Печора, Нарьян-Мар и мы

                К 80-ти летнему юбилею Ненецкого автономного округа      
                выпуск этой книги




                От автора

          Передо мной прошли лица друзей. Их было много. Вот Жора     Распутин, живший в доме И.П.Выучейского на улице Смидовича, с мамой и сестренкой. Крепкий и смышленый мальчишка. Мой одноклассник по начальным классам. Ким Рочев, живший в доме типографии, из большой семьи. Он один из немногих, кого я видел взрослым. Это было более 30 лет назад. Тогда я жене Римме сказал: «Посмотри, какое прекрасное лицо у моего друга детства. Оно словно создано рукой великого Коненкова». Она согласилась со мной. Он тоже мой одноклассник. К сожалению, Ким Андреевич Рочев уже ушел из этой жизни. Часто вспоминаю Владимира Ивановича Выучейского – сына Ивана Павловича Выуческого, первого председателя Ненецкого окрисполкома и члена ВЦИК. Владимир Иванович тоже мой друг детства и одноклассник. После окончания пединститута им. Герцена Владимир Иванович долгие годы работал директором Оксинской средней школы.
Анатолий Седеев – с ним я тоже учился в начальных классах. Он мой ровесник. Я часто приходил к нему домой, жил он на улице Тундровой (ныне улица Тыко Вылки). У нас с ним было общее увлечение, мы друг у друга читали книги. Он стал учителем литературы, скромный, интеллигентный человек. Я хорошо знал его замечательных родителей Ивана Петровича Седеева, участника войны, орденоносца. Он рано умер, сказались ранения, знал его маму Наталью Андреевну и его знаменитую бабушку Феактисту Титовну. Иногда мы с Анатолием переговариваемся по междугородке.
С Витей Удиным мы встретились более 20-ти лет назад. Очень обрадовались встрече, но так и не посидели вместе. Куда торопились? Передаю иногда ему приветы. Как жалко, что не ценим мгновения возвращения в прошлое. А вот Толя Чупров, ныне покойный, друг. Последний раз я видел его тоже более 20-ти лет назад. Так и не поговорили толком, а ему хотелось, чувствовал я это. О нем я немного написал. Володя Кожевин, Жора Маслов, Ваня Явтысый - это уже друзья по Оксино, и в Нарьян - Маре мы учились вместе с 8 по 10 класс. Они воспитывались без отцов. Отцы у них погибли, защищая нашу Родину. Трудное у них было детство, рано познали они тяжелый мужской труд. Они тоже уже ушли из этой жизни. Лева Екимов - оксинский друг. Умница. Тоже окончил школу в Нарьян-Маре. Мы с ним провели не одну сотню часов за шахматами, постигая тайны этой великой игры. Володя Кононов, закаленный ежедневными лыжными пробежками из Тельвиски. Альберт Лудников с ним я тоже учился в одном классе средней школы, После авиационного института он всю трудовую жизнь проработал в Уфе, а сейчас живет в Нарьян-Маре. Живет и трудится в Северодвинске Проскуряков Владимир Васильевич - известный строитель. Он мне знаком с самого раннего детства, мы с ним жили в одном доме, я помню его отца Василия Проскурякова, ушедшего на фронт и сложившего голову за нашу Родину. До войны его отец был управляющим Ненецкого государственного банка.                Недавно я получил печальное известие, - умер Филатов Слава – мой одноклассник по средней школе. Проживал он Дубне, все собирался написать ему письмо, так и не написал. Прости меня Слава. И еще, и еще лица друзей. Обо всех я думал, когда писал свои воспоминания. Жизнь в детстве не баловала нас чем-то особенным. Мы сами находили себе развлечения и игры. У взрослых, отягощенных семейными заботами и работой, не было особого времени уделять внимание нашему воспитанию. Нас воспитывало суровое время, природа родного севера, дружба, порядки, установленные в наших детских коллективах, и, конечно, школа. Нас не возили на юга, все лето мы проводили дома. Лета нам вполне хватало: футбол, волейбол, лапта, чижик, рыбалка; зимой - лыжи, коньки, не брезговали и игрой в деньги. Проработав много лет, я так и не ездил на море, на курорт или в дом отдыха. Часто бывая в командировках, особенно в первые годы работы, считал отдыхом пребывание дома с детьми, рыбалку, а сейчас - работу на садовом участке. А в море я все-таки купался. Это было в командировке на Аральском море. Тогда еще море существовало. Прекрасный, изумительный, чистейший песок, ослепительно голубая вода. Ласковая, теплая, кристально чистая. А воздух - великолепное сочетание запахов моря и степи. Для меня лучшим отдыхом были поездки на дорогой мне север, которые, к сожалению, были не частыми. В моей памяти о прожитых в детстве и юности годах на севере в основном сохранились только светлые и теплые дни, которых было бесконечно много. Зима вспоминается снежной и теплой, а если и были морозные дни, то они проводились дома в теплом уголке за чтением прекрасных книг, чтение их переносило меня в удивительный мир, в котором я сопереживал и радовался вместе героями этих книг. Книги воспитывали меня, от них я получил много хорошего. В своих воспоминаниях я в основном пишу о годах своего детства и юности, о товарищах, с которыми общался, дружил и учился, вспоминаю своих учителей, которые учили меня уму-разуму. Очень хотелось бы написать о Глафире Михайловне Калининой (Епифановой), которая в этом году тоже отмечает 80-летие. Она, совсем молоденькая девушка, была моим классным руководителем в начале 50-х годов 8-10 классах, преподавала нам литературу. Живет она сейчас в Северодвинске. Скромная, обаятельная женщина и, к сожалению, я не смог у неё получить согласия о написании очерка о её замечательной деятельности на ниве образования. Всё, что мной написано, действительно было. Надеюсь, что мои записки будут прочитаны друзьями и дорогими мне северянами. Поехали.

Первые воспоминания о прошлом

Новогодний вечер довоенного времени, операционный зал окружного отделения госбанка. Собрались родители и их дети. Посередине зала установлена елка и табуретка, на которую поочерёдно взбираются дети сотрудников, и бойко читают новогодние стихи и получают подарки. Доходит очередь и до меня, четырех - пятилетнего мальчишки. На мне косоворотка и короткие штанишки. Встаю на табуретку и не могу прочесть стихотворение, не хватает смелости. Все начинают помогать: «Ну, Рудик, давай, расскажи про елку». Молчу. «Ну, давай, Рудик, ну давай,» подсказывают взрослые: «муха села на варение», молчу из головы вылетело все, что знал, а взрослые продолжают подсказывать: «вот и всё стихотворение». Нет, не могу пересилить себя. Продолжаю молчать. Вокруг милые, добрые лица. Прошли годы, ушли родители, покинули нас. Остались только мы, со своим прошлым и трудно прожитыми годами.
«Муха села на варение, вот и все стихотворение».

Трактор

Стоял теплый летний день военного времени, городок жил обычной жизнью. На улицах и дворах ребятня играла в свои игры. И вдруг, свойственная для маленького городка, тишина была нарушена шумом, для многих из нас незнакомым. Естественно, игры были прекращены и на шум стали сбегаться любопытные мальчишки.
По улице между болотом и педучилищем медленно шёл, издавая грохот и лязг, гусеничный трактор, волоча на буксире длинный трос.
Толпа детей нарастала, и, сопровождая трактор, обменивалась впечатлениями. Трактор шёл со стороны зональной станции в сторону порта. И вдруг кто-то крикнул: «Давайте его остановим!» Поскольку трактор шел медленно, то толпа количеством не менее сорока, человек дружно уцепилась за трос и по команде вступила в единоборство с трактором на перетяжку. Несмотря на все попытки, трактор остановить не удалось. Я тоже участвовал в этом действе, и меня поразила огромная сила трактора.

Немецкий самолет над городом

С началом войны город стараниями взрослого населения начал готовиться к условиям военного времени. Велось строительство аэродрома, где активно участвовало мирное население. На крышах домов были установлены смотровые площадки с песком и бочки с водой. На территориях школ, детских садов, яслей, больниц и других учреждений рыли глубокие траншеи с перекрытиями из бревен, засыпанных песком и землёй для эвакуации населения в случае объявления воздушной тревоги. С взрослым населением проводили показательные учения по тушению зажигательных бомб и действиям при пожарах. До фронта было далеко, но подготовительная работа выполнялась серьёзно и основательно. Я в это время ходил в детский сад, располагавшийся на улице Партизанской (ныне улица Пырерки), напротив старой городской больницы. Начало войны запомнилось тем, что воспитательница через какое-то время после объявления войны сообщила нам, что хлеб будет выдаваться на завтрак, обед и ужин по одному кусочку. Сразу же после этого хлеба стало не хватать, а до этого к хлебу относились беззаботно и даже позволяли себе кидаться им. Помню, как-то, раз по радио была объявлена воздушная тревога и нас отвели в укрытие, расположенное на территории сада. И там мы находились до отмены воздушной тревоги. Говорили, появлялся немецкий самолёт. И когда через какое-то время снова была объявлена воздушная тревога, и детей повели в убежище, я и ещё один мальчишка (возможно, это был Илюша Венгров) из-за желания увидеть немецкий самолёт запрятались в уборной. Когда дети были эвакуированы, мы вышли на улицу и стали ждать появления самолёта. Ждать пришлось недолго. Над городом низко летел большой немецкий самолёт, сбоку мы увидели чёрный крест. Его сопровождала наша гидролодка. Гидролодки базировались за Кармановкой. Фашистский самолёт медленно пролетел над городом и удалился. Это событие запомнилось на всю жизнь. По прошествии времени предполагаю, что это был разведчик, производивший фотосъемку. Шли разговоры, что самолет сбили. Появление немецких самолетов казалось странным и неправдоподобным, учитывая, что фронт находится далеко. Но сейчас, знакомясь с историей боевых действий на Баренцевом море, это уже не кажется странным и вполне объяснимо. Фронт находился рядом. Шел 1942 год.


Кто последний похоронен на старом заброшенном кладбище?

Все знают в Нарьян-Маре кладбище, находящееся между городом и старым аэропортом. Там похоронена моя мама, маленькие сестры, умершие во время войны, тетя Настя, двоюродный брат Боря, мои друзья. Сейчас кладбище уже закрыто. Я давно не был в Нарьян-Маре, говорят, что там выросли большие ели. Но мало кто знает, что в городе существовало ещё одно кладбище, которое было закрыто до войны. Оно находилось на песчаных холмах, ближе к городу, в районе старых складов, и возможно появилось до основания города. Во время войны там стояли старые каменные памятники и одинокие кресты, сгнившие и повалившиеся, никого уже на нем не хоронили.
В детском саду был у меня дружок, звали его Илюша Венгров. Прошло около шестидесяти лет, расплывчато сохранились в памяти черты лица Илюши, не помню, где он жил, кто у него были родители. У Илюши была странная тяга к воде, а может и не странная, но он постоянно старался играть у воды на старых лодках, стоящих у берега. В то время в районе городской бани в заливчик стекала теплая вода, и в любые морозы стояла открытая вода или тонкий лед. Однажды мы с Илюшей играли в этом месте, и он провалился. Вытащил его взрослый мужчина, находившийся поблизости. И все-таки уже летом Илюша свалился с лодки и утонул. И вот, уже, будучи школьником, находясь на старом закрытом кладбище, я наткнулся на относительно свежий деревянный памятник с надписью «Илюша Венгров». Каким образом мальчишка был похоронен на кладбище, которое было закрыто и на котором старых-то захоронений почти не осталось, совершенно непонятно. С тех пор прошло много времени, мы его ровесники стали стариками, а Илюша в нашей памяти остался мальчишкой. Как бы сложилась его судьба, не будь столь трагического финала. Мир праху твоему, Илюша.

Капитан Хозяинов

Отец Робки вернулся с фронта в звании капитана. Роста он был ниже среднего, коренастый, круглолицый. На фронте служил разведчиком, воевал геройски, о чем свидетельствовало большое количество наград на груди.
Жили мы в одном доме на улице Полярной около старой поликлиники. В этом же доме жили бабушка и тетя Роберта, со старым, добрым, лохматым псом по кличке Верный. Наступило время фронтовику обустраиваться и содержать многочисленное семейство. Хозяинов - старший устроился в милицию в уголовный розыск. В те времена в городе пошаливали грабители, по всей вероятности из выпущенных на волю бывших зеков. Подкарауливали и грабили жителей вечером на зимних дорогах между городом, поселками Качгорт, Кармановка и в других местах. Поимкой грабителей занялся бывший разведчик. Способ был выбран смелый и довольно оригинальный. Вечером, когда темнело, капитан переодевался в женское одеяние: длинный сарафан жены, черную плюшевую жакетку; заматывался платком, брал с собой детские санки с небольшим сундучком, под жакетку прятал пистолет и отправлялся в дорогу, провоцируя нападение на себя. Так постепенно были отловлены любители легкой наживы, и на вечерних улицах стало тихо и спокойно. Как проходило задержание, мне неизвестно, но Роберт показывал мне всю эту маскировочную амуницию, которая находилась в кухне, когда его отец отдыхал после очередного похода. К сожалению, мне неизвестно, как сложилась судьба капитана, слышал, что его командировали в Омск, и там он дослужился до генерала.

Выговор в рамке

В 1945 году мы жили в доме «Маслопрома», рядом стоял дом, где располагались «фотография» и швейная мастерская. Там в то время работала закройщицей моя мама. Житье на новом месте запомнилось тем, что две комнаты, в которых мы жили, были холодные, и мы все время мерзли. Навсегда запомнился день, когда объявили Победу в Великой Отечественной_войне. Занятия в школе отменили, нас отпустили, и я, восьмилетний мальчишка, шел домой и радовался, что, наконец, закончилась война и жизнь будет лучше. На земле лежал чистый белый снег. Это мои единственные воспоминания о дне Победы, что было дома вечером и на следующий день, этого я уже не помню. Из товарищей, живущих по соседству, запомнился Ленька Гурьев, мальчишка старше меня на два-три года. Жил в доме фотографии с мамой и младшим братишкой. Фотография в то время не работала, и мы иногда забирались на чердак и рассматривали стеклянные негативы, которых на чердаке было великое множество. Лёня, мальчишка крепкий, однажды помог мне купить буханку черного хлеба в коммерческом магазине, хлеб в нем продавали по 10 рублей за буханку, без карточек. Торговля шла из окна магазина. Люди заранее занимали очередь, на руках писали порядковый номер стоявших в очереди химическим карандашом. Но когда начиналась продажа, очередь сбивалась в кучу, и до заветного окошка добирался только тот, кто был посильнее. Я всё время ходил туда, но никак не мог купить хлеб, так как был слабым и меня все время отталкивали. И вот один раз Леня, купив хлеб себе, отдал мне свой хлеб на сохранность и, взяв у меня 10 рублей, снова полез в давку и умудрился купить еще одну буханку. Счастливый, я принёс домой хлеб.
Рядом в соседнем доме проживало многочисленное семейство. Я дружил с мальчишкой, имя которого, к сожалению, забыл. Он был старше меня года на три. Хороший товарищ, никогда не подавал повода показать нам, что он старше и всегда играл на равных. И вот как-то раз он сказал мне, что хочет показать что-то, и повел к себе домой. В одной из комнат на стене висела рамка, в которой под стеклом находилась бумага, размером с обыкновенную справку. На бумаге было напечатано: «Тов.З-в, объявляю Вам выговор за невыполнение правительственного задания». И. Сталин.
Трудно описать, какое впечатление произвёл на меня этот документ. Имя Сталина, особенно после войны, было свято. Человека, получившего такой документ, по-видимому, потрясло то обстоятельство, что его, живущего далеко от Москвы, знают и контролируют в правительстве и что оценку его труда, хотя и плохую, дал великий вождь. Кстати, это правительственное задание практически выполнить было невозможно, насколько мне известно. Я думаю, что документ играл в большом и дружном семействе воспитательную роль. В этом поразительном факте смешалось много противоречивых чувств, в том числе принципиальность и самокритичность истинного партийца.
Судьба моего друга сложилась трагично. После окончания школы он окончил военное училище и вскоре погиб при несении службы.


Триумф товарищества

После войны летние пионерские лагеря для детей Нарьян-Мара организовывали в поселке Угольный. В этом поселке пустовали добротные двухэтажные дома, клуб в специально построенном одноэтажном здании, впоследствии его перенесут в город, и в этом здании будет размещаться Дом пионеров, ныне несуществующий. На берегу Печоры имелся причал для приема судов, и нас привозили на судах. С собой полагалось иметь матрас и прочие, более мелкие вещи, но особенно запомнился матрас, так как тащить его было очень тяжело. В те времена, несмотря на то, что поселок в основном пустовал, в нем еще теплилась жизнь, работал магазин. И вот там решили организовать пионерский лагерь, чтобы как-то дать возможность отдохнуть детям. Я два года подряд был в этих пионерских лагерях. Рядом с поселком через речку находилась небольшая деревушка Захребетная, чем занимались жители - я не знаю, наверное, вели личное хозяйство. Говорили, что это были высланные из Усть-Цильмы староверы. Жизнь в пионерском лагере шла своим чередом, в соответствии с режимом дня: утренняя линейка, зарядка, различные занятия, по ходы в лес. Как во всех пионерских лагерях в послеобеденное время, согласно режиму дня, проводился так называемый «мертвый час», когда дети ложились спать. И в это время сюда повадились ходить местные хулиганы из деревни Захребетной во главе с рослым белобрысым парнем, звали его, кажется, Ермолаем. Эти посещения сопровождались словесными и физическими издевательствами, в общем, это был самый настоящий террор. В комнате нас проживало не менее двадцати человек, а по возрасту, мы были на 3-4 года младше хулиганов, приходило их не менее 5-6 человек. Чувство страха сковывало нас, и мы боялись дать отпор, тем более что издевались над каждым по отдельности. Жаловаться воспитателям было не в наших правилах. И все же, после нескольких таких посещений, мы решили дать им отпор. Нас поддержал воспитатель по физкультуре. Заранее были заготовлены вицы и спрятаны под одеяла. Договорились действовать по команде и разбились на звенья, чтобы бить не скопом, а на каждого по три-четыре человека, на Ермолая больше. И вот наступил «мертвый» час, и через какое-то время вваливаются хулиганы и берутся за свои нехорошие дела. Наступает момент расплаты, по команде все соскакивают с кроватей и начинают лупить вицами непрошеных посетителей, и в первую очередь главаря. До сих пор помню, как взвыли непрошеные гости, а в это время воспитатель физкультуры стоял у дверей и пинками сбрасывал по лестнице со второго этажа струсивших и пытавшихся удрать хулиганов. Верзила Ермолай откровенно выл, и это был наш настоящий триумф товарищества и урок для всех нас, что только вместе мы сможем выходить с честью из подобных обстоятельств. После этого хулиганы забыли дорогу в наш пионерлагерь, и ничего подобного уже не повторялось.
На следующий год Ермолай перевозил меня на лодке через речку, естественно, за плату, когда мне нужно было сбегать в самоволку домой. Это был все такой же здоровый парень, но урок ему видно пошел на пользу, так как вёл себя он спокойно и не пытался обидеть чужака.

Футбольный матч с участием Старостина в Нарьян-Маре

В 1954 году мне пришлось быть свидетелем футбольного матча с участием знаменитого футболиста московского «Спартака» Старостина, который состоялся в майские дни в Нарьян-Маре.
К середине 50-х годов в городе среди школьников старших классов средней школы сформировалась достаточно сильная футбольная команда, которая с успехом играла товарищеские матчи с другими командами города. Например, с командой аэропорта, лесозавода, педучилища, иногда даже участвовала в международных товарищеских встречах с командами иностранных судов, заходивших в то время в морской порт. В Нарьян-Маре, в районе Качгорта, находилось исправительное учреждение, жизнь которого для нас была за семью печатями. Мы практически не знали, кто там сидит и за какие проступки, что проходило за высоким забором заведения. Но после смерти Сталина стали происходить подвижки во взаимоотношениях с людьми этого учреждения. За давностью лет мне трудно объяснить, в чем они заключались, но мы пятнадцати-семнадцатилетние ребята начали понимать, что не все там уж такие преступники, что находящиеся за стенами сидят иногда по вздорным и надуманным обвинениям. Обитатели тюрьмы иногда небольшими колоннами проходили по улицам города. Стало известно, что у них есть футбольные команды, и они играют между собой. Говорили также, что там есть футболисты, выступавшие в классных командах, в частности запомнились разговоры, что среди них бывший вратарь команды «Шахтер» и даже один из братьев Старостиных из московского «Спартака».
И вот, наконец, произошло событие, о котором хочется рассказать - о футбольном матче между командой средней школы и заключёнными Нарьян -  Марской тюрьмы. Не знаю, кто был инициатором этой встречи, но она произошла. В команде средней школы в основном были учащиеся 9-х классов, как игроки они были вне конкуренции и побеждали учащихся 1О-х классов и педучилища. Перечислю наиболее ярких игроков той команды - Распутин Жора (Жорман), Гудырев Альберт, Рочев Ким, братья Шишкины, Маслов Георгий, Аркадий Прялухин (педучилище), если мне не изменяет память. В игре участвовал учитель физкультуры Кольчевский Николай Николаевич, великолепный физкультурник, когда-то игравший за архангельский «Спартак».
В составе команды заключенных находился знаменитый Старостин - один из четырех братьев Старостиных. Надо сказать, что все четыре брата сидели в тюрьмах в разных уголках страны по ложным обвинениям. Так, Андрей Петрович Старостин сидел в Норильске и активно занимался там футболом. Глядя на ранние и поздние фотографии братьев, убеждаюсь, что в Нарьян-Маре был Николай Петрович Старостин, активная футбольная жизнь которого прошла в 20-х и 30-х годах. Остальные братья несколько отличались по типу лица. Впоследствии он долгие годы являлся начальником футбольного клуба московского «Спартака». В 2002 году ему исполнилось бы 100 лет. На Старостине была спартаковская форма, выцветшая, но чистая. Я тогда впервые увидел спартаковскую форму. Был он среднего роста, лет 50-ти, сухощав и спортивен. Игра проходила на городском стадионе. В те времена футбольное поле располагалось вдоль улицы Смидовича. Поле не отличалось высоким качеством покрытия, но играть можно было. Игра получилась достаточно напряженной, решающего перевеса той или другой команды не было. Старостин и Кольчевский, по возрасту наиболее старшие игроки, играли в середине поля в качестве полузащитников. Поединок между этими игроками наиболее запомнился. Кольчевский выглядел достаточно умелым игроком и Старостин, почувствовав это, а может быть ему трудно было играть под опекой Кольчевского, игрока помоложе, решил показать свое умение, иногда среди поля начинал жонглировать мячом, что несколько выпадало из общей картины игры, но запомнилось. Подробная картина игры, к сожалению, забылась. Запомнились стремительные и смелые действия Жоры Маслова, игравшего в качестве защитника, умелого разрушителя атак нападающих соперников. Прекрасно играли нападающие. Гости тоже показали хороший класс. Профессионально играл вратарь соперников. Игра закончилась вничью, насколько мне помнится с результатом 0:0, голов мы не дождались. Игра прошла корректно, грубых нарушений игры не было. После игры мы, болельщики, естественно окружили Старостина, и мне запомнились его слова. Он сказал: «Команда хорошая, двух-трех ребят я бы непременно взял в "Спартак"».
Больше, по-видимому, таких встреч не проводилось. Кстати, игроки из команды заключенных вот-вот должны были освободиться и уехать домой.

Случаи на Ваганьковском кладбище

В 1954 году в Нарьян-Мар приехала группа известных артистов. В её состав входили такие артисты, как: конферансье Б. Брунов; лауреат конкурса молодых чтецов Маяковского А. Гончаров - молодой высокий, чем-то похожий на Маяковского, впоследствии режиссер театра им. Маяковского, народный артист Советского Союза; молодая певица лауреат Всесоюзного конкурса молодых певцов Белина Н. и кто-то еще. До этого они побывали на станции «Северный полюс» И других полярных станциях с концертами.
В 1954 году Ненецкий национальный округ отмечал 25-летний юбилей, к которому, по-видимому, и был приурочен приезд артистов. Концерт состоялся в только что отстроенном здании Дома пионеров, перенесённом из поселка Угольный. Билет на этот замечательный концерт достался мне от папы.
Нарьян-Мар в то время не был избалован выступлениями столичных артистов, поэтому концерт прошел с большим успехом. На меня он произвел огромное впечатление. Особенно мне понравился чистый, нежный голосок певицы Нелли Белиной, солистки Большого театра. Прошло много лет, и вот, находясь по делам службы в Москве, в воскресный день 1990 года я решил сходить на знаменитое Ваганьковское кладбище.
День стоял относительно теплый, сухой, ясный. На кладбище было много посетителей. Люди стояли у могилы Высоцкого, рядом находилась могила знаменитой конькобежки Инги Артамоновой. Побывал на могиле Людмилы Пахомовой, олимпийской чемпионки по фигурному катанию, она похоронена рядом со своим отцом, генералом авиации. На кладбище похоронены также Андрей Миронов, Олег Даль, Борис Андреев. Могила Бориса Андреева находилась в совершенно запущенном состоянии. Надо сказать, что Ваганьковское кладбище является последним прибежищем многих московских артистов. На Ваганьковском кладбище похоронен Сергей Есенин. И вот, блуждая по дорожкам кладбища, я вдруг остановился, что-то как бы толкнуло в спину, одновременно в сознании промелькнула фамилия «Белина». Повернувшись, я увидел бюст из белого мрамора с надписью «Белина Н.», с лицом, удивительно похожим на молодую, прекрасную певицу, выступавшую в том далеком году в нашем городе. Я был настолько потрясен случившимся, что даже не обратил внимания на дату рождения и смерти певицы. Не могу найти объяснения этому феномену - какие невидимые силы заставили меня обернуться и посмотреть на памятник. Ведь я присутствовал всего на одном концерте этой певицы, чудно исполнявшей тогда «Соловья» Алябьева.
Прошло много времени, нет в живых уже Бориса Брунова, Андрея Гончарова и замечательной певицы Белиной Нелли, которую слышал в юности в родном городе.

Кинотеатр «Арктика»

В довоенные годы, когда кинотеатра «Арктика» еще не было в городе, функционировал кинозал, если не изменяет мне память, расположенный в доме на перекрестке улиц Смидовича и Полярной, впоследствии в этом здании находилась культпросветшкола, а во время войны непродолжительное время проживали дети, эвакуированные из Ленинграда. В этом кинозале я впервые в жизни вместе с родителями смотрел фильм при участии Чарли Чаплина, очень смешной, но содержания не помню. Перед фильмом был показан киножурнал, дети сидели на полу в проходе между рядами. Киножурнал начался с кадров, на которых на зрителей мчался поезд, и мы, ни разу не видевшие такого, вскочили на ноги и ринулись убегать по проходу к выходу. Успокоившись, вернулись на прежние места и продолжили смотреть кино.
Кинотеатр «Арктика» (здание на перекрестке ул. Выучейского и Хатанзейского, ныне не существующее) - это был уже не приспособленный для просмотра фильмов зал, а специально построенный кинотеатр, имеющий билетные кассы, фойе, зал вместимостью на 400-450 человек. Пол в зале был построен с наклоном в сторону экрана. Середина зала разделялась проходом в нижние и верхние ряды. По середине зала имелся поперечный проход для входа и выхода из зала. Кинотеатр по тем временам соответствовал современным требованиям. Слабым звеном кинотеатра являлось его энергоснабжение. Из-за отсутствия стабильного электроснабжения в городе, кинотеатр имел автономную электростанцию, которая находилась во дворе кинотеатра в подвальном помещении. Это была допотопная станция, имеющая движок дореволюционного выпуска, работающая на мазуте. Движок имел длинный ременный привод, плохо заводился и мог в любой момент остановиться. Иногда он останавливался во время сеанса. Это приносило массу неудобств. Молодежь высыпала из зала на улицу, шла к электростанции и наблюдала за героическими усилиями персонала. Еще одной неприятностью при просмотре фильма были частые обрывы киноленты. Но, несмотря на все неудобства, мы любили ходить в кинотеатр и, при возможности, смотрели все фильмы. Помню, один раз мы ходили в кинотеатр всей школой, большой колонной, на фильм «Чапаев». Это запомнилось на всю жизнь. Со временем старую электростанцию заменили на современную типа АБ-4. Качество плёнки и киноаппаратуры улучшилось, и все помехи по просмотру фильмов устранились. В этом кинотеатре я посмотрел все лучшие фильмы военных и послевоенных лет, а также трофейные фильмы: «Тарзан», «Гладиатор» и другие. Сейчас кинотеатра уже нет, но все кто посещал его, наверняка, сохранили о нём приятные воспоминания. В здании кинотеатра находился музей, который мы тоже с удовольствием посещали. Хранительницей в музее была строгая, молчаливая женщина по фамилии Лопатина, в музее всегда было чисто и уютно. Мне в музее запомнились череп мамонта, чучела полярного волка, семейки горностаев, полярной совы, небольшой акулы чем-то напоминающей подводную лодку, орудия рыболовства и охоты. Целый зал был посвящен становлению советской власти в округе, Выучейскому Ивану Павловичу. На втором этаже этого здания находился клуб, в котором периодически шли спектакли, танцы, торжественные собрания.

