Гость

               
  Говорят, что мудрость приходит с возрастом, но в подавляющем большинстве возраст приходит один. Вот и приходится ждать её со своей старостью, сидя на завалинке дачки или дома во время перерывов между прополкой грядок с огурцами, помидорами, перцем. Что только не придет на память в эти моменты, когда уже давно сменил юные, высокие символы типа: «водка, глотка и молодка» на более приемлемые, приземленные для своего возраста выражения: «кефир, зефир и теплый сортир». Вот в это самое время, пробегая мыслями прожитое, нет-нет, да и зацепишься за прошлое, которое не замечалось раньше, ибо были другие интересы и другие лозунги жизни. А теперь? Теперь пришло их время.
  Случай, который произошел, и который я попытаюсь описать, произошел с моим давним хорошим товарищем. С ним  вместе я заканчивал одно учебное заведение, часто проводили свободно время, рассуждали, спорили. От него я и услышал этот рассказ, поэтому на авторство не претендую, а просто расскажу, однажды от него услышанное.
  Это было на заре моего босоногого детства, - повествовал приятель.  У моей родственницы был двоюродный брат, который покинул родительский кров в пятнадцатилетнем возрасте, и которого с тех пор никто  никогда не видел. Говорили, что он был моряком торгового флота, бороздил моря и океаны. Родственникам присылал поздравительные открытки по праздникам, да и то не по всем, а только по большим церковным и политическим. Отсюда они делали  выводы, думая, что Юрий, а его именно так звали, является большим начальником во флоте, исключительно по политической части, и никак не иначе. Телефонной связи  с ним не было, телефон у родственницы отсутствовал. В деревне, где она проживала, был один телефон на всех разом, да и то в сельсовете, в соседней деревне в правлении колхоза. Пока туда доберешься, в телефонную трубку услышишь разве что телефонные гудки и объяснения дяди Васи – местного сторожа, который «охранял и оборонял» не только правление колхоза, но и магазин с клубом. Хотя, что там было охранять: в магазине на прилавках - ветер, в клубе - лозунг, а в правлении колхоза - печать. Все вместе можно было носить в кармане председателя, но сторож был. Для проформы что ли? Как гимн, флаг, герб для великой страны.
  И тут он явился, как снег на голову. Не предупредив, не сообщив, просто взял и приехал. Дядю Юру, как я его тогда называл,  никто не узнал. Да и не мудрено, он отсутствовал в родной деревеньке несколько десятков лет. За это время многие успели родиться, креститься, жениться, выйти замуж, а его все не было.
  Юрий с чемоданами, сумками прошел по деревне. Подошёл к знакомому дому, постучал, вошел.
  - Здравствуйте! Мне кажется, что я Ваш двоюродный брат, Юрий. Приехал повидаться. Узнаете меня?
  - Да! У меня числится брательник, только мы его лет сто не видели и не знаем, где его черти носят. Как уехал, ни слуху,  ни духу от него нет. А ты точно он, не обманываешь?
   - Как можно такими вещами шутить. Мы же взрослые, интеллигентные и воспитанные люди, мы сотнями руководим. А Вы такое говорите.
  - Да всякое бывает. На прошлой неделе цыганка зашла погадать, так все из дома вынесла, что можно и чего нельзя. Еле-еле её с цыганом на мотоцикле соседа за прудом перехватили и все вернули. А то  ищи ветра в поле.
  В разговор вмешался Василий:
  - Да ты паспорт его посмотри, там все прописано. Имя, отчество, откуда родом.
  - Правда, покажи паспорт свой, - хозяйка дома взяла и стала внимательно его рассматривать, - по паспорту вроде бы все верно: родственник, но ведь его тоже можно подделать. Бумага все ведь стерпит. Задам тебе несколько вопросов «на засыпку». Вопрос первый. Кто меня приходил сватать и на обратной дороге в прорубь провалился и вернулся весь в сосульках, шуба на нем колом стояла?
  - Это я помню. Его звали Леня Дылда, гармонист местный. Он всех в то время сватал. Попьянствуют у невесты два-три денька и до скорой встречи.
