Мадам Клико и сабля Бонапарта... Часть вторая

 
                Сабля Бонапарта...


Лейб-медик его величества убедил короля отказаться от шампанского:

мол вредно оно для королевского здоровья, а что вредно для короля,

вредно для всей нации.

Что было дальше, никому из нас объяснять не надо, мы это не так давно

проходили, когда по всему Союзу вырубали виноградники, не пощадив даже

знаменитый на весь мир Абрау-Дюрсо.

Шли годы.

Шампанским во Франции, уже давно не пахло.

Никто не знает, чем все эти годы занимался дом Периньон, а вот

король-солнце остался верен себе и до конца своих дней купался

в роскоши, а мог купаться в шампанском не послушай он лейб-интригана.

И забытый монах и всесильный монарх умерли в одном и том же году (1715) - вот

Вам ещё один парадокс.

Любознательному монаху было тогда 76 лет.

Через много лет, благодарные соотечественники воздвигли ему

достойный памятник, а знаменитая французская фирма «Moet&Chandon»

назвала его именем свое лучшее шампанское.

Правда, секрет шампанского вполне мог уйти в могилу вместе с

дом Периньоном, если бы не другой монах, каноник Дойменского

собора аббат Годино.

Через полвека он восстановил рецепт приготовления игристых вин.

Эта мудреная технология была подробно описана в его книге,

но без знания микробиологии и химии многое в ней оставалось

неясным для французских виноделов той поры, непосвященных в

секреты Периньона и Годино.

И это дало о себе знать.

Вскоре в подвалах города Эперне загремели взрывы.

Нет, это были небоевые действия французской армии.

Просто обычные французские бутылки, куда было налито шампанское,

не выдерживали повторного брожения вина и рвались как бомбы,

что влетало французской казне в немалую копеечку.

Были годы, когда в подвалах Шампани не доживала до подачи к

столу каждая четвертая бутылка шампанского.

Только с 1833 по 1842 год «самоликвидировалось» два миллиона бутылок.

Историки считают, что Франция могла разориться на шампанском.

Но не случилось.

Спасли англичане.

Они овладели технологией изготовления прочных бутылок, которые

выдерживали давление при брожении шампанского.

Кроме того, они придумали закреплять пробку проволочной уздечкой (мюзле).

Понадобились десятилетия работы специалистов - от виноделов и микробиологов

до стеклодувов — чтобы довести «до ума» тонкую технологию приготовления

шампанского.

Теперь способ получения игристого вина благодаря вторичному брожению в

бутылках, заложенный еще в XVII веке домом Периньоном, считается классическим.

С шампанским связано имя еще одной знаменитой личности — мадам Клико.

Николь Понсарден был 21 год, когда она в 1798 году вышла замуж

за Франсуа Клико.

Таким образом, как это часто, бывало, объединились две семьи, имеющие в

собственности виноградники.

Через 6 лет, молодая женщина овдовела и взяла начатое покойным мужем

предприятие в свои руки.

Николь Клико-Понсарден, обладавшей незаурядным предпринимательским

талантом и фантазией, суждено было на весь мир прославить фамилию

своего супруга.

Пока Европа была охвачена огнем войны, мадам Клико удалось наладить поставки

шампанского в другие страны, где этот праздничный напиток на тот момент был

гораздо более уместен.

После победы над Наполеоном, русские солдаты во Франции добрались до винных

подвалов вдовы Клико.

Однажды в ее покои с отчаянным криком вбежал шампанских дел мастер:

«Мадам! Они сбивают замки, они пьют наше драгоценное вино!».

Дремавшая в кресле вдова встрепенулась и произнесла:

«Пусть пьют, они за всё заплатят!».

Её слова оказались пророческими.

Ещё не успели остыть жерла русских пушек, а зафрахтованное ею судно

осенью 1814 года доставляет победителям Наполеона в Санкт-Петербург

10 тысяч бутылок праздничного шипучего напитка.