Корабли детства
«Советская Республика»

Еще с дореволюционных времен по Печоре курсировали речные однопалубные колесные пароходы. Начинателем речного пароходства является выдающийся русский промышленник и общественный деятель Сидоров Михаил Константинович, благодаря усилиям которого 1 июня 1846 года на Печоре появился первый пароход. Но не буду вдаваться в очень увлекательную историю речного судоходства на Печоре, а вспомню те годы, когда я уже вполне сознательно стал знакомиться с речными пароходами, приходившими в наш город. С началом речной навигации в Нарьян-Мар через день приходили речные пароходы «Молоков», «Жданов», «Тургенев», «Советская Республика». Названия их менялись, вот например, пароход «Советская Республика», построен был в 1896 году и назывался «Доброжелатель», в 1911 году новый владелец парохода назвал его «Александр», а после 1917 года он получил наименование «Советская республика» и с этим названием он проходил до конца своей службы. Речная навигация начиналась, примерно через неделю после ледохода. Трудно описать, с каким нетерпением нарьянмарцы, особенно мы, дети, ожидали прибытия первого парохода. В этот день в районе речного вокзала собиралась масса народа и с волнением ждала его прихода. И вот вдали, в районе Макарово, за ивовым, еще не покрывшимся листьями, лесом, появлялся белый силуэт долгожданного парохода. В толпе ожидающих раздавались радостные возгласы, так как это событие означало конец долгого зимнего сезона, прибытие гостей, завоз свежих продуктов.
Из всех пароходов больше всех мы любили «Советскую Республику». До сих пор помню гудок этого судна - продолжительный, немного сиплый. Это был от начала до конца великолепно исполненный звуковой сигнал, возвещающий о прибытии этого замечательного парохода – труженика. У каждого парохода был свой характерный гудок, достаточно было услышать его, и мы уже знали, какой пароход пришел в город. Не помню случая, чтобы «Советская Республика» опаздывала, пароход всегда приходил вовремя. Пароход имел крен на левый борт, поэтому мы иногда любовно называли «Кособокая Республика». Он лучше всех пришвартовывался к причалу, по-видимому, здесь большую роль играли умелые действия команды и капитана.
Мне посчастливилось неоднократно ездить на речных пароходах по Печоре в Щелья-Юр, Печору, Новый Бор, Оксино. Помню, первый раз я ездил с тетей Настей в 1944 году в Краснобор. Пароходы тогда работали на древесном топливе. На протяжении маршрута следования имелись дровяные склады, где проводилась погрузка дров. Тетя Настя, беззаветная труженица, тоже принимала участие в погрузке, за что получала хлебные крошки, заливала их кипятком, и мы ели эту похлебку, называемую «пустоваром». Наиболее точно слово «пустовар» означает заваренную кипятком ржаную муку, такую похлебку мне тоже пришлось есть. В «Толковом словаре» Ожегова этого слова нет, но есть толкование этого слова в словаре у Даля. Потом пароходы перешли на другое топливо, и стоянки на загрузку дровами исчезли.
Пароходы были колесными, скорость у них была небольшая, не более 10 км в час. Внутри находилась паровая машина, на внутренней палубе за ограждениями были видны громадные, блестящие шатуны, которые вращали вал, на концах его были закреплены гребные колеса. В передней части надстройки находились каюты 1 класса. Впереди - салон со столиками для приема пищи с обзором реки. Между каютами еще находился салон, где питаться могли пассажиры всех классов, их обслуживали официанты. Тут же имелся буфет, где можно было приобрести папиросы, сигареты, вино, конфеты и возможно другие товары. Этим буфетом иногда пользовались жители населенных пунктов, где бывали остановки парохода, так как в буфете иногда бывали товары, которых не было в этих населенных пунктах. По этой причине на стоянках у буфета иногда возникали очереди. В послевоенное время этот вопрос был актуальным. Второй класс отсутствовал. По бокам судна находились служебные помещения и каюты членов экипажа. Третий класс находился в кормовой части судна с двухъярусными полками для сна и отдыха. Четвертый класс - внутренняя палуба, пассажиры устраивались на поклаже вдоль ограждений от корабельных механизмов. Мне очень нравилось тепло, исходящее от корабельных механизмов, это был какой-то особый запах масла и металла. На верхнюю палубу выходили при хорошей погоде, иногда даже устраивали танцы, а когда выходили на палубу в ненастье, то прижимались к теплым трубам.
С верхней палубы был прекрасный обзор реки Печоры. Пароход шел медленно, и разворачивалась великолепная картина речной глади, высоких и низких берегов: то поросших лесом, то с прекрасными лугами, то чистейшими песчаными берегами. Изредка попадались рыбацкие станы, одиночные лодки и старинные печорские деревни, и не хотелось никуда торопиться и покидать эту удивительно прекрасную реку. Пароходы вписывались в ландшафт реки. Это был экологически чистый транспорт. Они не разрушали берега реки, не засоряли воду, способствовали спокойному ритму жизни.
Но наступило другое время, появились другие суда на подводных крыльях, более скоростные, создающие волну, разрушающие берега, путешествовать на них стало уже неинтересно и это почувствовали пассажиры, которые постоянно пользовались услугами водного транспорта. При создании этих судов думали только о скорости, другие факторы не учитывались, пассажиры оказались прикованными к креслам. Я с десятилетним сынишкой ехал на таком судне из Печоры до Нарьян-Мара, хотел специально показать красоту реки, в пути мы были сравнительно недолго, но дорога показалась утомительной и не такой интересной, как ожидалось.
Эпоха колесных пароходов ушла в прошлое, незаметно ушли речные колесные трудяги - «Советская Республика», «Молоков», колёсные буксиры. Эти пароходы укрепляли связи между людьми, живущими на берегах этой замечательной реки, обогащали их знанием родного края и прививали любовь к родной природе и родному краю.

Юшар

Старые нарьянмарцы помнят пароход «Юшар», который курсировал из Архангельска в Нарьян-Мар после войны.
Из справочных данных известно, что пароход был построен в 1915 году в Англии, имел полное водоизмещение 2020 тонн, длину 75,5 м ширину 10,7 м, мощность машин составляла 1260 л. с., скорость хода 12 узлов. В первую мировую воину входил в состав флотилии Северного Ледовитого океана в качестве посыльного судна и имел название «Колгуев». Имел вооружение и принимал участие в боевых действиях. Так 11 декабря 1916 года германская подводная лодка У-56 выпустила торпеду по стоящему на якоре в районе мыса Цып-Наволок «Колгуеву». Торпеда прошла мимо. «Колгуев» открыл огонь, и лодка удалилась. Немецкие подводные лодки причиняли много неприятностей судам, находящимся в Кольском заливе, помимо этого ставили минные заграждения, и пароход участвовал в их обнаружении.
В июле 1921 года ряд судов Беломортранса были переименованы. Так пароход «Колгуев» получил название «Юшар». В том же году «Юшар» участвовал в сложнейшей Карской экспедиции, когда в Сибирь была доставлена партия грузов, а из Сибири в Архангельск и на Печору доставлено 400 тысяч пудов хлеба. В состав отряда входило семь судов: ледокольные пароходы «В.Русанов», «Г.Седов», «А.Сибиряков» и четыре транспорта «Обь», «Енисей», «Канин» и «Юшар». В помощь экспедиции для проводки речных буксирных пароходов и барж (всего 8 единиц) были приданы еще два судна – «Выг» и ледокол №8. Архангельск экспедиция покинула 10 августа и 22 августа с большими трудностями и приключениями прибыли в Усть – Енисейский. 26 августа после прихода речных судов с хлебом приступили к погрузке. К экспедиции подключился также ледокольный пароход «Малыгин». С 3 по 10 сентября загруженные суда стали выходить в обратный путь. Возвращались двумя отрядами. Обратный путь был исключительно тяжелым из-за сложнейшей ледовой обстановки и штормовых ветров, в результате чего погибли два судна «Енисей» и «Обь». «Юшар» и «Канин» доставили хлеб на Печору. Остальные суда прибыли в Архангельск 27 сентября. Деятельность экспедиции получила высокую оценку. Всем участникам экспедиции была выдана премия по два пуда  муки каждому и значительное денежное вознаграждение. Во время Великой Отечественной войны «Юшар» служил в качестве минного заградителя. На вооружении имел четыре 45-мм зенитки, четыре 46-мм пушки, 6 пулеметов, 200 мин. Выполнял также перевозку грузов. В октябре 1945 года корабль был возвращен торговому флоту. Закончил свою службу «Юшар» в 1963 году, был списан и сдан на слом. Мне выпала большая удача ознакомиться с этим знаменитым пароходом-тружеником не только внешне, но и, так сказать, изнутри. В 1948 году я в качестве пассажира одиннадцатилетним мальчишкой совершил поездку на «Юшаре» из Нарьян-Мара в Архангельск к папе, учившемуся в то время в Архангельске в партийной школе. Эта поездка запомнилась мне на всю жизнь. Не помню, к кому из взрослых я был прикреплён на время поездки, но особой опеки я не ощущал. Навсегда запомнилось суровое Баренцево море. Поездка от Нарьян-Мара до Архангельска должна была осуществиться за 3 или 4 дня, но рейс удлинился по непредвиденным обстоятельствам. У острова Колгуев разгрузка парохода осуществлялась на шлюпки. Вдали виднелся песчаный берег острова и крыши поселка Бугрино, грузы принимали ненцы - островитяне. После выгрузки пароход наткнулся на мель и крепко засел. Тщетны были попытки экипажа сняться с мели. Просидели мы на мели у берегов острова Колгуев около недели. Запомнилась длинная песчаная коса, и на песке лежала большая круглая мина – наследство недавно прошедшей войны. Мои младший сын, служивший на Тихоокеанском подводном флоте, утверждает, что подобные мины в сороковых годах уже не использовались. Спорить не могу, но мину видел. Из Архангельска на выручку приходили два морских буксира «Руслан» и «Людмила», пытались стащить нас с мели, но все попытки оказались тщетными. Тогда с питанием были трудности, поэтому дальнейшее пребывание парохода в таком положении грозило голодовкой. Одна уважаемая мной женщина, будучи молодой девчонкой, тоже в это время находилась на пароходе и вспоминает, что с питанием были большие трудности. Освобождение из плена осуществилось просто, видно, помог прилив, пароход спокойно снялся с мели и продолжил плавание. Понравилось путешествие по Белому морю, всё-таки не зря море называется «белым». После свинцовых вод Баренцева моря, Белое море казалось светлым и очень красивым. И вскоре мы прибыли в Архангельск. В Архангельске в то время были большие трудности с питанием. Вместо чая пили кипяток, днем питались в столовой, но время я даром не проводил, самостоятельно знакомился с городом, совершая пешеходные прогулки по городу. Через полмесяца я возвратился в Нарьян-Мар на самолете «Дуглас» с папой. Это тоже было моё первое путешествие на самолёте.

Самовар

В сороковые годы между городом и лесозаводом курсировало небольшое суденышко, которое метко было прозвано «самоваром». На нем перевозили пассажиров, почту, кинофильмы и другие срочные грузы. Приходило суденышко один раз в день по расписанию, как правило, вечером. Насколько помню, «самовар» не имел палубы, это была посудина, напоминающая корыто, длиной не более 10 метров, посередине стоял двигатель, по-моему, паровой, и тут же посередине торчала труба. Суденышко было темного цвета и служило в качестве рабочей лошадки.
По-видимому, суденышко находилось на лесозаводе с дореволюционных времен, и было настоящей достопримечательностью, которое привлекало наше внимание. Помимо перевозок, на лесозаводе «самовар», наверняка, выполнял еще какую-нибудь работу, так как весь облик этого суденышка посвистывающего и испускающего пар, чем-то напоминал самовар и трудягу, которого оторвали от важной работы и у него его еще много дел там на лесозаводе.

               

                События 1942 года в Баренцовом и Карском море,            гибель буксира «Комсомолец»   

Каждый твердо в звезду свою верит.
Только знать никому не дано,
Кто сумеет вернуться на берег,
Кто уйдет на холодное дно.
Не дожить им до скорой победы,
Ненадежной мечте вопреки.
Это ваши отцы или деды,-
Помолитесь за них, моряки

Вспомним тех, кто стоял у штурвала,
Чтоб погода нелетной была,
Чтобы бомба суда миновала
И торпеда в пути обошла.
Отлетают их светлые души,
Словно чайки в полете, легки
Никому не добраться до суши,-
Помолитесь за них моряки.