  - Правильно. Вопрос второй, сосредоточься. Кто у меня на свадьбе мою «косу» продавал и получил большой выкуп, куш, то бишь, по-нашему?
  - На этот вопрос я тоже знаю ответ. Твою «косу» на свадьбе продавали мы с родственником и получили за неё большой выкуп, жених твой не поскупился. Мне тогда было лет восемь. Правильно?
  - Правильно! Вот теперь и я тебя узнала.
  Обнимает, причитает, плачет.
  - Мы тебя не ждали, праздников политических, церковных не предвиделось на горизонте, что и угостить тебя нечем. Самогонку еще не гнали, выпить, тоже ни капельки нет.
  - Я из спиртного ничего не привез. Два чемодана вот с вещами, подарками, сумка с провизией, что рук не хватило для этого. Но магазин-то есть в деревне или «Сельпо», сходим, купим, деньги-то есть. Вот я Вам подарки привез.
  Юрий пытается открыть чемодан. Василий стал помогать и говорит:
  - Давай с подарками потом. Вначале надо в магазин сходить, а то закроется или всю водку выкупят. Тогда как?
 Сестра поддержала Василия в этом:
  - Да, надо вначале в магазин. Ты надолго, Юра? Покупай сразу на весь срок, чтобы потом не было мороки. Вот Василий тебя отведет до «Сельпо» и поможет донести продукт и разговором тебя попотчует дорогой. Он у нас речистый, скучно не будет. Василий, возьми, во что вино-то сложите.
  Василий ищет, во что сложить купленное спиртное,  ничего не находит:
  - Все обыскал, ни одной сумки не нашел, сеток тоже нет.
  - Даже сумки, Юра, которая бы соответствовала значимости приехавшего издалека гостя, не нашлось. К соседям посылать не стану,  чтобы преждевременно не привлекать внимания. Ничего дома нет подходящего: ни сумки, ни сетки. Живем в деревне, а они нам и не нужны. Все как-то в мешках покупаем: муку, сахар, просо, гречку. Вот мешок и берите из-под сахара. Он больше других будет. Только старайтесь пройти незаметно. А то не успеешь раздеться, как полна изба набежит желающих выпить по такому знаменательному событию. У них нюх на выпивку есть, не спрячешься, за версту учуют. Слышишь меня, Вася!?
  - Может быть, Василий сходит один, а я с тобой поговорю, вспомним былое, помянем родственников?
  - Что ты, Юра! Это никак невозможно! Деньги можно доверить любому родственнику. Любого можно послать в магазин за спиртным. Но спиртное доверить никому нельзя. Ничто так не ценится в нашей деревенской местности, как бутылка водки. Ей у нас конкурентов нет ни среди золота, ни серебра, ни денежных знаков. За бутылку самогонки тракторист бросит пахать колхозное поле, переедет на твой огород, вспашет  тебе и не в ущерб общему колхозному делу. За бутылку вина деревенский шофёр может отвезти твою картошку на базар в районный центр за сорок километров. А бензин-то стоит  шесть копеек литр, а раньше был, вообще, три копейки. Дешевле только коробок спичек – одна копейка. Кузнец или сварщик изготовит тебе за «полбанки» такой вензель, что в столичном музее не встретишь. Бутылка у нас - мерило всего и для всех. Есть, правда, некоторые, которые не пьют спиртное. Но это скорее исключение, чем правило, особый, так сказать, случай, из ряда вон выходящий. В нашей деревне таких я не встречала, да и ты не встретишь.
  Собрались, нашли мешок, рассмотрели его со всех сторон, сосчитали деньги. Пошли дворами и огородами. Пришли в магазин, купили ящик водки, уложили все в мешок. Уместилось. Подходят двое мужчин, здороваются с Василием и Юрием за руку.
  - Это кто такие, Вася?
  - Свои, дядя Юра, деревенские. Это Саша и Владимир. Ты с их отцами и матерями в школу ходил, начальную.