Расчет оказался точным — вино раскупили мгновенно, и даже непомерная

по тем временам цена в 12 рублей за бутылку не стала препятствием.

«Старые» русские, так же как и «новые» за ценой не стояли...

Через 172 года в Россию вновь привезут бутылку коллекционного шампанского

от мадам Клико, но на этот раз в знак благодарности за возможность миллионам

французам, и как минимум миллиону, ежегодно посещающих Францию туристам,

увидеть в натуральную величину голографические изображения сабли императора

Наполеона Бонапарта и жезла маршала Луи Даву, «одного из самых славных и

чистых героев Франции» так, уже будучи в изгнании, отзывался о нём Наполеон.

А вкратце дело было так.

Вкратце потому, что эта эпопея, длившаяся два года, вполне могла стать

сюжетом для «небольшого рассказа».

Приближалось 165-летие со дня смерти Наполеона и французское правительство

обратилось в Совмин СССР с просьбой рассмотреть возможность передачи

Франции — сабли императора Наполеона и жезла маршала Даву, которые

хранились, и я надеюсь, всё ещё хранятся в запасниках Исторического музея

России, в качестве военных трофеев, захваченных при отступлении наполеоновской

армии.

В 1984 году, воры «в законе», ещё не распоряжались достоянием Союза и в

Совмине просьбу Франции сочли некорректной, а чтобы не обострять отношения

между государствами, с подачи министра культуры, приняли решение записать

голограммы сабли и жезла, и передать их президенту Франции в качестве дара

Советского правительства.

Чинуши из правительства явно не знали, что в 1984 году, максимальный

стандартный размер голографических фотопластин, изготавливаемых

на химзаводе в городе Переяславль-Залеском был 30 на 40 см,

а сабля Наполеона, несмотря на его маленький рост, была в длину один метр

двадцать сантиметров.

Но знали они, или не знали — это уже не имело никакого значения, решение

было принято и согласно чиновничьей традиции проблему стали перекладывать

с «больной головы » на здоровую.

Совмин спустил «ц. у.» Госкомитету, Госкомитет СССР дал «ц. у.» ВНИИ,

а директор Всесоюзного Научно-исследовательского института, со словами:

«Только ничего не говори», передал мне копию решения Совмина, за

тремя «высочайшими подписями», на которой в уголке его корявым почерком

было начертано:

тов.Ф-ну А.Л.

Продумать и доложить план мероприятий по выполнению правительственного

задания.

Директор ВНИИ

Проф.

В. К-р.

Виктор Григорьевич, лично занимавшийся теорией создания голографического

кино, прекрасно понимал, что запись голограммы такого размера дело далёкого

будущего.

Но решения правительства, при любом государственном строе, обсуждению не

подлежат, тем более что коммунисты, надо отдать им должное, удар держать

умели и если допускали ляп, то не жалели денег на претворение его в жизнь,

и печально известный БАМ будет вечным тому примером.

Но как видно и ляп ляпу рознь.

В нашем случае это было счастливым исключением.

Финансирование и доброжелательное отношение со стороны куратора от Совмина,

помогли сделать невероятный в те времена прорыв в области записи

крупноформатных голограмм.

Как Вы уже догадались, задание было выполнено и выполнено в срок.

Каждый получил по «заслугам», согласно занимаемого им положения, а

отнюдь не о степени своего участия в работе.

В мае 1986 года, накануне 165 годовщины со дня смерти Наполеона Бонапарта,

мадам Кристакис, член совета директоров национальных музеев Франции, на

церемонии передачи голограмм преподнесла мне тяжеленную двухлитровый

бутылку коллекционного шампанского Veuve Clicquot Ponsardin.

Голограмма сабли Наполеона, размером в полтора метра на метр, так и осталась ни

кем не «побитым» мировым рекордом.

Все попытки записать голограмму такого размера — лазером с непрерывным

излучением и сегодня, спустя двадцать восемь лет успехом не увенчались.

Но это так лирическое отступление, а тогда королевские и императорские

дворы были покорены шампанским от мадам Клико.