Ностальгия по Чукотке Часть 1

Мы договорились встретить Новый год по старому стилю. Ну, конечно, не ночью, а днём.
Я купил бутылку Токай.
С молодости как-то это вино было у нас на слуху. Однажды, в лихие  девяностые годы я приехал в один городок во Владимирской области. Зашёл в магазин. На полках и прилавках было пусто. А там, где всегда стояли вина, стоял огромный ряд бутылок. В темноте магазина я их не разглядел. Подойдя поближе я с удивлением увидел, что на бутылках была надпись «Токай», ну, конечно, не по-русски.
Пустой магазин в захолустном городке и- Токай!  Пришлось купить. Какое это было время! Ужас. Этих городков много во Владимирской области. Они сформировались, когда был расцвет прядильного и ткацкого производства. Русские купцы построили не только фабрики, но и жилые дома для рабочих.  Мануфактуры. Они продержались много лет, пока не разрушился Союз, ушёл Узбекистан, и ушёл хлопок.  Фабрики остановились, а люди остались жить в этих общежитиях и по сей день живут. Они, как на подбор, во всех городах строились из красного кирпича и дома, и фабрики. Поэтому, когда едешь по Владимирщине, то эти городки, как братья и сёстры- похожи друг на друга. Но всё это остановилось, и люди стали приспосабливаться к новой жизни. Работы там не было никакой. Всё распродано и пустые глазницы фабрик с многочисленными выбитыми стёклами уныло глядят на из-за своих кирпичных заборов. Из труб давно не клубится дым и нет привычного гудка по утрам, зовущего людей на работу. Прошло почти двадцать пять лет, и там ничего не изменилось. Молодёжь уезжала на заработки в другие города.
Так этот Токай напомнил довольно оживлённую жизнь, некогда кипевшую здесь вокруг фабрики. Просто вспомнилось.
Но я возвращаюсь к начатым строкам.  Я приехал к Галине вовремя, как обещал. Стол у неё, как всегда, был накрыт. И не просто накрыт, а с большим вкусом. Она-вся опрятная в ослепительно белой кофточке, с ниткой бус на шее и в голубых серьгах из бирюзы, подаренных когда-то мной ей на день рождения. Они шли к её пронзительно голубым глазам.  Она была из тех женщин, что предназначены быть хозяйками и жить для мужа и семьи.
Трудно представить, что ещё несколько лет назад между нами была сумасшедшая любовь.
Я приезжал к ней часто и всегда поздно вечером она плакала, не хотела, чтобы я уходил.
Она выросла на Чукотке у самого залива. Там же вышла замуж, там родила двух дочерей.
Там они и выросли. Она бесконечно могла говорить о тундре. Она была влюблена в неё, особенно в весеннюю и летнюю. Для неё это был целый мир. И сейчас в её двух комнатах висели картины с природой Чукотки. Я часто их рассматривал и особенно мне нравилась картина с каюром и упряжкой оленей. Я много написал стихов об этих местах, хотя не бывал в тундре, зато много или почти всего прочитал замечательные романы Юрия Рытхэу.  Поэтому я сам рассказывал ей о тундре, о чукчах, об их жизни до революции и после неё. Она всегда удивлялась моим познаниям о её родном крае.
И сейчас, сидя против меня за столом с хрустальным бокалом Токайского, она вся светилась любовью. Она в ней и не проходила, но жизнь заставила задавить в нас эти чувства и расстаться. Я написал за три года нашей любви две книги стихов, посвящённые ей. Они были изданы и разосланы во все крупные библиотеки от Камчатки до С-Петербурга. Не было раза, чтобы я не приезжал к ней с новым стихом. Боже мой, какою Музой она для меня была. Стихи лились сами собой, я только успевал записывать. И если вы-читатель, зайдёте на мою страницу «стихи.ру» и встретите стихи с именем Галя, то это о ней.
Однажды её звонок разорвал счастливую идиллию, как снаряд. Рак груди и рак почки!!!
Нужно быть очень сильным человеком, нужно ей было жить на Чукотке, закалившись в её зимах, в её пурге, чтобы выстоять перед первым ударом Судьбы. Но я тут ошибся. Это был не первый, а второй удар. Первым был удар, что десять или чуть более лет назад от неё ушёл муж к другой женщине, настолько не стоившей её, что в течение трёх лет она не могла этого понять, да и он тоже не совсем понимал, что делал. Он иногда прибегал к ней, скучая по её еде, по девочкам. Его глаза были грустными. Что-то кралось за его связью вовсе не любовное, а какое-то обязательное, может быть криминальное. Он был директором рыбоконсервного завода. Это очень много значило и для многих тоже. И она принимала его, отдаваясь ему, прощая его глупую связь. А он уходил и опять пропадал. Она терпела это три года, и, наконец, при его же помощи уехала с Чукотки в один из городков Владимирской области, о которых я писал выше. Ей было сорок девять лет. Для неё – женщины- Стрельца- это был полный расцвет сил и энергии.
Прошло десять мучительных пустых лет. Какие-то мужчины знакомились с ней, звали к себе жить. Хвалились своими десятками соток на фазендах. Но она, выросшая на просторах тундры, не знавшая огородов и фазенд, отвергал их и их фазенды. Характер у неё был железный, как и положено Стрельцам.

    2014 год