  - А что, Василий, хорошие  ли они люди?
  - Ой, дядя Юра, хорошиеееее!
  - Тогда наливай.
   Садятся, наливают, пьют, рассказывают анекдоты.
  Начал Василий.
  - Служил я в армии.  Были командировки по всему СССР. Едем однажды эшелоном глубокой осенью. На улице холодно уже и в товарном вагоне тоже. Ставим печку буржуйку, назначили истопника, укладываемся спать.  Слышу под утро шум и крик. Чувствую холод во всем  вагоне. Оказывается, истопник всю ночь печку не топил. Чтобы был виден огонь офицерам с расстояния в буржуйке, поставил в нее зажженную свечку, а сам улегся спать рядом. Один офицер от холода проснулся и обнаружил подобное безобразие. Над этим случаем долго еще смеялись, вспоминая этого истопника, даже тогда, когда он демобилизовался.   
  - И этим истопником был ты, Василий!  Я угадал!?
  Все смеются. Наливают, пьют. Продолжил Юрий.
  - Если затронули военных, то я расскажу анекдот про них....
  - Нам уже пора. Наливай, Вася, по последней и продолжим движение.      
    Наливают, пьют. Продолжают своё движение.
  Встречают мужчину и женщину, здороваются.
  - Кто это, Вася?
  - Соседи Вашей сестры.
  - Хорошие ли они люди, Василий?
  - Ой, дядя Юра, очень хорошиеееее! Это наши родственники, дальние, правда.
  - Тогда наливай.
  Садятся, наливают, пьют, рассказывают анекдоты.
  Вчера в поезде услышал анекдот: - Пришел один в гости к своим соседям и видит на ковре полосы....
  Женщина со смеху падает с места, на котором сидела.
  - Потеряла, извините, потеряла!
  - Что потеряла-то, дорогая, невинность!? – поинтересовался супруг.
  - Невинность я потеряла с тобой давно, а баланс потеряла сейчас. Равновесие, говорю, потеряла. Равновесие.
  - Вася! Давай по последней  и продолжим движение.
  Поднялись и идут шатаясь. Видят, рыбаки тянут бредень, стали помогать.
  - А что, Василий, хорошие  ли это люди?
  - Ой, дядя Юра, земляки твои. До того хорошиееееее!
  - Тогда наливай!
  Садятся, выпивают. Продолжают помогать тянуть бредень. Рассказывают веселые истории...
  Рыбаки несут Юрия домой. На нем пиджак, рубашка с галстуком, без брюк и обуви, в одном носке. Василий идет сам шатаясь. Подходят к дому, в котором их ждет сестра. Уложили Юрия спать.
  - Что долго так, Васька, где вас черти носили, купили вино-то или нет?
  - Купили целый ящик водки 20 штук.
  - А где же она?- спрашивает сестра.
  - Да вон же, вся в мешке.
  Сестра берет мешок и достает из него бутылку, наполненную наполовину.
  - Ты сказал, что купили целый ящик, 20 штук. Тут всего одна бутылка и та отпита наполовину. Где остальное-то?
  - У Юрия неожиданно, в нашей округе, оказалось значительно больше друзей, знакомых, поклонников, чем предполагалось ранее.
  - Каких поклонников? Он что артист кино? А где его праздничная одежда, обувь?
  - Все встречные говорили, что он очень похож на одного актера массовых сцен из фильма, если смотреть на него со спины. А одежду!? Помогали на речке бредень тянуть. Ботинки утонули, а брюки у костра стали сушить – сгорели. А братуха твой слабак по сравнению с нашими, деревенскими. Сломался рано. С таким, как он, не выпьешь как следует. Он кто? Политрабочий? У меня в армии был такой работяга, только и умел, что речи толкать да рукой водить по политической карте мира.
  - Он непьющий по сравнению с Вами, пьяницами! Что же делать, Васька, чем гостей
  -то встречать, чем потчевать? Надеюсь, ваши собутыльники больше не придут, ведь угощали же их уже. Совесть–то есть?