Слова из песни Городницкого А.
Памяти конвоя PQ-17

                В 40-х годах в Нарьян-Маре не так уж много имелось судов, приписанных к морскому порту. Буксир «Комсомолец» один из немногих судов, имевших нарьянмарскую приписку. В моей памяти смутно сохранился облик этого небольшого судна, который выполнял различные буксирные работы в порту и в каботажных плаваниях. Я и мои сверстники знали этот буксир, который был своего рода достопримечательностью города. В доме, где жили мои детские друзья Малаховы, напротив домов ПУРПа, жил парень, который учился в старшем классе средней школы, может быть вот-вот закончил её, он был принят на буксир и в первом же серьёзном рейсе погиб. Гибель «Комсомольца» произошла 17 августа 1942 года, и считается одним из самых ужасных и кровавых преступлений гитлеровцев во время боевых действий на арктическом севере. Подробности гибели буксира и экипажа хорошо известны, так как об этом писалось много в различных воспоминаниях, мемуарах, в местной и центральной печати, хотя наблюдаются некоторые разночтения в описании подробностей этой трагедии, которые вполне неизбежны из-за давности события и некоторой секретности имевшей место в военное время. Факт гибели «Комсомольца» нужно рассматривать в контексте событий, проходивших в Баренцовом море в 1942 году, конечно об этих событиях мало кто знал в те годы. Только по прошествии определенного времени, знакомясь с литературой и историей, можно восстановить ситуацию того сурового времени на Баренцовом море и начинаешь понимать, насколько трагичны и значительны для судьбы страны были события на этом театре мировой войны с фашистской Германией. Почему-то существует мнение, что война проходила там где-то далеко и нам, жителям Крайнего Севера, не очень то грозила близость фронта. Такое мнение, если внимательно и подробно ознакомишься с историей, воспоминаниями, документами и прочими материалами, в корне неверно и не отражает фактическую ситуацию, сложившуюся в ходе второй мировой войны на этом суровом, холодном, бескомпромиссном участке боевых действий. Любая неудача или неправильные действия в водах Баренцова, Карского, Печорского морей влекли за собой трагические и практически неисправимые последствия. Подводные лодки германского вермахта практически безнаказанно шныряли по Баренцовому морю и свободно проникали в Карское море. Во время операции «Вундерланд»(Чудесная страна) в водах Карского моря находилось до 5 подводных лодки противника, помимо, тяжелого крейсера «А.Шеер». Своих поверженных противников они безжалостно расстреливали, не оставляя никаких шансов на спасение. Северный морской флот в силу своей малочисленности не мог обеспечить подавляющее превосходство в водах Баренцева моря. Все силы флота были брошены на обеспечение проводок конвоев с Атлантики и по Северному морскому пути и обороне советского Заполярья. Гитлеровская Германия в фиордах Норвегии сосредоточила крупнейший надводный флот, имевший корабли равных по мощи и силе, которым не было в составе кораблей союзных флотов. Только недостаточное количество топлива не позволило Германии обеспечить превосходство в Арктике, последствия которого были бы ужасными для всех нас и для всей страны.
Ознакомимся с некоторыми событиями 1942 года в водах Арктики.
27 июня 1942 года из Исландии был отшвартован караван из 37 транспортных судов с крайне необходимым грузом для воюющего с фашистской Германией Советского Союза. Караван получил название PQ-17, половина судов шла под флагом США, остальные суда были английские, панамские и два советских корабля «Донбасс» и «Азербайджан». Караван судов сопровождала армада союзнических боевых судов, значительно превышающая его по численности. В составе сопровождения было два линкора, авианосец, 8 крейсеров, 26 эсминцев, 16 эскортных и спасательных кораблей и вокруг крутилось около 11 подводных лодок. В условном месте союзнический эскорт должен был передать караван конвою из боевых кораблей Северного флота. Наши два эсминца спешили на место условленной встречи. Но этого, к сожалению, не произошло, четкая организация конвоя была разрушена гнусным, иначе не назовешь, приказом лорда английского адмиралтейства Дадли Паунда, в котором приказывалось боевым кораблям покинуть караван и возвращаться обратно, транспортные корабли по приказу должны были рассредоточиться и идти в Архангельск самостоятельно. Англичане панически боялись появившегося в водах Норвегии немецкого линкора «Тирпица». Так с 4 июля начался разгром каравана PQ-17.
Мое негативное отношение к английской военной верхушке никоим образом не относится к боевым английским офицерам и матросам, которые проявили себя, как настоящие мужественные и высокопрофессиональные воины достойные восхищения и подражания.
5 июля 1942 года, то есть практически в то же самое время произошло событие, которое перечеркнуло замыслы Гитлера и гросс-адмирала Эриха Редера – командующего германскими надводными кораблями. Наша подводная лодка К-21, командиром которой был Герой Советского Союза капитан первого ранга Лунин Н.А., совершила торпедную атаку на флагманский немецкий линкор «Тирпиц», шедшего в окружении эсминцев, подводных лодок, тяжелого крейсера «А.Шеер. Подводная лодка сумела прорваться через плотное кольцо окружения и выпустила четыре торпеды по «Тирпицу», и сумела вырваться из вражеского окружения. Об этом выдающемся событии было через три дня сообщено в хронике ТАСС: «В Баренцевом море одна из наших подводных лодок атаковала новейший линкор «Тирпиц», попала в него двумя торпедами и нанесла линкору серьезные повреждения». К сожалению, это сообщение имело трагические последствия для Лунина Н.А.- немецкая разведка сумела найти отца его, проживающего в оккупированном Ростове-на-Дону и в отместку публично повесила его на городской площади. Никаких наград Лунин Н.А. за эту беспримерную атаку не получил, кроме этого предпринимались постоянные попытки умалить значение результативности атаки, особенно со стороны английского командования, так как эта атака спутала авантюрные планы Британского адмиралтейства. Бросив на произвол судьбы караван, главный адмирал Британского адмиралтейства Дадли Паунд считал, что этим маневром он отвлечет «Тирпиц» от каравана и армада кораблей конвоя расправятся с линкором.
Выведенный из строя линкор, направлявшийся на разгром конвоя PQ-17, вынужден сменить курс и с малой скоростью в сопровождении конвоя ушел на прежнюю стоянку в один из фиордов Норвегии. Так была сорвана операция «Ход конем». После этой атаки «Тирпиц»-гордость Германии уже не участвовал ни в одной серьезной операции.
А что же произошло с брошенными на произвол судьбы транспортными судами конвоя PQ-17? Караван, оказавшись без защиты, стал распадаться. Часть судов пошло в сторону Мурманска, часть в сторону Архангельска, часть к Новой Земле, как наиболее ближе расположенной. Действовали по принципу: «Спасайся, кто как может!». Германские подводные лодки, сопровождавшие конвой, стали действовать не сразу, а только после того как убедились, что боевые корабли удалились на безопасное для них расстояние. Тактика была одна - суда торпедировались, подлодка всплывала и производила артиллерийский обстрел судна. Иногда привлекались самолеты, которые наносили бомбовые удары. Всего до портов назначения добралось 11 судов. В результате разгрома каравана на дне Баренцова моря оказалось 210 бомбардировщиков, 430 танков, 3550 автомобилей и паровозов. Количество жертв мне не известно.
В августе активизировались боевые действия фашистских подводных лодок у западного и восточного побережий Новой Земли, в Карском и Печорском морях. 17 августа в районе острова Матвеева в Печорском море на небольшой караван судов, в состав которого входили буксиры «Комсомолец», «Норд», лихтер и баржа П-4, совершила нападение подводная лодка U-209. Караван перевозил из Хабарово в Нарьян-Мар оборудование из незавершенного строительства морского порта в Хабарово и законсервированной железной дороги Воркута – Хабарово и 328 человек, занимавшихся строительством. Строительство велось как резервный вариант железной дороги Мурманск – Москва в случае её прорыва немцами. Строительство было законсервировано после того, как стабилизировалось положение на Карельском фронте. Караван судов не имел боевого охранения. Подводная лодка в надводном положении обстреляла буксирный конвой. Команда подлодки поливала плавающих в воде людей пулеметным и автоматным огнем. В результате этой бандитской акции в живых осталось 23 человека, спасшихся на безлюдном острове. В последствии они были взяты на борт подошедшими тральщиками №54, 62. Погибло 305 человек из них 254 заключенных. В некоторых источниках эти цифры не называются, но все они наши советские люди, и мы всегда должны помнить их. Подводная лодка U-209 построена на верфи в Киле и 21.04.41 года спущена на воду. Это самая распространенная средняя подводная лодка из серии «семерок», которых в Германии было выпущено более 600 штук. Сама лодка U-209 с командиром Генрихом Бродда не избежала акта возмездия. 19 мая 1943 года лодка была обнаружена в надводном положении в северной Атлантике к юго – востоку от м. Фарваль и была атакована артиллерией и таранена английским корветом «Сеннон», весь экипаж в количестве 46 человек погиб. После этого трагического случая в Печорском море Архангельский обком ВКП(б) запретил всем судам выходить в море без боевого охранения.
Затеяв вторую мировую войну, Германия быстро завоевала страны западной Европы и подключила экономический потенциал этих стран на продолжение войны с Советским Союзом, но в затянувшейся войне Германия остро нуждалась в нефтяных ресурсах, поэтому так она рвалась на северный Кавказ. Такое стратегическое сырье, как каучук или олово она получала от своего союзника Японии, но доставка этого крайне необходимого сырья осуществлялась длинным и опасным путем по экваториальным широтам через три океана. Более половины судов и подводных лодок, посылаемых за сырьем, не возвращались в Германию. Путь к Японии через арктические широты представлялся гитлеровцам как наименее опасный и более короткий. Этот путь всегда интересовал Германию. В начале 30-х годов немецкий дирижабль «Граф Циппилин» с разрешения советского правительства произвел аэрофотосъемки в западном секторе Арктики. Северный морской путь был хорошо освоен Советским Союзом, приложившим громадные силы на его освоение. По этому пути в самые тяжелые годы совершались перевозки грузов по всему арктическому побережью, совершались также и сквозные перевозки из портов Дальнего Востока. Во время войны значение Северного морского пути многократно возросло, и по нему осуществлялись перевозки крайне необходимых грузов в условиях военного времени. С Тихоокеанского флота стали поступать боевые корабли так необходимые для Северного флота. Германию функционирование Северного морского пути совершенно не устраивало. Германия от японской разведки получила данные о выходе из Владивостока в Берингов пролив группы эсминцев и сосредоточении в районе Берингова пролива большой группы транспортных судов и ледоколов (восточный караван). Германское командование ВМС срочно приступило к разработке операции рейдеров в Арктику. Операция получила наименование «Вундерланд» (Чудесная страна). Первоначально планировалось провести операцию с привлечением значительных сил надводных и подводных сил. Предполагалось использовать в операции линкоры «Адмирал Шеер», «Лютцов», крейсер «Хиппер», эсминцы и минные заградители. Перед рейдерами ставилась задача перехватить восточные и западные караваны, уничтожить идущие с Дальнего Востока эсминцы, ледоколы и транспортные суда, высадить десант на острове Диксон, захватить штаб морских операций западного сектора Арктики со всеми документами, шифрами, картами, уничтожить все служебные помещения и радиостанции. Операция должна была проводиться в акватории Карского моря и моря Лаптевых в разгар арктической навигации. Для обеспечения успешного рейдерства у берегов Новой Земли и в проливах планировалось провести установку мин эсминцами, минными заградителями, подводными лодками. Кроме этого планировалось осуществить разрушение морских портов в Нарьян-Маре и Амдерме. Для обеспечения операции на Шпицбергене, Земле Франса-Иосифа, Новой Земле устанавливались посты радиоразведки и метеослужбы.
16 августа линкор «Шеер» в сопровождении эсминцев вышел из Нарвика. Для дезинформации воздушной разведки англичан эскадра направилась на юг. Затем с ухудшением видимости эскадра повернула на север и в районе о. Медвежий «Шеер» отпустил эсминцы, повернул в направлении мыса Желания. Так началась операция «Вундерланд». Тяжелое положение с горючим заставило ограничиться одним рейдером. При подходе к мысу Желания рейдер встретился с подводной лодкой U-601, командир которой доложил общую и ледовую обстановку к северу от мыса Желания.
Линкор «Адмирал Шеер» был спущен на воду в 1933 году и был одним из успешных боевых кораблей своего класса, по тоннажу он находился между линкором и крейсером и поэтому назывался «карманным» линкором или тяжелым крейсером. В автономном плавании он мог без пополнения запасов совершить плавание до 18 тысяч миль, развивать скорость до 29 узлов. Корабль на борту находился гидросамолет бортовой разведчик «Арадо AR-196». Экипаж составлял более 900 человек. Командиром «Шеера» был капитан 1-го ранга Вильгельм Меендсен-Болькен. Основным назначением кораблей такого класса было рейдерство. Действуя на морских коммуникациях противника, они занимались уничтожением транспортных судов. «Шеер» в 1940-1941 годах полгода, разбойничая в северной и южной Атлантике и в Индийском океане, потопил и захватил 16 судов под флагом Великобритании.
19 августа «Шеер» вошел в Карское море. 20августа в районе острова Уединения произошла встреча со второй подводной лодкой U-251, которая должна была доложить о ледовой обстановке в проливе Вилькицкого и возможности прямого прохода к Северной Земле. От острова Уединения «Шеер» пошел на юг к островам «Известия ЦИК». 21 августа с линкора поднялся самолет, который обнаружил в районе о. Кравкова караван судов (западный караван), идущий в восточном направлении. Караван из девяти судов вел ледокол «Красин». Суда шли прибрежным маршрутом в полосе чистой воды. «Шеер», не пытаясь приблизиться, скрытно начал параллельное преследование каравана. Зная, что к проливу Вилькицкого должны подойти восточные караваны, командир «Шеера» Болькен считал, что главная цель - это восточные караваны и поэтому не торопился уничтожать западный караван, а при удачном стечении обстоятельств может появиться возможность уничтожить и восточные и западные караваны сразу. За караваном, который возглавлял Марков Г.М. – капитан ледокола «Красин» шел ледокол «Ленин» с английским танкером «Хампаунд». Капитаны караванов совершенно не подозревали, что они обнаружены и им грозит опасность. Шли они ходко и хорошо вошли в пролив Вилькицкого, прошли мыс Челюскинцев и вошли в сплошной торосистый лед, пробиться дальше не смогли, повернули на юго-запад и встали на якоря в 25 милях восточнее м. Челюскин. «Шеер», продвигаясь к проливу Вилькицкого в сложных ледовых условиях, значительно отстал от караванов и, подойдя к проливу, начал патрулировать на чистой воде между полуостровом Челюскин и островом Русский, самым восточным островом архипелага Норденшельда. Это было 22 августа. Нелетная погода не позволяла вылететь самолету разведчику. 23 августа самолет все же смог вылететь на разведку ледовой обстановки в проливе, в море Лаптевых и для определения места нахождения каравана. С танкера «Донбасс» заметили пролетающий над проливом самолет и доложили об этом на флагман. В ответ получили: «Это свой самолет». На судах не подозревали, что они находятся рядом с грозным и очень опасным врагом. Таким образом, в проливе Вилькицкого создалась ситуация, когда маловооруженные суда караванов могли быть уничтожены линкором, вооруженным мощнейшим оружием, приспособленным для таких операций. До западных караванов всего оставалось не более 60 - 70 миль и они находились в западне. Но опытный и коварный враг не спешил с атакой, он ждал появления восточных караванов. Болькен получил радиограмму от гросс-адмирала Шмундта, в которой сообщалось о движении к проливу четырех ледоколов, трех эсминцев и девятнадцати транспортных судов. Это были данные японской разведки. Авиаразведка 24 августа не дала положительных результатов, из-за тумана самолет быстро возвратился. Корабль в тумане был окружен плотными льдами и за ночь потерял точные координаты. Утром 25 августа снова был поднят самолет, но из-за плохой видимости быстро возвратился и при посадке неудачно приводнился и потерпел аварию, полностью вышел из строя. Его пришлось расстрелять из зенитки. За время операции «Арадо» совершил 11 вылетов. В это время «ЭОН-18» (Экспедиция особого назначения), ради уничтожения которой в основном и была затеяна операция, находилась за сотни миль. Проводка восточных конвоев складывалась в исключительно тяжелых условиях и значительно отставала от графика. Льды стали одним из основных препятствий для реализации плана по уничтожению конвоя. Они, то плотно окружали рейдер, затрудняя движение, то со сменой ветра вдруг исчезали. Потеря самолета вынудила командира рейдера принять решение об отказе догнать конвой и повернуть в обратном направлении. Отход в обратном направлении прошел в более облегченных условиях и уже к полудню рейдер находился в районе острова Белуха.
Прерывая свое повествование о действиях рейдера, хочу сообщить о трех событиях, произошедших вечером 24 августа и в ночь на 25 августа. В этот день в Карском море пропал без вести со всем экипажем пароход «Куйбышев». Его в районе северо-западнее Диксона потопила подводная лодка U-601, задействованная в операции «Вундерланд» и получившая 23 августа разрешение на самостоятельные действия. Это событие не получило громкую огласку и о нем не всегда пишут.
В ночь на 25 августа крупное соединение самолетов Ю-88 и Х-111 совершило бомбардировку Архангельска, в налете участвовало по разным источникам от 40 до 80 самолетов. На город сброшено 100 фугасных, 300 осветительных и свыше 20 тысяч зажигательных бомб. В городе начались пожары, в результате которых сгорело около 100 жилых домов, канатная и трикотажная фабрики, пострадало здание лесотехнического института.
25 августа с 05.35 до 06.20 подводная лодка U-255, пришедшая из района Шпицбергена обстреляла метеостанцию на мысе Желания. В результате начавшегося пожара пострадало четыре постройки, здание метеостанции пострадало незначительно.
Продолжим дальше. Здесь у острова Белуха 25 августа произошла встреча «Шеера» с ледокольным пароходом «Александр Сибиряков», выполняющим второй рейс в эту навигацию в район Северной Земли со сменой для зимовщиков полярных станций, строительными рабочими, продовольствием и оборудованием. С началом войны пароход был вооружен и включен в состав Северного отряда Беломорской флотилии. На пароходе кроме экипажа – 47 человек, 32 краснофлотца и два офицера, 23 пассажира – полярники и строительные рабочие. Всего на борту находилось 104 человека. На пароходе были установлены на носу две 45 - миллиметровые пушки и две 76 - миллиметровые на корме. Это был старый заслуженный пароход, построенный в 1909 году на верфи в Глазго в Англии для зверобойного промысла в Арктике. В 1916 году он был приобретен  Морским министерством России. В 1932 году «А.Сибиряков» прославился тем, что за 65 дней выполнил сквозной проход от Архангельска до Владивостока по Северному морскому пути. Это было выполнено впервые. Капитаном парохода был Воронин В.И. 19 декабря 1932 года «А Сибиряков» награжден орденом «Трудового Красного Знамени».
Встреча с «Шеером» не предвещала «Сибирякову» ничего хорошего. Вооружение парохода не могло причинить никакого вреда бронированному рейдеру, к тому же старающемуся держаться на безопасном расстоянии. Капитан «Сибирякова» Анатолий Александрович Кучарава не располагал никакой информацией о возможном появлении в Карском море боевого корабля противника. В штабе же Северного морского флота уже 24 августа имелась информация британской разведки, что несколько дней назад германский линкор покинул место стоянки и наиболее вероятно, что убыл для действий в восточной части Баренцева моря либо в Карском море. Беспечность, проявленная руководством Северного флота, граничащая с преступлением, дорого обошлась действующим судам в Карском море.
В 13.17 вахтовый сигнальщик Алексеев доложил на мостик: «На мостике по пеленгу 70 вижу силуэт большого корабля!». Появление боевого корабля без оповещения насторожило всех на мостике. Командиром была объявлена боевая тревога. Срочно была отправлена радиограмма на Диксон об обнаружении боевого корабля. Радиообмен между кораблями, продолжавшийся около 20 минут убедил Качараву, что перед ним вражеское судно. Понимая бессмысленность сопротивления, Качарава повернул судно, и на полном ходу направился к острову Белуха, находящемуся на расстоянии 10 миль. Действия капитана в сложившейся ситуации были логичными и правильными, ему нужно было в первую очередь спасти судно и пассажиров. С парохода была отправлена открытым текстом радиограмма: «Вижу неизвестный вспомогательный крейсер, который запрашивает обстановку». С «Шеера» потребовали прекратить передачу. Ответа от «Сибирякова» не последовало. После этого в 13.45 последовал первый залп 280 – миллиметровых орудий. Артиллеристы «Сибирякова», руководимые младшим лейтенантом С.Ф.Никифоренко, открыли ответный огонь. Одновременно была поставлена дымовая завеса, которая на какое-то время прикрыла пароход. Несмотря на относительную близость острова, «Сибирякову» все же не удалось подойти до спасительных отмелей острова Белуха. Продолжающаяся в течение 43 минут прицельная залповая стрельба из носовой башни линкора нанесла пароходу непоправимые повреждения. Пароход получил  четыре попадания, потерял ход и получил подводные пробоины в носовой части, на пароходе начался пожар, но, несмотря на губительные для судна повреждения, он продолжал вести бой из пушки расположенной на корме. В 14.28 линкор прекратил огонь. С «Шеера» был спущен катер для подбора оказавшихся в воде людей, Из 104 человек сумели подобрать 22 человека, в том числе и тяжело раненного капитана, многие оказавшиеся в воде отказались от спасения, часть команды осталась на судне, дожидаясь ухода «Шеера» и погибла вместе с судном. Один из них кочегар Вавилов П.И. сумел чудом спастись, он добрался до опустевшей шлюпки и доплыл до острова Белуха. На острове он прожил 34 дня и был снят с острова полярным летчиком Червичным. (После войны Вавилов П.И. продолжал плавать на судах в Арктике, и был удостоен звания Герой Социалистического Труда). Плененные члены экипажа были доставлены в Норвегию, а затем их переправили в концлагерь в Пруссию, где они находились до освобождения. Качарава Анатолий Александрович (1910-1982гг) за подвиг на «Сибирякове» получил орден Красной Звезды. Всю последующую жизнь посвятил морскому флоту и был награжден еще одним орденом Красной Звезды, орденом Ленина и орденом Трудового Красного Знамени. Завершил свою трудовую деятельность на посту начальника Грузинского морского пароходства.
Таким образом, ледокольный пароход «Александр Сибиряков» своей героической гибелью оповестил все суда и базы Северного морского флота о присутствии в Карском море большого вражеского судна.
От взятых в плен членов экипажа Меендсен-Болькен не получил ни какой информации, кроме как информации о самом пароходе. Всё оставшееся время того дня рейдер потратил на поиски новых встреч с советскими торговыми судами. Убедившись в бесперспективности поиска судов, на предполагаемых коммуникациях, в Карском море Меендсен-Болькен решил, что наиболее правильным будет нападение на какой-либо морской порт, где можно наверняка уничтожить несколько укрывшихся пароходов. Из двух портов Амдермы и Диксона наиболее предпочтительным являлся Диксон. Он более удален от морских и авиационных баз и немцы уже начали понимать, что с Диксона ведется управление движением по Северному морскому пути.
Присутствие в Карском море кораблей противника привело руководство Северного Морского флота и Главсевморпути к состоянию близкому к панике. Приказы и директивы, типа «принять к сведению» или «обратить внимание», уже не играли ни какой роли. Нужно было принимать срочные меры к мобилизации внутренних ресурсов:
        1. Запретить судам плавать без боевого охранения.
        2. запретить передачу сообщений открытым текстом.
3. срочно прекратить работы по демонтажу орудий на Диксоне, которые собирались устанавливать на Новой Земле и срочно смонтировать то, что позволяет оставшееся время.
4. срочно проводить воздушную разведку акватории Карского и районов, прилегающих к Новой Земле. Не было сведений о количестве кораблей противника в Карском море для принятия эффективных мер противодействия.
В это время на Диксоне принимались срочные меры по подготовке к отражению возможного нападения противника. На Диксоне с начала войны были установлены две двухорудийные морские береговые батареи: 130-миллиметровая и 45-миллиметровая и позже к ним добавили две 152-мм гаубицы. В связи с созданием на Новой Земле Военно-Морской базы 130-миллиметровую морскую и 152-миллиметровую полевые батареи было приказано перебазировать в губу Белушью на Новую-Землю. За ними утром 26-го августа на Диксон прибыл сторожевик «СКР-19» (бывший ледокольный пароход «Дежнев»). 130 мм батарея была уже демонтирована и готовилась к погрузке. Полевая батарея стояла на причале готовая к погрузке. Вооружение «Дежнева» состояло из четырех 76-мм, четырех 45-мм орудий и пулеметов. Пришедший в порт вечером этого дня пароход «Революционер» был вооружен по одному 75-мм 45-мм орудию. У причалов стоял невооруженный пароход «Кара», загруженный 200 тоннами взрывчатки. Для обратной установки морской батареи требовалось более двух суток, поэтому от использования ее в случае атаки отказались. Пленные сибиряковцы на допросах на «Шере» отвечали, что все они рядовые, а офицеры все погибли и им ничего неизвестно об оборонительных сооружениях на Диксоне, поэтому никаких сведений о морской базе на Диксоне у противника не было.
Историческое сражение воинов и ополченцев Диксона с «карманным» линкором «Шеер» в разных источниках описывается по-разному. Одни источники говорят, что подготовки к бою не было, другие – к бою готовились и даже проводились митинги, где принято было решение: «Стоять на смерть!». Срочно были организованы два небольших отряда ополчения, вооруженные винтовками пулеметами и гранатами. Женщин и детей эвакуировали в промысловую избу в устье реки Лемберова. Пишут, что в ходе боя «Шеер» получил прямые попадания, а некоторые источники говорят, что прямых попаданий не было. Но все-таки есть такие моменты, когда описания авторов в большинстве совпадают. Например, хронология боя и действия противоборствующих сторон.
Поселок Диксон располагается на северо-западной части полуострова Таймыр, омываемого Енисейским заливом в самой северной точке полуострова, с северо-запада поселок прикрывается островом с одноименным названием Диксон, на котором также как в поселке размещены радиостанции, метеостанции и другие необходимые организации для обеспечения нормального функционирования, в том числе и жилые дома. С северной части остров разделяется проливом Превен, с южной части проливом Вега, проливы разделяются друг от друга небольшим островком Конус. Такую географическую справку я даю для того, чтобы читателям было понятно, как развивались события в ту историческую ночь 27 августа 1942 года.
Операция «Вундерланд» главной целью, которой было уничтожение восточных конвоев, терпела неудачу. Конвои оказались недоступны «Шееру», потопление практически беззащитного «Сибирякова» тоже нельзя было назвать успехом. Настало время для начала операции по уничтожению одного из ведущих узлов управления Северным морским путем. Болькен решил высадить десант в количестве 160 человек с задачей взять в плен штаб морских операций с документами, шифрами и картами и взорвать основные сооружения базы. Для этого необходимо подавить оборону о. Диксон.
Решение принято, «Шеер» лег курсом на юг в сторону Диксона. После полуночи обойдя с запада о. Медвежьий, расположенный рядом с островом Диксон, враг держал курс к проливу Вега. Рейдер подошел к проливу Вега и в сумерках стал медленно разворачиваться правым бортом к рейду и порту. На кораблях, батарее и островах стояла тревожная тишина, врага видели, напряженно следя за его действиями. Видя контуры двух судов во внутреннем рейде, Меендсон-Болькен приказал открыть огонь. В 01.39 залп орудий главного калибра обрушился на «СКР-19» и через несколько последовал ответный огонь 76-миллиметровок сторожевика. Осуществляя установку дымовой завесы и продолжая ответную стрельбу, сторожевой корабль устремился в бухту Самолетная, где можно было укрыться и выйти из-под огня, и в случае попадания в корпус судна находиться на мелководье. В 01.46 сторожевик выбрался из обстрела, но из-за полученных повреждений сел на мель. Потери экипажа составили 6 убитых и 21 раненного, один из них вскоре умер. При третьем залпе «СКР-19» (С.Дежнев) получил прямые попадания. Как минимум 4 попадания 280 мм или 150 мм снарядов, два из которых прошили корпус в носовой части и разорвались под судном. После этого «Шеер» приступил к обстрелу «Революционера», в результате чего пароход получил три попадания, причиненные повреждения не позволили ему укрыться в бухте Самолетной. Пароход «Кара», загруженный 200 тонн аммонала оказался незамеченный немцами, так благодаря счастливому случаю удалось избежать взрыва, который мог бы иметь катастрофические последствия для защитников базы.
Наступил критический момент боя, и в этот момент открыла огонь береговая батарея 152 мм гаубиц лейтенанта Н. М. Корнякова. Этого, по-видимому, не ожидали на «Шеере». Для того чтобы высадить десант, нужно было продвинуться к берегу, а это неизбежно повышало бы точность береговых батарей. После этого командир «Шеера» понял, что от высадки десанта придется отказаться. В 01.46 линкор прекратил стрельбу и лег на обратный курс и через 4 минуты скрылся за полуостровом Наковальня. Так закончился первый этап боя на Диксоне.
Каковы же все-таки результаты боя на этом этапе? Наши два судна получили серьезные повреждения, имелись убитые и раненые. Что получил в ответ «Шеер»? Вот что рассказывает участник боя контр-адмирал К.И. Степин, бывший рядовой артиллерист «С.Дежнева». «Мной были замечены три попадания в линкор, два наших попадания в надстройки, одно попадание батареи Корнякова в корму, вызвавшее пожар, вероятно в ангаре самолетов…..». Далее он продолжает: «Затем все заметили второе попадание батареи в носовую часть броненосца. Поднялся большой столб черного дыма и огня, носовую часть корабля закрыло разрывом, казалось, что его нос был разворочен. Внезапно с линкора повалил густой шлейф дымовой завесы и рейдер скрылся за ней» Это было на девятой минуте боя в 01час.48мин. Фугасноосколочные снаряды осыпают корабль множеством осколков, но они не могут пробить его брони. Однако эффект от попаданий очень сильный». Немецкие источники не подтверждают попадания в линкор. Но известны факты, когда немцы делали попытки скрыть подобные неприятные моменты, изменяя или убирая записи из своих вахтенных журналов.
Далее «Шеер» большим ходом и на достаточно большой дистанции стал огибать остров с северо-запада на северо-восток до пролива Превен и по ходу он вел огонь по станции наблюдения за туманами острова Медвежий, по радиостанции, полярной станции и другим сооружениям на Новом Диксоне, а при выходе из острова главным калибром по объектам поселка Диксон - порту и радиоцентру. Появившийся через 15 минут в поле зрения броненосец стал более прицельно обстреливаться «СКР-19» и береговой батареей. Несмотря на большую дальность, по утверждению защитников, береговая батарея попала в корму и вызвала пожар. После чего «Шеер» закрылся дымовой завесой. В 2часа 58 минут линкор прекратил огонь и на большом ходу ушел в северо-западном направлении. 28 августа в 05.00 рейдер находился в 100-200 милях к севернее мыса Желания в районе рандеву с подводной лодкой U-255. Встреча не состоялась. Немецкий командующий арктической зоной, находясь в неведении о месте «Шеера» 28 августа в 18.15 приказал рейдеру продолжить операцию. Потом пришло приказание бомбардировать Амдерму, но в это время «Шеер» находился между м. Желания и о. Надежды. В 18.22 прервав молчание Болькен послал ответную телеграмму, в которой докладывал об успешной бомбардировке о. Диксон, потоплении большого ледокола и танкера и просил разрешения вести рейдерскую войну не в Карском море, а в районе Шпицбергена. После обмена несколькими телеграммами было получено разрешение на прекращение операции и отход. 29 августа в 20.00 юго-восточнее норвежского острова Медвежий три эсминца встретили «Шеера» и спустя 23 часа он находился на якорной стоянке в Шёмен-фиорде. Вскоре английская разведка сообщила командованию Северным флотом, что по их данным в Карском море нет никаких крупных надводных кораблей.
Так закончилась операция с красивым названием «Вундерланд» (Чудесная страна) одной из главных задач, которой было уничтожение восточных конвоев. Восточные конвои вошли в Карское море на месяц позже, и встреча не состоялось, хотя моряки военных кораблей, шедших в этом конвое для пополнения Северного флота, горели желанием встретиться с врагом. Конвой, шедший на восток тоже благополучно избежал встречи с рейдером, но корабли на восток не пробились и вернулись обратно и потом совершали одиночное плавание по Атлантике не без потерь. Рейдерство линкора «Шеер» не принесло ему успеха. Защитники Диксона оказали ему героическое сопротивление и не позволили захватить базу Северного морского пути. Ледокольный пароход «А.Сибиряков» в неравном и гибельном для себя бою оповестил Арктику о вторжении в Карское море крупного и сильного врага. Но в тоже время, несмотря на героическое сопротивление моряков, полярников в актив Северному флоту эти события отнести нельзя. Надо признать, что ситуация в водах Баренцова и Карского морей не была под контролем Северного флота. Имелись случаи безнаказанного нападения фашистских подлодок на полярные станции и пленение персонала этих станций. Новая Земля очень привлекала немецких вояк в многочисленных бухтах, которой устраивались базы для отстоя подводных лодок, гидролодок. Одна из таких баз располагалась в 2,5 км южнее мыса Желания, где находилась наша полярная станция, но не только этим привлекала их Новая Земля, у них были и другие интересы, но разговор об этом не входит в рамки этого очерка. На протяжении всей второй мировой войны, которая для нас была Великой Отечественной войной, фашистские подводные лодки в Баренцовом и Карском море постоянно охотились за нашими транспортными судами. В результате этих разбойничьих действий было потоплено: в 1941 году – 6 судов, в 1942 году - 13 судов, в - 1943 году - 11 судов, в 1944 году - 13 судов, в 1945 году - 4 судна. Это только наши судна, без учета транспортных судов союзников.
А как же сложилась дальнейшая судьба «Комсомольца»? Ровно через два года «Комсомолец» был доставлен в Нарьян-Мар, и какое-то время стоял в заводи с северной стороны причала морского порта. Многие нарьянмарцы в том числе и я видели это расстрелянное судно, впечатление от вида «Комсомольца» было ужасное. Корпус, палубные надстройки, труба были настолько изрешечены отверстиями от крупнокалиберных пуль, что конечно шансов на спасение у тех, кто находился на судне, не было, но тем не менее буксир был отремонтирован и какое-то время продолжал нести свою службу.
        Несмотря на неудачи и потери воины Северного флота в  экстремальных условиях Заполярья проявили образцы высочайшего мужества и героизма. На Северном флоте выросли 3 дважды Героя Советского Союза, 82 Героя Советского Союза.
Самым первым Героем Советского Союза на Северном флоте стал наш земляк – печорец, легендарный морпех Кисляков Василий Павлович (1916-1990гг). Уроженец села Среднее Бугаево Усть-Цилемского района, он с 1932 года работал на пароходе «Активист» учеником масленщика. «Активист» ходил по Печоре от Усть-Усы до Нарьян-Мара и до Воркуты по Усе. С 1934 года работал кочегаром на пассажирском пароходе «Сталинец». Война застала его на службе на Северном флоте. С началом войны он был переведен с корабля в морскую пехоту. 18 июля 1941года захватив в бою с бойцами сопку Безымянная в районе реки Большая Западная Лица он, будучи старшим сержантом, заменил убитого командира взвода. Когда боезапас стал заканчиваться, приказал бойцам отойти, а сам прикрыл отход товарищей, ведя неравный бой с более чем с сотней гитлеровцев, удерживал высоту до прихода подкрепления, когда осталась одна граната, он приготовился себя с гитлеровцами взорвать её его товарищи с подкреплением пришли на помощь. В этом бою он уничтожил более 100 гитлеровцев. Это было очень тяжелое время для Родины, наши войска повсеместно отступали, кроме фронта на севере. Подвиг Василия Павловича Кислякова прогремел на всю страну. В то тяжелое для страны время редко получали награды. 13 августа 1941 года Василий Павлович Кисляков был удостоен звания Герой Советского Союза. Войну он закончил в звании капитана на Дунайской флотилии, участвовал во взятии Будапешта, Вены. Службу он закончил на базе Порккала –Удд в Финляндии в 1955 году. Жил он Москве. Это был очень скромный и добрый человек, воспитал замечательных детей, работал простым рабочим на заводе «Каучук». Похоронен он в Москве на Троекуровском кладбище, там же похоронена его жена Елена Ефимовна, пережившая его всего на полгода.

                Детские группировки, игры, клички

В городе было много детей, так как семьи, в основном, были многодетные, а родители, как и город, в основном были молодые. (Это я имею в виду военные и послевоенные годы.) Территория города была разделена между группировками, которые сложились по месту проживания. Могу перечислить наиболее крупные: это группировка детей, проживающих на улице Смидовича и примыкающих к ним улиц от семилетней школы до Госбанка; группировка детей, проживающих в портовских домах; группировки калюшанских и качгортских детей; лесозаводские дети. Дети из разных группировок не очень дружили и зачастую не знали друг друга, так как учились в разных школах. Надо сказать, что мне в этом отношении несколько повезло. Поясню почему.
Жить мне привелось на улице Смидовича, затем в районе швейной мастерской, у болота, потом на улице Полярной в районе портовских домов, а в Калюше жили мои двоюродные братья, с которыми я общался. С 1 по 4 класс я учился в семилетней школе около Дома Советов, а в пятом классе учился уже в средней школе, поэтому ребят из перечисленных группировок знал хорошо и участвовал во многих совместных играх. Плохо было то, что при конфликтах между группировками я чувствовал себя не очень уютно и не знал, за кого драться.
Детские игры в то время были интересными, сейчас они почти повсеместно забыты, и нынешние дети вряд ли увлекаются ими. На каждое время года имелись свои игры. Зимой катались с гор на санках и лыжах, в основном в районе речного порта, там был довольно высокий берег. Скапливалось на этих горках не менее пяти десятков детей. В начале зимы по перволедью катались на коньках, начинали на озерцах в болоте между Кармановкой и городом, а по мере замерзания льда перемещались на речные просторы между городом и Качгортом. Катались также и на деревянных тротуарах по улицам города, катались много и до упаду. В это время проходил оживленный обмен коньками, можно было сменять плохие коньки на хорошие, у меня получалось наоборот. Самыми ходовыми коньками были «снегурочки». В середине зимы большое распространение имела игра в «чижик», надо сказать, что игра очень увлекательная и полезная. «Чижик» и «бита» изготовлялись самостоятельно. На переменах в школе была очень распространена игра в «зоску» или «жоску», как точнее не помню. К оленьей шкурке с длинным ворсом пришивался плоский кусочек свинца. Подбрасывая «зоску» ногой, считали, кто быстрей наберёт очков, например, до 300. Если счёт обрывался на цифрах, оканчивающихся на 9-ти, то горели, в этом случае счет нужно было начинать сначала. Почему-то игра преследовалась учителями. Интересный факт - она до сих пор культивируется среди детей Ташкента, Балхаша и вообще по всей Средней Азии, где для изготовления «лянги», так называется там «зоска», используется овечья шкурка.
Любимым занятием были прыжки с сараев в глубокий сугроб. Думаю, что и сегодня дети не отказывают себе в удовольствии сделать то же.
После Нового года, когда выбрасывали отслужившие новогодние елки, ствол небольшой елки отесывали, устраняли все неровности. Один конец такого шеста должен быть потолще. Далее шест опускали в воду или обливали до тех пор, пока шест не покрывался льдом. После этого шест считался готовым к использованию. Игра заключалась в следующем: шест берется подмышку по направлению руки и взмахом с поворотом тела бросается в снег, при этом площадка для игры должна быть ровной, чтобы не было помех для скольжения шеста. На противоположной стороне стоит соперник и бросает шест в обратном направлении, кто кого перебросает. Шест скользит по снегу, как торпеда, иногда на большое расстояние. На Вятке эта игра называлась «шнырялкой», В Симбирской губернии «пускалкой», В Карелии - «мызгалкой».
Весной при первых же проталинах повсеместно начиналась игра в лапту - увлекательнейшая игра. До сих пор не могу понять, почему она оказалась в забытьи. Играли обычно на открытых местах, например, на улицах. Игры шли всю весну до наступления лета. С наступлением лета любимой игрой был футбол. Играли все лето и, особенно интенсивно, осенью. Очень хорошо в футбол играли ребята с улицы Тундровой и Смидовича, тем более что рядом находился стадион. Очень увлекались футболом портовские, лесозаводские ребята. Иногда проводились товарищеские встречи между городскими и лесозаводскими ребятами.
Наличие во дворах большого количества сараев позволяло играть в прятки с различными вариациями. Большое распространение имела забава - катать колесо по городским деревянным тротуарам. Обычно этим занимались в середине лета вечерами. Из игр с ножом наибольшее распространение имела игра «деление земли». Между участниками игры земля делилась на равные части (государства).
Участник, начинающий игру, брал нож за лезвие и броском старался воткнуть его в землю, если нож втыкался, то по направлению лезвия отсекался кусок земли, который приращивался к имеющемуся наделу, и так до тех пор, пока у соперника не оставалось земли, на которой он способен был стоять. Если начинающий совершал ошибку, то ход игры переходил к сопернику. Из игр на деньги наибольшее распространение имели две - в «стенку» и в «кон».
В военные и послевоенные годы, подражая взрослым, между группировками случались войны, причиной возникновения которых могла служить обыкновенная ссора. Для проведения боевых действий из фанеры изготовлялись щиты, делались деревянные мечи, и группировки сходились между собой, где-нибудь на границе зон влияния. Например, иногда шли войны между детьми с улицы Тундровой (ныне ул. Тыко Вылки) и Смидовича с портовскими ребятами. В основном в таких стычках перекидывались камнями, и иногда дело доходило до кровопролития. У меня на голове имеются два шрама, полученных в результате подобных стычек. Со временем, эта забава перестала увлекать нас и войны прекратились.
В городе функционировала детская техническая станция. Посещая ее, мы получали навыки работы со столярным и плотничьим инструментом, изготовляли модели планеров и винтовых самолетов. Никому отказа не было. Руководил станцией Витольд Тимофеевич Хатанзейский, участник войны, большой любитель самодельного творчества, всегда что-нибудь мастеривший. По большим праздникам во время митингов, проходивших на городском стадионе, за стадионом запускался большой змей, обтянутый красным полотном, что придавало праздничным мероприятиям особую привлекательность. В начале 50-х станция, к сожалению, была ликвидирована.
Многие увлекались ловлей рыбы на удочку, но со снастями были трудности, некоторые ребята пользовались удочками отцов, бывших на фронте. Был такой мальчишка, постарше меня, звали его Феликс, у него была отцовская удочка с бамбуковым удилищем - предел нашего мечтания, вот у него всегда был неплохой улов. Кстати, в начале 80-х годов, мне пришлось наблюдать за рыбной ловлей нарьянмарских мальчишек с пирса рыбозавода в Калюше, удивительно они были похожи на нас, детей сороковых годов, и, к сожалению, снасти у них были такие же допотопные, как и у нас в те далекие годы. Снасти у мальчишек были грубыми и малочувствительными, поклёвки на такие снасти незаметны. Может быть, сейчас положение изменилось. Мои снасти для них явились полным откровением, все это говорит о том, что родители недостаточно уделяют внимание полезным увлечениям детей.
Как во всех уличных сообществах, некоторые из ребят имели клички, и по прошествии большого времени поражаешься, насколько точно клички отражали характер и поведение детей. Вот, например, кличка - «Толя Муна». Бабушка или мама этого мальчишки из многодетного семейства по национальности была коми. Когда ее спрашивали, где Толя, неизменно отвечала: « Толя Муна», что в переводе с коми означает «Толи нет» или «ушел». И действительно его, как правило, с утра до вечера дома не было, он всегда где-то бегал. Прекрасный мальчишка, веселый и шустрый. К сожалению, будучи взрослым, Анатолий не избежал пагубной страсти к спиртному и в начале 8О-х годов умер.
«Коля Дик» проживал на улице Полярной. Его мать за неуемный характер поругивала словом «дик», что в переводе с коми означало «дикий». Так и прилепилась к нему кличка - «Коля Дик».
Мой двоюродный брат Коля был носителем клички «Коля Конере», что в переводе означало «Коля бедный», так называла его бабушка Елизавета Ильинична. По версии самого Николая, кличку он получил за то, что с малого возраста выполнял тяжелую мужскую работу, и бабушка его жалела, а приятели Коли заметили часто повторяемое словосочетание и прилепили ему такую кличку. Как свидетель, могу подтвердить, что Николай с детства был большим тружеником и любил лошадей. Один парнишка с улицы Смидовича имел кличку Нахал, я его плохо знал, но говорят, получил он ее не зря. Про него слышал такую байку. В начале 60-х годов служил в Мурманской области один мой товарищ, и вот старшина, узнав, что он из Нарьян-Мара сказал: «Да слышал про этот город, служил тут один оттуда, кличка у него была Нахал». Ходили слухи, что после службы Нахал решил поступить в ГИТИС, все экзамены сдал, но подвело его то, что он не умел играть на музыкальном инструменте, хотя бы на гармошке.
«Джон Американец»- кличка Джона Няньковера, прибывшего из Архангельска к тете. В то тяжелое время зачастую в семьях проживали дети родственников из мест, где жизнь была еще тяжелей. Джон учился в начальном классе семилетней школы, учился хорошо, принимал участие во всех наших играх. Внешне он резко отличался от местных детей, белобрысый, губастый, глаза немного на выкате. Во всем остальном он был таким же, как все мы. В последние годы, находясь на пенсии Джон Няньковер вел активную общественную деятельность в Северодвинске.

