Душа солдата

                ДУША    СОЛДАТА
      
                рассказ- быль
      
 Эта история произошла много лет назад, когда ещё был ещё Советский Союз, Советская Армия и Военно-Морской флот, когда в армии ещё были «полит- ребята» - замполиты,   начальники политотделов, парторги, комсорги и так далее.
   Это было время, когда  специально подготовленные люди, называемые политработниками, всячески  заботились и беспокоились о «душе» солдата.
  За его  боевую подготовку, за умение работать на технике, уметь стрелять, за воинскую  дисциплину отвечал командир, а за душу отвечал его -  заместитель по политической части.       
     В одном отдельном батальоне связи и радиотехнического обеспечения, предназначенного для обеспечения полётов  одного из бомбардировочных авиационных полков, служил  прожектористом рядовой Вася Кузин. Хороший, грамотный парень, окончил  в посёлке на Урале, десять  классов с золотой медалью, но в институт не попал, или не захотел, об этом он не особенно любил распространяться.
   Он быстро научился работать на прожекторной установке выезжающей на полёты и через полгода уже самостоятельно мог устранять мелкие неисправности и самостоятельно обеспечивать полёты, в то время, как сержант, командир отделения  спал в кабине.
    Рядовой Кузин отлично успевал на  политических занятиях и на занятиях по технической и специальной подготовке. В общем, командир взвода, старший лейтенант Комаров, глядя на него, только радовался тому, что ему достался такой толковый парень.
  Радовался Комаров, ну естественно радовался и командир роты радиотехнического обеспечения капитан Абросимов.
   Но, особого уважения Вася заслужил у заместителя командира роты по политической части старшего лейтенанта Игнатова. Тот его сразу взял в оборот и под своё крылышко,  а через три месяца провёл  комсомольское собрание во взводе и выдвинул Васю  Кузина, молодого солдата на должность комсорга взвода. Ну и естественно все комсомольцы взвода за него проголосовали.
         Замполит постоянно его нахваливал, гордился им, и даже рекомендовал его на должность командира прожекторного отделения вместо сержанта Мамлеева, через  полгода увольняющегося в запас.
   Виктор Абросимов, как командир роты, конечно, тоже внимательно приглядывался к своим  подчинённым, имел  о них всегда своё мнение, но даже он ничего не мог сделать, если на  него  «давили» сразу и его замполит, и майор Гайденко — замполит батальона.
    Как опытный офицер, хорошо знающий про руководящую роль КПСС в Советской     Армии, он никогда с ними не спорил, хотя порой его собственное мнение, диаметрально отличалось от мнения политработников.
             Но, в случае с Кузиным, даже он поддался уговорам своего замполита, тем более  что сержанта  Мамлеева уже давно нужно было менять, потому что он в последнее время  совсем  обнаглел.
    -Ты, Володя не торопись, присмотрись к нему лучше, он ведь всего полгода только служит, - посоветовал он своему замполиту, который был младше его по возрасту почти на пять лет. Солдат он неплохой, смышлёный, но на сержантскую должность ему пока рановато.
     -Тут ты не прав командир, я его уже хорошо изучил. Это настоящий младший командир будет, вот увидишь. Да, и майор Гайденко, тоже его рекомендует, - пустил он в ход свой последний аргумент.
- Ладно, я подумаю, посоветуюсь с его взводным, а потом уже мы все вместе примем решение, согласен?
   Замполит кивнул головой и довольный вышел из кабинета командира. Вопрос  с назначением рядового Кузина на должность командира прожекторного отделения, был практически решён.
   Капитан дал команду командиру взвода, и рядовой Кузин, начал стажировку в должности командира прожекторного отделения, а через неделю после этого, сразу после обеда, Абросимова вызвал к себе командир батальона. - Садись Абросимов, - предложил ему подполковник после обмена приветствиями: - И читай, - он протянул ему бланк телеграммы. Там было напечатан их адрес и далее текст:    « Прошу предоставить краткосрочный отпуск рядовому Кузину в связи с тяжёлым состоянием здоровья  матери. Факт болезни матери подтверждает врач Игнатов, военком подполковник Сизых».
