Проверка. Глава 28. Мейлах в октябре

               
                Человек способен на всё,
                Но хорошее, удаётся редко.

Несмотря на скромную зарплату, Мейлах работал на серьёзной должности главного бухгалтера. Он окончил бухгалтерские курсы, а сейчас учился заочно на экономиста – финансиста.

 Специалистов, работающих в учреждениях и на производстве, райком, симулируя свою полезную деятельность, привлекал к различным проверкам. На этот раз, сверху поступила команда: проверить использование в колхозах хозяйственного инвентаря, в частности, вёдер оцинкованных, выделенных по разнарядке райкома.

 Ответственным, за проверку назначили представителя райкома Карьеревича, а специалистов он нашёл сам. Команда проверяющих покатила по району осуществлять контрольный рейд. Мейлаха  обязали работать с ними.

В это время, сельский механизатор Вова, племянник Мейлаха, страдал от работы, жары, пыли и выпитой накануне хорошей порции «белорусской смачной». Работали в поле – от рассвета до бутылки. Как раз так было вчера… Замачивали новые вёдра, полученные механизаторами  взамен аптечек, которые на складе отсутствовали.

 Хлопцы так увлеклись застольем, что Вова, имея новое ведро, не успел его отнести домой, так как с пьяных глаз не решил, что в нём можно унести из колхоза.

 Он свято выполнял основную заповедь: «кто в колхозе не ворует, тот в доме не хозяин». Хозяевами в доме старались быть все – от рядового колхозника, до председателя, поэтому воровали все. Но речь пойдёт не об этом.

Вова, по известным обстоятельствам страдал, сам не понимая, чего же ему всё-таки хочется. Голова болела, но дотумкала, что ему для начала нужно выбраться из кабины.

Поскольку в советском комбинезоне, созданном нашими «Кутюрье», далёкими от нужд рабочего класса, чтобы справить малую нужду, требовалось снимать сапоги, Вова решил, не снимая сапог посидеть с приспущенными штанами.

Он пригрелся на ласковом солнышке. В голову полезли забавные слова о деревне, услышанные им от родного дяди Мейлаха:
Хорошо в краю родном на комбайне дорогом
Сядешь в поле, так сказать, – далеко тебя видать!

С хорошими мыслями, он в таком положении задремал, но вдруг услышал звук подъезжающего автомобиля. Оказывается, прямо к нему по сельской дороге мчалась чёрная «Волга».

Каждый колхозник по опыту знает, что чёрные  «Волги» в селе ни к добру: или начальство едет ругаться, или «выписать», что-нибудь бесплатно, на шашлыки.

Вова быстро подтянул штаны, а то, что из него вышло, прикрыл опрокинутым ведром, и как ни в чём не бывало, закурив сигарету, стал постукивать сапогом по колёсам комбайна.

Из прикатившей машины выскочил Карьеревич и заговорил:
- Почему не работаем? Почему простаивает техника?
- Да вот, наработался, ручки, ножки болят, нужно давление сапогом пощупать. А что, нельзя? Так я ни буду, пусть, как есть, мне и так добра! – ответил Вова и уставился на гладкую физиономию проверяющего, распухшую от сверхурочных работ с хлебосольными застольями.

 Карьеревич перехватил Вовин взгляд и подумал: «Отчего он такой тощий? На такого посмотришь и думаешь, что в стране голод». Вова перехватил мысли Карьеревича и тоже про себя решил: «Посмотришь на тебя и думаешь – ты, причина худобы трудового человека».

- Почему у вас ведро не на месте? Домой приготовили утащить? Это народное добро, беречь его нужно! – перекинув мысли и взгляд  на ведро, наступал Карьеревич.
- Что вы такое говорите? Никуда я его не собирался тащить, а про себя Вова подумал: «Вот сволочь, всё знает, злодюга. Если бы сам не крал, то никогда бы не догадался про мои планы!»

Но, не подав виду,  объяснял:
-  Это маленький зайчик бежал, да чуть под колёса не попал. Я его закрыл ведёрком, чтобы пока ни бегал, а то погибнет, тварь животная. Когда комбайном пройду поле - отпущу на волю.

- Какой зайчик? Настоящий? Ой, как интересно! Я его домой заберу  детям поиграть. Им будет забава! –  сказал Карьеревич и решительно пошёл к ведру.
- Не трогайте его, он же маленький, ему к мамке бежать нужно, а не  к вашим детям! Вы его всё равно не поймаете, даже и не пытайтесь. Он такой быстрый, сразу убежит! – останавливал его Вова.

 Но Карьеревич был опытный хапуга, и его желания неумолимы. Он, осторожно взяв одной рукой днище ведра, а другой, подведённой под его  край, резким движением мгновенно ухватил предполагаемого зайчика.

 Но зайчика там, естественно не оказалось. Вместо живого маленького лохматого существа он почувствовал в руках тёплую, влажную и пластичную массу, называемую в народе простым, но элегантным словом  «говно».

 Качественный состав этой массы был очевиден. Размашистым движением, Карьеревич  тряхнул рукой. Что–то отлетело, но, сами понимаете…

 Из разъярённой глотки Карьеревича вырвались неприличные слова, затем он, вытерев руку о стерню,  поспешил к машине, завернул разукрашенную ладонь партийной  газетой «Правда», заскочил в автомобиль который сорвавшись с места, заторопился к ближайшему водоёму.

 Бедный Мейлах, сидевший на заднем сидении, не рискнул высунуть нос и оказать помощь Карьеревичу, чтобы не выяснилось, что Вова его племянник.

После обеда на имя председателя колхоза пришла срочная
телефонограмма, предлагающая обеспечить явку провинившегося механизатора в райком, для рассмотрения персонального дела.