Мой детский сад

Детских садов не хватало. Меня смогли устроить (чтоб как-то подкормить) в очень отдалённый детский сад, на другом конце города. Заведующей там работала двоюродная сестра мамы – Анна Павловна Кузнецова. Ходить приходилось через весь город, примерно километра три. Благо, я шла по центральным улицам: Кирова (наша), Большая Октябрьская, Сталина, Советский проспект. Меня никто ни разу не обидел. В конце Советского проспекта находилась знаменитая дореволюционной постройки тюрьма. Вот за ней-то и находился мой детский сад. Никто меня не сопровождал, по меркам того времени это не было принято. И путь этот я освоила, он превратился в дорогу, рассказывающую о прошлом города, о его достопримечательностях. Советский проспект был центральной улицей. Здесь сохранились старинные особняки, гостиницы, магазины. Я и сейчас помню этот путь в деталях. А тогда мне было просто интересно разглядывать старые здания, представлять их прошлое. Окна небольших домов оказывались часто на моем уровне, я видела в них чужую жизнь, людей, всё это будило воображение, какие-то фантазии рождались в моей голове. Проходила мимо пристани на реке, наблюдала, как отправляются от причала колёсные пароходы в далёкие рейсы. В общем, ежедневный путь туда и обратно превращался в увлекательное путешествие и не казался далёким. Много добрых детских приключений связано у меня с моим детским садом.
Добрых? Но детство – это время, когда неизвестно отчего вдруг нападает восторг, и также неизвестно отчего нападает отчаяние. Помню случай с санками. Иногда я брала в детский сад санки. Один раз мама не разрешила их взять, причину не помню. Но я всё-таки взяла. К моменту ухода домой из детсада санок под лестницей, куда я их обычно ставила, не оказалось. «Украли!». Как возвращаться домой?! Маму я побаивалась. Что делать? От отчаяния я решила не ходить домой. (Тут надо сказать, что иногда в холодные дни меня оставляли ночевать в саду под присмотром сторожихи, но в этот раз не оставили. А попросить я не посмела). И у меня созрела мысль – ночевать под лестницей в подъезде, где хранились мётлы, лопаты, вёдра и т.д. «Не замёрзну! У меня рукавички, муфточка, валенки!» Куда исчез детский страх? Даже сейчас не понимаю. И переночевала. Утром, как ни в чём не бывало, явилась в группу. Часов в 10 меня вызвали к заведующей, там сидела моя мама. Обман раскрылся. На душе у меня было так гадко, как будто я совершила какой-то бесчестный поступок. Но, к счастью, санки нашлись. Их на ночь в сарай поставила сторожиха, добрая тётя Груша. Я до сих пор помню этот случай. Меня отругали, но не пожалели. А я ждала сочувствия: ведь такого острого отчаяния как в эту ночь я никогда не испытывала. Было стыдно, но и горько, как бывает это только в детстве. Но всё плохое забывается быстро. Однако это был момент взросления, первый жизненный опыт, что взрослые не всегда правы.
И ещё один странный свой поступок я не могу простить себе. В доме пропали деньги. 5 рублей или больше, в общем, деньги небольшие, но для семьи значимые. Искали. Подозрение пало на меня, младшую Я деньги не брала, доказать не могла, но под давлением взрослых взяла вину на себя. Проявила слабость характера. Вспоминаю со стыдом. Но что было, то было. Урок на всю жизнь.
Эти маленькие события, как бы, отодвигали войну на задний план. Хотя каждый день о ней напоминало радио.
Сводки с фронтов передавались по радио в определённое время. Они были тревожные, когда звучали слова: «Наши войска оставили город…» Они были бравурными, когда после успешных военных операций перечислялось количество оружия, танков, самолётов, захваченных в боях и уничтоженных нашими войсками. И, конечно, особенно торжественно и пафосно сообщались новости о победах Красной армии и героизме советских солдат. Мы очень хорошо знали героев того времени – Зою Космодемьянскую, Виктора Талалихина, Александра Матросова и других. И наши поражения (детское сердце сжималось), и наши победы (загорались надежды) – ничто не проходило мимо нашего сознания. Радио было включено в каждом доме с утра до вечера.