-Это мне сейчас наш почтальон с почты принёс. Давайте, вместе с замполитом переговорите с рядовым Кузиным, как можно осторожнее, а потом пусть пишет рапорт и едет домой. Он кажется, где-то под Челябинском живёт, так мне начальник строевой части доложил.  Я дал команду ему проездные документы готовить и отпускной билет. Трое суток туда, трое обратно, всего шестнадцать суток отпуска вместе с дорогой. Давай, действуй, - и командир тяжело вздохнул.
 Абросимов знал, что комбат год назад потерял мать, она жила в другом городе, и он еле успел на её похороны.
  - Мать, есть мать..
 Абросимов с телеграммой в руках пошёл в свою канцелярию, и приказал дневальному пригласить к нему своего замполита старшего лейтенанта Игнатова, а потом вызвать из автопарка рядового Кузина.
  Игнатов, прочитав телеграмму, заволновался.
  - Да, дела! Он говорил, что у него мать совсем молодая, ей ещё и сорока лет нет, работает секретарём в поселковом совете недалеко от Челябинска. А, вот, о том, что она болеет, даже разговору не было. А ведь мы с ним, часто задушевные разговоры вели, и он мне свою душу открыл, до конца. А о болезни матери не слова..
  - Ничего, замполит. Бывает. Может, она раньше не болела, а тут вдруг простуда, грипп, или ещё что. Сейчас старики меньше чем молодые болеют, закалка не та. Ты давай с ним поаккуратнее. Доведи эту телеграмму,  а я пока выйду его командира взвода найду. Рапорт на отпуск, по команде подаётся, - и, оставив замполита в канцелярии, вышел в коридор.
   Когда он вместе со старшим лейтенантом Комаровым вошли в канцелярию, Кузин, с хмурым лицом сидевший за столом, тут же вскочил с места и стал по стойке смирно.
  - Сиди, сиди Кузин! Ну, что брат, неприятное известие ты получил. Но, может ещё всё обойдётся, а? Она у тебя раньше вроде не болела, молодая ещё. Сколько твоей матери лет? – сразу начал Абросимов, поняв, что телеграмму солдат уже прочитал, и больше «рассусоливать» нечего.
  - Тридцать девять всего! – Кузин не сел, а отвечал стоя, смело, глядя командиру в лицо.
 - Ну, тем более, молодая ещё. Выздоровеет. Короче так, садись и пиши рапорт на имя командира взвода о предоставлении тебе отпуска по семейным обстоятельствам в связи с болезнью матери. Потом получишь проездные документы, отпускной билет, сделаете со своим командиром копию с телеграммы, это для того, чтобы военный комендант на железнодорожном вокзале билет быстрее оформил, получишь деньги, паёк на трое суток и вперёд.
 Коля, ты,- обратился он по имени к командиру взвода, - довези его до вокзала на своём мотоцикле, помоги купить билет и посади в поезд.  А, потом приедешь, и доложишь мне.
  - Да Вася, - командир роты снова обратился  к Кузину, - По приезду домой, не забудь сделать отметку в военкомате на отпускном билете, когда прибыл и когда убыл. И ещё  взять справку от врача, с печатью, о болезни матери. Так  у нас в армии положено, понял?
  Кузин молча кивнул головой.
 - Ну, раз понял, давай садись, и пиши.
Через два часа, рядовой Кузин, одетый в наглаженное заранее парадное солдатское обмундирование, в начищенных до блеска ботинках, и с небольшим  чемоданчиком в руках, где лежал сухой паёк на трое суток пути, и туалетные принадлежности, сел позади своего командира на его «Яву» и поехал на вокзал. И в тот же день  поезд увёз его на родину.
  Ровно через десять дней, командир  части получил  от Кузина телеграмму: « В связи с тяжёлым состоянием здоровья матери, и необходимостью присутствия здесь рядового Кузина. Отпуск ему продлён ещё на семь суток. Военком подполковник Сизых».
 Вася вернулся в часть, как и положено не через десять, а через семнадцать суток. Пришёл в часть похудевший, уставший с тёмными кругами вокруг глаз, и тут же пошёл в кабинет к замполиту роты.
  - Товарищ старший лейтенант разрешите обратиться? – начал он прямо с порога.
 - А, Кузин, прибыл, наконец, - встал ему навстречу из-за стола замполит. - Я уж тут испереживался весь за тебя и твою маму. Что это с тобой?