Мои учителя физкультуры

В моей школьной жизни было много хороших учителей и почти всех я помню пофамильно, начиная с первой учительницы Клары Михайловны Филипповой и до директора средней школы Ирины Алексеевны Елисеевой. Ирина Алексеевна шефствовала надо мной, когда я в пятом классе стал практически неуправляемым, но она поверила в меня и сумела внушить, что я способен хорошо учиться и стать полноценным членом общества. Это были прекрасные и славные, учителя.
Но мне особенно хочется вспомнить дорогих учителей физкультуры, с которыми меня счастливо свела судьба. Этими учителями были Сергей Николаевич Тельтевский и Николай Николаевич Кольчевский.
Прошло более пятидесяти лет, когда я, ученик 6-го класса Оксинской семилетней школы, встретился с Сергеем Николаевичем, тогда еще совсем молодым человеком, только что окончившим педучилище в Нарьян-Маре. Конечно, многое за эти годы стерлось в памяти. Но навсегда останется в памяти облик красивого, высокого, подтянутого, спортивного молодого человека, ровного в отношениях со всеми учениками. Это был, наверное, один из лучших воспитанников Нарьян-Марского педучилища. Он был прекрасным спортсменом, отлично играл в волейбол, ходил на лыжах, хорошо работал на гимнастическом турнике, бегал и был участником первенства РСФСР в Казани. И вот такого учителя получила Оксинская семилетняя школа. Физкультурная жизнь в школе пошла в гору. Почти все учащиеся 6 и 7-х. классов стали значкистами БГТО, а мне удалось стать значкиcroм ГТО. Тогда нормативы ГТО не шли ни в какое сравнение с нормами более позднего периода, явно надуманными и из-за того потерявшими привлекательность. Значки БГТО и ГТО в начале 50-х годов вручались во время торжественных собраний, и это имело громадное воспитательное значение. Иметь такие значки было престижно. В школе регулярно проводили лыжные соревнования, соревнования по стрельбе, которые с удовольствием вспоминаются. В райцентре Оксино тоже оживилась спортивная жизнь, приобрёл популярность волейбол, было организовано футбольное поле. Все это сыграло большую воспитательную роль среди молодёжи. В Оксино Сергей Николаевич создал семью. Его женой стала красавица Валентина Никифоровна Коробицына - учитель истории, тоже только - только закончившая институт. Летом 1953 года в Новом Бору у Тельтевских родился первенец Саша. Кстати, я бывал в Новом Бору у мамы Сергея Николаевича, Клавдии Васильевны, ездил туда покупать велосипед, его мама была прекрасной и доброй женщиной. Прожила она 99 лет.
В редкие приезды в Нарьян-Мар уже в зрелые годы у меня были возможности встретиться с дорогим учителем, поговорить, послушать его советы, но я по своей глупости ни разу не удосужился, встреться с Сергеем Николаевичем, о чём искренне сожалею. Недавно прочитал в газете «Заполярные вести» от 14 декабря 2000 года статью «Жить по-тельтевски» порадовался за учителя и попечалился, что Валентина Никифоровна умерла. На фотографии в статье я увидел портрет могучего человека с крепкими руками и благородным лицом.
Как сложилась судьба моего учителя? Сергей Николаевич оказался верен своей замечательной и трудной профессии учителя. Сорок пять лет было посвящено педагогическому труду. Имеет звание «Отличник народного просвещения». В 1961 году получил высшее образование по специальности преподаватель истории. В течение 25-ти лет был директором восьмилетней и Нарьян-Марской средней ненецкой школы-интерната. Многократно Сергей Николаевич избирался депутатом окружного и городского советов депутатов трудящихся. С особой благодарностью Сергей Николаевич вспоминает послевоенные годы учебы в Нарьян-Марском педучилище, давшем крепкую путевку в жизнь, в которое поступил в 1945 году, закончив Новоборскую семилетнюю школу. Родом он из многодетной семьи репрессированных. Можно сказать, дважды репрессированной. Отца Николая Дмитриевича сослали в Пермскую область, а через некоторое время мать Клавдию Васильевну с шестью детьми через Архангельск отправили в Печорский край и после многочисленных мытарств в 1931 году глубокой осенью они были привезены на берега Печоры, в место в 180 км южнее Белощелья, которое сейчас называется Новый Бор. Жизнь была очень трудной, отец Николай Дмитриевич, в 1933 году возвратившись с Урала, работал в Печорском речном пароходстве, в 1936 году был назначен начальником пристани в селе Оксино, а 24 июня этого же года умер, заболев воспалением легких. Похоронен в Оксино, могила его не известна. Все заботы о семье легли на плечи мамы Клавдии Васильевны. Когда началась война, четверо братьев Тельтевских ушли защищать Родину. В январе 1943 года под Ленинградом на Синявинских болотах погиб один из братьев 19-летний Володя. Большое, трудолюбивое семейство Тельтевских, несмотря на все невзгоды и превратности судьбы, выжило. Среди представителей этого семейства есть почетный гражданин города Воркуты, заслуженный работник сельского хозяйства, кадровые военные и другие не менее известные и заслуженные люди.
Особую страницу биографии Сергея Николаевича занимает участие в спектаклях Нарьян-Марского народного театра. Правда, сфера этой деятельности Сергея Николаевича не ограничивается спектаклями одного театра. Еще обучаясь в педучилище, работая в Оксино и Никитце, он активно участвовал в самодеятельных постановках. Помню прекрасно сыгранную роль Геннадия Несчастливцева в драме Островского «Лес», роль помещика Ласукова в «Осенней скуке» Н.А.Некрасова в Оксино. Посчастливилось мне посмотреть спектакль «Сын тундры», посвященный 40-летию Ненецкого округа в июле
1969 года. В этом спектакле Сергей Николаевич сыграл роль богатого оленевода Беспалого. Вообще игра артистов в этом спектакле для нас с супругой явилась откровением и поразила профессионализмом всех без исключения исполнителей. Запомнил исполненную Истоминым М.М. с большой самоотдачей роль шамана Саркы.
В своей практической деятельности Сергей Николаевич придерживался принципа: каждый учитель должен быть артистом, обладать хорошей дикцией, уметь хорошо говорить, владеть вниманием аудитории.
Нарьян-марский Народный театр был подлинно народным. Много всевозможных дипломов, наград и лауреатских званий получили артисты и коллектив театра. Однако ушли энтузиасты, а смены не оказалось. Так прервалась история этого замечательного театра. И все-таки думаю, что найдутся новые энтузиасты, которые продолжат дело артистов того поколения. Находясь на пенсии, мой учитель и друг Сергей Николаевич не прерывает своей общественной деятельности, являясь председателем клуба ветеранов спорта. Как истинный историк, Сергей Николаевич сумел создать семейное древо Тельтевских начиная с 1780 года, в нем более 250 имен. В этой поистине трудной и грандиозной работе его ждали неожиданные и интереснейшие открытия. Оказывается, среди Тельтевских есть участник Великой Отечественной войны 1812 года и участник восстания декабристов на Сенатской площади в 1825 году Иван Тельтевский, сосланный и умерший в Сибири. Труды по древу не закончены и возможны новые открытия. В июне 2004 года мы - ученики Сергея Николаевича - поздравляли его с 75-летием. За заслуги перед городом Сергей Николаевич удостоен звания Почетный гражданин Нарьян-Мара.
Крепкого здоровья Вам, Сергей Николаевич. Мы, Ваши ученики, не забыли Вас.
В начале 50-х годов, скорее всего это было в 1950 или 1951 году, зимой в газете «Няръяна вындер» появилась заметка о лыжных соревнованиях, в которых учащиеся средней школы показали результаты выше 1 разряда на культивируемой в то время дистанции 18 км. Среди отличившихся учащихся прозвучала также фамилия их учителя физкультуры Кольчевского Н.Н., показавшего классный результат на соревнованиях. Таким способом возвестил он о своём вступлении в должность учителя физкультуры Нарьян-Марской средней школы. Естественно, перед соревнованиями прошел трудный этап тренировок. Подобные результаты были как гром среди ясного неба, так как до этого на соревнованиях доминировали лыжники, не имевшие результатов 1 разряда (Пономарев, Ноготысый). У них просто не было возможностей показывать такие результаты, так как жили они в Устье, и условий для тренировок почти не было.
Кольчевский, как опытный лыжник и воспитатель, сумел вывести в классные лыжники ребят, которые до этого почти не отличались на лыжных соревнованиях. Среди воспитанников Кольчевского впоследствии вышло много прекрасных спортсменов. Его воспитанник, выпускник Нарьян-Марской школы Игорь Рудный стал мастером международного класса, неоднократным победителем и призёром международных соревнований и призером чемпионатов СССР. Учась в Ленинграде, он из чистого лыжника переквалифицировался в двоеборца. Кольчевский был его первым учителем.
Николай Николаевич был невысокого роста, коренастый, с фигурой атлета. В те времена не было культуристов, но его фигура поражала мощью и выпуклостью мышц, что говорило о всестороннем физическом развитии. Николая Николаевича я впервые увидел в сентябре 1952 года, когда пришёл в 8 класс Нарьян-Марской школы. Однажды на уроке физкультуры он дал задание пробежать на школьном стадионе километровую дистанцию, и я решил показать, что могу хорошо бегать, и по глупости рванул с первых метров дистанции со спринтерской скоростью, обогнав всех почти на полкруга. Но к середине дистанции почувствовал, что так больше бежать не могу, и меня постепенно стали обгонять товарищи. Я прибежал последним, еле-еле закончив дистанцию. Победил тогда Кононов Володя, который правильно выбрал темп и выдержал его до конца. В школе он стал классным лыжником, жил в Тельвиске и каждый день в любую погоду приходил в школу на лыжах. Впоследствии он стал мастером спорта. Этот случай отбил у меня охоту участвовать в беговых состязаниях. В той же газете «Заполярные вести» от 12 октября 2000 года с удовольствием прочитал статью «Уроки на всю жизнь» Людмилы Пономаревой. На фотографии знакомые лица учителей. Наш классный руководитель Епифанова Глафира Михайловна, моя тетя Наумова Мария Петровна Ей более 80 лет, живет с сыном Петром Васильевичем, дочь Надя живёт в Севастополе - доктор наук. Но на фотографии нет Кольчевского, не любил, видно, фотографироваться, скромный был человек. У меня есть его фотография, где он снялся с нашим классом. Людмила Пономарёва даёт прекрасный словесный портрет Николая Николаевича, да именно таким он был и остаётся в нашей памяти. Его всегда можно увидеть в школе, все время среди учеников, успевал вести уроки, кружки, тренировки. Много не говорил, иногда одного взгляда было достаточно, чтобы усмирить непослушного. И, наверное, большинство его учеников остались верны спорту и физкультуре, для меня лыжи остались любимейшим видом спорта, и, хотя в школе я не имел успехов, до самого последнего времени увлекался лыжами. Пробежать в темпе 20-30 км до 60-летнего возраста не представляло большого труда, да и сейчас с удовольствием хожу на лыжах, разделяя это увлечение с зимней рыбалкой. Как не любить спорт, если мне посчастливилось учиться у таких учителей, как Тельтевский С. Н. и Кольчевский Н.Н.
В последний раз я видел Николая Николаевича зимой 1955 года в поликлинике, он был грустным, пожаловался на болезнь, и через какое-то время его не стало. Так рано ушёл из жизни выдающийся воспитатель, оставивший заметный след в моей жизни.



Обида деда Пашкова

Дед Пашков Алексей Петрович - коренной житель деревни Голубковка, 1886 года рождения. В молодости был прекрасным печорским рыбаком, приходилось работать ему и председателем колхоза им. Смидовича. До сих пор помню его деловую походку, вечно занятого человека. В пенсионном возрасте дед не расстался со своей рыбалкой и из голубковских подростков собирал бригаду. Отравлялись они на лето на Святую речку, что впадает напротив Голубковского шара, чуть ниже по течению на левом берегу Печоры. Рыбача у Святой речки, подростки жили на стане, отъедались на рыбе, крепли здоровьем, набирали силы и приносили пользу себе и артели. Однажды на рыбацкий стан прибыл заезжий корреспондент из окружной газеты. Рыбаки покормили его ухой и рыбой лучших сортов, всем известно рыбацкое гостеприимство, рассказали ему о своём труде и быте. Получил он хороший материал для заметки, пиши и радуйся за рыбаков. И вот корреспондент, используя свое умение и сарказм, написал статейку «Хлебосольство за чужой счёт». Название за давностью лет не совсем припомню, но суть статьи именно такова. Вот, мол, какие транжиры, накормили меня до отвала, но не из своего кармана, а из государственных закромов. Очень хотелось отличиться принципиальностью. Невдомек корреспонденту, скорее коньюктурщику, что испокон веков на севере люди отличались гостеприимством и кормили они его продуктами, добытыми в результате своего труда. Вот так был обижен на склоне лет честный и порядочный труженик дед Пашков. Событие это произошло в начале 60-х годов в ходе борьбы с расточительством. Так потихоньку власть начала терять свой авторитет и уважение, а ведь власть должна заботиться о народе, защищать и блюсти его интересы, не вступать в конфронтацию со своим кормильцем, тем более, если власти доверяют. Только тогда будет царить мир и согласие Дед Пашков прожил 77 лет.

Рыбалка на Печоре

В один из приездов в Нарьян-Мар, а было это в 1981 году, мне с младшим сыном Андреем посчастливилось порыбачить удочками на Печоре. Погода стояла теплая, солнечная, дождей не было. С собой мы привезли две летние удочки и две зимние. Порыбачить очень хотелось, но условий для поездки не было. У брата оказался неисправный двигатель. Наконец один из друзей выделил двигатель для поездки. Решили поехать в район Угольной. Собирались долго, съездили на Поповский остров за червями и, наконец, выехали на место рыбалки в 12-м часу, причем к 4 часам нужно было вернуться, так как брату нужно было выйти на смену. Времени для рыбалки было в обрез, а тут еще напротив лесозавода на винте двигателя сорвалась шпонка, остановились прямо на фарватере. Ко всем неприятностям в километре с низовья двигался большой морской пароход. Нужно срочно уходить с фарватера, наш «Прогресс» оказался неприспособленным для ручной гребли, кое-как добрались до лесозаводского берега, поставили шпонку и, наконец, добрались до знакомых с детства песчаных берегов на Угольной. Брат дал нам короткий инструктаж, где и что можно ловить, а сам, взяв два ведра, пошёл по грибы. Сначала попробовали порыбачить с лодки примерно в 10-15 метрах от берега, поклёвок не было, ветер дул западный. Решили рыбачить с берега, поскольку волна била в берег, и в метрах 2-3 от берега вода была мутная. Закинули удочки на границе чистой и мутной воды, и сразу же последовала уверенная поклевка. Перьевой поплавок сразу же затонул, клюнул окунь граммов на 200-250. Клев был прекрасный, ловился окунь вперемежку с сорогой. Решили ловить на одну удочку, 10 штук ловлю я, Андрей снимает рыбу и насаживает червя, затем он ловит, а я снимаю рыбу. Рыбалка пошла споро, рыбу складывали в большое прямоугольное ведро, предварительно набрав в него воды. Наступил момент, когда наловленная рыба стала выпрыгивать из ведра, так как ведро заполнилось. «Все, Андрей, рыбалка закончилась», - говорю я сыну. Взяли спиннинг, стали ходить по берегу, но поклёвок не было. Времени в нашем распоряжении было еще достаточно. Андрей стал переживать за дядю, как бы что не случилось с ним. Наконец с высокого берега стал спускаться Ефим с двумя полными ведрами белых грибов. Только здесь, на севере, можно совместить рыбалку и сбор грибов. Возвращаемся, натужено гудит «Вихрь», физически ощущаю мощь реки. Великая и могучая река Печора-матушка, кормилица.

Рыбалка с пирса

Больше таких поездок на рыбалку не было, а порыбачить хотелось. И вот друг нашей семьи Юрий Афанасьевич Клепиков, работавший в то время на рыбокомбинате, принимавший близко к сердцу нашу вынужденную безделицу, предложил нам рыбачить с пирса рыбокомбината в Качгорте. Предложение было принято, на безрыбье и рак рыба, тем более брат, у которого мы остановились, жил рядом. Накопали червей и пошли на рыбалку. Сначала попробовали рыбачить на летние удочки, рыба поклевывала, но чувствовалось, что она осторожничает, не все поклевки видны. Поклевывали хорошие ерши, небольшие подъязки и средние окунишки. Перешли на зимние удочки, у которых кивки более чувствительны, и, действительно, поклёвки последовали незамедлительно, рыба клевала осторожно, но постоянно, в основном попадался достаточно крупный ерш. Вскоре почти заполнился полиэтиленовый мешок. Подошли местные мальчишки с летними удочками, они уже где-то рыбачили, но улов у них был небогатый. Поплавки на удочках были пробковые крупные и при таком осторожном клеве поклевки на таких удочках практически незаметны. К неудовольствию сына отдаю весь улов мальчишкам, и мы продолжаем рыбалку. Рыба клюет отлично, и вскоре снова заполняем мешочек. Иногда рыба попадается на два крючка, сейчас рыбаки это называют «ламбадой». Надо сказать, что ерши мне очень нравятся, мясо ершей отличается отменным вкусом, не зря уха из ершей считается самой вкусной. Однажды на зимнем первенстве Екатеринбурга я занял 2 место, поймав около 3-х кг ершей. Из отловленных на пирсе ершей мы приготовили следующее блюдо. Почистив, то есть, удалив жабры вместе с потрохами, не вспарывая брюшко, обрезали ножницами колючки. После этой операции ерш уже не кажется колючим. Далее укладываем ершей на сковородку ровными рядками, как шпроты, солим в меру, заливаем растительным маслом, можно добавить немного луку, и ставим на медленный огонь томить. Есть их лучше остывшими. Получается прекрасное блюдо.
С удовольствием наблюдал, с каким аппетитом ел, приготовленных таким способом ершей, наш замечательный друг, увы, ныне покойный, Юрий Афанасьевич.

Мои встречи с Малышевым Владимиром Ивановичем

Наверное, многие нарьянмарцы слышали, а некоторые, возможно, встречались с этим удивительным человеком - Владимиром Ивановичем Малышевым. Это был крупный учёный, доктор филологических наук, ученый секретарь рукописного отдела Пушкинского дома (Института русской литературы Академии наук СССР). Его деятельность, начиная с 30 годов по 60-е, исключая военные годы, когда он истинный патриот защищал нашу Родину, неразрывно связана с нашим севером. Всю войну он провел на Волховском и Ленинградском фронте, три раза был ранен. Будучи студентом, откладывая учебу в университете на два года, он на свой страх и риск приезжает в Пустозерск, посещает окрестные деревни и привозит три десятка рукописных книг в Ленинград, тем самым, опровергая бытующее мнение, что на Печоре уже не сохранились старинные рукописи. Думая об этом поступке, поражаешься каким нужно быть увлеченным, как нужно любить свое дело, чтобы совершить такой, можно сказать, авантюрный поступок, чтобы добиться такого сенсационного результата. Такие потрясающие поступки могут совершать люди особого характера, ради достижения поставленных целей их не останавливают ни какие препятствия, невзгоды и лишения. Они не думают о своем благе, о каких-то почестях и регалиях. Это особые люди, они сродни землепроходцам, благодаря деяниям которых Россия стала великой и могучей державой. После этого последуют десятки поездок на Печору, Карелию и другие районы страны, в результате которых в Пушкинском доме в Ленинграде возникнет крупнейшее рукописное хранилище. Если говорить о значении этого собрания, то оно уникально, так как в эти годы была собрана и систематизирована русская рукописная литература, а другой, допетровского периода, пpaктически не было. В этой работе выдающуюся роль сыграл учёный-патриот Малышев Владимир Иванович.
С Владимиром Ивановичем мне посчастливилось познакомиться при следующих обстоятельствах. В 1955 году, закончив школу, я собрался в Ленинград поступать в ЛГУ на юридический факультет, почему-то очень хотелось стать юристом. Фактически это был мой первый самостоятельный шаг в жизни. Кто это проходил, знает, сколько переживаний испытывают юноша или девушка и их родители. Родителям хочется как-то помочь своим чадам, дать советы, наставления, отправляя ребёнка в самостоятельное плавание. И вот мой папа написал письмо своему давнему знакомому и ровестнику, которого знал ещё с довоенных пор и сопровождал меня словами: «Это хороший человек, в случае чего - обратись к нему, он поможет, но в основном рассчитывай на себя». Этим хорошим человеком оказался Владимир Иванович Малышев. Прошло много лет, как ушёл из жизни Владимир Иванович, и ещё больше, как я с ним расстался, но вся последующая жизнь шла под знаком памяти о встречах с этим замечательным человеком. На вступительных экзаменах в ЛГУ я набрал 18 баллов, а проходной балл 19 из 20 возможных, хотелось хоть как-то зацепиться, хотя бы на заочный факультет, и тут пришлось обратиться к В.И.Малышеву. Жил он в коммунальной квартире, как мне помнится, в районе «пяти углов» на улице Боровой. Где он работал, я не знал, иначе было бы проще его найти. При встрече, конечно, он принял живейшее участие в моей судьбе, тем более что я прибыл с дорогих для него мест. Очень сожалел, что поступаю не на филологический факультет, тогда он мог бы добиться моего зачисления. В конце концов, я был зачислен на заочное обучение юридического факультета. Далее наступил этап устройства на работу, этим тоже он занялся и даже нашел работу, но мне после зачисления захотелось возвратиться домой и там продолжить занятия и попытаться устроиться на работу. Перед отъездом домой в Оксино Владимир Иванович поручил мне сделать фотографию Пустозерска, о чем неоднократно напоминал мне в письмах из Ленинграда. И вот в один из зимних дней, встав на лыжи, я через Голубковку отправился в Пустозерск. Пришел туда, на удивление, быстро. В Пустозерске зимой 1955-56 года было 3-4 дома, встретил я там Галину Африкановну Пашкову - учительницу и маму моих друзей, долго уговаривала она переночевать у них в Пустозерске, но я наскоро произвел съемки и отправился в обратный путь. Надо сказать, что фотографии не получились, о чем, с огорчением, мне сообщил Владимир Иванович, по-видимому, из-за того, что было уже тёмно. Нужно было просто послушаться Галину Африкановну и произвести съемки на следующий день.
Комната, в которой жил Владимир Иванович, находилась в старом питерском доме, была длинной, с правой стороны стоял высокий стеллаж, заполненный книгами. Помню, как-то в его отсутствие я ночевал в комнате и с его разрешения просмотрел ряд книг. Они, в основном, были дарственные, сейчас бы я более детально ознакомился с книгами, а тогда особого интереса не проявил. С левой стороны стоял письменный стол и диван для отдыха. Обстановка была более чем скромной и скорее говорила о том, что обладатель ее холостяк. Владимир Иванович в то время не имел учёных степеней, но я лично наблюдал, с каким почтением с ним беседовали пожилые и молодые ученые, а солидные старики-вахтеры Пушкинского дома обращались к нему не иначе, как «профессор». Все дело в том, что у него было столько собрано материала в виде рукописей, что приведение их в порядок, систематизация отнимали много времени, и став крупнейшим специалистом, он не находил времени для написания диссертаций. Впрочем, это положение соответствовало его характеру. В то же время многие его коллеги и ученики, имея подобный материал, писали труды, диссертации, получали научные звания. Кандидатскую диссертацию Владимир Иванович защитил под напором коллег, а докторскую степень присудили «по совокупности» заслуг, причем на торжества съехалась вся научная филологическая общественность, как пишет Дмитрий Жуков в повести «Владимир Иванович».
Главной сферой интересов Владимира Ивановича была жизнь и деятельность великого бунтаря протопопа Аввакума. «Житие» Аввакума, прочитанное Владимиром Ивановичем в студенческие годы, настолько увлекло его, что определило дальнейшей круг его интересов.
Аввакум Петров, родившийся в 1620 году, прожил полную лишений жизнь. В 1653 году, когда столкновения между Никоном и защитниками старой веры во главе, которых стоял Аввакум приняли наиболее резкие формы. Аввакум с семьей был сослан в Сибирь. Сначала он находился в Тобольске, а затем был сослан еще дальше в районы  Забайкалья и Приамурья и везде он своими проповедями, обличающими реформы Никона, приобретал все новых и новых сторонников. При этом в ссылке, продолжавшейся десять лет, Аввакуму с семьей пришлось пережить невероятные трудности на грани жизни и смерти, но эти страдания не повлияли на его убеждения в борьбе с никонианством. Наконец, царь Алексей Михайлович, обеспокоенный размахом борьбы между сторонниками нововведений и сторонниками старой веры, прилагает усилия для примирения противников. В 1663 году царь вызывает Аввакума в Москву, но попытка ослабить остроту раскола не дает ни каких результатов. Аввакум не отказался от своих взглядов и еще больше усилил борьбу с церковными нововведениями. Его яростные, вдохновенные выступления привлекали все больше и больше сторонников. Сторонники старой веры стали массово уходить в глухие районы Поволжья, Севера, Сибирь. Это был уход не только от новых обрядов, но и  от выполнения феодальных повинностей. Это явление вышло из церковных рамок в серьезную общегосударственную проблему, для разрешения которой были брошены всевозможные силы. Стрелецкие команды проводили массовые репрессивные мероприятия: сжигали скиты, казнили  и проводили пытки сторонников старой веры. Так непродуманные реформы амбициозного с диктаторскими замашками Никона вызвали раскол в обществе. Никон, самостоятельно покинувший патриарший престол в 1658 году, самовольно приехав в Москву в 1664 году сделал попытку снова занять патриаршее место, но был выслан обратно в Новоиерусалимский Воскресенский монастырь. Царь Алексей Михайлович, помня попытки Никона захватить власть в государстве в свои руки и жестокое обращение с идейными противниками, не мог допустить Никона на патриарший престол. В 1666 году в Москве состоялся печально знаменитый церковный собор, на который были вызваны Никон и Аввакум. Собор подтвердил и узаконил реформы Никона. С этого собора произошло деление церкви на никонианскую и старообрядческую. С этого момента произошел Великий раскол в нашей православной церкви, имевший трагические последствия в жизни русского общества. Так непродуманные, поспешные реформы, выполняемые недальновидными, амбициозными людьми приводят к разделению единого народа на два идейно расколотых общества, во многом не понимающих друг друга.
А что же произошло с главными участниками противоборствующих сторон? Над Никоном состоялся суд, где он отвечал за все свои деяния. С Никона сняли сан патриарха и сослали на вечное житие в Ферафонтов монастырь, где он находился в плохих условиях, в результате чего гордыня его была сломлена. Узник написал письмо царю, прося прощения за все, в чем считали его виновным. После этого его условия проживания резко улучшились, и он завел свое хозяйство, библиотеку, стал лечить больных. Протопопа Аввакума расстригли и предали анафеме и сослали в Пустозерск на вечное тюремное заключение, завершившоеся после пятнадцатилетнего заточения сожжением в пустозерском остроге в 1682 году. Аввакум, непримиримый противник церковных реформ Никона, приведших к расколу в обществе, был выдающимся писателем 17 века. В Пустозерске были написаны главные его произведения: «Книга бесед», «Книга толкований», «Житие»
Чтобы вы, читатели, смогли оценить великий писательский талант Аввакума, не могу не познакомить вас с выдержкой из «слова плачевного», посвященного памяти своих верных соратниц - Феодосии Прокопьевны Морозовой, ее сестры Евдокии Прокопьевны Урусовой, Марии Герасимовны Даниловой, своих духовных дочерей. Как известно, эти молодые, имевшие малолетних детей, знатные женщины были замучены в Боровской тюрьме. Глубоко верующие люди не смогли смириться с проводимыми церковными реформами. Это были удивительно цельные личности. Феодосия Прокопьевна Морозова была лучшей подругой царицы Марии Ильиничны и одной первых дам в царском дворе. Молодая, красивая, глубоко верующая и порядочная женщина, очень добрая к своим людям. После смерти своего мужа боярина Глеба Ивановича Морозова и подруги царицы Марии Ильиничны, её постоянной заступницы, Феодосия Прокопьевна в 1670 году тайно по старому обряду приняла постриг, став инокиней Феодорой. С точки зрения официальной идеологии она совершила преступление, так как приняла постриг без согласия царя из рук раскольников – старообрядцев. Этим шагом она вызвала неудовольствие царского окружения. Принятый сан не позволял ей многое из того, что возможно в миру. Начались увещевания, уговоры со стороны знатных родственников, далее последовал царский гнев и арест, жесточайшие пытки. По её пути пошли младшая сестра княгиня Евдокия Прокопьевна Урусова, дворянка Мария Герасимовна Данилова. Смерть этих великих женщин была ужасна, после изуверских пыток их перестали кормить. Но отречения от древней веры от них не последовало. Через три месяца после смерти боярыни Морозовой 28 января 1676 года умер на 47 году жизни государь Всея Руси Алексей Михайлович Романов по прозвищу Тишайший, приговоривший ее мученической голодной смерти. Молодой 20 летний царь Федор Алексеевич, распорядившийся сжечь Аввакума, умер через 13 дней после казни Аввакума. Не плата ли это за совершенные злодейские деяния?
               
