Поступок

В тот день, когда над землей бушевали магнитные бури, а звезды встали в самую неудачную комбинацию, родился Геннадий. Он пронзительно закричал, но сразу осекся. Ольга, родившая его, прошептала: «Мальчик», и отвернулась к стене.

Геннадий появился в ее жизни случайно. Ольга была сорокалетней женщиной, настолько безликой, что на ее лице, как на альбомном листе, можно было нарисовать все, что угодно. Говорила она мало, в основном отвечала на те редкие вопросы, которые ей задавали на работе. Случались дни, когда Ольга не разговаривала совсем.

Работала Ольга в библиотеке, в отделе искусства. Там ей было хорошо. Ей нравился порядок в книгах, нравился их старый запах, нравились большие окна, и черный чай с овсяным печеньем, который она пила в обеденный перерыв.

Дома у Ольги было чисто и ничем не пахло. Окна выходили во двор, где весь день скрипели гнутые качели. В комнате стоял диван, платяной шкаф, сервант и стол с двумя стульями. Больше там ничего не помещалось. Да Ольге ничего нужно не было.

Сюда она принесла Геннадия. Туго завернутый в хрустящие пеленки, он лежал с полуприкрытыми глазками и молчал. Ольга тоже молчала. Люльки не было, и мама Ольги попросила у соседей кресло-кровать на время. Здесь и определили место Геннадию.

Ольгу никто не поздравил. У нее не было ни подруг, ни сестер, ни приятелей. Кто был отец Геннадия – никто не знал. Мать пытала Ольгу, но безрезультатно. Геннадий был назван в честь Ольгиного отца. Отчество дали Ольгино – Геннадиевич.

Мальчик рос молчаливым и послушным. Складывалось впечатление, что он вовсе не умел ни говорить, ни плакать. Любимым его занятием было слушать скрип качели и думать.

Думал он о разном. Как плывет он в лодке по голубому спокойному морю, а весла весело поскрипывают в уключинах. Как едет на велосипеде по весеннему лужку, поскрипывая педалями, а во рту у него – свежая травинка. С этими мыслями он и засыпал.

Во дворе мальчика не любили, как не любят звери слабых и некрасивых особей. А Геннадий был слаб и некрасив. Он сидел на лавочке и смотрел на игры ребят, которые либо не замечали его, либо над ним смеялись.

Учился Геннадий плохо. Писал неряшливо и с ошибками, долго считал, не мог запомнить наизусть, а, отвечая, заикался. Но его почти не спрашивали. Сидел Геннадий на последней парте у окна и равнодушно смотрел в спины ребятам.

Но в один из одинаковых серых дней Геннадий вдруг увидел очаровательный голубой бантик, похожий на цветок из его мечты о весеннем лужке. Бантик был вплетен в русую косу Валентины, которая сидела в среднем ряду за третьей партой. Коса была как гигантский пшеничный колос.

Теперь изо дня в день Геннадий любовался косой, а вместе с ней и Валентиной. Он с удовольствием шел в школу, и самыми горькими днями были те, когда Валентина не приходила. Она занималась спортом, языками и музыкой, всё время участвовала то в конкурсах, то в соревнованиях, а на уроках отвечала тихо, но твердо и умно. Когда она садилась на место, до Геннадия доходила волна свежего, сладкого запаха сентябрьских яблок и чистого платья.

Всё в Валентине было прекрасно. Большие миндалевидные глаза, широкие брови, четкие губы и крепкие ноги в коричневых колготках. Даже школьное платье с белыми манжетами было как будто не такое как у всех, а самое лучшее.

Так прошло несколько лет. Однажды после уроков Геннадий вдруг, сам того не ожидая, подошел к Валентине и сказал: «Можно я провожу?». Валентина подняла на него свои прекрасные глаза. Геннадий стоял, немного ссутулившись, и пот выступил у него на лбу. «Пойдем»,- сказала Валентина. Геннадий засуетился, надевая куртку, и неловко взял у Валентины портфель.

Они шли молча. Геннадий не знал, о чем говорить, а Валентине было не о чем говорить с Геннадием. У подъезда они попрощались. Валентина поднималась по лестнице, и ей хотелось вымыть руки. А Геннадий был счастлив. Дома он лег на кровать и снова стал грести веслами, только теперь уже с Валентиной. Она любовалась морем и тихо смеялась.

Теперь каждый день Геннадий провожал Валентину. Они молчали. Валентина не умела отказывать и злилась на себя за это. Геннадий был ей неприятен. Каждый день она находила в нем какую-нибудь деталь, которая ее раздражала. Длинные пальцы, расширяющиеся у ногтя, робкий срывающийся голос, прозрачные, как у большой рыбины, глаза, тесноватая одежда – теперь все в Геннадии вызывало у нее тошноту.

Один раз Валентина убежала с последнего урока, чтобы Геннадий ее не провожал. Несколько раз она придумывала разные дела, по которым ей надо после школы. Много раз она прогуливала учебный день целиком, чтобы избежать этой пытки. Но однажды Валентина придумала выход.

