Рассказ моего старшего брата

ОНИ СРАЖАЛИСЬ
ЗА НАШУ СВОБОДУ

      Давайте вспомним, друзья, в юбилейный день тех, кто воевал с фашизмом, кто отдал молодые свои жизни за эту Победу, оставив сиротами своих детей и вдовами своих молодых и красивых жён, в безутешном горе своих родителей и родственников.
На той войне погибли трое братьев Боруховых из Ленинабада. Это Борухов Рубен-Цви (1906-1943), Борухов Рушель (1912-1944) и Борухов Уриэль (1922-1945). Рубен был моим отцом… Человек предельно миролюбивый, он работал парикмахером. Был удивительно доброжелателен к людям, помогал делами и деньгами всем, кто к нему обращался. …
Отец попал в таджикбатальон, который был сформирован в Ленинабаде.
Получали треугольные конвертики писем с фронта. Однажды, летом 1943 года, получили от него письмо, которое  доверили прочесть мне. Я тогда только научился читать и писать. В этом письме отец сообщал,  что легко ранен в лопатку и что его товарищ Муше погиб, и он похоронил его по еврейскому обычаю. Когда об этом сообщили матери Муше,  она стала проклинать моего отца, потому что она только вчера получила письмо от своего живого сына. Так было в эту войну: письма о смерти приходили раньше, чем письма от уже погибших солдат. Они гибли сотнями, тысячами, десятками тысяч…
Сначала мой отец служил в санитарной части – выносил раненых с поля боя. Потом попал в спецроту, которая специализировалась на взрывах железнодорож-ного полотна. Однажды заложить взрывчатку было поручено Рубену. Он должен был доползти до железной дороги, заложить взрывчатку и поджечь бикфордов шнур.
По-видимому, работая санитаром, он научился хорошо ползать по-пластунски. Он дополз, установил взрывчатку. А когда хотел поджечь, подвели промокшие спички. Бойцы роты лежали вдали и видели всё. Но помочь не могли. Мешал часовой. В моменты, когда часовой поворачивался к нему спиной, отец мог шевелиться. Израсходовав все спички, отец вернулся к своим, взял сухой коробок спичек у солдат и пополз опять. Добрался до шнура и поджёг его почти на виду у приближающегося немецкого поезда. Прогремел взрыв. Отец был ранен в руку осколком. А тут ещё часовой стал стрелять. Отец не мог ползти. Солдаты вызвались вытащить раненого, но командир роты их остановил, так как приближались немецкие солдаты. Помогающий бы погиб, и отцу не смог бы помочь. Вот так погиб мой отец, о чём и было написано в извещении о смерти и письме командира на имя моей матери. А потом этот рассказ повторили мне вернувшиеся с войны солдаты, которые были с ним.
Про моего дядю Рушеля Борохова известно, что до войны он окончил Ленинградский экономический институт, работал директором кирпичного завода в Ленинабадской области. Был женат на самаркандской девушке Кате, имел дочь. Жена поссорилась  с соседками, мужья которых уже были на фронте.  Эти женщины потребовали от военкомата, чтобы Рушеля отправили на фронт. Хотя у него была броня – освобождение от военной службы. И военком внёс его имя в списки отправляемых на фронт.
Воевал Рушель с 1942 года на Ленинградском фронте. Один из родственников получил от него письмо, в котором Рушель писал, что половина его тела парализована после ранения и что, по-видимому, это его последнее письмо. Так и случилось, вскоре пришло извещение о смерти Рушеля. Там, на месте захоронения, после войны его дочь установила мраморную плиту с именем отца.
Уриэль Борухов до войны был учеником у моего отца Рубина. Научился и стал работать парикмахером перед самой войной. А возраст у него был призывной. Так что воевал он с самого начала войны. Я помню, он приезжал в отпуск в 1944 году, летом. Мы, трое братьев, ходили с ним гулять в городской парк, который был почти безлюдным. Молодых людей отлавливал патруль с тем, чтобы отправить на фронт. Тяжела была жизнь в тылу, но с фронтом её было не сравнить. Но Уриэлю  пришлось вернуться туда, где было куда страшнее и тяжелее.
В 1945 году, когда бои шли уже на территории Польши, однажды отряд прорывавшихся к своим фашистов напал на штаб полка. В штабе было только двое – Уриэль и радист. Радист передал командиру о нападении, а Ури отстреливался, пока не кончились патроны. Ворвавшиеся в штаб фашисты подняли Ури на штыки. Через некоторое время наши отбили здание штаба полка, но там уже никого в живых не осталось. Так погиб Уриэль Борухов в Польше. Об этом написал нашему родственнику один из однополчан Уриэля.
Участником войны был также мой дядя (брат матери) Давидов Борис (Бахур), 1914-1980. Он окончил химфак Ленинабадского пединститута, на фронте был от звонка до звонка. В армии служил в химических войсках, всё время на передовой. Их задачей было создавать искусственную дымовую завесу пред противником во время наступательных операций. Он не был ранен, не был в плену и часто вспоминал, как время от времени приходили в их подразделение командиры с передовой отбирать добровольцев из числа коммунистов и комсомольцев тех, кто пойдут вместе с первыми шеренгами атакующих в наступление. Когда наступление кончалось, в химчасть возвращались 5-6 солдат из 100 ушедших, остальные убиты или ранены. Ему повезло, он остался в живых. Но когда после победы возвращались домой, один из командиров собрал у всех документы на хранение, а сам исчез. Солдаты обратились в комендатуру. После допросов им выдали справки как солдатам, потерявшим военные документы. Таких после возвращения считали преступниками, а не победителями.
Некоторое время после войны он жил с нами в одной тесной комнатушке, не мог устроиться на работу. Но потом была амнистия, он пошёл работать на завод,  потом стал учителем. Женился, имел трёх дочерей и внуков. По его ходатайству был реабилитирован его отец – Нисим Давидов, репрессированный в тридцать седьмом. Борис Давидов очень хотел приехать в Израиль, но тяжёлые болезни помешали. А его жена и дочери проживают в Израиле.
               
  газета«Менора»,Израиль