Последний

Тук-тук, тук-тук, тук-тук. Это стук моего сердца, это я так натужно и сипло дышу и это мой собственный стон. Кругом черно, я попытался открыть глаза, но веки болели и не желали разлипаться. Я попробовал пошевелиться и тело отдалось болью. Толчки крови в висках, стук сердца, боль и вонь, которую я почувствовал, спустя ещё мгновение, твердили мне что вопреки всему я ещё жив. Это было удивительно, но не было сил удивляться. Что-то придавливало к земле руки, ноги, тело, похоже я был завален со всех сторон смердящими трупами. Понемногу сознание и силы начали возвращаться ко мне. И тут я понял, вспомнил и рванулся, отчаянным усилием пытаясь подтянуть к себе распластанные руки. И мне это удалось. Подобрав под себя руки я упёрся в землю, попытался оттолкнуться, что бы создать хоть немножко пространства. Мне удалось и это, я смог свободнее дышать. Правда уже через мгновение руки завибрировали от напряжения и я засомневался что удержусь. Зато лица коснулась лёгкая струйка свежего воздуха. Это придало сил и я отчаянно рванулся, высвобождая ноги и вслепую, ужом, стал вывинчиваться из под мертвых тел.
Я выбрался, обессиленный, жадно глотая воздух повалился на спину рядом с кучкой трупов, из под которой только что выбрался. Отдышавшись, осторожно пальцами разодрал запекшиеся обожжённые веки и взглянул вверх. Казалось само небо пылало, занимался страшный тягучий багровый рассвет. “Так я провалялся без сознания под этой кучей всю ночь?” - промелькнула вялая мысль. Я стал подниматься на ноги. Тело слушалось плохо, казалось что я моллюск, который внезапно решил освоить прямохождение, болел каждый мускул. Но я всё же смог подняться и оглядеться вокруг. Поле прошедшей битвы выглядело страшно. Кругом валялись трупы и трупы, в основном конечно враги, никто из нас не сдался без боя. Подобно мне многие погибшие были просто завалены трупами. Однако всего в нескольких шагах я разглядел Турина. Он лежал на спине и, страшно оскалившись, смотрел в небо остекленевшими глазами. Его шикарная гномья борода торчала вверх, словно знамя. На Турина сверху навалились несколько врагов. Уже умирая гном успел ткнуть каждого из нападавших кинжалом. Секира Турина валялась в траве, под моими ногами. Я машинально нагнулся собираясь её поднять, и почти коснувшись рукояти, отдёрнул руку. Трава под ногами стала чёрной, как уголь, а земля под ней серела, как пепел. Эта земля была мертва, враги захватили и испоганили, убили её. Я попытался сорвать травинку, упругий и зелёный когда-то стебель лопнул почти без усилий. И только тогда я во всей полноте осознал - чуда не случилось, мы не выстояли. Не смогли.
То что этот бой для многих этот бой будет последним каждый из нас знал с самого начала. Но противится судьбе видимо было свойственно каждому народу Ойкумены потому что на призыв откликнулись все, люди, эльфы, гномы. Наверное те, кого мы пытались прикрыть, ещё оставались живы. Где-то далеко скакали они верхом, ехали в повозках или сплавляясь по реке в тщетной попытке опередить орды врагов, неотвратимо идущие по пятам. Мы избрали для последнего боя эту долину, заняли оборону в узком перешейке на выходе к перевалу. Там, где нас оказалось достаточно, что бы перекрыть проход полностью. Мы построились по всем правилам воинского искусства и приготовились встретить свою судьбу. Каждый из нас знал на что идёт, и почти ни на что не надеялись. Но никто не ожидал что всё произойдёт именно так... Их было не просто много, они поднялись из-за противоположного перевала и хлынули в долину словно чёрный поток. Лучники стреляли, непрерывно выпуская стрелу за стрелой, ухали катапульты, тяжёлые снаряды со свистом рассекали воздух. Но чёрная река врагов всё текла через перевал, заполняя долину, которую мы пытались перекрыть. Сначала казалось что мы всё же выстоим, там куда попадали стрелы и заряды катапульт образовывались груды трупов, мешавшие живым добраться до нас. И поток замедлился, и почти остановился. Но потом лавина продолжающих пребывать через перевал врагов перевалила через кучки трупов и покатилась на нас, уже не обращая внимание на тщетные попытки задержать её. А потом эта чёрная волна накрыла нас. Они нас просто смели нас, прокатились по нам и втоптали нас в грязь. Моя память спасовала при попытке вспомнить последние мгновения боя.
