Шабашники

                Рудольфу Макарцеву
               
                Он топором поработал немало,
                но не с ним я обтёсывал брёвна,
                цемент лопатой перегружал навалом
                и крыши крыл шифером ровно.

                В тундру не с ним я запаривал сваи:
                поврозь тянул свою лямку каждый.
                Он ставил коровники и сараи,
                и вместе свело нас только однажды...

                Да, в Боготоле, в Куларе он не был… 
                Но – вечер тот, поздний, вспоминается мне:
                фиолетово-грозное низкое небо
                и  покрышки, оранжево полыхающие на земле.

                И в порывах неровных пламени рваного,
                в прожекторов сияющем свете
                силуэт подвешенного козлового крана
                и на нас – пояса монтажные эти.

                И - та минута, ради которой
                было всё, что наработано раньше,
                и зависит всё, что случится скоро
                и то, что гораздо позже и дальше…

                И уже (как когда-то) – назад ни на столько!
                Лишь плечо чувствуешь слева и справа,
                и на свете осталось нас четверо только:
                он и я, и Андрей, и Слава…

                И – лестница. Вверх! Скорей! И качается
                кран. И сердце у горла клокочет...
                И - «палец» не вставить… «Он не вставляется!…» –
                - Не может быть!!! - «Смешно, но не хочет!…»

                Удар! Ещё! «Не идёт?...» – «Да где там… » -
                Удар! «Идёт!?» – «А куда ж он денется!!…» -
                «Смотри!!!» –
                И, слепящим  залИтая  светом,
                с прихваток сорвалась и –
                рухнула лестница…

                Мне кажется – там мы счастливы были,
                но, как говорится, те дни далеки…
                Мы на дрель в две груди до хруста давили,
                в две груди и в четыре руки!
               
                А минус тридцать забудешь разве
                на кране железном, да с ветром если?
                И всю ночь под окном урчащие МАЗы,
                и всю ночь за стеною пьяные песни…
               
                Со мной не тесал он напару  брёвна,
                шифер на крышу не настилал,
                опалубку не устанавливал ровно
                и «бабой»  сваи не забивал.

                Но, если когда-нибудь нужно будет,
                я хотел бы снова, времени вопреки,
                вместе с ним без оглядки на всё, на любое –
                в две груди, в четыре руки!…