В карауле

По-настоящему, зима долго не наступала, будто позабыв свои

обязанности. И вот, в двадцатых числах декабря, ночью ударил

лютый мороз. Все дороги, стволы деревьев, крыши домов вдруг

заблестели под лунным светом звонким хрусталём. Караул

заступил в наряд с вечера в шинелях. Начиная с третьей смены, т.е.

через 6 часов, нести свою вахту, стоять на посту становилось всё

труднее. Мороз пробирал до костей. Тулупы, конечно, не выдали.

Никто ведь не думал, что мороз завернёт так неожиданно. Ну как

же неожиданно? Скоро Новый год; должна же зима когда – то

показать себя.

        И она себя показала как раз, когда пришла Сашкина очередь

заступать в ночную смену. Кирзовые сапоги совсем не держали на

отполированном до неимоверного блеска льду, а шинельное

солдатское сукно грело как рыбий мех. Минут 15 – 20 он ещё

терпел, притопывая разъежающимися сапогами и прихлопывая

лёгкими перчатками, но дальше надо было что – то делать.

Спрятаться от холода на территории ангаров было негде, да и по

уставу нельзя. Замерзать что – ли? Сашка снял с плеча автомат и

стал делать с ним, как с гантелями различные упражнения. Хорошо
ещё ветерок был не сильный, но и он обжигал щёки до боли.

Немного согревшись и подустав, он решил передохнуть. Ночь

была, словно театральная декорация. Вся местность вокруг сияла

голубым лунным светом. Все постройки, высокие сосны,

военная техника-все замёрзло, будто заколдовано прозрачной, ночной

тишиной. То ли от мороза, то ли от этой, какой – то нечеловеческой

красоты, у Сашки выступили слёзы и начали складываться сами

собой стихи:

        Всё в каком – то сказочном сиянье,

        Всё в какой – то голубой тиши,

        В ледяном и снежном одеянье:

        Кажется, на свете ни души.

        Кто хозяин в этом мире чудном?

        Может быть волшебница луна?

        Иль позёмка в танце беспробудном?

        Или в лунном свете тишина?

Сашкины зубы и каблуки сапог отстукивали ритм стихотворения.

Вот так в упражнениях с автоматом вперемешку с бегом по

обледенелым дорожкам охраняемой территории прошли ещё

полтора долгих часа. Наконец, за забором показалась смена.
        - Стой! Кто идёт?!

- Разводящий со сменой!

- Разводящий ко мне, остальные на месте.

Сменив часового ещё на одном посту, смена почти рысью

вернулась в караульное помещение. В натопленном до духоты

помещении бодрствующая смена ждала товарищей, чтобы пойти

отдыхать.

        Сашка поставил свой автомат в  пирамиду и быстро снял

шинель и сапоги. Портянки были ледяные, а всё тело даже заныло

от резкого перепада температуры. Теперь можно было

расслабиться.

        - Ну как просло дезурство, рядовой Зелезнов? – обратился по –

товарищески к Пашке Железнову, к одному из тех, кто сменился,

лейтенант Рвачёв. Он как начальник караула должен знать

самочувствие подчинённых, - не замёрзли? Но нисего сейсяс будет

полутьсе – Лейтенант не выговаривал половину алфавита. Он даже

свою фамилию выговаривал “ Рвасёв. “ – А у нас вот “ Се – пе “ ( ч

- п ). Рядовой Салыгин отличился. Усис вас усис. Ну стозе такое.

Лейтенант Рвачёв только в этом году закончил училище и в октябре

принял взвод. Не отличаясь большим талантом командира,
человеком он был добрым и даже наивным. Когда лейтенант

впервые знакомился с подчинёнными своего взвода по списку и

спрашивал про семейное положение, он произнёс незабываемую

фразу: “ Ну вот, теперь вы далеко от дома и от васых родных.И я ,

знасит ,сситайте вас папаса. “ Эта фраза вызвала у молодых ребят

дружный смех. Во – первых некоторые во взводе были почти

ровестники лейтенанту, которому исполнилось 23 года, во – вторых

несколько человек уже были женаты, а у двоих даже были дети. И

это слово “ папаса “ прозвучало так комично, что отныне это

прозвище привязалось к лейтенанту навсегда. Сначала так его

звали свои подчинённые, потом уже вся рота называла, конечно за

глаза, этим именем, а постепенно и во всём полку его знали не

иначе как “ папасу “.

        Теперь в караульном помещении он разбирал ч.п.

        - Позовите – ка мне рядового Салыгина!

        - Шалыгин! Тебя к товарищу лейтенанту! – позвал кто – то

провинившегося.

        - Ты сивоже это а! Засеем же разобрал автомат на посту?

        - Я товарищ лейтенант хотел потренироваться на скорость. А

тут и смена идёт. Я засунул части автомата в карманы… А когда
шли, затвор выпал из кармана. Разводящий и заметил. Шалыгин

смотрел в пол и чуть ни плакал. Простой деревенский парень никак

не мог ещё понять, что караул – не игра в войну, а настоящее

военное и ответственное дело.

        - Как зе тебе присло в голову разобрать автомат, - не унимался

Рвачёв.

        - Да я думал успею, а не успел.

        - А засем же ты его разобрал?

        - Засем, засем, - перешёл Шалыгин на язык своего командира, -

а хрен его знает засеем.

Рвачёв должен был разозлиться на выходку солдата, но он не мог

скрыть улыбки и только строго сказал:

        - Рядовой Салыгин! Я снимаю вас с каравула и объявляю вам 3

наряда вне очереди!

Все, кто был в карауле, сочли что Шалыгин легко отделался, а

могли бы раздуть такое… Оставшиеся часы прошли без

приключений. Последняя смена вернулась с постов. И вот уж

другой взвод с другим начальником караула прибыл, чтобы

заступить в наряд. Во главе 3 взвода 2 – ой роты стоял лейтенант

Ерёменко. Роста он был невысокого. Наверное, метр шестьдесят
два от пола и с дикцией у него тоже было не всё в порядке. Он

сильно и своеобразно картавил.

        Два взвода с автоматами выстроились во дворе караульного

помещения. Мороз немного отпустил м настроение, особенно у тех,

кто отдежурил было прекрасное. Командиры взводов вышли на

середину между двумя шеренгами солдат. Оба маленького роста,

они почему – то напоминали клоунов на манеже цирка. Лейтенант

Рвачёв подал команду: “ Взвод смирно! “ – и взяв под козырёк

сделал шаг навстречу своему визави:

        - Товарись лейтенант, каравул сдан! Насяльник каравула

лейтенант Рвасёв. В ответ прозвучало:

        - Взвод смигно! Товагищь гетенант! Кагагул пгинят!

Начальник кагагула гетенант Гегёменко!

Две шеренги солдат дрогнули, а затем дружный смех, до

слёз, разрушил строй. Оба лейтенанта смеялись тоже. Вот так и

закончился этот караул незадолго до Нового года. Смех в армии –

лучшее лекарство от всех невзгод.