                О трех исповедниках слово плачевное

                Увы, увы, чада моя прелюбезная!
                Увы, други моя сердечная!
                Кто подобен вам на сем свете,
                Разве в будущем святии ангели!
                Увы, светы мои, кому уподоблю вас?
                Подобни есте магниту каменю,
                Влекущу к естеству своему всяко железное,
                Тако ж и вы своим страданием
                Влекущее всяку душу железную
                в древнее православие.
               
                Иссуше трава, и цвет ея отпаде,
                глагол же Господень пребывает вовеки.
                Увы мне, увы мне,
                печаль и радость моя осажденная,
………  три каменя в небо церковное
                И на поднебесная блещашеся!
               
                Увы, увы, чада моя!
                Никто же смеет испросити
                у никониян безбожных
                телеса ваша блаженная,
                бездушна, мертва, уязвенна,
                поношеньями стреляема,
                паче ж в рогожи обреченна!
               
                Увы, увы, птенцы мои,
                вижу ваша уста безгласна!
                Целую вас, к себе приложивши,
                плачущи и облобызающи!
               
                Не терплю, чада,
                бездушных вас видети,
                очи ваши угаснувши в дольних земли,
                их же прежде зрях,
                яко красны добротою сияюща,
                ныне же очи ваши смежены,
                и устне недвижимы.
               
                Оле, чудо, о преславное!
                Ужаснися небо,
                и да подвижатся основания земли!
                Се убо три юницы непорочныи
                в мертвых вменяются
                и в бесчестном худом гробе полагаются,
                им же весь мир не точен бысть.
                Соберитеся, рустии сынове,
                Соберитеся, девы и матери,
                рыдайте горце
                и плачите со мною вкупе
                Другов моих соборным плачем!
               
                Благословен буди, господи, во веки, аминь.

«О трех исповедниках слово плачевное» было написано в Пустозерске. Несомненно, человек, написавший эти слова, был выдающимся проповедником и сколько великих дел во благо России мог совершить этот гигант духа и стойкости, если бы те, от кого зависела его судьба, прислушались к нему и протянули руку доброты и понимания. Иногда я задумываюсь, а ведь наши национальные гении Александр Невский, Сергей Радонежский были представителями этой старой веры. Любые реформаторы проводя в жизнь свои идеи становятся на очень опасный путь, последствия которого бывают непредсказуемы и трагедийны для общества и самих реформаторов.
Поистине великий Аввакум нашёл великого собирателя своих рукописных творений. Более тридцати лет Владимир Иванович искал рукопись главной книги Аввакума «Житие», и всё-таки его поиск увенчался успехом. Владимир Иванович был человеком, обладающим целым комплексом необходимых для поисковика-собирателя черт характера, которые в конечном итоге приводят к результатам. Итогом его работы явилось создание рукописного хранилища с объемом около 7 тысяч рукописей. Многие из нас, северян, знают, как сложно найти общий язык, допустим, со стариком из Усть-Цильмы, старовером, да ещё и обладателем драгоценной рукописи, которая является семейной реликвией. Какие нужно найти слова, чтобы убедить человека, что книга нужна государству, и она лучше сохранится в институте, в хранилище. А ведь старики эти были очень грамотными, знающими ценность книги. В результате многократных поездок на север и в другие районы, где имелись древние книги, он прекрасно знал людей - владельцев книг, вел с ними переписку. Малышев находил тропку к душам этих людей, хорошо знал историю создания книг и тех людей, кто писал их. Грамотеи признавали его за своего, так как он был человеком искренним и глубоко порядочным. Это был неторопливый, умеющий выслушать собеседника человек. Конечно, старикам импонировало, что их книгами интересуется ученый. Он никогда не навязывал своего мнения, но свои убеждения отстаивал горячо и непоколебимо.
Иногда я приходил к концу рабочего дня в Пушкинский дом, который располагался на Васильевском острове, недалеко от Ростральных колонн, предварительно договариваясь по телефону. Кстати, уже позднее, обучаясь в техническом ВУЗе, я жил в общежитии на Васильевском острове недалеко от Пушкинского дома, и мы иногда ходили на футбольные матчи, на стадион в Парке Победы. Владимир Иванович был страстным болельщиком и я тоже. Болели, конечно, за «Зенит», знали всех игроков, в то время кумирами болельщиков были полузащитники Завидонов, Дергачёв, Батанов, нападающий Лев Бурчалкин, болельщики дали ему прозвище «Выручалкин» за то, что при выходах на замену он забивал голы. «Зенит» в те времена играл средне.
Надо сказать, что учебу в университете я прекратил и решил получить техническое образование. Иногда перед футболом мы заходили в Дом ученых, находящийся на набережной Невы, поужинать в буфете.
Встречи эти не были деловыми, просто хотелось повидать Владимира Ивановича, как я уже писал, он был очень хорошим человеком, и мне было всегда хорошо с ним. Иногда он спрашивал про север, его всегда интересовало, как у нас идут дела на Печоре. Кстати, в Пушкинском доме имеется прекрасный литературный музей, в котором много экспонатов, посвященных жизни и творчеству русских писателей, их посмертные маски. Иногда он знакомил меня с интересными людьми, например с лауреатом Сталинской премии, членом-корреспондентом Академии наук Морозовым А.А., автором замечательной книги «М.В. Ломоносов». Книга за несколько лет до этого была мной прочитана. В конце 50-х Владимир Иванович, наконец, получил 2-комнатную квартиру в обычном панельном доме. Сразу же приехала его мама Александра Александровна, очень добрая и отзывчивая женщина. До этого она жила, кажется, в Ломоносове. Она замечательно готовила, особенно мне нравилась тушёная капуста, такую вкусную капусту я не ел, ни до того, ни после. В 1962 году летом у меня умерла мама, я как раз в это время находился на каникулах дома в Нарьян-Маре. В августе этого же года на Новой Земле проводились испытания сверхмощной водородной бомбы, которые были многократно и раньше, но я в это время отсутствовал в Нарьян-Маре. По рассказам очевидцев, при запуске дребезжала посуда, качались люстры. При испытании последней бомбы в Нарьян-Маре был слышен звук очень низкой частоты, продолжительный, и на меня он произвёл ужасное впечатление. На большие расстояния из спектра частот, издаваемых звуком, проходят только низкие частоты. Такой звук может вызвать психические расстройства. Сначала я не понял природу услышанного звука, но на следующий день по радио было сообщение о взрыве, и тогда стало все понятно.
По приезду в Ленинград я посетил Владимира Ивановича. Дома у него находились гости - Дмитрий Сергеевич Лихачев, в то время член-корреспондент Академии наук, с супругой, удивительно похожие друг на друга. Сразу же начались расспросы о севере. Мой рассказ об испытании водородной бомбы произвел на них впечатление. Это были умные люди, которые понимали, к каким последствиям могут привести дальнейшие испытания этого страшного оружия. К счастью, это были последние испытания, проведённые на Новой Земле. В дальнейшем проводили только подземные взрывы.
Последний раз я видел Владимира Ивановича в 1963 году после окончания института. Он пригласил меня на дачу, расположенную по направлению к Выборгу. Дачу эту он снимал в основном для мамы, которую беззаветно любил и оберегал.
Началась моя работа специалистом дальней связи, сплошные командировки: Урал, Средняя Азия - тайга, горы, пустыни. Связь с Владимиром Ивановичем оборвалась по моей вине, но осталась любовь к северу, к истории, книгам, моим замечательным землякам, ко всему, чему ненавязчиво учил меня своим примером великий труженик и ученый Малышев Владимир Иванович. Я благодарен судьбе за то, что мне выпала редкостная удача знать и встречаться с таким замечательным человеком, и я всю жизнь гордился этим и старался хоть немного быть похожим на него.

Оксино, утиная охота

Село Оксино находится в пятидесяти километрах от Нарьян-Мара. Когда-то это старинное село, образованное в 1575 году, в советские времена являлось райцентром Нижне-Печорья. Здесь располагались районная администрация, культурно- просветительные и другие учреждения. В селе находился колхоз «Безбожник», организованный в 30-х годах и названный в духе времени. Название не уникальное, в периодической печати того времени попадались колхозы с подобным названием. Район имел сельскохозяйственно - рыболовецкое направление. Жизнь в районе кипела, и после войны дела пошли в гору. Люди, жившие в районе и райцентре, не чувствовали себя на краю земли, центральные и окружная газеты приходили вовремя и практически регулярно. Приходило много толстых и тонких журналов, которые я, мальчишка, помимо книг, с удовольствием читал, посещая две библиотеки - районную и райкомовскую. В 1955 году Нижнее Печорский район был ликвидирован. Думаю, что это необоснованное решение в ходе реформаторских экспериментов проводимых ретивым администратором Хрущевым, имело глубоко отрицательные последствия в жизни Крайнего Севера. Была разрушена хрупкая только-только налаживающаяся инфраструктура большого района, были нарушены с трудом созданные связи, у жителей района сразу же возникли большие бытовые трудности. То, что нужно было беречь и лелеять, одним махом было разрушено. Перестали поступать специалисты, вносившие своими знаниями и умением весомый вклад в экономику района. Развитие района было остановлено. Наступил период застоя и регресса, люди стали покидать родные места, так как потеряли возможность иметь работу, которую они могли выполнять с пользой для родного края. Деревни и села района начали хиреть и исчезать.
Коренные жители села, потомки любознательных и трудолюбивых новгородцев, носили фамилии Сумароковых, Кожевиных. Это были неординарные личности, они знали себе цену. Охотники, рыбаки, заготовители, большие умельцы. Месторасположение села позволяло жителям успешно заниматься животноводством, рыболовством и охотой. Село находится на пойменном правом берегу Печоры. Левый более высокий берег хоть красив и живописен, но для постоянного проживания не пригоден. Правый берег тоже не очень приспособлен для жилья, но изобилие озер, речек, проток, ивовых лесов, заливных лугов, делали привлекательным проживание в этом месте. Большое количество двухэтажных домов старой постройки говорило о том, что в старые времена жили в достатке и имели большие семьи. Село не выходит напрямую на Печору: с запада и юга оно ограничено шаром, с востока - большой луг, переходящий в лес, и с севера - Городецкий, или Голубковский, шар. Вся окружающая обстановка создавала идеальные условия для занятий рыбалкой и охотой. Не каждый человек может стать охотником. Некоторые говорят, что охота и рыбалка - это состояние души. Охотиться я стал в возрасте 13 лет. У отца имелась двустволка 12- го калибра, «бескурковка», «тулка» первого выпуска. Сколько помню себя, это ружье всегда влекло меня. Отец не был заядлым охотником. Брал ружье, когда ездил на рыбалку. Специально на охоту он, практически, не ходил, и если приносил охотничьи трофеи, то не часто. Видя мою тягу, отец, получив отпускные, купил мне ружье. Это была одностволка 20-го калибра. В отпуск поехали на родину родителей, ружье и мое сердце остались дома. Это событие произошло в 1950 году. Вернувшись из отпуска в августе, сразу же, зарядив один патрон, побежал на охоту. Не знаю, как сейчас, а в те времена в Оксино за селом находился большой луг, за которым рос ивовый лес с многочисленными озерами и озерцами, некоторые из них имели названия, например одно узкое и достаточно длинное озеро имело название Куман. Название связано со словом ягода, а в конкретном случае со смородиной, которая в обилии росла по берегам этого озера. Эти озера были заливными, и на некоторых из них мы рыбачили удочками. Все озера нам были хорошо известны. Побежал я на ближайшее озеро, находящееся в направлении д. Голубковки. Берега озера заросли ивняком, но водная гладь просматривалась хорошо. Подойдя к озеру, увидел одиноко плавающую утку, которая как будто ждала меня. Подкравшись поближе, я выстрелил. Выстрел оказался удачным. Как достать утку? Убитая утка плавала на боку, одно крыло было поднято, как парус. Ветра не было. Что делать? Пришлось раздеваться и плыть за трофеем. Утка оказалась достаточно крупной, "имела красный клюв, лапки тоже были красные. Больше такой утки не приходилось подстреливать. Достав утку, я бегом побежал домой. Так первый удачный выстрел определил мою дальнейшую охотничью судьбу. Азы охотничьего промысла постигались мной самостоятельно, учителей особых не было. Основным правилом было - бережное отношение к зарядам. Уходя на охоту, я брал с собой не больше 4-5 патронов, и если приносил домой 1-2 утки, израсходовав все патроны, то считал в таком случае охоту не удачной. Старался стрелять только в селезней, отличать которых быстро научился. Как правило, не стрелял в утят, даже подросших. На первых порах стрелял в сидящих уток, причем ждал, когда они сблизятся. Максимально за один выстрел убивал до 4-х штук. Но с приобретением опыта стал стрелять влет и имел практически 100-процентное попадание, такая охота мне стала больше нравиться, как более динамичная и быстрая. С опытом до меня дошло, что лучшее время охоты - это утренняя и вечерняя зорьки. Я научился рано вставать или спокойно дожидался вечера и приступал к охоте, когда начинало темнеть. Дом, в котором мы жили, был старинным, двухэтажным, обшитым доской и по крашенным в желтый цвет, - говорят, сейчас его уже нет. Окна дома выходили на луг, а там, в районе коммунальной бани, находилось озеро, с правой стороны озера располагался большой огород, где выращивали овощи, которые нас, мальчишек, не очень интересовали. Рано утром я вскакивал с кровати и смотрел на озеро. Если в дальнем конце плавали утки, то я хватал ружье и бежал, перелезая через забор. Такие вылазки бывали иногда удачными, но зачастую успеха не имели. Один раз произошел такой случай. По селу шлялся большой козел, который не давал проходу ребятне, при встречах с ним приходилось от него убегать и прятаться. И вот однажды козел оказался в огороде, я заметил его уже, когда подкрадывался к уткам. Он находился на солидном расстоянии. Увидев меня, сначала недоуменно уставился, а потом начал медленно готовиться к атаке, приняв бойцовскую стойку. Тут уж я не выдержал, вскочил и выстрелил в воздух. Козел не очень испугался, но атаковать перестал. Охота была сорвана.
В 50-м году мне подарили щенка, и, надо сказать, подарок оказался очень удачным. Рекс, так назвал щенка, быстро подрос и оказался прекрасной охотничьей собакой. На первой же охоте Рекс, не раздумывая, поплыл за убитой уткой, доплыв до утки, ткнув ее носом и определив, что она мертвая, вернулся. Пришлось отправить его снова за уткой. На второй раз он взял утку, но, немного не доплыв до берега, оставил ее, посчитав, что убитая утка не заслуживает внимания. Пришлось сбродить, взять утку и тем самым показать, что утка мне нужна. Рекс быстро понял, что от него нужно, и стал прекрасным помощником. Когда он приносил утку, бросал ее около меня и всем видом показывал, что она его больше не интересует. Это был прекрасный и умный пес. Сколько радостных и светлых минут у меня связано с этим действительно настоящим и преданным другом. Когда я подкрадывался к уткам, он полз рядом со мной, стараясь не выдавать ничем свое присутствие, и как только раздавался выстрел, он немедленно кидался в направлении выстрела. Иногда, когда птицы было много, я добычу привязывал к нему, и он совершенно спокойно таскал уток. Но мое общение с этой замечательной собакой было прервано. Во время моей поездки в Нарьян-Мар, Рекс был продан заезжим людям из Чукотки. Они скупали собак для использования в качестве ездовых. Думаю, судьба Рекса была печальной. Он не подходил на роль лидера, это была некрупная собака. Его роль в иерархии стаи ездовых собак, наверняка, была одной из последних. Горе мое было безмерным. В жизни иногда совершаются поступки, объяснить которые очень трудно. До сих пор не могу забыть Рекса. После этого в семье еще были Рексы, но ни один из них не мог даже близко сравняться с первым Рексом. По своим достоинствам это был выдающийся пес.
Шло время, диапазон моих охотничьих интересов расширялся. Зимой я ставил силки для ловли куропаток. Главной проблемой для меня было изготовление силков. Силки плелись из конского волоса. Нужно где-то достать конский волос. Приходилось иногда в втихаря срезать волос с хвостов запряженных лошадей, а потом плести силки, чему тоже пришлось учиться. Надо признаться, что ловля куропаток проходила менее успешно, чем охота на уток. Обычно я ставил около 30-ти силков. Проверял их раз в неделю. За это время большую часть попавших куропаток успевали склевывать сороки, а по лыжне приспособилась ходить собака, которая тоже проверяла мои силки. Собака была крупная и хитрая. Держал ее старик Сумароков, у него было несколько ездовых собак. Собаку угораздило попасть в капкан, она отгрызла себе правую переднюю лапу, и старик снял ее с довольствия. Про похождения этой собаки можно рассказать несколько интересных историй, но это уже отдельная тема. Несмотря на все старания, ловля куропаток была у меня малоэффективной и не приносила удовлетворения. Не было опытного наставника, а самостоятельно я до много не дошел, хотя и смотрел, как ставят силки опытные охотники.
Весенней охотой на уток начал заниматься в возрасте 16-17 -ти лет, уже учась в средней школе в Нарьян-Маре. Жил я тогда у дяди Леонтия, у которого имелось двуствольное ружье 16-гo калибра, мелкокалиберная винтовка и небольшая лодка. Обычно в воскресный день в половодье я уплывал в сторону Казенного озера и без трофеев не возвращался. 39 штук - это максимальное количество уток, подстреленных мной за время одной охоты весной 1956 года в Оксино. В эту же весну мне пришлось попасть на лодке на довольно высокие песчаные холмы, расположенные на берегу Печоры в направлении от Оксино в сторону Хонгурея. Было половодье, и только это место оказалось незатопленным. По холмам металось десятка полтора зайцев, мне не составляло труда подстрелить несколько штук. Здесь я услышал предсмертный крик подстреленного зайца. После этого внутренний голос как бы сказал мне: «Рудик, ты стал проливать много невинной крови, остановись». После этого случая я, практически, перестал охотиться. Вовремя остановиться в каких-то делах стало моим правилом. Только тогда человек может быть свободным, когда ему хватает силы воли ограничить себя. В стрельбе из ружья и винтовки я достиг хороших результатов. Из мелкокалиберной винтовки на расстоянии 50-ти метров я набирал 46-48 очков из 50-ти. Охота больше меня не интересовала. В семейном арсенале было два ружья. и мелкокалиберная винтовка. Как-то поинтересовался: «Куда они делись?». Оказалось, они достались двум младшим братьям, которые охотниками оказались никудышными и быстро вывели из строя ружья.

В роли деда Мазая

Во время половодья, случившегося в начале 50-x годов в селе Оксино, на луг, расположенный между селом и лесом, занесло довольно приличную льдину. Льдина застряла и несколько дней стояла недалеко от нашего дома. Вода еще держалась, но льдина уже не представляла опасности. Кто-то из домашних заметил на льдине зайцев, которые бегали в поисках выхода из бедственного положения. Понаблюдав пару дней за зайцами, я решил сплавать на лодке на льдину и попытаться поймать зайцев, благо лодка стояла около дома. Честно говоря, я не имел представления, как буду ловить зайцев, но на всякий случай взял с собой мешок. Подплыв к льдине и вступив на нее, я обнаружил, что лед достаточно крепкий и можно смело ходить по нему. Зайцы, увидев меня, начали метаться. Всего их было трое. Один из них, спасаясь от меня, подбежал к самому краю льдины. И когда я стал приближаться, косой от страха бросился в воду и поплыл подальше от льдины. Заяц плыл рывками, скорость была не большая. Я вскочил в лодку, быстро нагнал зайца, схватил за уши и посадил в мешок. Таким способом я довольно быстро отловил троицу бедолаг. Принес их домой. Зайцы забились в угол под кухонный стол. К сожалению, один заяц, не выдержав всех передряг, умер. Надо сказать, стол имел такую конструкцию, что зайцев не было видно, что устраивало пленников и меня. Через какое-то время в коридоре раздается мяуканье. Открываю дверь, на кухню вальяжно заходит кот Васька. Бродяга, драчун и умелый охотник, промышлявший ловлей мелких пернатых. Отвлекаясь, скажу, что однажды пришлось наблюдать умение Васьки при следующих обстоятельствах.
Васька шел по двору, и вдруг сзади явно шаловливо над котом задумала пролететь трясогузка на высоте примерно одного метра. Реакция кота была мгновенной, в прыжке совершив кульбит, кот налету поймал неосторожную птичку. И вот, дойдя до угла печки и почуяв что-то, кот резко метнулся под стол и через секунду кубарем вылетел. На этом знакомство Васьки с косыми закончилось. К столу больше кот не подходил. Прошло время, вода спала, луг освободился от воды, начал подсыхать. Зайцы безвылазно сидели под столом. Совершенно не помню, чем мы их кормили, но особых хлопот от зайцев не было. Наступило время прощания с косыми. Посадил в тот же мешок и пошел на луг. За мной увязался пес Рекс-2. Сначала мне не хотелось брать его, но пес, почувствовав возможность поживиться, упорно держался за мной. Пришлось уступить его желаниям, тем более было интересно проверить его возможности. Выйдя на открытое пространство, вынул из мешка за уши одного зайца, одновременно придерживая пса, и выпустил. Когда заяц отбежал метров на 10, отпустил собаку. Началась гонка. Луг был большой, места для бега хватало. Рекс бежал чуть-чуть быстрее. Расстояние между зайцем и Рексом медленно сокращалось и когда доходило до опасного промежутка, заяц делал резкий поворот, а Рекс, не ожидавший такого разворота, тормозя, пролетал по прямой метров 10, разворачивался и, теряя на этом достигнутое преимущество, упорно продолжал преследование. Гонка продолжалась достаточно долго. Вдали виднелся лес, но добраться до него можно было преодолев водную преграду, так называемый промой. Промой представлял собой глубокий и длинный лог, пересекавший луг и к тому же заполненный водой. Заяц сообразил, что спасение в лесу, и, преодолев страх перед водой, бросился в воду. Преследование продолжилось в воде. Заяц плыл медленнее, и Рекс готов был клацнуть зубами, но фортуна оказалась на стороне зайца. Косой доплыл до берега, отряхнулся, что больше всего меня поразило, спокойно поскакал в лес. Пес доплыл до берега и долго лежал на берегу. Потом встал и поплыл обратно. Подошел ко мне, и тут его ждал еще один сюрприз. Я вытащил второго зайца, и все повторилось вновь. Можно сказать, один к одному. Просто поразительно, насколько совпал сценарий этого незабываемого спектакля. Только небольшое различие было в финале. Рекс, доплыв до противоположной стороны, в изнеможении не смог выбраться на берег, так и лежал в воде, положив голову на край берега. В этом спектакле мне была отведена роль деда Мазая.