  Кузин стал по стойке смирно, приложил руку к фуражке, и отрапортовал:
  - Товарищ, старший лейтенант, рядовой Кузин, и отпуска прибыл. Маму похоронил, как положено, потому и задержался. Она долго болела, сердце.. Но, по дороге у меня, в поезде украли все документы и деньги. Теперь не знаю, что делать? – и он с отчаяньем в глазах посмотрел на замполита.
  - Подожди, подожди! Как это украли? Кто?
 - Да откуда же я знаю? Там в плацкартном вагоне столько народа разного едет. Мои документы у меня всегда с собой были, и военный билет, и отпускной с отметками военкомата и справка из больницы о болезни матери, и пятьдесят рублей денег – мне их сестра на дорогу дала. А, ночью, когда спать ложился, я их под подушку ложил. На второе утро проснулся, а там пусто. Хорошо хоть кое-какие продукты остались, а то бы вообще голодать пришлось. Я там всё обыскал вокруг вместе с проводницей, такая душевная тётка попалась, но безрезультатно. Хорошо хоть комсомольский билет здесь остался, в тумбочке и билеты на поезд туда и обратно. Теперь, не знаю, что и делать, потому и пришёл сразу к Вам, - Кузин продолжал смотреть на замполита своими честными,  открытыми глазами,  а потом опустил голову и затих.
  - Ну, и правильно сделал, что сразу ко мне пришёл? Командир у нас мужик толковый, но иногда, как Чапаев шашкой машет, не глядя вокруг.  А у тебя такое горе, мужайся и крепись солдат. Я сам ему всё доложу и расскажу, а ты пока садись, и пиши рапорт о том, что случилось   с тобой, сразу на моё имя.
  Ну, а дальше было следующее:  рапорт замполита роты с резолюцией замполита батальона наложенного на ней,  был положен  на стол командиру воинской части.
   Военный дознаватель части, командир радио взвода лейтенант Титов, на основании приказа командира  провёл, не выходя из части расследование, и доложил его результат командиру в письменном виде.
  Потом, командир батальона, он же командир части издал приказ:
  « Пункт 1..За халатное отношение к сохранности воинских и проездных документов, рядовому Кузину В.Г. – объявить выговор.
  Пункт 2. Начальнику строевой части, выдать рядовому Кузину В.Г. дубликат военного билета, взамен утерянного».
  И всё, никаких вопросов ни о матери, ни о пропавшем отпускном билете, больше рядового Кузина никто не  спрашивал, и он уже успешно начал командовать отделением. Всё так бы и прошло, тихо и гладко, если бы не лучилась настоящая беда – у него действительно умерла мать, попала в автомобильную катастрофу.
   Когда подполковнику Сидорову, принесли телеграмму о смерти матери рядового Кузина и он прочитал её, у него даже глаза полезли на лоб.
  Всякое было в его жизни, на какие только хитрости не шли солдаты, чтобы заслужить себе отпуск и поехать домой хоть на время, но никогда не было такого, чтобы кто-то ехал в отпуск из-за лживой болезни родного человека, особенно матери или отца. Такого, за его почти двадцатипятилетнюю службу ни разу не было.
 Через час, в комнате для совещаний, срочно был собран весь руководящий состав  отдельного батальона связи и радиотехнического обеспечения.
   Командир взошёл на трибуну, прочитал телеграмму и, глядя прямо в глаза, сидевшему в первом ряду замполиту батальона спросил:
  - Ну, что, знатоки человечесих душ? Что будем делать, а? Судя по первой телеграмме, мать рядового Кузина, заболела три месяца назад, а потом умерла на руках у сына. Так, мне, во всяком случае, доложил замполит роты в рапорте. А, теперь, оказывается, что она всё это время была жива и здорова, а погибла только вчера в автомобильной аварии.
  - А, ты Абросимов, как это всё сможешь объяснить, а? Ведь он в тот раз поехал в отпуск по твоему рапорту?
  Абросимов вскочил с места, и только развёл руками.
  - Но товарищ подполковник! Всё же было как надо! Официальная телеграмма, заверенная врачом и военкомом. Как  же я мог не ходатайствовать  тогда об отпуске, тем более, ещё и мой замполит просил за него.
