Как я стал спасателем

                Из раздела «Спасатели-общественники».

    Что служба спасения в недрах Облсовета по туризму существует,  я уже знал. А по мере роста сложности моих походов уже и начал ощущать её вмешательство. КСС полагалось не только спасать бедствующих, искать пропавших, но и контролировать подготовку групп. Контролировали, конечно, устным опросом руководителя. Потом пошли дальше: проверять готовность группы стали на местности, куда туристы должны прибыть со всем снаряжением. Контрольно-спасательная служба стала пугалом: она могла запросто «зарезать» поход.
    Я как раз заявлял поход  на Приполярный Урал, и маршрутная комиссия сунула меня в лапы КСС. Лапы принадлежали инструктору по безопасности Облсовета Юре Афандееву.
    Неужели ради выдуманной процедуры мне придётся тащиться с байдарками и грузом на Исеть? Я знаком с Афандеевым, но не настолько чтобы в лоб предложить отказаться от поездки на проверку. Попробую исподволь.
    Как бы ни так! Юра не так уж быстр на подъём, поэтому проверять поедет спасатель – общественник. Меня не устраивает и такой вариант. Можно ли без этого выезда? Оказывается, можно.

    И вот мы уже сидим и тихо беседуем о всякой всячине. За пузырьком. Вот тут он и предлагает стать спасателем-общественником. В КСС даже начальник общественник. Но идёт реорганизация, предвидится увеличение штата, будет и начальник штатный и даже радист. Штатные инструкторы КСС появятся и в городах области. Но упор всё равно будет на общественников. Так почему я, с моим опытом, не должен быть среди них? Юра напирает как танк, и я соглашаюсь.

    Уже в октябре я получаю свое удостоверение члена областной контрольно-спасательной службы. За № 6, между прочим, сразу после штатников. Выделили, непонятно за что. Неужели так оценили? Чудеса!
    Тут же еду на семинар общественных спасателей. Недельный семинар проводится на Коуровской турбазе. Все знакомые. Большинство, как и я, новички. Но есть и старпёры, стоявшие у основания ещё первой КСС, в те времена ещё полностью общественной. Нынешняя, под эгидой Облсовета, оформилась в 1964 году, имеет три штатных инструктора.  И постоянно реформируется.
    Читают лекции титулованные чиновные люди, практические занятия ведут альпинисты. Скальную технику объясняет и показывает Виноградский. Полигон – скальный выход «Собачьи рёбра». Медицину ведут  вчерашний студент Лозовских и врач постарше, Григорьев. Интересуюсь, не тот ли, что обследовал в Ивделе замёрзших студентов УПИ? Говорят не тот, тот уже на пенсии.

    Запомнился этот семинар ещё тем, что за день до окончания меня прихватил острый приступ шейного остеохондроза.  Не только повернуть голову, даже сесть, лечь и встать с постели не могу из-за острой боли. Семинарские медики определили эту болячку как миозит мышц шеи. Видимо остеохондроз был ещё не модным диагнозом. Через сутки отлегло, вызывать карету скорой помощи не пришлось. Возможно, помогли и втирания мазей, назначенные медбратьями. Каждый рекомендовал только свою. Пришлось втирать попеременно из уважения к обоим эскулапам. С обмотанной шарфами шеей, добрался домой самостоятельно, не на скорой карете.
 
    А в ноябрьские праздники с командировочным предписанием в кармане уже еду с проверкой организации дежурств местных КСО в местах проведения массовых турпоходов.  В Североуральск и Карпинск. Здесь спасотряды возглавляют общественники Володя Аниськин и Толя Шумков. Они же руководят и турклубами своих городов. Так  свежеиспеченный спасатель стал проверяющим. Да, карьера! За три месяца.

    В следующем году в этих городах появились штатные должности инструкторов. Кто были первыми инструкторами –  точно не помню, первые год-два они часто менялись, но потом на много лет в  Североуральске закрепилась Екатерина, вскоре принявшая фамилию Дубченко. Через несколько лет туда дали и должность начальника КСО – назначили Андрея Герасимова. В Карпинске (или Краснотуринске?) помню только в инструкторах Галину, против которой постоянно плелись интриги. Несколько лет спустя в одной из интрижек принял, того не ведая, участие и я, подписав бумагу как начальник учебной части семинара спасателей. Бумага была состряпана руководством местной турбазы. И хотя в ней шла речь об упущениях в организации поисковой службы, Гордеев подсунул её на подпись мне, как завучу семинара. Подписал, а потом долго мучился раскаянием, поняв, что бумага составлена неспроста.