Пашкова Галина Африкановна

Пашкова Галина Африкановна долгие годы работала сельской учительницей в деревнях и селах Нижне-Печорья. Родилась в Вологодской губернии 26 апреля 1913 года.
В 1931 году закончила Вологодский педагогический техникум и, проработав 2 года в Пермской области, по комсомольской путевке приехала в Ненецкий национальный округ, где работала до ухода на пенсию в 1963 году. Сначала Галина Африкановна работала в Лабожском до 1937 года, потом до 1943 года в Оксинской школе, с 1943 по 1946 год в Нижне-Печорском райисполкоме. Это была вынужденная мера, так как в результате болезни Галина Африкановна потеряла голос. В 1946 году снова вернулась в Оксинскую школу, а затем работала в деревне Голубковка до 1960 года. (В этом промежутке, если мне не изменяет память, она работала в Устье.) С 1960 по 1963 год Галина Африкановна библиотекарь в Оксинской средней школе, 1966 год также был отдан работе в школе п.Андег. За свой труд Г. А. Пашкова награждена медалью «За доблестный труд в Великой Отечествен¬ной войне» и другими медалями.
Маленькая сельская школа в засыпанной снегом деревушке, керосиновая лампа, жарко натопленная печь, в классе не больше 10-ти учеников разных классов. Ребятишки должны получить начальное образование, должны уметь хорошо читать, писать, считать в объеме программы начальной школы. Затем ученики переходят в семилетку и живут в интернате, вдали от дома, и по их успехам оценивается работа сельской учительницы. Ученики Галины Африкановны прекрасно вписывались в семилетнюю школу, ничем не отличаясь от местных учеников, учившихся в более комфортных условиях. А, собственно, чем они должны быть хуже подготовленными, если их учила прекрасная учительница, у которой было больше времени уделить внимание каждому ученику. Конечно, ученику, учившемуся в маленьком коллективе, трудно в последующем вписаться в большой коллектив, но тут спасает то, что они живут в интернате, где складывается свой коллектив, более расширенный, так как дети приехали из разных населенных пунктов.
Сельская учительница несет на себе много забот в одном лице: она и директор, и зауч, и учитель, и завхоз. Являясь одним из наиболее грамотных жителей деревни, сельский учитель ведет общественную и просветительскую работу, а именно участвует в выборах и, как правило, выбирается депутатом местных органов управления. Все это было пройдено Галиной Африкановной. Многие годы, отданные работе в сельской школе, наложили отпечаток на всю последующую жизнь нашей героини. У Галины Африкановны- была большая дружная семья.
Старший сын Аленин родился в 1937 году. После окончания средней школы в Нарьян-Маре поступил в Уральский политехнический институт в Свердловске, который с отличием окончил в 1959 году. Его направили на работу в Уральский проектный институт химического машиностроения в г.Свердловске, откуда в августе 1961 года был призван в органы КГБ, где и проработал 34 года, пройдя путь от младшего оперуполномоченного до заместителя начальника управления
В 1987 году переведен в Москву на преподавательскую работу в Академию госбезопастности. В 1987 году защитил диссертацию и получил ученую степень кандидата юридических наук. Направлен начальником Высших курсов подготовки и переподготовки, вел педагогическую и научную работу. Имеет более 50 научных публикаций и звание доцента. Выйдя в отставку, трудился в органах Генеральной прокуратуры. Работал над докторской диссертацией, но в 2003 году после тяжелой и продолжительной болезни скончался.
Мне не часто приходилось встречаться с Аленином, но могу сказать, что это был целеустремленный, работоспособный, благожелательный, интеллигентный человек, прекрасный семьянин. Аленин знал несколько иностранных языков, свободно разговаривал на английском, неоднократно бывал за границей, сопровождая высших руководителей государства Брежнева, Косыгина и др.
Когда-то спрашивал Галину Африкановну об имени Аленина, на что она мне ответила, что имя дано в честь брата Ленина Владимира Ильича - Александра. «Но у Александра фамилия Ульянов», возразил я. «В то время я этого не знала», - ответила она. Так в результате ошибки было создано новое имя. Второй сын Валерий родился 19 января 1939 года. Один из самых лучших моих друзей. В детстве звали мы его Воля. Многие товарищи по Оксино, Голубковке и Нарьян-Мару, где он окончил среднюю школу и немного поработал перед армией, так его и называли. Став взрослым, он запретил называть себя так, и только я получил разрешение называть его Воля. Это меня очень растрогало, но я не стал злоупотреблять этим разрешением. После службы в армии, в 1961 году, Валерий приехал в Свердловск, и устроился на знаменитый Уралмаш учеником сварщика. Так началась карьера одного из авторитетнейших специалистов сварочного дела. В 60-х годах Валерий окончил Уральский политехнический институт и начал работать технологом сварки в отделе Главного сварщика Уралмашзавода. При его активном участии создавались шагающие экскаваторы. Надо заметить, что каждый экскаватор создавался по индивидуальному проекту, они не повторялись. Принимал участие в создании уникальных сверхглубинных скважин и ездил в районы, где они устанавливались. За свою работу он удостоен Золотой медали ВДНХ. Являясь по своей натуре, как и большинство северян, человеком скромным, вежливым, деликатным и глубоко порядочным, Валерий не достиг высоких административных и руководящих должностей, да и не стремился к этому. Человек, воспитанный в деревенской среде, часто во время отпуска уезжал в деревню Поташки Артинского района и самозабвенно трудился на сельхозработах в совхозе. К сожалению, Валерий не создал семьи. Жил в однокомнатной квартире на Уралмаше, а в последние годы жил на Химмаше с мамой. Там мы и встречались. Навсегда запомнился его мягкий, негромкий голос, когда он рассказывал о работе, вспоминал о севере, родной Голубковке, о товарищах. Это был человек, не способный сказать грубого слова, обидеть кого-то. В то же время, как патриот и истинный коммунист, он мог дать долгосрочные прогнозы происходящим событиям и политическим деятелям, которые впоследствии подтвердились. Встречи с ним для меня и моей жены Риммы Яковлевны были радостными и приятными. Умер он 14 августа 1991 года после инфаркта. Похоронен на Уктуских горах, на прекрасном, светлом месте, среди небольших сосенок, берез и рябин.
Выйдя на пенсию по выслуге лет, в 1963 году Галина Африкановна переехала в Свердловск и поселилась в комнате Алика, который в это время учился в Москве. Комната находилась в центре, на улице Пушкинской, рядом с Почтамтом. Дом, в котором располагалась комната, представлял собой красивейший старинный особняк, но комната находилась в подвальном помещении с входом со двора. Единственным достоинством этого довольно влажного помещения было наличие телефона. В этом же году, в августе, после окончания института в Ленинграде в Свердловск на работу приехал я. Мое появление там было не случайным, на распределении я попросился сюда по той причине, что здесь поселились мои друзья. Конечно, на распределении я об этом не говорил. Галина Африкановна в Свердловск приехала с дочерью Галей, которая еще была школьницей, а младший сын Слава учился в Печоре в речном училище. Забегая вперед, скажу, что Галя закончила Свердловский педагогический институт. Много занималась лыжным спортом, была чемпионкой Центрального совета «Динамо» среди юниорок, мастером спорта, и имела бы еще большие успехи, если бы в 21 год не заболела. Сейчас она майор в отставке, иногда судит лыжные соревнования, являясь судьей республиканской категории. Слава, немного поработав на заводе в Свердловске, остался верен северу, уехал в Оксино, где сейчас и проживает. После окончания института я, будучи молодым человеком, нуждался в надежных друзьях, с которыми можно встретиться, поговорить, поделиться радостями и сомнениями. Потеряв рано маму, в лице Галины Африкановны я нашел вторую маму. Все последующие годы были связаны дружбой с Галиной Африкановной и ее замечательным семейством. Я любил слушать ее великолепные рассказы, воспоминания, до сих пор помню немного хрипловатый, тихий голос. Я мог слушать бесконечно. Это была настоящая учительница, в подлинном выражении этого слова. Она умела завораживать незатейливостью рассказа, знанием бытовых подробностей, людских судеб и поступков. Я многому у нее научился и мог получить дельный совет. Один раз она мне сказала: «Рудик, только ты один так внимательно меня слушаешь». Это признание для меня было большой похвалой. В 70-х годах бытовые условия у Галины Африкановны улучшились, так как дочь получила двухкомнатную квартиру на Химмаше. Дом расположен на берегу Нижне-Исетского пруда, рядом с прекрасным парком. У Галины Африкановны была подруга, проживающая в Новоуральске (красивейшем городе Свердловской области, попасть туда можно только по пропуску) Деповская Александра Прокопьевна. Она когда-то работала на севере. Я в детстве знал ее брата, работавшего кассиром в окружном банке, мы жили в одном доме. Мой отец рассказывал о нем занимательные истории. Например, он мог проверить кассира путем передачи при расчете лишней ассигнации. Если деньги не возвращались, то делались соответствующие выводы. Я много слышал об Александре Прокопьевне, и однажды встреча состоялась. Она оказалась великолепной рассказчицей, но, к сожалению, рассказа ее о работе в военные годы на севере мне дослушать до конца не удалось, так как Александра Прокопьевна стала собираться на электричку. В 1996 году мне пришлось побывать в командировке в Новоуральске и я позвонил к ней домой, мне очень хотелось дослушать прерванный рассказ, но Александра Прокопьевна лежала в больнице. У Галины Африкановны была приемная дочь Галина Чебыкина, многие нарьянмарцы знают ее, она долгие годы работала в нарсуде, к сожалению, она умерла. Внешне была очень похожа на свою приемную мать, даже больше, чем родная дочь. Галина Африкановна ненадолго пережила Валерия. Умерла она 1 июня 1992 года и похоронена рядом с Валерием на южной окраине Екатеринбурга. Светлые, прекрасные люди. Царство им небесное.
Учительская династия Пашковых с уходом из жизни Галины Африкановны не прервалась. В Москве работает преподавателем в институте внучка Вероника, в Нарьян-Маре вторая внучка тоже Галя Пашкова работает учителем в школе. Жизнь продолжается.

Клавдия Борисовна Рымкевич

Высокая, плотная женщина, одетая в длинное платье или сарафан, голова накрыта темным платком, сверху темное полупальто. Такой внешний облик Клавдии Борисовны Рымкевич остался в моей памяти. Каким образом оказалась она и её семья на далеком севере в Оксино в 1941 году, мне не известно. Работала она учительницей в школе, а затем воспитательницей в школьном интернате. Два сына 'совсем молодыми школьниками были мобилизованы и погибли на фронте в годы Великой Отечественной войны. Может быть, поэтому и носила Клавдия Борисовна темную одежду, была в вечном трауре. Больше повезло старшему сыну Борису, который, находясь на фронте, по состоянию здоровья был комиссован и прибыл в Оксино из Мурманска. Работал учителем, художественным руководителем и заведующим домом культуры, заведующим районной библиотекой. Село Оксино в те времена было районным центром, в селе было много молодежи. В доме культуры работали хоровой и драматические кружки, регулярно ставившие концерты и спектакли для жителей райцентра, сел и деревень района. Все это проводилось при активнейшем участии Клавдии Борисовны. Сейчас, когда практически в каждом селе и деревне есть электрический свет и телевидение, трудно представить то время, когда всего этого и в помине не было. Телевидение заменяли сельские и деревенские клубы и дома культуры, главную роль в них играли подвижники, вроде Клавдии Борисовны. Сельские учителя, медицинские работники, служащие объединялись в кружки самодеятельности и самоотверженно готовили драматические спектакли и концертные программы. Тогда еще не было официального названия народный театр, но это был подлинно народный театр, бессменным режиссером и руководителем которого являлась Клавдия Борисовна. Великий знаток жизни дореволюционной России, она прекрасно знала русскую литературу. Её любимым писателем был драматург Островский Александр Николаевич. На сцене районного дома культуры ставились такие выдающиеся произведения Островского, как «Лес», «Бесприданница», «На бойком месте», «Гроза». По произведениям советских авторов ставились пьесы Корнейчука А.Е., комедия «Калиновая роща» и драма «Платон Кречет». С этими спектаклями оксинские самодеятельные артисты выезжали не только по району, но и в Нарьян-Мар. Демонстрировали свое искусство на сцене в здании кинотеатра «Арктика» и клуба Печорского лесозавода. Благодарные зрители исключительно тепло принимали работy артистов. Среди них были настоящие мастера сцены. С удовольствием называю их имена - Сергей Евлампиевич Скретнев, Ираида Порфирьевна Хрулёва, Мария Михайловна Шошкина, Яков Федорович Головин, Фёдор Головин, Герман Иванович Дитятев, Василий Матвеевич Шайтанов, Яков Герасимович Поташов, Сергей Николаевич Тельтевский.
Какие побудительные мотивы заставляли этих достойных людей заниматься подобной деятельностью? Ведь за нее ничего не платили, хлопотно и никто их не гнал палкой на такую деятельность. Их двигали благородные чувства воспитателей и патриотов, осознанно понимавших необходимость такого труда. Может быть, кому-то покажется это слишком возвышенным, но это действительно было так. Они получали удовлетворение от таких занятий, и это скрашивало их достаточно замкнутую жизнь. И в то же время, они непроизвольно, таким образом возвышали себя среди сельчан и были одними из самых почитаемых жителей села. Уровень исполнения был очень высок. Если посмотреть некоторые нынешние постановки наших профессиональных театров и сравнить с игрой самодеятельных артистов тех времен, то сравнение будет не в пользу первых, придурочная и бездарная игра которых не вызывает у многих из нас интереса и понимания. Некоторые театры отказались от воспитательной функции, и перешли в разряд развлекательных учреждений и, думаю, тем самым стали на путь, который, в конце концов, приведет их к тупику и банкротству. Правда, оговорюсь, любителей таких развлечений достаточно много.
Талант и высокая культура самодеятельного режиссера Клавдии Борисовны Рымкевич в сочетании с талантом и культурой самодеятельных артистов позволяли создавать истинные шедевры. До сих пор не могу забыть сцену из спектакля по пьесе «Гроза» в исполнении Хрулёвой Ираиды Порфирьевны, игравшей Кабаниху, и Шошкиной Марии Михайловны, игравшей странницу Феклушу. По профессии Ираида Порфирьевна была учителем литературы, а Мария Михаиловна - математики в Оксинскои семилетней школе. У них я научился понимать математику и литературу и полюбил эти предметы. Это были прекрасные, замечательные учителя.
Начало действия. Дородная и властная Кабаниха сидит в кресле и вдруг на сцену, в длинном сарафане, семеня мелкими шажками, выплывает маленькая, шустренькая странница Феклуша. И сходу начинается диалог с жалобами на нынешние времена.
Феклуша: «Последние времена, матушка Марфа Игнатьевна, последние времена, по всем приметам последние». И так далее ...
Сцена была сыграна так гениально, что потрясла меня, тогда еще малолетнего подростка и запомнилась на всю жизнь. Один выход Феклуши чего стоил. Думаю, увидев это, Александр Николаевич Островский порадовался бы такому великолепному исполнению своей пьесы. Уже позже, будучи взрослым, оставаясь под незабываемым впечатлением, посмотрел текст этой сцены. Вроде бы незатейливые сетования. Чем же задела она меня? Конечно же, великолепной игрой. Вся сцена была исполнена блестяще - игра, жесты, мимика, умение держать себя, какой-то особый говор и, наконец, изумительное знание темы. Все это позволило артистам подняться на высочайший уровень исполнительского мастерства. Кстати, сцена должна исполняться на улице у ворот дома, Кабанова и Феклуша сидят на скамейке. Клавдия Борисовна, как режиссер спектакля, отошла от этого канона. Сцена была сыграна в доме. Это говорит о творческом подходе к режиссуре. По-видимому, здесь сыграли свою роль ограниченные возможности в декорациях, но это обстоятельство нисколько не снижало достоинства спектакля. Впоследствии я смотрел спектакли различных знаменитых и академических театров, но игра самодеятельных исполнителей оксинского драмкружка никогда не казалась мне ниже по классу. Может быть, в каких-то современных спектаклях и была бы заметна разница, но в спектаклях по драмам А.Н. Островского этого не замечалось.
Клавдия Борисовна была во всех отношениях замечательной личностью. Её облик выдавал в ней волевую и, по-видимому, достаточно властную натуру. Приехав в очень трудное время в Оксино, они с мужем Николаем Михайловичем построили дом. Дом отличался от построек местных жителей. Их дома двухэтажные и одноэтажные, не имели ограждения и представляли собой сложившийся десятилетиями характерный для севера тип дома-усадьбы со свободным подъездом и подходом. Бытовые и хозяйственные помещения, как правило, совмещались в одном доме. Особенно замечательны были двухэтажные дома, так называемые двухжирные, с взвозами и просторными поветями, в которых когда-то размещались сани, привозимое зимой сено, различная бытовая и рыболовная утварь, а в холодные зимние вечера проводились и молодежные посиделки с пениями и хороводами. Дома, лишенные каких-либо украшений, были по-своему прекрасны, теплы и удобны для жилья. Они были рассчитаны на большие семьи. Обживали эти дома не сразу, по мере взросления членов семейства. В них жили родители, взрослые сыновья с семьями, всем хватало места. На сельские работы из таких домов выходила семья до двух десятков человек. При малых семьях отдельные помещения в доме пустовали и жить в таких домах было не очень уютно.
Дом Рымкевичей, несколько приземленный, был огражден забором из штакетника и напоминал сад, так как там росли всевозможные в условиях севера деревья, кустарники и травянистые растения. Мне не приходилось бывать в доме, но выглядел он очень привлекательно. Сын Борис женился на местной девушке Ксении, и у них появилось четверо детей. 1952 год явился переломным для Рымкевичей - семья решила покинуть Оксино. Борису очень хотелось приобрести хорошую профессию, и он уехал на Урал, где получил специальность токаря. Клавдия Борисовна с сестрой приобрели дом в Пятигорске и решили пожить на юге в тепле. Ксения Никифоровна, супруга Бориса Николаевича, в 1953 году с детьми поехала на Урал. Доехав до г. Печоры, дальше ехать не смогла, не смогла покинуть родной север. Семья обосновалась в г. Печора. Борис Николаевич вернулся с Урала и устроился токарем в железнодорожном депо, затем перешел на работу в аэропорт. Там прекрасно себя проявил, как рационализатор и изобретатель. Своими руками построили прекрасный дом, окруженный березами с молодой стройной елочкой. Ксения Борисовна с сестрой вернулись с юга к ним и дожили до глубокой старости. Несмотря на трагические последствия войны, род Рымкевич смог возродиться. Клавдия Борисовна Рымкевич имела, несомненно, все задатки пассионарной личности и сыграла немалую роль в возрождении подрубленного войной семейства. Большое, трудолюбивое семейство, возглавляемое ныне Ксенией Никифоровной Рымкевич, будет жить долго на благо себе и на благо горячо любимого ими севера. Традиции, заложенные подвижниками, подобными Клавдии Борисовны Рымкевич, не должны прерываться. Искусство самодеятельных исполнителей также великолепно, полезно и удивительно, как и искусство настоящих профессионалов.







Слава калиткам!

Далекое детство. Раннее утро, выходной день, просыпаюсь от осторожного постукивания на кухне. Это мама начинает топить печь. Вот слышу, достает противни, будет печь шаньги и, конечно, калитки. И снова засыпаю. Начинает светать, дети просыпаются. На столе шумит самовар, и стоят стопки калиток и шанег.
Ура! Сегодня чай с калитками! Наскоро умываемся, заправляем, кровати и садимся за стол. Вокруг стола пять голов ребятни и родители. Как хорошо! Все пьют чай и едят калитки. Кто-то пьет чай с молоком, кто-то без молока. Не помню, чтоб мы отказывались от калиток. Как вкусны калитки, пропитанные ароматом картофеля, окаймленного тонким нежным слоем пропеченного теста и масла!
Калитки всех объединяют. За столом царит единство и доброта, все любят друг друга, всех связывают крепкие семейные узы. И это действительно так. После калиток человек не способен совершить что-то плохое.
Калитки - это семейная еда, чисто северное изобретение. И, надо сказать, великолепное изобретение. Только на севере, возможно, было создать такое удивительное кушанье. В полном соответствии с характером северян - добром и нежным. Название калитки произошло от слова колядки. Песнями, славящими Христа.
Прошли годы, родителей уже, увы, нет. Дети, став взрослыми, разъехались и живут своими семьями, изредка перезваниваются, но не забывают друг друга. Вспоминают родителей и, конечно, помнят о калитках.
Калитки - это культура северной еды. Только на севере готовят их. Супруга у меня южанка. Она любит и хорошо готовит беляши, пирожки, больше любит жареное. Конечно, все это вкусно, но все-таки это не наша еда. Очень хотелось, чтобы она приготовила калитки. Но слово калитки у неё ассоциировалось со словом «забор». И все-таки пытались мы общими усилиями сделать калитки, но получалось нечто похожее на ватрушку.
И вот, наконец, супруга нашла рецепт изготовления северных калиток. Теперь мы, наши дети и внуки с удовольствием едим калитки. А я, когда ем, то возвращаюсь к далеким годам детства. Вспоминаю дорогих родителей, бабушек, тетушек, своих сестер и братьев. Так хороши калитки.
Дарю рецепт калиток, готовьте и ешьте на здоровье. И вы поймете, почему хороши калитки. Для теста необходимо в стакан простокваши (можно молока, сметаны, разведенной водой) налить 2-3 столовые ложки растительного масла, добавить соль, немного соды (щепотку). Затем всыпать муку и замесить густое тесто (мягче пельменного). Замешанное тесто должно «отдохнуть» минут 20-30 под салфеткой, чтобы не обветрилось. Затем скатать в колбаску, отрезать кусочки и раскатать лепешки диаметром 6-7 см, которые, присыпая мукой, сложить в стопку, чтобы тесто не высохло.
Теперь из лепешек раскатать тонкие сланцы толщиной 1-2 мм и диаметром 10-12 см. На сланцы положить начинку, края загнуть заборчиком и защепить. Сверху смазать сметаной и выпекать 10-15 мин., чтобы подрумянились. Испеченные горячие калитки смазать растопленным маслом или маслом со сметаной - корочка будет мягкой и вкусной.
Для начинки используется картофельное пюре, заправленное молоком и сырым яйцом. Соль по вкусу. Использование яйца не обязательно, все равно будет вкусно.
Начинкой может быть отварное пшено.

Цветные металлы

Сдача цветных металлов, получившая распространение в последние годы, практиковалась и в послевоенные годы. Конечно, не в таких масштабах, как сейчас, когда, как говорится, люди гибнут за металл, но тоже страсти и страстишки наблюдались. Я тоже принял в этом свое посильное участие и был в свое время достаточно активным сдатчиком латуни и меди. Одним из главных моих источников добываемой латуни был старый заброшенный морской пароход, носивший название «Пеша», стоявший на берегу напротив улицы Полярной. Все латунные иллюминаторы этого парохода были методично и довольно за короткий срок сняты мной и сданы в пункт приема цветных металлов, находившегося на территории старого рынка. Иллюминаторы были прикручены к корпусу судна на болты большого диаметра и затянуты гайками. Вспоминая, как я их снимал, поражаюсь той настырности и изобретательности, с которой проделывал эту трудоемкую операцию. Конечно, никаких инструментов для раскручивания гаек у меня не было, пользовался молотком и колуном. Ударяя по углам гайки, пытался раскрутить их. Работа шла с большим трудом. Занимался один, не привлекая никого из товарищей. Сначала были сняты иллюминаторы, которые легче поддавались, а потом после многократных попыток сняты и другие. Большие трудности заключались в том, что судно стояло, накренившись и с борта, стоявшего выше, снимать, оказалось значительно труднее. Для того чтобы до них добраться, пришлось немало поломать голову. Обычно удавалось снять не более одного иллюминатора за один - два прихода. У иллюминатора разбивалось толстое стекло, и он становился пригодным для сдачи. Иллюминатор был довольно увесистым и при сдаче я получал неплохую сумму. На пароходе на верхней палубе мной к съемке были намечены некоторые латунные детали, но пока я занимался иллюминаторами, кто-то успел их снять. Примусы и самовары, периодически выбрасываемые на улицу, меня не привлекали. Каюсь, один раз удалось украсть медную трубу диаметром не менее 70 мм и длиной примерно 2,5 метра. Лежала она на территории одного предприятия в сарае под множecтвом стальных труб, набросанных в беспорядке, и до нее я добирался сверху около недели, раздвигая эти трубы. Когда я нес ее сдавать, то на меня напал Лёвка К-в, который был старше меня на 2-3 года, и вознамерился отнять у меня с таким трудом добытую трубу. Я вцепился в нее, как клещ, лежал на ней на дороге, хотя дело было зимой. Все попытки Лёвки были тщетны, он даже пинал меня, но все оказалось бесполезно, и он вынужден был отступить. Но на этом дело не закончилось, он сообщил в милицию, что я где-то украл медную трубу. Милиция не стала вмешиваться и только напомнила об этом эпизоде, когда за какую-то провинность пришлось побывать там. Невольно в голову приходит мысль, неужели среди нас находились доносчики?
Когда я принес трубу в пункт приема, то приемщик дядя Вася, довольно пожилой мужчина, сказал, что в таком виде трубу не примет, она должна быть не товарной, и полушепотом посоветовал разрезать ее на куски. Пришлось нести ее обратно и дома в сарае колуном смять и путем сгибания разламывать на куски. Затем куски были уложены в мешок, и после этого трубу удалось сдать. Сколько получил за это - не помню, но килограмм меди стоил примерно 14 рублей.
Со сдачей цветных металлов бывали и курьезные случаи. На почте к обеду ставили большой самовар, делали это обычно во дворе. Самовар приглянулся сыну одного из сотрудников, болтавшемуся во дворе, и он решил его стащить. Схватил горячий самовар, наполненный водой, и побежал с ним, но вовремя был замечен. За ним устроили погоню, тогда он бросил самовар, выхватил кран и удрал с этим краном. Возвратить кран, несмотря на все принятые меры, не удалось. Так оказался выведенным из строя самовар. В оправдание парня, совершившего такой проступок, скажу, что он был больным головой.
Пункт приема через какое-то время был закрыт, так как он находился в деревянном сарае и нечестные на руку люди, проделав пролом сзади сарая, стали похищать цветные металлы и повторно сдавать. У приемщика случилась недостача и он был осужден. Законы в те времена были строги.

Цыгане

В далекие времена Качгортское озеро соединялось с Городецким шаром протокой шириной в 30 или чугь-чугь более метров. Береговая часть северной стороны протоки представляла собой заливной луг, лишенный какой-либо кустарниковой растительности, и по нему вдалеке разгуливали коровы. В военные годы на некотором отдалении от берега, на лугу торчал одинокий ствол зенитного орудия, призванного защищать город от возможного налета вражеской авиации. Война закончилась, и орудие незаметно исчезло. Прошло два года и вдруг, летом, там, где когда-то стояла зенитка, появился цыганский табор, десятка два цветастых палаток. Какие дела и заботы привели бродяг и странников на север, какими богатствами заинтересовал наш тихий и не очень зажиточный городок представителей этого племени, было неведомо. Чем питались и занимались они? Возможно, они доили качгортских коров и ходили по городу, занимаясь гаданием. Меня, любопытного 11-ти летнего парнишку, эти вопросы очень даже занимали. И вот в один из теплых летних дней, сев на отцовскую лодку, стал я кататься по протоке, поглядывая в сторону табора. Долго ли, скоро ли, слышу - меня подзывают. Гляжу, на берегу стоит цыган в окружении своего семейства и машет мне рукой. Подъезжаю, и он мне говорит: «Перевези на другой берег, дам три рубля». Перспектива заработать 3 рубля меня очень прельстила. Посадил семью, перевез. Попросил у цыгана деньги, так как сам он никакой заинтересованности в расчете не проявлял, выгружая семейство и скарб. Цыган показывает на противоположный берег и говорит: «Он рассчитается». Смотрю, на том же месте стоит еще одна семья. Ну, думаю, повезло, заработаю. Перевез их, картина повторилась. На противоположном берегу меня поджидало третье семейство. И так я перевез весь табор. Последний глава семейства, перевезенный мной, категорически отказался платить за всех и за себя тоже. Так я впервые познакомился с цыганами. И уже при всех последующих попытках представителей этого народа пообщаться со мной я всегда помнил об уроке, полученном в детстве, и избегал вступать в любой контакт с ними и отметал любые предложения со стороны цыган.
               



                Это Родина чудесная моя!