Я медленно, спотыкаясь, побрёл вперёд. Прошёл мимо знамён, наполовину втоптанных в песок. Мальчишку знаменосца, похоже, попросту разорвали в клочья, его оторванная кисть всё ещё цеплялась за древко, а тела поблизости не было видно. Я вяло подумал, что где-то рядом должен был лежать и Эйнар Храбрый, король и полководец, который вёл нас в последний бой. Но нет, его нигде не было видно. Меня замутило, я упал на колени и вырвало одной лишь желчью. С трудом я снова поднялся и сделал пару шагов. Под ногой звякнула сталь, я глянул под ноги. О чудо, это оказался мой меч. Я поднял его, отёр лезвие о лохмотья ближайшего трупа. Зачем мне сейчас меч я не знал, но уцелевший добрый клинок было жалко. "Прости, братец" - мысленно сказал я мечу, убирая его в ножны: "Я не справился, мы все не справились." Не понятно к чему готовясь, я подобрал с земли чей-то изрубленный, но ещё вполне целый щит, продел руку в ремни и закрепил его. Потом мне на глаза попался боевой чей-то боевой рог, не понятно как уцелевший и не растоптанный. Я так же машинально поднял, отёр и оглядел его. На отполированной поверхности змеилась трещина, похоже кто-то всё же наступил на него в горячке боя. Но он был ещё вполне годен. Я повесил рог на пояс и стал подниматься на перевал, отделявший меня от города. Я всё медлил, шаги сами собой становились всё короче, но в конце концов я всё же оказался на гребне перевала. Славный город Вячеград перестал существовать. На месте его крепостных стен, башен, белокаменного кремля виднелась только бесформенная груда сероватых обломков. Над разрушенным городом кое-где поднимался к небу жирный чёрный дым. А чёрная мёртвая земля тянулась дальше, почти до горизонта. К горлу подкатил комок, тут больше нечего было спасать, нечего было защищать, нечего беречь. Они разрушили здесь всё. Они убили нас всех.

Среди обломков копошились враги.  Много. Они как муравьи облепляли обломки. И тут, гладя на это тошнотворное копошение на том месте где ещё неделю назад стоял белокаменный город, жили люди, играли дети я почувствовал, как внутри зарождается и растёт волна глухой, холодная ярости. Я не должен был выжить, по всем законам природы я не должен был увидеть этот восход. Но я был жив, хотя и сам не очень-то в это верил. А вот из этой орды разрушающих всё, убивающих всех, кто попадётся, не имело никакого права жить ни одно существо. О, наверное я мог бы сейчас бежать, вряд ли меня кто-то меня видел. Можно было обойти город, держась подальше, потом поискать на реке лодку и уплыть. Торопливо грести, стараясь догнать остальных и опередить чёрные орды. Возможно я бы даже остался единственным выжившим из всего войска, а то и из всей Ойкумены, уплыви я достаточно далеко. Но это вряд ли было бы достойно и уместно, особенно учитывая всех тех, кто остался лежать на поле позади меня. Я попытался вздохнуть полной грудью и надсадно закашлялся. Снова сипло набрал в грудь побольше воздуха и приложил к губам боевой рог. Не смотря на трещину,  протрубил старинный рог как надо. По округе прокатился его низкий вибрирующий рёв. Сверху было видно как копошение на развалинах стало сильнее, как в мою сторону ускоряясь ринулась толпа врагов. Я протрубил ещё и ещё раз, потом отбросил рог и не торопясь пошёл вниз, к городу. Ноги слушались плохо, дыхание сбилось и приходилось следить за ним. Через два десятка шагов я перешёл на мелкую рысь. Вдох, выдох, снова вдох... Стук крови в ушах, пелена перед глазами. Через некоторое время мне показалось, что рядом со мной раздаётся приглушённый звон, я скосил глаза. Справа тяжело бежал Турин со своей секирой в руках. Его мифриловая кольчуга тихо позвякивала в такт топоту больших башмаков. Я посмотрел в другую сторону, там бежал Эйнар Храбрый и его плащ развивался от набегающего ветра. Он взглянул на меня и, кажется, подмигнул из под кустистых бровей. Рядом с ним бежал мальчишка знаменосец, держа в абсолютно целых руках наше боевое знамя. Я не стал оглядываться, но слышал, за мной топоча, глухо бряцая оружием и доспехами, бежала вся наша погибшая рать. С каждым шагом мне казалось что двигаться становится всё легче, как будто и не было никакого боя, не было смертей и разрушений. Я рванул из ножен свой бессмысленный меч, заорал что было силы и ринулся навстречу врагам.