Холод пустых страниц

 В баре собрались люди, чтобы показать друг другу, что они умеют пить. Я сидел напротив красивой девушки с голыми коленками. Колени  отражали блеском зеленую сферу, источником которой была светящаяся рекламная вывеска добротного пива. Она смотрела на столы, на людей, особенно на мужчин. Особенно- на мужчин. На мужчин- особенно. Я понял, в чем дело и отстранился от созерцания гниющей изнутри плоти.

 Он был молодым писателем, вечно рассказывал небылицы про то, как он переспал с кучей девочек. Когда он говорил "девочка", я каждый раз переспрашивал- не имеет ли он ввиду малолетних существ женского пола. Он каждый раз улыбался и посмеивался, боясь нагрубить мне на мою шутку, которая служила вызовом к ссоре. Отнекиваясь каждый раз, он не понимал моего намека на смену темы разговора. Было забавно наблюдать, как его белые щеки покрывались румянцем, отнюдь не стеснительного характера, он двигал челюстями, как Маргарет Тетчер во время своих речей. Пылкий, забавный, надоедливый. Он злился, виски его тряслись, одинокая депрессивная прядь волос на лбу взмокла. Он пытался установить со мной контакт, чтобы подписать контракт на сотрудничество моего издательства.

 В свои сорок три года я был жалок на вид, богат на ум, трезв на деньги и холоден сердцем. Таких "гениев", как мой тогдашний собеседник хватало этому миру. Каждый мнил себя тем, кого не признали из-за того, что они опередили своими творениями время. Я умилялся и злился одновременно. Когда-то и я писал, да вовремя остановился. Ничего не вышло,я не был гением, я не был хорошим писателем, да и вовсе- я не был.

 Официант в баре. Забавно. Принес бутылку вина моему дружку, а мне забыл принести двойную порцию водки. Картошки с луком я тоже не дождался. Видимо, мой вид был настолько жалок, что мой заказ решили отложить на пришествие Христа. Забавно.

 Я сидел и смотрел, как отклоняя мизинец в сторону угла бара, молодой писатель попивал вино жадными глотками. Так и до алкоголизма не далеко - должен был сказать я, но ему это было бы полезно: быть может, понял бы, что гениев не рождает мать, которая любит книги. Парень, видно, рос в хорошей семье, с детства был приучен к чтению и рисованию. Ногти его пальцев отличались блеском и ухоженностью, мои же  были огрызками. Старая привычка. Кто-то убивает малолеток в подъезде, кто-то ходит на скачки, кто-то курит марихуану, я же - грыз ногти.

- Следующая моя книга будет о женщинах. Прекраснее их подмышек, которые словно лощина, где собирается роса, нет ничего! Каждый любит по-своему женщин. Вот, скажите, что в женщинах нравится Вам?

К счастью подошел официант и принес мне водки. Я выпил разом все, что было. Взял из блюда моего мальчика сыр и, удачно прожевав, проглотил его.

- Дружок, я люблю в женщинах взгляд, их ножки, их впадины выше попки. Я люблю в женщинах голос, люблю каблучки, но подмышки - ты болен!

 Собеседник, которого достал мой скептицизм и придирчивость, промолчал. Он допил свое вино и расписался на своей книжке, которая была собрана им, скорее-всего, в его роскошном доме.Книжка все это время лежала на столе, а я даже не посмотрел на нее. Он встал, откланялся мне и ушел. На столе осталась пустая бутылка вина, деньги за выпивку и книжка, которую я все еще не польстил своим вниманием.

 Официант принес еще водки и ко мне подсел азиат. Он говорил быстро и, как я понял, просил угостить его выпивкой. Ах, ты ж, гребаный Чингисхан! Я начал кричать и трясти стол и бедняга убежал. Было весело, таким гавнюком я себя еще не чувствовал. Три жалкие душонки за вечер были унижены мной.

 Счет незамедлительно прилетел ко мне на долбаных крылышках, просящих чаевые. Я отложил счет и позвонил Ей. Она взяла трубку и сказала, что занята, что у Нее гость. Я улыбнулся.

 Коленки видавшей виды проститутки блестели цветом зелени. Я любовался ими и опьянел от очередной порции водки. Я махнул Ей рукой, Она подошла ко мне и мы, выйдя из бара, вышли к машине такси и поехали в гостиницу.

 Азиат подошел к столу, допил остатки водки, взглянул на книгу и ушел за соседний столик.Книжка лежала по-прежнему на столе.