    Было потом ещё много семинаров, где я участвовал как слушатель, как преподаватель, а позднее  и заведующий учебным процессом.  Иногда вместо семинаров проводились категорийные походы. Для повышения спортивного мастерства общественных спасателей. С полным финансированием. Я в этой «халяве» не участвовал, потому что они приурочивались к ноябрьским праздникам, а я их использовал для организации походов заводских туристов,  позже – школьников. Всего однажды я решился пробить освобождение на работе и сходил в декабре в истоки Печёры на Маньпупуньёр - Страну Каменных Идолов.

    Поскольку мои ноябрьские походы проводились в районе Денежкина камня, я стал там постоянным представителем КСС, а группа всегда играла роль отряда спасателей. Друзья по походам были привлечены к работе в КСС, вначале через эти походы, а потом стали привлекаться на семинары. Иногда семинары-походы проводились и в обычное время с освобождением от работы. Я и тут не участвовал – не мог часто отпрашиваться с работы – манкировать службой считал неприличным. А официальные отгулы присоединял к праздникам, майским и ноябрьским, чтобы кроме отпуска иметь возможность ещё пару раз сходить в поход.

    Первую свою поездку, «инспекторскую», я хорошо запомнил. Познакомился с интересными людьми, узнал, как организуются дежурства контрольно-спасательных постов. В Североуральске Аниськин рассоветовал мне самостоятельно идти в район Денежкина, куда накануне выехали группы его отряда. Они могли быть в разных местах т.к. место дислокации выбирали командиры групп в зависимости от обстановки в районе дежурства. По-моему он и сам не знал, где могут быть его спасатели – общественники, ушедшие из города на Деньгу.
    Слишком наивно я представлял тогда организацию этой общественной службы. Позже убедился, что всё дежурство заключалось в отсидке в одной из изб, которых в районе было много. Впрочем, уже один слух о присутствии в районе спасателей дисциплинировал туристов.

    Через два дня я уже был в Карпинске, но Шумкова не застал. По словам зама, командир уже в Кытлыме или в избе на Конжаковке. Я поехал в Кытлым, а там, не размышляя, навострил лыжи на Конжак. Был налегке, добежал до поляны художников быстро, а вот избушку, где рассчитывал встретить карпинцев и переночевать, не нашёл. На месте, где ещё два года назад стояло это строение, пустота, снежный наст.
    Почему не уточнил в Карпинске местоположение избы? Этого я и сам не понимаю. Почему-то был уверен, что речь идёт о восстановленной «избе художников», знакомой мне по ноябрьскому походу 67-го года. О других избах под Конжаком я и не знал.

    Приближалась ночь. Нужно было как-то устраиваться. Я спустился к ручью, наткнулся на поваленное дерево и решил: лучшего ночлега как возле него мне не найти. Собрал сушняк, валежник, настелил у валежины лапник и запалил костёр. Ночь показалась бесконечной. Крепчал мороз, валежина чадила, не давая тепла, моя одежда не спасала от проникающего холода. Крутился волчком у маленького костерка, засыпал на несколько минут и снова просыпался, почувствовав во сне онемение ног. Вскакивал, отогревал ноги маховыми движениями, пил горячий чай и опять пытался вздремнуть. Понимал: нельзя изнурять себя бессонницей, сон всё равно сморит.
 
    На рассвете помчался в Кытлым. А там – Афандеев, тоже приехал с инспекторскими целями. С рюкзаком тушёнки и запасом «сугрева». В горы он не собирался, да и меня укорял за сумасшедшую попытку предпринятую накануне.  Просидели с Юрой два дня в Кытлыме, пока не начали подходить с гор группы покорителей вершин. За это время Юра разъяснил мне уже не официальное, а подлинное положение дел в КСС. По сути, безопасность групп на маршрутах определялась проверкой их подготовки, зачастую только по документам, и угрозой встретить КСП на маршруте, который мог, при несоблюдении правил группой, завернуть её. Впрочем, это смущало группы, идущие с маршрутными документами, «дикари» пёрли напрямую, остановить их могла только милиция. А за что? Если район не закрыт местным Советом, то как остановишь?

    Первая командировка в качестве спасателя удалась: отчёт по её результатам я составил содержательный. А затем начались ежегодные вояжи на Денежкин с привлечением своих приятелей, туристов завода. Совмещал обычно с походом первой – второй категории, но занимались и профилактикой и поисковыми работами. Так и считалось: ноябрьские праздники на Деньге работает группа спасателей «Митрича». Этот пик сезона лыжного туризма контролировался нами, североуральцы обычно устраивали отдых, сидя в избе на Тальничной или на Шегультане. Впрочем, местным спасателям хватало работы и в другие пики наплыва лыжников: в школьные и студенческие каникулы. Понимая это, я добровольно взвалил бремя ноябрьских дежурств на свою группу, имевшую уже подготовленный костяк спасателей-общественников.