                (Памяти Кокориной Александры Евгеньевны)

12 апреля 2008 года в г. Печора скончалась замечательная русская женщина, педагог, воспитатель и поэт Кокорина Александра Евгеньевна, проработавшая всю сознательную жизнь в Ненецком автономном округе. Александра Евгеньевна родилась 7 января 1926 года Вологодской области в Тотемском районе в глухой деревушке Антоновка в семидесяти километрах от города Тотьма. Время её рождения и детство совпало с потрясшими нашу Родину насильственными и катастрофическими изменениями деревенского уклада, и это обстоятельство отразилось на дальнейшей судьбе Александры Евгеньевны. В семье было трое детей: Борис (1924 года рождения), Александра (1926 г.), Альбион (1932 г.). Отец - Опалихин Евгений Семенович, мать Коробицина Евдокия Ивановна. За выход из коммуны отец был осужден на 10 лет и проживал в Коми АССР, где со временем заимел вторую семью. Оставшись без отца, семья испытывала крайнюю нужду и постоянно голодала. В 1940 году после ухода брата Бориса в армию, мать с детьми решилась выехать на Печору в Нарьян-Мар, где в Тельвиске проживала знакомая женщина. В Тельвиске мама устроилась работать поваром в школьный интернат. Шура, которой исполнилось к этому времени 15 лет пошла в 5 класс. Вскоре отец Евгений Семенович, проживавший в Медвежке, вызвал маму. Он нашел хорошую работу в совхозе. Оставшись одна в Тельвиске, Шура устроилась работать уборщицей и истопником в школе. Так началась самостоятельная жизнь Александры. Любознательная и умная девочка продолжала учиться и работать. Трудности были во всем – отсутствие родительской заботы, плохие условия для подготовки уроков, так как не было даже керосинового освещения. Уроки приходилось делать во время топки печей при открытой заслонке. Но мир не без добрых людей, умные и доброжелательные учителя Шалькова Калерия Ивановна и Куликова Мира Ивановна, видя трудности проживания способной и старательной ученицы, взяли её к себе на воспитание, найдя замену на работе. Так благодаря сложившимся счастливым для Шуры обстоятельствам семилетка была закончена с похвальной грамотой, и она была принята в Нарьянмарское педучилище на ненецкое отделение, которое закончила в 1947 году.
Нарьянмарское педагогическое училище славно тем, что в нем училось очень много детей, судьба которых похожа на судьбу Александры Евгеньевны. Помимо прекрасного педагогического обучения воспитанники этого учебного заведения получали там жилье и питание, так необходимое в то тяжелое время. Педучилище сыграло выдающуюся роль в становлении образования округа и не только округа и не только образования. Училище способствовало сохранению и развитию духовной культуры народов Севера. Учащиеся, окончившие педучилище, как правило, оставались работать в пределах округа, в отличие от выпускников средних школ, которые после выпуска разъезжались по городам и весям нашей Родины.
После окончания педучилища Александра Евгеньевна была направлена работать в п. Каратайка учителем начальных классов, где учащиеся говорили на русском, коми и ненецком языках. Ненецкий язык она знала, так как изучала в училище, а коми язык пришлось изучать с помощью родителей учеников. Проработав в Каратайке 1 год, Александра Евгеньевна была переведена в Хабаровскую школу, где продолжила учительскую работу и являлась секретарем комсомольской организации поселка. Силами комсомольцев поселка была отремонтирована старая казарма, в которой стали проводить репетиции по пьесе, сочиненной комсомольцами на коми языке «Как невесту замуж отдавали» и готовились к октябрьским праздникам. В подготовке к концертам принимала  участие и молодежь, приезжавшая с острова Вайгач. Молодую и энергичную комсомолку - учительницу приметили и через год в 1948 году перевели в п. Амдерма.
В Амдерме Александра Евгеньевна приступила на должность комсомольского организатора по работе с молодежью поселка Рудничный, который находился в 2 км от Амдермы. В поселке Рудничный проживала в основном  молодежь, работавшая на добыче флюорита (плавикового шпата), применявшегося в металлургии в качестве флюса. Рабочая молодежь прибыла по вербовке. Условия проживания были очень трудные: суровый климат, отсутствие минимальных удобств проживания в общежитиях, отсутствие питьевой воды. Воду заготовляли путем оттаивания снега в бочках. Все это не способствовало созданию нормального трудового коллектива. Нужно было вовлечь молодежь в общественную работу, в кружки художественной самодеятельности и молодые люди с удовольствием откликнулись и с энтузиазмом стали посещать клуб и готовить постановки по произведениям А.Н.Островского и несмотря на частую пургу ходили в клуб в Андерму на репетиции. Далее последовала 3-х месячная командировка, от Каратайки по побережью Карского моря в сторону Воркуты по оленеводческим стадам, с целью создания комсомольских ячеек в самых отдаленных ненецких кочевьях. По словам  А.Е. Кокориной: «С молодежью было работать легко: они активно участвовали в мероприятиях, изучали устав. А вот со старым поколением были трудности: они были против молодежной организации, запрещали детям, внукам посещать собрания. Приходилось собираться далеко от чума, делать все тайно.
Задание данное, мне райкомом комсомола, было выполнено. В чуме председателя колхоза устроили праздничное чаепитие с веселыми концертными номерами, с шутками, с ненецкими песнями, которые сочинили сами комсомольцы».
В июне 1948 года, закончив работу в Амдерминском районе, направилась от Воркуты до Печоры по железной дороге, а от Печоры рекой до Медвежки, где проживала мама. Помогала ей работать на парниках, где выращивали огурцы и помидоры. В этом же году вышла замуж за Кокорина Станислава Николаевича, с которым была знакома еще по педучилищу. Он работал учителем в п.Сявта. Появились дети – сын Виктор (1948 г.), дочь Надя (1950 г.), и сын Николай (1952 г.). В эти годы А.Е. работала в Пешской школе учителем начальной школы. В 1953 г. Семья переехала работать в с.Великовисочное. Станислав Николаевич учителем истории и завучем по внеклассной работе. А.Е. – пионервожатой.
В эти годы в Нарьян-Маре и Оксино мне приходилось видеть эту красивую пару, приезжавшую по своим учительским делам. Александра Евгеньевна – худенькая, скромно одетая, выглядела настоящей красавицей, на которую невозможно было не обратить внимание. Крупные, выразительные, с живинкой глаза придавали её облику какое-то неповторимое очарование. Я много просмотрел фотографий А.Е., и я помню её именно такой на фотографии, которая опубликована в сборнике её стихов «Это Родина чудесная моя».   
Работа в школе сочеталась с учебой в Архангельском учительском институте (1952-1956 г.г.) Окончен институт, получена специальность учителя русского языка и литературы. Достигнута цель, к чему стремилась, но возможности реализации работы по профессии ограничены, так как в селе одна школа, выбора нет. Поэтому работала школьным библиотекарем, воспитателем детского сада. Пополнялась детьми семья сыновья Александр, Алексей, дочь Люба, сын Леонид. Все дети должны получить полноценное образование. Лишенная в юности родительского внимания и практически все добивавшаяся сама Александра Евгеньевна постаралась сделать все, чтобы её дети не испытывали то, что ей пришлось испытать. Наступил пенсионный возраст, но не все дети выучились, поэтому пришлось продолжать работать. Еще в возрасте 60-ти лет работала социальным работником по уходу за престарелыми людьми  и несколько лет подряд возила детей в пионерские лагеря в Щенкурский район Архангельской области.               
Дети выучились, вылетели из родительского гнезда, подступала старость. Все-таки уклад сельской жизни не предусматривает полного ухода детей из родительского дома. Все равно кто-то из детей должен брать на себя ношу родителей и должен быть при родителях до самой их старости и ухода из жизни и быть приемником семейных традиций.  В таких условиях у родителей сохранится покой и радость в преклонных годах и не будет тоски и разочарования в прожитой жизни. Только тогда сможет сохраниться милая нам всем деревня и сохранится преемственность в семейных отношениях.
Александра Евгеньевна оставила после себя прекрасные, лучезарные стихи. Увлечение поэтическим творчеством началось у неё в детские годы. Стихи писать она начала, учась во втором классе, и уже тогда печаталась в «Пионерской правде». В последние годы у неё вышло три сборника стихов. Сборники не большие по объему, но имеют тематическую направленность. Прекрасная воспитательница и учительница свой первый сборник «Мой Север любимый» посвятила детям и начинается сборник загадками.               
Черная и гладкая
Манит наши взоры.
Мы на ней читаем
Белые узоры.
Загадок немного, но все они замечательны. Далее идут стихи и песни, завершается сборник сказкой «Старуха Пурга». Вот одно из стихотворений сборника.

        Земляничка

 Почему тебя назвали
              «земляничка»?
 Потому, что я красна
                и круглоличка.
 И не только потому,
 я землю русскую люблю,
 к ней приникла,
 ей питаюсь,
 ей дышу и наслаждаюсь.
 Я листочком чуть накрылась,
 Чтоб ты ниже наклонилась.
 Отдала поклон не мне,
 А поклон родной земле!

Только так и именно так прививается и воспитывается любовь к нашей земле, природе и Родине. Стихи Кокориной А.Е. великолепно выполняют эту роль, они скромны, своеобразны и прекрасны.
Второй сборник, вышедший в 2004 году носит удивительное, великолепное название «Это Родина чудесная моя!». Завершает сборник «Песня о Родине». Читая слова этой замечательной песни, я слышу ангельские детские голоса. Я не знаю исполнялась ли она когда-либо, но думаю, что при хорошем исполнении и достойной композиции она вошла бы в ряд лучших детских песен нашей Родины.


         Как прекрасно все вокруг,
         Приглядись-ка, милый друг.
         Перед нами расстилаются поля,
         Это Родина чудесная моя.
               
         Припев: Свободно, вольно дышится,
                Со мною рядом друг.
                Напев веселый слышится
                Березок – двух подруг.
          ………………………………………….
          ………………………………………….
          Третий сборник стихов, вышедший в 2005 году при содействии Ненецкой окружной Центральной библиотеки, «Творите добро» несет печать раздумий. В голосе поэта уже нет веселья, радости ожиданий счастливого светлого будущего. В сборнике есть стихи о далеком детстве – «Пастушок», «За ягодами», «Сенокос», «За грибами». Но все-таки основная тема сборника это прощание с прошлым. Для поэта, писавшего светлые, радостные стихи, глядевшего на мир глазами детей, расставание мучительное, трудное и горькое.
      
         Как жаль, что прежнего не будет,
         Оно куда-то вдаль ушло.
         И чувств ушедших не разбудит
         Уже никто, уж все прошло.
               
         Все с тучей темною умчалось,
         Надежда, счастье и любовь.
         Одна печаль, печаль осталась
         Былое не вернется вновь!
Стихи полны предчувствием драматической развязки, но вся её жизнь, натура не может смириться с наступившей старостью и одиночеством.
         
         Вот прошла уже неделя,
         Я страдаю от безделья.
         Не могу в привычку взять
         Пить, да есть, да полежать,
         Руки просят, чтобы сделать,
         Ноги просят, чтобы бегать,
         Голова лишь отстает,
         Слов под рифму не найдет.
         Может старость уж крадется,
         Оттого и не поется,
         Или в том моя беда,
         Что такой спокойной жизни
         Не бывало никогда. 
Последние стихи поэта наполнены мудростью, добротой и памятью о незабываемой молодости. Это прощальные слова.
      
          Почему пропал мой голос?
          Песня не поется.
          Спеть о радости, о счастье
          Мне не удается.
            
          Спеть о Родине великой,
          Милой и чудесной,
          И о самом дальнем крае-
          Тундре моей снежной.
         
          Сколько пройдено по ней,
          По снегам сыпучим,
          И проложено путей
          Полозом скрипучим!

          А следов не сосчитать
          В тех болотах топких,
          И каюра не узнать,
          Что кружил под сопкой.

         Много-много лет назад я видел эту женщину молодой, красивой, полной сил и молодого задора, мечтающей о прекрасном будущем нашей Родины и приложившей немало сил для осуществления своих мечтаний. Годы прошли и не все мечтания Александры Евгеньевны осуществились, но в этом нет её вины. Она сделала все своим трудом и творчеством, чтобы её мечтания осуществились. И пусть любовь Александры Евгеньевны к детям, к нашей великой Родине и милому её сердцу Северу служит для нас всех вдохновляющим примером. И мы все должны знать, что когда-то наступит момент, когда мы будем должны сказать последние прощальные слова. Склоним головы перед памятью великой женщины из Великой Виски

         В заключение привожу стихи великого земляка Александры Евгеньевны поэта Николая Рубцова. Любите нашу поэзию и поэтов.
       
         В минуты музыки

В минуты музыки печальной
Я представляю желтый плес,
И голос женщины печальный,
И шум порывистых берез,

И первый снег под небом серым
Среди погаснувших полей,
И путь без солнца, путь без веры
Гонимых снегом журавлей…

Давно душа блуждать устала
В былой любви, в былом хмелю,
Давно понять пора настала,
Что слишком призраки люблю.

Но все равно в жилищах зыбких-
Попробуй их останови ! –
Перекликаясь, плачут скрипки
О желтом плесе, о любви.

И все равно под небом низким
Я вижу явственно, до слез,
И желтый плес, и голос близкий
И шум порывистых берез.

Как будто вечен час прощальный,
Как будто время ни при чем…
В минуты музыки печальной
Не говорите ни о чем.

                Харин Борис Николаевич

                Где высоко стоит наука,
                Стоит высоко человек
                Подолинский А.И поэт   пушкинской поры.
Выбито на памятной медали посвященной 50 летию Санкт-петербургского университета

       Борис Николаевич Харин, мой одноклассник, выпускник 10 В класса средней школы города Нарьян-Мара, окончил школу в 1955 году. Доктор технических наук, заместитель Главного Конструктора НПО Автоматики. Награжден двумя орденами Трудового Красного Знамени, орденом Октябрьской революции и четырьмя медалями, Заслуженный работник Министерства общего машиностроения СССР. До 1991 года работал заместителем академика Семихатова Николая Александровича, Героя Социалистического Труда, лауреата Ленинской премии.
       Родился Борис 10 марта 1938 года в селе Оксино в семье учителей. Отец Харин Николай Семенович, работал заведующим Нижне-Печорского районо, после образования в 1938 году с. Великовисочном семилетней школы стал директором этой школы, в 1939 году ушел добровольцем на войну с Финляндией. В 1940 году в феврале месяце при прорыве «линии Маннергейма» погиб смертью храбрых, и посмертно награжден орденом Красной Звезды. Борис в течение 25 лет искал могилу отца. И нашел её в с.Красносельском на 101 км шоссе Санкт- Петербург – Выборг. Передо мной фотография отца Бориса, опубликованная в книге Юрия Канева «Оленная армия». Молодой человек, с волевым лицом, на груди комсомольский значок и значок Ворошиловский стрелок. Я знал тех людей, которые общались и работали с отцом Бориса и они характеризовали его, как исключительно умного и во всех отношениях хорошего и порядочного человека.
       Мама Харина Валентина Павловна работа директором Великовисочной школы, в 1965 году уйдя не пенсию, уехала на родину в Карпогоры Пинежского района Архангельской области. Умерла в 1977 году. В могилу мамы Борис захоронил урну с прахом отца и установил памятник, изготовленный в С-Петербурге.
       Родина отца находится в 30 км от Карпогор в д. Шотогорка, там находится его родовой дом и родовое кладбище.
       В с. Карпогоры похоронен старший брат Владимир Николаевич Харин 1935 года рождения. Владимир окончил школу в с Великовисочном, архангельский техникум связи, прошел службу в армии, работал секретарем Соломбальского райкома ВЛКСМ, заочно окончил Архангельский педагогический институт, работал секретарем окружкома партии в Нарьян-Маре. В последние годы работал в с.Карпогоры учителем, корреспондентом районной и областной газет.  Умер он от инфаркта в апреле 2006 года и похоронен рядом с материю и отцом. У Бориса есть сестра Светлана Николаевна, родившаяся после смерти отца 10 июня 1940 года, после окончания медицинского училища в Архангельске она была направлена на работу в Карпогоры и до пенсии проработала в медицинском учреждении и сейчас проживает там же. Борис Николаевич, несмотря на прекрасную квартиру в Екатеринбурге, переехал в Карпогоры и живет у сестры, чтобы быть рядом с могилами дорогих ему людей. 
       Но вернемся к годам юности нашего героя. В 1952 году, окончив с отличием Великовисочную семилетнюю школу, Борис приезжает в Нарьян-Мар и продолжает учебу в 8 В классе средней школы, живя в интернате. Надо сказать, 8 В класс был скомплектован из учеников, приехавших из разных сел и деревень Нижне - Печорского района и из лесозавода. Классным руководителем у нас была молодая, только что окончившая институт, учительница литературы Глафира Михайловна Епифанова, с которой мы продолжаем поддерживать связи.
       Вспоминая годы учебы, я могу сказать, что Борис учился только на пятерки. Я не припомню случая, чтобы он получил четверку по какому- либо предмету. Он был просто запрограммирован на отличную учебу. Скромно сидел на последней парте в правом углу у окна. В отношениях с одноклассниками был ровен, разве несколько был ближе к тем, с кем проживал в интернате. Увлеченно занимался лыжным спортом и, учась в институте, чуть-чуть не дотянул до мастера спорта. В 9-10 классе он был секретарем школьной комсомольской организации.
       В 1955 году с медалью окончив школу, Борис поступает в Ленинградский институт авиационного приборостроения (ЛИАП), который успешно оканчивает в 1961 году. По распределению приезжает на работу в Свердловск в НИИ п.я. №320. В институте разрабатывались системы управления полетом баллистических ракет подводных лодок ВМФ и ряда оперативно-тактических ракет сухопутного базирования, в частности ракеты типа «Тополь». Полет ракет и наведение на цель контролировался и осуществлялся с помощью средств радионавигации и автокоррекции. Большую помощь Борису Николаевичу на первых порах оказал, работавший в ссылке с 1955 по 1964 год Гегечкори Сергей Алексеевич, (Серго Лаврентиевич Берия) опальный сын Берия Лаврентия Павловича, лишенный всех званий и наград. Это был исключительно талантливый специалист, доктор технических наук, работавший в институте на должности старшего инженера и ведущего специалиста по выпуску ракет. Потом он был переведен по ходатайству видных ученых в Киев в связи с болезнью матери и до ухода на пенсию был Главным конструктором НПО «Камета».
       Главным своим учителем и наставником по науке Борис Николаевич считает Лапина А.А. – доктора, профессора, зам. Главного конструктора – академика Кузнецова В.И., являвшегося родоначальником систем управления ракетно-технических систем. Лапин А.А. работал в одном из Московских институтов и по словам Бориса буквально «силком» привел его в науку.
       Борис Николаевич Харин был единственным доктором наук в СССР, защитившим кандидатскую, а затем докторскую диссертацию по проблеме конструирования радиоэлектронной аппаратуры управления ракетно-космических систем.
       В разговоре со мной Борис говорил о том, что в жизни ему везло на встречи с хорошими людьми и учителями. Учителями семилетней школы с. Великовисочное, учителями средней школы №1 г. Нарьян-Мара, учителями по институту (ЛИАП), учителями в НПО Автоматика г. Екатеринбурга. Он был знаком и работал со всеми родоначальниками ракетно – космической техники в СССР академиками и генеральными конструкторами Королевым С.П., Янгелем, Кузнецовым В.И., Макеевым В.П., Семихатовым Н.А., Пилюгиным Н.А. Ковалевым С.Н. и многими другими.
       За годы работы в НПО «Автоматики» Борис Николаевич Харин принимал участие и непосредственно руководил разработкой систем управления полетом ракет, которые точно поражали заданные цели. Его трудовые и творческие достижения отмечены высокими правительственными наградами. Он трижды выдвигался на получение Ленинской премии, но всегда находились товарищи, которым премия была нужнее, то в силу возраста, то к юбилею или уходу на пенсию. А ему, как более молодому, говорили, что у него все впереди. Конечно, скромность украшает человека, но не всегда она делает человека счастливым. В этом отношении излишне скромный Борис Николаевич, как истинный северянин ничем не отличается от своих земляков. Наступили 90-е годы, новые разработки прекратились в виду отсутствия финансирования, мощный тысячный коллектив НПО начал распадаться, но разработки, созданные в советские годы, продолжают служить обороне нашей Родины. Бывшие ученики воспитанники Бориса Николаевича достигшие сейчас командных высот работают по принципу «от добра добра не ищут» и все, что делается сейчас в НПО («Булава» и т.д.), делается на научных и конструкторских разработках Харина Б.Н. и его единомышленников и ничего нового делать не хотят. 
      Грозное оружье созданное коллективами, которые возглавляли такие выдающиеся конструкторы, как наш земляк Борис Николаевич Харин служит надежным щитом нашей Родины.
       Дорогой Борис, долгие годы твое имя было засекречено, но пришло время рассказать о тебе и твоих заслугах перед страной и пусть наши земляки, Нарьян-Мар, Оксино, Великовисочное, наша школа знают и гордятся своими воспитанниками. Доброго здоровья мой товарищ и одноклассник и долгих лет жизни            


