Записки прокаженного

Часы показывали половину третьего ночи, но ему было не до сна, хотя ничего особенного в его жизни и не случилось. В его жизни уже много лет не происходило ничего особенного, хотя когда-то он грезил о звездах, и эта пустота томила его душу.

Он был среднего роста, с серыми, немного выпуклыми глазами, русыми волосами и впалыми щеками, обусловленными его общей худощавостью. Несмотря на это его качество он был неплохо развит физически, ведь в детстве его отдали в футбольную секцию, но его страсть к игре быстро погасла. В основном из-за того, что в один момент он решил для себя, что движения на поле должны быть абсолютно спонтанными и полностью отработанными на тренировках. Это и было его главной ошибкой не только на поле, но и всей его жизни - в конечном счете он был, в общем-то, неплох, но несмотря на активное участие в игре, параллели которой он всегда проводил с жизнью, он делал это скорее механически и по привычке, чем по собственному желанию. Такое душевное отсутствие вгоняло его в уныние даже после самых успешных игр. Но тем не менее это не футбол сделал его крепким. Даже по футбольным меркам он весил немного, и в юности силовая борьба давалась ему с особым трудом. Под конец службы в армии его называли "заключенным концлагеря", и только вернувшись домой он смог набрать немного массы и подкачаться. Будучи игроком он всегда знал цену куражу и вдохновению, которое отвернулось от него уже очень давно. Жизнь слишком быстро стала блеклой для него, из-за этого он ничего не замечал дальше собственного носа. Он плохо понимал себя и не мог найти свое место в жизни, которая для него теперь длилась обрывками. Несмотря на способность принимать молниеносные решения на поле иногда он не мог вспомнить чего же он хотел одну или пять минут назад, что указывает на его рассеяность. У него были неплохие способности к обучению, но он не видел возможностей к из применению. У него никогда не было увлечений в жизни, кроме игр, которые могли нести в себе самозабвение. Его можно считать безвольным, но время от времени он пытался изменить ход событий, строил планы на будущее, но приступая к их последовательному выполнению они быстро теряли свою актуальность и заканчивались тем же . Вместе с тем его регулярно мучало гнетущее чувство тревоги, которое время от времени становилось просто невыносимым.

В эту ночь он испытывал то самое ощущение. При этом боль в его голове носила чуть ли не физический характер. Он любил тяжелый труд и спокойно мог работать на износ, потому что так ему спалось спокойнее и он сумел воспитать в себе некоторого рода упорство, которое, впрочем, тоже носило скорее механический характер.

Сидя на кухне он принялся вспоминать события, которые туманом лежали в его голове.