Глава пятая

 Еще один день до неизвестности... Надо переодеть мокрую одежду и ехать в
театр. Я актер, и этого не изменит даже конец света. Я всегда боролся за   
право лицедействовать на сцене, так как больше ничего не умею и не хочу.
Театр тоже сложно вписать в обычные рамки, на то он и театр, чтобы разрывать
реальность пополам, это его святая правда. Мой театр живет внутри меня с тех
пор. когда деревья казались большими, и другие люди окружали меня.
Единственная чистая иллюзия, реальная, осязаемая... моя настоящая жизнь,
скрытая обстоятельствами от посторонних глаз и мыслей. Я вернулся в Де Люкс,
потому что не смог без него, понял в один миг-умираю, мечтая снова сосчитать
три ступени под ногами и, вздохнув всей грудью, шагнуть в другое измерение.
Помню, я вошел в ту самую неприметную дверь в Портобелло. Я оказался дома,
меня не прогонят прочь. Просто стоял в тени кулис с бешено колотящимся сердцем
которое готово было разбить грудную клетку и выпасть под ноги. Закрыл глаза,
хотел впитать воздух театра кожей. Понял, как скучал по нему, искал себя
повсюду, в своих иллюзиях и снах, а нашел лишь здесь.
 - Знал, что ты вернешься рано или поздно... надолго?- Олдман всегда появлялся
и исчезал волшебным образом.
 - Навсегда, мистер Олдман.- Я не открывал глаз, тело окаменело, приросло к
полу.
 - Что ж, репетиция завтра в восемь, не опаздывай, раз уж решил вернуться.-
Он опять куда-то подевался, сверкнув стеклами очков. Может у него были тайные
ходы в театре?!
Так я вернулся и больше не покидал это место. Понимаю теперь, хочу встретить
обновление здесь. но удастся ли? Этот миг безмерного счастья отпечатался
в душе. я помню о нем всегда. Наша круглая сцена, словно арена жизни,
оживляет самые разнообразные чувства и образы. иногда мне кажется, какой-
нибудь тончайший запах цветов, описанный в спектакле, чувствуется в
реальности, так сильна энергия, бьющая из актеров в зал. Этот зал почти всегда
пуст, но когда случаются премьеры, то я стою на сцене, вокруг колышется море
рук и голов, сотни глаз устремлены на меня, и я счастлив тем эфемерным
чувством, рождающимся только в театре. Оно пропадает, стоит спуститься со
сцены и шагнуть за пределы театра. Здесь живут все оттенки прекрасного,
за порогом театра они гибнут, тонут в серой людской толпе. Слепая картинка,
не терпящая театральных красок. Жаль, не возможно перенести мой театр в этот
мир и сделать его вечно прекрасным! Я не волшебник, я могу только мечтать,
воплощая мечты на круглой сцене театра Де Люкс.
 Олдман уже старик, я пропустил тот момент, когда он состарился, отдав себя
актерам. мне кажется, отними у него театр, он не протянет долго. Когда-то
я был допущен Святыню-его кабинет. Открыв рот, смотрел на стены, обклеенные
афишами, наградами, которые Олдман так оберегал. А еще там были фотографии,
старые, в потемневших рамках, с которых на растрескавшимся глянце была видна
вся жизнь театра с момента создания. С фотографий смотрели такие известные
личности, что я подумал, грешным делом, большая часть-просто монтаж, но
Олдман угадал мои мысли, тихо сказал:
 - Это реальные люди, мистер Венделли, и они мои друзья.
Забавно, своих актеров он называл не иначе, как по фамилии, пока мы не
примеряли на себя роли. Тогда уже наши имена звучали по-другому.
Он сидит за столом, сгорбившись. В его больших очках как всегда посверкивают
огоньки театральных софит. Какой-то священный трепет испытываешь перед ним,
когда Олдман прохаживается по сцене и молчит. Поправляет очки одной рукой,
другую держит в кармане единственного пиджака, и его тонкие губы кривятся
в довольной улыбке или дрожат от досады. Я знаю Олдмана, кажется,всю
жизнь, верю этому волшебнику. Он единственный ведет нас туда, где не
страшен любой апокалипсис!
 Мои мысли переключились на театр, был рад, что отвлекся от назойливости
последних раздумий. Моя футболка промокла от росы, джинсы тоже липли
к телу. Я наскоро переоделся и плеснул Виски в бокал, чтобы согреться.
Я промерз до костей на утреннем газоне, зато я остался доволен выходкой.
Скорее всего, соседи расскажут о ней Бадро, но мне стало безразлично,
пусть болтают. Я был самим собой в этот редкий момент, и не собираюсь
извиняться. В конце концов, я же лежал на своем газоне, черт возьми!
Поеду на метро, меня ждут долгие перегоны, грохот и скрежет железа,
тягучее время подземелья. Я люблю спускаться в метро, особенно в самый
оживленный час. Я теряюсь в людском течении, и на зло остальным
чувствую себя превосходно. Вот то место, где исчезают мысли, придет
нечто другое-легкое волнение и скорость, спасительные коридоры света
и тени. Остальное-лишь шелуха существования...