Мама в моей жизни

Мама была со мною рядом всё моё дошкольное детство. Она любила меня, не помню, чтоб наказывала, но и нежности особой не проявляла, как-то не принято было это в нашей семье. Я её немного побаивалась, и в то же время чувствовала, что мама – самая главная основа нашей жизни, надёжная защита нашего семейного гнезда. Она была деловой, энергичной женщиной. К ней всегда прибивались обедневшие родственники, у неё жила последние годы жизни её свекровь. У неё, имеющей 5 классов образования, было довольно много грамотных подруг. Одна из них, двоюродная сестра, Тёркина Мария Павловна, говорила мне уже в старшие годы: «Твоя мать с неба звёзды хватала и на 10 метров в глубину видела». Эта фраза маминой подруги осталась загадкой на всю жизнь.
Своей маме я обязана своим здоровьем. В 7 лет я заболела туберкулёзом позвоночника. Болезнь тяжёлая, заканчивающаяся в лучшем случае горбом, в худшем – смертью. Лечили туберкулёз костей только в специальных санаториях, путёвку в которые надо было ждать годами. И всё-таки мама добилась её, несмотря на военные трудности. В сентябре 1944 года, когда я уже училась в первом классе, мама повезла меня на лечение в Тотемский санаторий. Добирались по реке Сухоне, пароход пыхтел и шлёпал колёсами почти два дня. Насмотрелись с палубы на осеннюю красоту вологодского леса, на бедные деревеньки с разрушенными куполами церквей.
Тотемский санаторий – хорошо оснащённая больница для лечения костного туберкулёза, существующая с довоенных времён, лечила неплохо. Там я продолжила учиться в 1-м классе. Учились мы лёжа в гипсовых кроватках, писали на специальных досках, ставящихся поперёк кровати. На доски мы устраивали тетради и писали. Помню, что мы после отбоя сильно баловались, отвязывали ремешки и бегали по палате, что категорически запрещалось. Это вредило лечению. Нас даже наказывали. Мама сильно тосковала по мне и приехала. Посмотрела-посмотрела на всё, да и забрала меня домой. Не смогла оставить свою дочку в больнице на всю зиму одну. Решила, что дома мне будет лучше. Назад добирались по Сухоне, когда уже начинался ледостав, шла шуга. Река сильно обмелела, плыли на барже, прицепленной к буксиру. Помню, баржа села на мель, нас долго стаскивали. Я снова пошла в школу в первый класс, догоняла одноклассников, но учёба у меня не задалась, и учительница посоветовала маме забрать меня из школы до следующего года. И получилось так, что я отстала от сверстников на целых два года. Но зато в следующем году я училась уже без проблем, и даже стала отличницей со второго класса.
В марте 1946 года меня направили снова в санаторий, но только уже в другой – Владимировский противотуберкулёзный санаторий Кадуйского района, где я провела три года, лежа на кровати, не вставая, так что в конце концов разучилась ходить. Обучалась навыкам хождения заново. А мама моя в это время уже находилась в больнице, ей делали операцию. У неё был рак желудка. Здоровье сильно подорвала война. Маму я видела летом и осенью 1946 года, когда она, больная, приезжала навестить меня в санаторий. Помню до сих пор запах маминых яблок с Украины и ранец с книжками (особенно повесть «Белый пудель» Куприна, очень понравилась). Представляю, как мама переживала за меня, за мою дальнейшую судьбу. Ведь оставляла она меня навсегда. В марте 1947 года мама умерла. А я всё-таки выздоровела. И ходить научилась, хотя и не сразу.