               Великий гражданин и патриот Сидоров Михаил Константинович

Многие ли северяне знают Сидорова Михаила Константиновича? Сразу же отвечаю – не многие. Знают, например, Русанова В.А., который в 1903 году проехал с экспедицией с верховьев Печоры и до выхода её в Северный Ледовитый океан и представил записку о возможности соединения Печоры с Волгой и Камой. И стоя на берегу Печоры в районе Кожвы предсказал строительство города на противоположном берегу в том месте, где стоит сейчас город Печора. За что благодарные жители этого города установили ему памятник на берегу Печоры у речного вокзала. Помнят, что он участвовал в революционном движении и совершил путешествие, к сожалению, трагическое на судне «Геркулес» и в 1913 году пропал без вести в Карском море. Память о Русанове Владимире Александровиче сохранили, так как его фигура, деяния и гибель овеяны романтикой и вполне вписывались в идеологию советского периода.
А о Сидорове Михаиле Константиновиче нашем выдающемся земляке архангелогородце - общественном деятеле, предпринимателе, купце, меценате, золотопромышленнике, писателе, исследователе русского Севера, зоологе, положившего началу речного пароходства на Печоре, и вложившего все свое миллионное состояние для экономического развития нашего края как-то не очень вспоминают. Заслуги Сидорова М.К. не забыли и высоко чтят в Сибири, в Красноярске. О нем пишут рефераты, статьи, очерки школьники, студенты, ученые. Но нам нужно знать, что деятельность этого человека, которого по праву можно назвать одним из лучших сынов России, оказала благотворное влияние не только на экономическое развитие Сибири, но и всей России и в первую очередь нашего Севера. О нем знаменитый русский академик И.М.Губкин сказал: «Побольше бы нам таких Сидоровых, и никто не осмелился назвать дореволюционную Россию страной отсталой…Очень хорошо, когда человек еще на заре своей юности ставит перед собой цель и потом всю жизнь достигает её; в таких случаях он не останавливается до тех пор, пока не остановится его сердце. Люблю таких людей: они отвечают моим представлениям о человеке…»
Давайте поговорим об этом удивительном и уникальном человеке и  патриоте.
Михаил Константинович Сидоров родился в Архангельске 16 марта 1823 года в семье купца 2 гильдии, учился с 1833 года в местной гимназии, из которой был исключен в 1841 году в результате конфликта с учителем иностранцем, неуважительно относившемся к учащимся. Поступил на службу к своему деду Александру Сидорову, архангельскому лесоторговцу, прослужил у него два года, а затем в 1845 году сдал экзамен на звание домашнего учителя. Энергичный, любознательный и патриотично настроенный 18-летний юноша, увлеченный идеей промышленного развития севера, обратился к коммерческому советнику из С. Петербурга и земляку А.В.Попову, владельцу корабельной верфи в Архангельске, с предложением организовать морской путь между Сибирью и Европой. В.А.Попов давно вынашивал эту идею, и обращался к правительственным чиновникам, которые под давлением иностранцев, не заинтересованных в экономическом развитии Севера, неизменно отвечали отказом. В.А.Попов, найдя в лице М.К.Сидорова молодого энергичного единомышленника, с его помощью собрал более 400 подписей под ходатайством об учреждении частного банка для помощи отечественным предпринимателям и получил поддержку со стороны министра внутренних дел Л.А.Перовского. Первые же шаги по реализации планов Сидорова были встречены в штыки архангельским губернатором маркизом де-Траверзе и его иностранным окружением, почувствовавшим угрозу своим интересам. Губернатор приказывает арестовать Сидорова за подрыв престижа власти, за вольнодумство и в 1845 году Михаил Константинович по совету Попова уезжает в Сибирь в Красноярск. В Красноярске он устраивается делопроизводителем и домашним учителем детей золотопромышленника Василия Николаевича Латкина. В.Н.Латкин родом был из Усть-Сысольска. Коми-зырянин, талантливый исследователь и литератор прилагал немалые усилия для исследования малоизученного Печорского края, возможности судоходства на Печоре. Латкиным было опубликовано много статей с географическими сведениями этого края, изданы «Карты устья Печоры», а также статьи по различным вопросам развития промышленности. Это была не случайная встреча двух единомышленников, радеющих о благе родного края. В 1847году Сидоров по поручению В.Н.Латкина участвует в процессе против недобросовестных вкладчиков. Выиграв процесс, он стал известен в среде деловых кругов Красноярска. С этого момента начинается взлет предпринимателя М.К.Сидорова. С помощью Латкина Сидорову удалось получить разрешение на поиск и добычу золота и в 1845-1848 г. им лично был обследован Енисей и некоторые его притоки. Положительных результатов получено не было, но необходимый опыт по поиску золота был приобретен и в тоже время был хорошо изучен край. Успех пришел в 1848 году, когда он нашел месторождение золота и открыл шесть приисков. Поиски золота продолжались и в 1850 г. в районе Подкаменной Тунгуски было открыто богатое месторождение рассыпного золота. В 1852 году началась промышленная добыча золота в первых приисках. Несмотря на то, что первый доход пришлось отдать на нужды Крымской войны, успех в добыче золота позволил Михаилу Константиновичу развернуть бурную деятельность в золотопромышленности. Через 10 лет он стал владельцем до 170 приисков, из которых 35 были запущенны в работу с добычей до 1000 пудов золота, на приисках было занято до 20000 человек. Доход казны составлял до 3-х миллионов рублей.( По сообщению Генерал-губернатора Западной Сибири А.И.Дюгамеля). Сам М.К.Сидоров получил прибыль в один миллион рублей. Но у удачливого предпринимателя, проводившего достаточно самостоятельную и независимую деятельность, всегда находились недоброжелатели, завистники. Так деятельность Сидорова встревожила администрацию Восточной Сибири, опасавшуюся монополизации золотодобычи. Граф Н.Н.Муравьев-Амурский, стал административными уловками ограничивать деятельность Сидорова, в частности, ему было объявлено, что если он не внесет за свои прииски поземельную плату, то их возьмут в казну и сдадут в аренду другому лицу. А когда Сидоров внес эти деньги (около 14 тысяч рублей), печально известному военному губернатору П.Замятину было велено освидетельствовать Сидорова на принадлежность к скопческой секте, что, конечно, проверкой не подтвердилось.
Став, благодаря своему таланту, кипучей энергии, трудолюбию, обладателем миллионного состояния, Михаил Константинович Сидоров приступил к осуществлению своей заветной мечты, без которой он не мыслил свое существование, - освоению и развитию северных окраин России, развитию образования в Сибири.
Много сил и средств затрачено М.К.Сидоровым на создание университета в Сибири. Идея создания сибирского университета высказывалась еще в 1803 году. Павел Демидов пожертвовал на учреждение университета в том же году 50 тысяч рублей, и хотя эта идея получила поддержку, но дело окончилось ничем. Сидоров в 1854 году внес в фонд создания университета 6287 рублей и предложил открыть подписку среди сибирских промышленников на эти цели, но предложение не получило поддержки. В 1856 году обратился с идеей создания университета к академику Э.И.Эхвальду, предлагая 10 новых приисков от 1 до 3 млн. руб. и весь наличный капитал для реализации этой идеи и получает поддержку академика. Высокопоставленные противники Сидорова заводят против него несколько вздорных уголовных дел, позволяющих тормозить создание университета. Но эти препятствия не останавливают купца, он продолжает вести борьбу за создание университета. Михаил Константинович выступает с предложением пожертвовать на эти цели два золотых самородка общим весом 8 фунтов 81 золотников и 20 тыс. руб. С этим предложением он обращается к генерал-губернатору Западной Сибири А.О Дюгамелю, одному из немногих относившихся к деятельности купца положительно. Вопрос о создании университета рассматривался на докладе министра народного просвещения императору и получил поддержку, но сибирские власти посчитали, что в создании университета нет необходимости. Продолжая борьбу за создание сибирского университета, неукротимый Сидоров предоставляет на эти цели крупные суммы денег иркутскому губернатору К.Венцелю, генерал-губернатору Восточной Сибири Н.Н.Муравьеву-Амурскому, генерал-губернатору А.О.Дюгамелю. Деньги были получены, но были использованы на другие цели. С предложением о пожертвовании денег Сидоров обратился к центральным властям, но подобные действия местные власти простить не могли. Н.Н.Муравьев-Амурский ходатайствовал о высылке Сидорова в Архангельскую губернию, а А.О.Дюгамель сделал предложение о награждении его орденом Св. Владимира 4-й степени. В результате Сидоров не был выслан, но и не награжден. И все-таки усилия Михаила Константиновича Сидорова не пропали даром, в 1880 году был открыт Томский университет. При открытии будущему музею университета был вручен подарок Сидорова-коллекция сибирских древностей.
Смелый и независимый промышленник своей борьбой с бюрократической властью приобрел большой авторитет среди красноярцев и в 1863 году 100 голосами против 30 был выбран городским главой, но уже упоминавшийся ранее губернатор Замятин не утвердил выбор, ссылаясь на то, что это человек неблагонадежный и сидел на гауптвахте.
И все-таки главной мечтой этого великого человека было освоение Севера и Северного морского пути. Вот что он пишет в своей знаменитой книге «Север России». «Безлюдный север, с его скудной, по-видимому, природой, с его беспредельными пространствами, с его полудикими обитателями всегда поражал меня своим величием, обещающим славное будущее. Оставив на заднем плане выгодную для меня материально золотую промышленность… я перенес всецело свою деятельность и денежные средства на северные приморские окраины нашего государства». Вот именно, нашего государства, а не «этого» государства. Михаил Константинович Сидоров, написав эти строки, взял на себя всю заботу и ответственность за судьбу родного ему Севера и всех людей на нем проживающих и направил всю свою энергию, все свои материальные возможности для осуществления своей заветной мечты – процветания своего родного края.
Для того чтобы обеспечить промышленное развитие северного края нужно создавать Северный морской путь. Сидорову приходится преодолевать сопротивление местных властей, считавших, что районы Енисейского Севера не перспективны в хозяйственном и промышленном значении. В тоже время изыскательские экспедиции, организованные М.К.Сидоровым в начале 60-х годов в Туруханском, крае открыли внушительные запасы каменной соли, железных и медных руд, каменного угля, графита, точильного камня, золота. Разработка этих богатств обеспечила бы процветание этого края. Михаил Константинович начинает заниматься организацией судоходного транспортного сообщения между Сибирью и Европой. Поскольку вывоз грузов через Карское море обеспечить не представлялось возможным, Сидоров снарядил экспедицию Ю.И.Кушелевского для изыскания транспортного пути от Енисея до устья Печоры. С 17 июля до12 августа 1862 года был обследован участок от Обдорска (Салехард) до устья реки Таз, примерно в это же время проводятся интенсивные работы изучению русла Печоры и составление карты устья Печоры. В 1863 году по этому пути были поставлены военному министерству три тысячи пудов графита. Операция с транспортировкой графита принесла 30 тысяч рублей убытков, но это не огорчало его, при хорошо налаженной транспортировке он рассчитывал получить прибыль и выгоду для государства. Вот, что он писал «   В этом отношении наше Отечество находится в совершенной зависимости от иностранцев. В случае войны и неполучения с острова Цейлон через иностранцев на наши казенные заводы графита, нам невозможно иметь хорошие пушки, равно и лучшую сталь для другого оружья… В Туруханском крае открыты мною громаднейшие месторождения графита, что…даже один этот материал не только спасет край от голода, но и может прокормить массы народа, если его разработка не будет подвергаться ограничениям со стороны правительства и если местное начальство не будет мешать в открытии морских путей…». Для того чтобы пробудить интерес к разработке недр Севера и Сибири и организации их доставки неутомимый предприниматель за собственный счет участвует в 25 выставках, том числе 16 всемирных, где демонстрируются экспонаты полезных ископаемых из Туруханского края, Печоры и других районов Севера. В 1862 году на Всемирной выставке в Лондоне М.К.Сидоров и В.Н.Латкин экспонируют великолепную печорскую лиственницу и высококачественный сибирский графит. Выставочная деятельность получила высокую оценку. Больших золотых и серебреных медалей удостоены экспонаты Михаила Константиновича в 1860 и 1865 годах – от Императорского Вольно-экономического общества, в 1866 году - от Императорского Русского географического общества. Награды международных выставок: серебряные и бронзовые медали в Лондоне (1862 1874 год), в Щецине (1865 год), в Брюсселе (1876 год). На всех выставках он принимал личное участие, представляя экспонаты и читая
В 1864 году М.К.Сидоров выкупил у разорившихся партнеров В.Н. Латкина, П.И.Крузенштерна (сына знаменитого мореплавателя) и Волкова паи Печорской компании и стал ее владельцем. 16 лет Сидоров добивался выделения шести десятин земли для постройки порта на Печоре, но так и не получил её. Бороться с засильем иностранных промышленников и их покровителями было, как правило, безнадежно. Этот же 1864 год можно считать годом организации речного пароходства на Печоре. В начале года Сидоровым был куплен на Волхове у петербургского заводчика Л.Э.Нобеля пароход английской постройки (двухвинтовой железный пароход, построенный в 1857 году). Скорость парохода составляла 13 верст в час в стоячей воде. Вес с машиной составлял 380 пудов. Это был пассажирский пароход, при необходимости мог буксировать до 1000 пудов клади на легкой барке. С озера Ильмень разобранное судно было привезено по железной дороге в Тверь. Там оно прошло сборку, отладку и испытания. 23 апреля пароход, названный Сидоровым «Печора», ведомый доверенным Алейниковым, быстро прошел своим ходом по Волге, Каме, Вишере, извилистой Колве, входящей в водную систему Камы, далее по Вишерке, длинному Чусовскому озеру и реке Вогулке до самого узкого волока до Печоры в районе Якши. В Чердыни на р.Колве к команде присоединился Сидоров и сам впрягся в лямку, помогая работникам тащить его через волок. Во всех важных мероприятиях Сидоров принимал самое непосредственное участие, переносил одинаковую со всеми физическую нагрузку. Но сразу, весной, спустить пароход на Печору не удалось: не хватало рабочих рук. 4 июля Сидоров, оставив судно другому своему доверенному, П.С.Мартюшеву, спустился на небольшой шхуне вниз по Печоре. И сразу же начинает изучать коварные Гуляевские кошки в Печорском море, принесшие много неприятностей мореходам. На этом не останавливается не знающий покоя Сидоров и проводит промеры глубины реки Усы и ее левого притока Лемвы. Эти реки, не знаю, какую они играют роль сейчас, но в то время им предусматривалась важная транспортная роль в планах Сидорова по переброске грузов с Оби через Уральский хребет на Печору.
28 августа 1864 года жители Троицко – Печорского погоста увидели плывущую по реке посудину досель в этих местах невиданную никогда. Чудная, удивительная железная посудина, дымя, чадя, шумя, баламутя воду, плыла по Печоре. Это был пароход «Печора», своим появлением возвестивший о начале пароходства на великой реке. Через несколько дней жители села Куи, расположенной в низовьях Печоры, радостно и торжественно встречали приплывший к ним пароход. Вот, что писал об этом событии зачинатель пароходства на Печоре Михаил Константинович Сидоров: «Пароход встретили с особым торжеством и молебствием, как предвестника оживления их страны».
Для того чтобы организовать морское речное судоходство по Печоре усилием и средствами Сидорова «…были выполнены промеры Печорского залива, определены банки и мели, открыт вход в Печорский залив с двух сторон, определен с точностью фарватер Печоры, поставлены на берегу залива знаки и около мелей суда. Напечатано на разных языках руководство к плаванию в устье Печоры и составлена всему этому в 1872 году подробная карта на английском языке для удобства мореплавателям, перевозящим с Печоры в Кронштадт лес на иностранных кораблях; определены суточные приливы и отливы в Печорском заливе и составлены их таблицы; исследован и определен фарватер для входа кораблей в Печору с океана и обозначается ежегодно знаками на протяжении 35 верст;
         подготовлены из местных жителей лоцмоны для ввода и вывода кораблей…;
изучены местные условия заготовки лесов и сплава их по р. Печоре , чего прежде никогда не производилось;
исследована река Печора и составлен план, на котором обозначены фарватер, мели, пороги, острова и определена глубина».
Так гласит записка о проделанной работе по организации судоходства  в ходе деятельности Сидорова на Печоре.
Став единоличным владельцем Печорской компании, купец направил усилия на развитие лесной промышленности. Местные крестьяне, заготовлявшие лес стали хорошо зарабатывать, стали прибывать переселенцы с Северной Двины. Рубили в основном печорскую лиственницу, которая намечалась на отечественное кораблестроение. Попытки организовать постройку собственных судов для перевозки леса не имела успеха из-за сопротивления губернских властей, поэтому Сидоров зафрахтовал иностранные суда и стал вывозить лиственницу в Голландию, Англию и другие европейские государства. Такое положение, когда для собственного кораблестроения используется лес, поставляемый из Америки, а собственная превосходная печорская лиственница на эти цели не идет было явно ненормальным. В конце концов, в 1867 году борьба с коррупционным чиновничеством завершилась в пользу М.К. Сидорова. Морское министерство признало, что «развитие лесной промышленности на Печоре дает возможность получить для флота превосходного качества лиственницу и тем заменить приобретаемый за границей тик».
Так после многолетней борьбы В.Н.Латкина и его зятя и друга М.К. Сидорова совершилось то, о чем они мечтали и вложили громадные средства. Впервые в истории Печоры в Кронштадт вокруг скандинавских стран была отправлена первая партия лиственницы на судне «Ломоносов». Русское судно везло русский лес, и этот лес был в три раза дешевле американского.
Михаил Константинович мечтал построить морской порт на Печоре. Город с морским портом получил бы название Югорск, «который может быть со временем будет одним из не последних в империи». Здесь он хотел организовать шкиперское училище, где дети печорцев обучались бы на штурманов со знанием навигации. Ему очень хотелось, чтобы эти молодые специалисты составили основу судоводителей на кораблях, плавающих по будущему Северному морскому пути, на создание которого он, М.К. Сидоров, его единомышленник и продолжатель его дела А. М.Сибиряков потратят много сил и средств.
Мечта о подъеме промышленного и экономического потенциала Севера, о процветании народов на нем живущих неизбежно привела к поиску и разработке ископаемых недр Печорского края. О наличии нефти на реке Ухте было известно давно. Еще племена, проживавшей здесь когда-то, чуди, из которой позже сформировались народности угро-финской группы, пользовались выходами на поверхность нефтяных продуктов для лечебных целей. Наличие нефти на Ухте было известно Петру 1, в 1697 году образцы её были отправлены в Голландию на исследование. М.В.Ломоносов проводил исследование образцов этой нефти. В 1747оду добычу нефти начал производить архангельский купец Ф.С.Прядунов, но судьба его сложилась трагически. В 1753 году он скончался в московской долговой тюрьме за неплатеж совершенно незначительной суммы налога с добытой им 1751году нефти, После этого заниматься добычей нефти на Ухте перестали.
Прошло более ста лет и ухтинской нефтью начал заниматься Сидоров. В 1868 году на левом берегу Ухты была пробурена скважина глубиной 52 метра из которой было добыто около тысячи пудов нефти. Дальнейшие работы по добыче нефти тормозились чиновниками министерства государственного имущества. Сначала отводят участок для бурения, а как только собираются бурить, работы запрещают. Заявки, отводы, разъезды, подготовительные работы, бурение скважин, исследования, оплата труда, приглашение опытных инженеров из Швеции, поездки на Кавказ для ознакомления; на все это затрачено порядка 650 тысяч рублей. Нефтепромышленникам Кавказа не нужен был конкурент, и они тоже приложили усилия, чтобы воспрепятствовать добыче нефти на севере. Сидоров считал, что лучшим топливом для пароходов, которые планировались привлечь на перевозку грузов по северному морскому пути должна быть нефть. Первый пароход «Печора» был переведен весьма успешно на жидкое топливо, на котором были установлены судовые форсунки.
Немного ранее Сидоров лично осмотрел выходы каменного угля по рекам: Илыч, Щугор, Сопляс, Большой и Малый Аранец ( здесь же им был найден графит) Сыня, Уса. Разрешения на разработку Печорского угля он не получил. Среди высокопоставленных правительственных чиновников единомышленников у М.К.Сидорова практически не было.
Масштаб личности, широта интересов, горячее желание возвеличить Север, разбудить скованные климатическими и природными особенностями потенциальные силы Севера не позволяли Михаилу Константиновичу Сидорову ограничиваться одним делом. Среди многих дел была одна из важнейших – это организация Северного морского пути. Наличие этого пути позволяло создать транспортную систему, которая обеспечивала бы перевозку грузов из Сибири в центральную часть России. Это позволило бы обеспечить население северных районов необходимыми товарами и в первую очередь теми продуктами питания, которые не производятся в условиях севера и существующая доставка которых сопряжена с большими трудностями и обходится очень дорого. Стоимость зерна, привозимого из сельскохозяйственных районов Тюмени, Ялуторовска, Шадринска, Омска речным путем по Оби на Печору по подсчетам Сидорова обходилась бы значительно дешевле при существующей системе доставки. Печорские крестьяне жаловались на дороговизну хлеба, который казна закупала по 1,5 рубля за пуд. Сидоров, ратуя за доставку хлеба из районов Сибири, убеждал власти: «…если купить пшеницу в южных округах Томской губернии по 10 коп. за пуд, доставка её до дороги через Урал будет стоить 15 коп., провоз по Печоро-Обской дороге 10 коп. и затем к устью Печоры 5 коп с пуда, следовательно, пуд пшеницы даже в устье Печоры будет стоить 40 копеек, меж тем как цена пшеницы в Одессе и С.-Петербурге от 1 руб. до 1 руб. 25 коп. за пуд…». Чтобы осуществились эти планы, Сидоров приступил к строительству дороги между Обью и Печорой, которую назвал Петровской. Работы шли полным ходом, но строительство было прервано запретом управляющего Архангельской палатой государственных имуществ Любовицким, заявившим, что в этих местах растет мох и он не позволит оленям подыхать. В то же время жители Архангельской губернии испытывали крайнюю нужду от недостатка хлеба, но это не трогало неумного чиновника.
Много сил, времени и средств затратил М.К.Сидоров для того, чтобы открыть Северо-восточный проход, так раньше называли Северо-морской путь и в первую очередь проход судов из районов Енисея и Оби через Карское море в европейские районы страны. Он знал, что если русские суда не освоят этот путь, то он будет освоен судами иностранных государств и тогда Россия потеряет приоритет в освоении Арктики. Конечно, он допускал возможность плавания иностранных судов вдоль арктический побережий России под контролем соответствующих служб империи.
Если обратиться к более ранним историческим временам, путь прохода к сибирским рекам был известен поморам и они плавали этим путем в северную столицу Сибири Мангазею, вели торговлю с местными жителями, промышляли соболя. Это был, так называемый Мангазейский морской ход. Для облегчения прохождения Карского моря поморы использовали волоки через Ямал. По этому пути поморы постепенно прошли по всему северному побережью Сибири и почти на 100 лет раньше Витуса Беринга из устья Колымы Федот Алексеевич Попов (Федот-Холмогорец) и Семен Иванович Дежнев проплыли пролив между Америкой и Азией. В 1619 году молодой царь Михаил Федорович Романов издал указ о запрете этого пути. Указ гласил: «А старою дорогою из Мангазеи Тазом рекою на Зеленую реку да на Мутную реку, да на Карскую губу и Большим морем к Архангельскому городу и на Пусто Озеро торговым и промышленным людям ходить не велено, чтобы на те места немецкие люди от Пусто озера и от Архангельского города в Мангазею дороги не узнали и в Мангазею не ездили». Указ был издан по настоянию воевод южных областей Сибири, которым хотелось иметь тоже доходы от богатств, поступающих из Восточной Сибири. Новые транспортные пути через Урал оказались дорогостоящими и трудными и почти не касались жителей европейского Севера, благодаря стараниям которых был освоен север Сибири и создан северный морской проход. Отрицательные последствия этого указа сказались на всю последующую экономическую жизнь Европейского Севера. После запрета 1619 года захирели города и села, расположенные вдоль морских и речных путей в Сибирь. В первую очередь это относится к Пустозерску, Усть-Цильме, Мезени, постепенно начала хиреть Мангазея. Экономическое развитие этих районов было остановлено и это естественно отразилось на благосостоянии населения, проживающего в этих районах. В эти же годы стал наблюдаться отток населения из северных областей Архангельской и Вологодской в районы Зауралья, где можно было обеспечить себе более достойное существование.
Так почти на 250 лет был закрыт морской проход. «Златокипящая» Мангазея исчезла, стали забываться старые торговые пути. Только иногда среди поморов ходили разговоры о том, что есть какой-то путь в восточные страны Китай, Японию. А первая волна предприимчивых, смелых и любознательных поморов превратилась в чалдонов - смуглых, крепких энергичных и шустрых русских аборигенов Восточной Сибири.
Петр 1 перед самой смертью издал указ о «Великой Северной экспедиции», написал наказ об исследовании и описании северных берегов России на всем протяжении. Это была одна из величайших экспедиций в мире по размаху, полученным результатам, по героизму и самоотверженности её участников. Молодые офицеры – руководители этой экспедиции Муравьев, Павлов, Д.В.Стерлегов, двоюродные братья Х.П. и Д.Я.Лаптевы, С.Г.Малыгин, Скуратов, Д.Л.Овцын, Ф.А.Минин, В.В.Прончищев В., М.Прончищева - первая женщина полярная исследовательница, С.И.Челюскин, руководитель 1 и 2 камчатской экспедиции Витус Беринг, а также десятки других землепроходцев навечно вписали свои имена в историю освоения Севера и географические названия островов, проливов, мысов и морей Северного Ледовитого океана. Некоторые из них сложил головы в этом многотрудном деле, некоторые стали видными деятелями Российской империи. Весь мир был потрясен результатами этой экспедиции. Карта побережья Северного Ледовитого океана усилиями этих героев была составлена.
Попытки пройти Северным морским путем не прекращаются, несмотря на препятствия, чинимые недальновидными чиновниками и некоторыми иностранными учеными Российской Академии.
В 1763 – 1764 годах по настоянию М.В.Ломоносова снаряжается экспедиция капитан - командора В.Я.Чичагова для прохода на Камчатку по Северному Ледовитому океану. Попытка пройти оказалась не удачной.
В 1821-1824 годах Федор Петрович Литке, руководивший исследованием о. Н.Земля, Баренцева, Белого морей, сделал попытку пройти Карским морем на восток, но, упершись в сплошные льды, вынужден был отказаться от попытки и до конца своих дней был убежден, что плавание на восток по Карскому морю невозможно. И от этого влиятельного адмирала и президента Академии Наук помощи в воплощении свих замыслов Сидорову ожидать не приходилось.
М.К.Сидоров тоже помор, как и М.В.Ломоносов был убежден, что плавание на восток по морям Северного Ледовитого океана возможно. В 1867 и 1868 годах М.К.Сидоров совершил поездки по портовым и индустриальным центрам Германии, Франции, Англии, Шотландии, Дании, Швеции и Норвегии с целью привлечь иностранные фирмы для организации транспортного сообщения, но риск плавания по суровым северным морям отпугивал иностранцев. Вел переговоры с шведским полярным исследователем Норденшельдом и длительную переписку на тему экспедиционного плавания на Енисей.
В марте 1869 года Сидоров получил разрешение снаряжать в течение пяти лет морские экспедиции. 2 июля этого же года он покупает в Кронштадте небольшой 85-сильный пароход «Георгий», и лично на этом пароходе отправляется вокруг Скандинавии на восток. 27 июля пароход пришел на Печору. При подготовке к отплытию в Карское море выясняется, что уголь, привезенный из Англии, оказался недоброкачественный, смешанный со строительным мусором, камнями. Поездка откладывалась на конец августа. Весь август ушел на спасение парохода, привезшего негодный уголь и засевшего на мель на Гуляевских кошках в Печорском заливе. Все эти нестыковки и недоразумения сорвали экспедицию.
До 1875 года до Енисея было совершено несколько плаваний упорным британским капитаном Виггинсом на пароходах «Диана» и «Темза», получившему премию от Сидорова, и два успешных прохода Норденшельда. Но это только половина успеха. Нужно было совершить обратное плавание, из Сибири в Европу, причем на судне местной постройки и с русским экипажем. Только тогда можно было говорить об открытии Северного морского пути, по которому возможно осуществлять перевозку торговых грузов. Для этого в Енисейске был построен деревянный клипер водоизмещением 100 тонн, получивший название «Северное сияние». На должность капитана судна Сидоров пригласил опытного судоводителя Д.И.Шваненберга, выпускника архангельских шкиперских курсов. Судно из Енисейска вышло слишком поздно, пришлось зимовать в Енисейском заливе. Зимовку судно не выдержало, было искорежено льдами и затонуло. На замену нашли судно вдвое меньше «Северного сияния» подготовили к плаванью, загрузили грузом (400 пудов графита и 200 пудов образцов леса) и 3 августа вышли, по пути купили и обменяли у жителей тундры много предметов местного быта по просьбе М.К.Сидорова. Плавание началось 9 августа 1877 года. Карское море встретило «Зарю» штормами, туманами и льдами, от которых приходилось увертываться. Дойдя до острова Белый, расположенный на оконечности полуострова Ямал, путешественники высадились на остров, собрали образцы растений, водрузили русский флаг и оставили бутылку с запиской с именами всех членов экипажа. Дойдя до Маточкина Шара встретили непроходимые льды. Попытки найти проход не принесли результата. Пошли к Карским воротам, где тоже штормило. В Карских воротах прошли мрачные скалы и выйдя из ворот, устремились на запад, борясь с боковыми и противными ветрами. Через десять дней встретились с русскими рыбаками в районе полуострова Рыбачий. Рыбаки вручили путешественникам 15 пудов свежей трески – это была первая награда отважным путешественникам.
 31августа «Заря» зашла в норвежский порт Варде. Далее Тромсё, Кристансанн, Гётеборг, Стокгольм, жители этих городов воссторжено приветствовали покорителей полярного моря. Скандинавские моряки буксировали шхуну от одного порта в другой. В честь экипажа устраивались торжественные приемы. В Стокгольме шхуну посетил Норденшельд, специально прибывший для этого из Парижа.
Из столицы Швеции «Заря» взяла курс на Кронштадт. Ровно через сто дней после выхода судно прибыло в Петербург, где членов экипажа ожидал восторженный прием. Состоялись торжественные приемы и прочие церемонии. Санкт-Петербургское общество содействия русскому торговому мореходству обратилось к правительству с такими словами: «Плавание окончательно доказало возможность торговых морских сношений Сибири с Европой, что принесет огромные выгоды нашему Отечеству». В 1879 году Сидотов, Шваненберг и другие члены экипажа «Зари» были награждены «за заслуги на поприще торгового мореплавания».
Наконец Сидоров после длительной и напряженной работы по организации Северного морского пути мог сказать: «Я счастлив, что мог оказать посильную услугу моему отечеству…Недалеко то время, когда морской пароход будет отправляться по Северному океану к устью Лены и далее в Японию и Китай».
И это время неумолимо наступило. В 1878-1879 годах Экспедиция, возглавляемая Норденшельдом, совершила сквозное плавание по Северо-восточному морскому проходу на пароходе «Вега». Это была интернациональная экспедиция, которую подготовили и приняли участие общественные деятели и ученые России, Швеции, Дании, Италии. Средства выделили шведский король Оскар 11, промышленники О.Диксон, А.М.Сибиряков, М.К.Сидоров и Русское правительство. До устья Енисея «Вегу» должны сопровождать два судна, зафрактованные Сибиряковым – пароход «Фразер» и парусник «Экспресс». Они должны были снабжать «Вегу» бункерным углем и с сибирским хлебом вернуться в Европу.
4 июля 1878 года из Гетеборга отчалила флотилия кораблей, возглавляемая «Вегой» под командованием опытного полярного капитана А.Л.Паландера. Достаточно быстро миновав Баренцево и Карское моря, караван кораблей 7 августа вошел Енисейский залив. И загрузившись углем со вспомогательных судов, 10 августа «Вега» и «Лена»  продолжили путь на восток. 19 августа был пройден залив Вилькицкого. Море Лаптевых было пройдено без затруднений и 28 августа суда вошли в дельту Лены. Далее на восток «Вега» пошла одна, идти пришлось во льдах, с каждым днем, становившимся все плотнее и плотнее. 9 сентября из-за плотных льдов идти дальше стало невозможно. Экспедиция была вынуждена зазимовать у чукотского поселка Питлекай в Колючинской губе. В 1879 году, как только появилась возможность плыть дальше, «Вега» отправилась в путь, и через двое суток пароход вошел в Берингов пролив. Так совершилось историческое достижение, доказавшее возможность сквозного плавания по Северному морскому пути о чем мечтал и приложил массу усилий М.К.Сидоров. Но еще много прошло времени с тех пор, прежде чем возобновились регулярные плавания по Северному морскому пути, который в настоящее время стал обычным и необходимым. Даже участники первого сквозного прохода по северным морям с запада на восток считали не нужными такие плавания и не видели необходимости них, но истинные русские патриоты видели громадную пользу в этом морском пути. В Советском Союзе первый сквозной проход совершил пароход «А.Сибиряков» под руководством капитана В.И.Воронина и начальника экспедиции О.Ю.Шмидта в 1932 году. После этого можно считать, регулярное судоходство по этому пути было открыто. 
В течение многих лет Михаил Константинович Сидоров вел трудную, порой непреодолимую борьбу за осуществление своих грандиозных планов по подъему экономики дорогого ему Севера, в хозяйственное освоение которого только на крупные проекты он вложил 1700000 рублей. Не все его начинания осуществились, но своей деятельностью он дал толчок для будущего развития края. В книге «История открытия морского пути из Европы в Сибирские реки и до Берингова пролива» есть его слова «К сожалению, я не встречал ни в ком сочувствия в своей мысли: на меня смотрели как на фантазера, который жертвует всем своей несбыточной мечте. Трудна была борьба с общим мнением, но в этой борьбе меня одушевляла мысль, что если достигну цели, то мои труды и пожертвования оценить потомство……..  Итак, мои труды и пожертвования не остались бесплодными, и я счастлив, что смог оказать посильную услугу своему отечеству. Я считаю высшей для себя наградой, что дожил до того времени, когда моя мечта осуществилась. Открытие пути по Северному океану произведет большой переворот в торговых сношениях Сибири с Европой»
Для того чтобы осуществить свои планы он вел очень активную общественную и литературную работу. Им были опубликованы многочисленные статьи и книги. Книги М.К.Сидорова - «Север России», «Проект заселения Севера путем промышленности и торговли…», «Лиственница», СПб., 1871, «Картины деяний Петра Великого на Севере», СПб., 1875, «Север России. О горных его богатствах и препятствиях к их разработке», СПб., 1881. «Труды для ознакомления с севером России», СПб., 1882, «О богатствах северных окраин Сибири и народах, там кочующих» СПб., 1873, «О китоловстве и влиянии его на рыбную ловлю у берегов Архангельской губернии» СПб 1879, «О нефти на севере России», СПб,, 1882, «Новая земля в географическом, естественно-историческом и промышленном отношениях» СПб., 1886. Названия этих книг говорят об обширных интересах М.К.Сидорова. Значительные средства потратил Михаил Константинович на благотворительные цели. На его средства организованы школы и приюты в Красноярске, Тобольске, Архангельске, Усть-Сысольске, Березове, Ижме, Омске. В Туруханском Троицком монастыре организована школа для просвещения инородцев. За заслуги в общественной и просветительской Сидоров удостоен 3-х правительственных орденов и многих медалей и дипломов от различных общественных организаций.
Именем М К.Сидорова названы одна из гор Шпицбергена; улица в городе Ухта в республике Коми; остров в Карском море, пролив в архипелаге Земля Франца-Иосифа; мыс в заливе Миддендорфа в Карском море.
В 1887 году Михал Константинович выехал в Германию на лечение. В больнице города Аахен 12 июля 1887 года он скончался.
Похоронен он в Санкт-Петербурге на Лазаревском кладбище в Александро-Невской лавре рядом с могилой М.В.Ломоносова. На могиле на небольшой глыбе был установлен небольшой крест из темно-серого мрамора с надписью «Да будет воля твоя». Могила утеряна.
Газета «Новое время» спустя неделю писала: «В нашем обществе так редки примеры увлечения, настойчивости и последовательности в продвижении известных идей, что люди подобные Сидорову, должны возбуждать удивление, имена их должны с благодарностью сохраняться для потомства».
Но пока вызывает удивление факт отсутствия этого выдающегося человека в советских энциклопедических справочниках. Нет ему памятников, которые увековечили бы этого человека. Он много средств вложил в экономический подъем Печорского края, считается основателем речного пароходства на Печоре, отстаивал экономические интересы России от экспансии иностранных государств на побережье северных морей исконно русских земель, вкладывал средства в образование жителей Севера и Сибири. М.К.Сидорова и А.М.Сибирякова можно заслуженно считать основателями Северного морского пути. Михаил Константинович мечтал построить город, морской порт на Печоре и хотя ему это не удалось, но своими трудами он, конечно, способствовал этому. Такой город был создан в 1935 году. Это город Нарьян-Мар столица Ненецкого автономного округа. Благодарные северяне должны помнить людей, положивших всю свою деятельность на возрождение родного края. Среди таких людей одно из первых мест принадлежит великому гражданину и патриоту Михаилу Константиновичу Сидорову. Я думаю, наступит такой день, когда на берегу Печоры в Нарьян-Маре будет установлен величественный памятник М.К.Сидорову. Такие люди не должны забываться.


                О новой книге Филиппова Рудольфа Ефимовича

      К 80-ти летнему юбилею НАО Рудольф Ефимович Филиппов приготовил замечательный подарок – книгу воспоминаний «Печора, Нарьян – Мар и мы».
Я писала отзыв о книге автора, посвященный профессиональной деятельности связиста, и уже тогда обратила внимание на главные особенности мемуариста: любовное отношение ко всему сущему, творческое стремление сберечь в своей и людской памяти то доброе и светлое, что встретил он в мире.
У Р.Е. нет присущего многим пишущим тщеславия, желания возвыситься, а есть правда и предельная простота повествования.
Фактическая сторона воспоминаний образна и может стать основой хорошего сценария фильма о детстве и юности северянина – нарьянмарца 40 – 50 годов.
С самой первой картинки, когда мы видим непреодолимую робость пятилетнего Рудика, так и не рассказавшего стихотворения на празднике под ёлочкой и до последних страниц, где дается авторское исследование биографии Сидорова Л.К., выдающегося и неоцененного по заслугам промышленника и общественного деятеля, вызывает истинное уважение скромность Р.Е.Филиппова.
Книга, безусловно, полюбится ветеранам округа, тем, кто и создал его славную историю. Воспоминания о детстве, юности оживут и вызовут картины родного, далекого и милого, а это ли не чудо?!
Молодые читатели узнают и о первом тракторе в Нарьян-Маре, о немецком самолете, о подробностях вражеских операций в Баренцевом море. Детям будет интересно прочитать об играх их сверстников военных и послевоенных лет, о пароходах, о рыбалке…
На фоне событий дает автор благодарные отзывы о тех, кто помог ему стать Человеком. Это ещё один урок книги – напоминание о святости Благодарности.
Друзей, воспитателей, учителей, земляков-северян, весь край родной благодарит он за свою сложившуюся жизнь.
Думается, что публикация книги Должна стать ещё и поводом подумать об увековечении памяти Сидорова Леонида Константиновича.

Июнь 2009 года                Филиппова Л.И.
                Заслуженный учитель Российской Федерации