторию!»

Александр Акимович проучился в Казанской консерватории 5 лет – с 1957 по 1962 гг. За это время он сделал громадный рывок в профессиональном исполнении русской и зарубежной классики. С ним рядом был его наставник – Тартаков Георгий Иоакимович, который в своё время окончил, как и его отец – Тартаков Иоаким Викторович, (знаменитый в России певец, выступающий вместе с Ф.Шаляпиным на самых лучших оперных сценах), вокальное отделение Ленинградской Консерватории.


     (Тартаков Георгий Иоакимович)

          
На протяжении долгого времени, уже после выпуска своего любимого ученика из стен консерватории, Георгий Иоакимович оказывал ему помощь и поддержку, давая необходимые молодому певцу  замечания и наставления. В одно прекрасное время даже повёз своего ученика на конкурс вокалистов, проходивший в Москве. Яркого музыканта – Огородникова, конечно, не могли не заметить и там, но для того, чтобы перейти на новый уровень, требовалась прописка в столице, которую в то время трудно, но всё - таки можно было бы сделать, но семейные обстоятельства певца Татарской Государственной филармонии диктовали остаться с семьёй в Казани.
 Осталось немного записей, по которым можно судить о выдающихся достижениях вокального мастерства при упорнейшей, не дающей перерыва, и требующей самоотдачи, работе вокалиста. Связь с педагогом прервалась только тогда, когда Г.И.Тартаков вернулся на прежнее место своей работы – в Баку, на кафедру сольного пения и оперной подготовки, где, будучи доцентом Бакинской консерватории, внёс много полезного в работу по подготовке молодых певцов,  работая, в основном, с мужскими голосами.

После окончания консерватории  А.А. Огородников работал в Уфе (в период с 1962 по 1963 г). Вернувшись в Казань, сделал много сольных программ и внёс большой вклад в дело популяризации шедевров классической вокальной музыки в лектории Татарской филармонии, где работал с 1964 по 1979 год. А дальше, после переезда в  Тамбов,  работал уже в Тамбовской областной филармонии, где явился основателем её лектория и много сделал для повышения профессионального уровня вокалистов города Тамбова.
 Два года посвятил педагогической работе в Тамбовском Университете на кафедре вокального пения, где до сих пор с благодарностью вспоминают талантливого педагога.



           На фото: (80-е г.) -  момент работы А. А. Огородникова с музыкантом – педагогом  народного отделения Тамбовского Культ. Просвет. Училища, ставшего  солистом Тамбовской областной филармонии, Зиминым Н.    
  На фото: Н. Каст и А.Огородников.



 На фото: Выступление А.А.Огородникова в ДМШ № 2 г. Тамбова.


На фото: молодые солисты Тамбовской филармонии: М.Леонтьева, С. Гладышев со своим наставником по вокалу А.А. Огородниковым после концерта в Тамбовской Областной Филармонии. 2009г.