Пустыня

Умолкло, заглохло,
Остыло, иссякло,
Исчезло.
Пустыня —
Осталась.


Ходят по пустыне два верблюда.

Один другому говорит.

- Джафар, говорят, завтра будет адская жара.

Джафар отвечает.

- Кафири, дружище, не пугай меня. В прошлом году было и похуже.

Они как раз проходили мимо места, которое все верблюды и прочие жители этой пустыни называли озером. На самом же деле, там было то же самое, что и везде - раскаленный песок. На нем лежала пустая фляжка, которую оставил один из путешественников. Джафар и Кафири уставились на фляжку и смотрели на нее несколько секунд. Потом одновременно двинулись вперед.

- Славный был малый, - сказал Джафар, вспоминая путешественника, которого звали Мартином просто потому, что Кафири нравилось это имя. Это был мужчина лет пятидесяти, который всю жизнь путешествовал и провел остаток своих дней в этой пустыне, играя в пасьянс с верблюдами. А после - умер от удушья.

- Да я бы дал ему воды, будь моя воля! - гордо заявил Кафири и резко замолчал. Повернул голову, чтобы не видеть рассерженного взгляда Джафара. Просто у них в пустыне запрещалось говорить о том, что у них нет воды. И о том, что в озере нет воды и оно вообще никакое не озеро, тоже надо было помалкивать.

- Он мог бы выпить воды, - как бы между прочим сказал Джафар.

- Мог бы, - повторил за ним Кафири.

И они пошли дальше по пустыне, направляясь к своему дому, хотя и дома у них не было. А может и этих верблюдов в этой пустыне не было. И самой пустыни.

Эту историю рассказал мне пьяный кондуктор, параллельно пытаясь найти лекарство от головной боли. Потом взял с меня слово, что я никому об этом не расскажу. Я воспринял эту историю как плод воспаленного воображения молодого человека, но, бросив взгляд на стену в его купе, я заметил старую фотографию в пыльной рамке, на которой были изображены два верблюда. Один смотрел прямо в камеру, другой немного налево, а между ними стоял и улыбался беззубый старик. На фотографии я успел разглядеть маленькую подпись. Усмехнувшись, я вышел из купе и погрузился в свои размышления.