В Валентинином дворе жил хулиган Владимир. Он был хулиганом вынужденно – все его друзья были хулиганами. Владимир хулиганил только изредка, за компанию. Валентина попросила Владимира временно побыть ее ухажером, не по-настоящему, а для виду. Она описала ситуацию с Геннадием. Владимир все понял и стал провожать Валентину.

Сердце Геннадия было разбито, но он не подал виду. Небо навсегда стало серым, даже над его морем и весенним лугом. Геннадий стал учиться еще хуже и вообще перестал говорить. Теперь он поздним вечером приходил к Валентининому дому и смотрел на ее окна с вишневыми шторами.

А Валентина и Владимир стали встречаться по-настоящему. Им было весело вместе. Они гуляли по набережной, ходили в кино и ели мороженое. Валентина обрезала косу, и ее волосы закрутились в локоны. От нее стало пахнуть черешней, солнцем и счастьем. И еще Валентина заняла первое место по бегу на короткие дистанции.

Прошло несколько лет. Наступила пора заканчивать школу. Владимир пошел в армию, Валентина – в университет, а Геннадий - работать. Мать устроила его на почту. Он сортировал письма, выполнял кое-какие мелкие поручения и слушал разговоры почтальонш, которые мыли кости мужьям и друг другу.

Совершенно неожиданно для себя Геннадий полюбил свою работу. Ему нравилось читать адреса и искать незнакомые города на карте. Еще Геннадию любил рассматривать разные почерки и придумывать, как выглядят их хозяева.

А вечера Геннадий проводил как обычно – на лавочке, глядя в Валентинины окна. Валентина знала об этом. Сначала она сердилась, затем привыкла, а потом и вовсе не замечала Геннадия, как не замечают фонарный столб или мусорный бак.

Однажды Геннадий привычно пришел под окна и сел ждать. Свет не зажигался. Уже стемнело, и из окон Валентининого дома стали доноситься звуки вечерней жизни. Потом стало совсем поздно. Окна, одно за другим, стали гаснуть. Но Валентинино окно так и не зажглось. «Уехали куда-нибудь», - подумал Геннадий, и ему стало досадно.

Геннадий встал и пошел домой. Было уже очень темно, как бывает только поздней осенью. Стал накрапывать дождь. Геннадий втянул голову в плечи и поспешил. Вдруг на другой стороне улицы он увидел Валентину. Она шла домой и была чем-то очень расстроена. Геннадий остановился под крышей случайного подъезда и стал волноваться.

Валентина шла очень быстро. И тут Геннадий заметил двух ребят, которые так же быстро шли за ней. Один из них поравнялся с Валентиной и грубо схватил за руку. Она попыталась вырваться, но парень со злостью заломил руку за спину. Валентина жалобно заплакала и присела на корточки. Другой сдернул с ее плеча сумку и стал вытряхивать вещи на асфальт.

«Да что же это такое», - прокричал про себя Геннадий. Кровь прилила к его голове и больно застучала в висках. Валентина продолжала плакать и что-то быстро объяснять. Геннадий тоже заплакал. Тот, что покрупнее, толкнул Валентину. Она упала в лужу, побоялась встать, и лежала там, жалкая и маленькая.

Геннадия затрясло. Он бросился к ней и стал неуклюже поднимать. Парни этого не ждали. С перекошенными лицами они набросились на Геннадия и повалили на землю. Он завизжал: «Беги, Валентина» и закрыл лицо руками. Валентина побежала.

Геннадия стали отчаянно пинать. Он ждал боли, но почему-то было не больно, а очень жарко. Били его ритмично. Геннадий подумал: «Как мать капусту рубит». И стал представлять, как она кладет полкочана и начинает с хрустом резать.

Били его зло и долго. Геннадию стало скучно. Он вспомнил, что когда люди умирают, у них перед глазами проносится жизнь. Но перед глазами Геннадия предстала огромная тыква сказочного рыжего цвета. Тыква становилась всё рыжее и рыжее, пока не сделалась такой яркой, что пришлось зажмуриться.

Когда Геннадий открыл глаза, тыквы не было. Над головой светило огромное белое солнце. Жутко хотелось пить. Он понял, что лежит на горячем песке, и от этого ему стало радостно. Вдали шумело море. Геннадий сел и подумал: «Тыква оказалась солнцем».

Жара усиливалась. Геннадий подошел к морю и умылся. Прохладней не стало. Вдруг он заметил рядом с собой знакомого мужчину. Он посмотрел на Геннадия долгим взглядом и одними губами сказал: «Сейчас тебе станет холодно».

Действительно, солнце стало постепенно мутнеть, пока не погасло совсем. Песок начал остывать и сделался таким холодным, что Геннадий покрылся мурашками. Море стало затихать и стало ватным, как подушка. Воздух исчез. И сердце Геннадия, которого никто никогда не любил, остановилось.

10 ноября 2010 года, г. Москва