  - Вы, Абросимов, на своего замполита не пеняйте,- резко оборвал его майор Гайденко. За дисциплину в роте и личный состав отвечаете Вы лично. Нужно было всё проверить, перепроверить, а то, нашли привычку, как что, так  сразу на политработников  стрелки переводить. Не получится! Извините, товарищ командир, не сдержался,- деланно извинился он перед командиром, стоящим на трибуне.
 Потом  Гайденко уже сам выступил  с трибуны, и припомнил Абросимову, все его недочёты и мелкие грешки. Затем, в конце выступления предложил секретарю партийной организации  части, провести партийное собрание, где обсудить состояние  боевой и политической подготовки, в роте коммуниста Абросимова, и командир  части, тут же его подержал. Как старый, опытный воин, он с политработниками никогда не спорил.
   Выходя из зала, подполковник вручил Абросимову телеграмму прямо в руки, и сказал:
 - Честно сказать, капитан,  я не знаю, что делать. Не отпускать нельзя, грех на душу возьмём, давай поговори с ним сам, с этим недоумком, и потом решай.
А, пока я послал начальника строевой части на почту, чтобы  телеграмму в военкомат послал. Поедет домой Кузин,  только в том случае, если я получу оттуда подтверждение о смерти его матери.
   Иди, работай, и не обращай внимания на замполита. Это их работа, сваливать вину на командиров, когда горячо становится.
   Через полчаса Кузин сидел  в его кабинете, размазывал слёзы по лицу, и рассказывал про свои аферы. Теперь он плакал искренне. Слёзы потекли у него из глаз, когда он дочитал последние слова телеграммы, а потом, перечитал её ещё раз.
  - Это всё Люська. Она, тоже из нашего посёлка, мы с ней вместе в школе учились. Когда я уходил в армию служить, она приехала из города на мои проводы, и в эту ночь мы с ней.. Ну, в общем переспали. И она сказала,  что будет меня ждать из армии. Часто писала, рассказывала, как живёт, как работает.
  Она, в Челябинске на центральном телеграфе, после того, как окончила курсы телеграфисток, работает. Вот, она и написала, мне, как можно получить отпуск и приехать домой по телеграмме.. Потом она рассказала мне, что через них, часто такие заверенные телеграммы посылают, и их почти никто потом не перепроверяет. Ну, я и согласился. Что было потом, Вы знаете.
  Дома я так и не был, а весь отпуск провёл с Люськой, она как раз тоже взяла отпуск. Естественно в наш военкомат я не поехал и домой тоже, хотя повидать мать и отца очень хотелось. Но, Люська меня не пустила, сказала, что «засыплешься, если кто увидит». Потом она, сходила к своим подружкам на телеграф и дала в часть телеграмму о продлении отпуска на семь суток от имени  нашего военкома. Когда и они пролетели, мы стали думать, как  я буду отчитываться в части.
  Она мне и подсказала, чтобы я сказал в части, что меня обокрали и сообщить о смерти матери. Смерть матери, это горе, и потому, никто докапываться особенно не будет.
  - Значит, документы у тебя никто не крал, так?  Ах, ты сучонок, подлый! – возмущённо воскликнул Абросимов. – И где же они?
  - Я их завернул в целлофан: военный билет, отпускной и немного оставшихся денег, и закопал под кустом в земле, недалеко от нашего КПП. Товарищ капитан, очень прошу, простите меня, я не хотел. Это, всё Люська. Она написала мне, что я сделал её женщиной, а если молодая женщина остаётся одна, ей обязательно нужен мужчина. И если я не приеду в отпуск, то она меня бросит, и найдёт другого парня..
  Капитан смотрел на Кузина, на телеграмму лежавшую перед ним, на его слёзы, а в голове его шевелилось гадкое и мерзкое чувство к этому «человечку», по другому его и назвать то никак нельзя
 Ещё он подумал о том, что невольная ложь одного, и низменная страсть недалёкой девушки из Челябинска, в конце концов, родила  настоящую трагедию. И её уже не отменить. Бог он всё видит.
   Потом он взял ручку, достал чистый лист бумаги и начал писать: « Командиру войсковой части 42112. Рапорт…»
 Просто он понимал, что эта телеграмма уже правдивая.
                17  января 2014г.