  - Юра приказал, что все надо повторить завтра. А то, что выпили сегодня, назавтра не распространяется и в зачет никак не идет. Не считается. Все было без закуски, в антисанитарных условиях и без гармони. Надо, чтобы душа запела, а без гармониста и гармони как она запоет? Никак. Дядя Юра сказал, пока не заснул у реки, вот он протрезвеет, скажет сам, чтобы на завтра пригласили гармониста, вот думаю: кого. Твоего бывшего жениха – Леню Дылду - нельзя.
  - Что так!?
  - Он по пьянке сел на свою гармонь и раздавил ее. Теперь ходит без гармонии. Надо Славку Рязанского пригласить. Он мастак этого дела и новые песни знает. Поставь будильник, чтобы в магазин не проспать.
  Прозвенел будильник. Василий встал, будто бы и не пил вчера. Рядом сестра блины уже готовит на завтрак. Стали Юрия будить. Юрий не шевелится.
  - Буди родственника-то, собираться пора в магазин, спиртное с одиннадцати ведь отпускают, не опоздать бы, а то все продадут,- говорит сестра.
  Василий начинает будить Юрия, брызгает водой. Юрий не реагирует на это.
  - Не могу поднять, не достучусь никак до его сознания, безответственная личность, честное слово. В смысле – нет ответа, не отвечает на побудку, поэтому и безответственный. Буди сама.
  - Он понимает только по-военному. Меня этому еще в школе учил на военном уроке наш учитель, Монахов, да так научил, что до сих пор не забыла.
  - Однако!
  - Дай  газету и спички. Сейчас я его на велосипеде прокачу, городского. В детстве мы так катали друг друга.
  Берет газету, вставляет ее между пальцев на ноге Юрия и поджигает. Юрий крутит педали. Вскакивает.
  - Подъём! Строиться!
  Василий с испугу подбегает к Юрию, встает в строй рядом.
  - Становись, равняйсь, смирно! Равнение на меня! Ориентирую. Север в направлении коровы, не этой, вон той! Приказываю совершить марш по маршруту: «Сельпо» соседнего села и обратно. Дистанция – минимальная, исходный рубеж, дверь избы, пройти через пять минут. Скорость движения - максимальная. Начало движения через три минуты. Я в голове колонны, ты, Юрий, замыкаешь. Сигналы управления штатные: флажками или голосом.
  Далее говорит ласкова.
  - Ну что, проснулся? Налей ему, Вася, полстакана рассола и не больше. Некогда кофию распивать, в путь пора, блины я уже завернула на дорогу. Сегодня я сама возглавлю ответственное мероприятие, сама поведу колонну. Надень на него кожух и калоши. Пусть привыкает к деревенской жизни, если забыл. Протри ему лицо полотенцем, компрессов у нас нет, подай мне ранец нашего прадеда, с которым он с турецкой войны пришел. Проверь, чтобы Юрий деньги не забыл на два ящика спиртного, на сей раз должно на всех и все хватить. Юрка! За мной, не отставай. Как понял? Повтори!
  Юрий кивает головой. Сестра с ранцем за плечами, Юрий, в кожухе и калошах на босу ногу, опираясь на её руку, трогаются в путь. На крыльце Василий. Подходят вчерашние собутыльники.
  - Не знаю вот, что делать сегодня. Сено в Мочалинском овраге перевернуть надо, два дня уже не переворачивал, сгорит. А тут такое дело… Уйдешь... Пока за тобой пошлют, если пошлют, пока ты придешь – уже по третьему стакану пропустят, закусить и прожевать успеют, гармонь петь устанет, а тебя все нет. Этого никак не можно допустить. Придется и на сегодня выбросить лозунг. Кто со мной, друзья?
  Возражений не последовало. Василий разворачивает лозунг. Одно древко держит сам, второе держат вчерашние собутыльники. На лозунге написано: «Работа! Ты нас не бойся. Сегодня мы тебя не тронем».
  Десяток глаз с тоской провожают колонну до самого поворота, до того самого места, за которым брат с сестрой пропали из виду.