На подступах к смерти. Утопия конечного...

НА ПОДСТУПАХ К СМЕРТИ. УТОПИЯ КОНЕЧНОГО УДОВЛЕТВОРЕНИЯ.

Возвращение к действительности было молниеносным; так в продолжении одной секунды обман сна рухнул, стаял, как толстый слой льда на окне, и он увидел страшную картину яви. Вообще-то всё было то же самое, знакомое до мелочей, совершенно обыденное и привычное, но он почувствовал такую муку усталости, с какой сравниться могла бы по силе другая мука – страха и боли от встречи с ужасом невообразимым... Эти стены, этот потолок, окна... ах, зачем это всё!?. тюрьма!.. Он прикрыл веки, чтобы не видеть ничего, лучше он будет лежать и думать, и представлять в воображении что-нибудь приятное...
Это идёт второй день казни, но когда же это кончится и прекратятся его муки?..
Вчера раскрылась эта самая дверь и неё вошёл человек, незнакомец, неизвестно кто, он вошёл и сел перед больным на стул.
– Что можете сказать в своё оправдание? – после нескольких минут молчания спросил он...
Больной смерил его унылым взглядом и спёкшимися губами забормотал:
– Я не удивляюсь вам... Я и вызвал вас, я ведь знал, что вы придёте, – и он закашлялся, потом с хрипом продолжал. – Вы правы, мне нет оправдания... Думайте, что угодно, я не вымаливаю пощады, я устал!.. Вы видите, – он кисло улыбнулся, – что я такое есть?..
– Вы в чём-нибудь отчаиваетесь?.. – снова спросил незнакомец.
Больной молча смотрел в глаза ему, словно не понимая его, потом заворочался в постели, словно не находя себе места.
– Я не могу отчаиваться, мне только очень противно, – вдруг произнёс он внятным голосом. – У меня вкус смерти внутри, тут, во рту! – он открыл рот и показал свой распухший пожелтевший язык и неожиданно снова зашёлся в кашле. – О! Это не красиво!.. В этом нет ничего хорошего – умирать в молодом возрасте! Не подумайте, что я хотел умирать... Может быть, я жить хотел недостаточно сильно?.. Смерть ведь как?.. исподтишка, незаметно подбирается!.. Вот и подобралась!..
– Вы уверены?.. – голос прозвучал напряжённо.
– Что?.. Уверен ли я?.. Я бы засмеялся вам в лицо, если бы мне не было так тошно!.. Она во мне сидит, поверите ли, она со мной разговаривает, смерть, она меня убеждает, что жизнь – штука не стоящая!.. Она обманывает, а вот смерть никого ещё не обманула!.. Там ничего, никого нет – во мраке!..
– Несчастный! – изрёк жалостливо незнакомец.
– Не называйте меня несчастным! – прохрипел мучительно больной и судорожный кашель сотряс его тощую фигуру под одеялом. – В эту минуту... – он пробовал что-то сказать, но не мог.
– Прокашлявшись, измождённый он повернулся к белой стене и взгляд его остановился на отколовшемся от стенки кусочке штукатурки. Он стал смотреть в одну точку.
– Вы ещё тут? – через некоторое время слабым голосом спросил он, но не повернул голову. – Что вам от меня нужно?..
– Ничего, я просто смотрю на вас...
– Все вы так... Всем ничего и все просто смотрите, приходите и сотрите!.. Вы как жи-вой!.. Бюро дьявольских услуг?.. Кто вас заслал?.. Молчите?.. Перед вами умирающий, знайте!.. Вы тоже умрёте, если вы живой, если вы живёте... Думаете, я жалею о чём-то?.. Вы правы, я жалею... Знаете, о чём я жалею?.. В то лето было жарко, я брёл лесом и полем, потом встретил ручей и, понятно, был рад, я опустился перед ним и стал пить, а потом, когда напился, встал и пошёл дальше... Потом опять я почувствовал жажду, но ручья не было... Вот я и жалею теперь, почему я не остался тогда с ручьём, чтобы пить из него воду?.. Что нужно человеку знойным полднем, как не полноводный ручей?!. Правда, если бы я не пошёл дальше, я бы ещё долгое время не чувствовал жажду!.. То была жажда, а теперь у меня во рту вкус смерти...
– А если бы вы остались тогда возле ручья?..
– Если бы я остался, меня бы здесь не было, всё было бы иначе, я бы не жалел, ко-нечно, но я жалею...
– Вы всегда обо всём жалеете?..
– Как и всякий человек...
– А вам не приходило в голову, – спросил незнакомец, – что вы должны быть благо-дарны за всё?..
– Я благодарен, в меру... А почему вы спрашиваете? – насторожился больной. – Вот я умру и кому какое дело до моей благодарности?.. Кому моя благодарность может понадо-биться?.. А если я прокляну жизнь, кому будет от этого хуже?.. Живущим?.. Им хорошо, им нет дела ни до кого, они не любят о смерти думать!.. Я тоже считал, что смерть не для меня, а она всем впору, она всех выпрямляет... Вы пожалели меня, несчастным назвали... Почему раньше я ни от кого это не слышал?..
– Раньше вы здоровым были...
– Раньше я живой был...
– А кто вы теперь?..
– Я теперь никто, тень, нет меня, я теперь умер...
Сказав это, он безотчётным движением вынул руку из-под одеяла и поднёс её к тому месту в стене, откуда отвалилась штукатурка, и потрогал его пальцем, как бы не веря своему зрению...
Это было вчера, теперь опять кто-то вошёл в комнату, но уже не сел на стул, а ходит из одного угла в другой. Но больной не спросит: «Кто это там?..» Кого ему теперь бояться, кого ему желать видеть в последние часы жизни?..
Вот кто-то подошёл к нему и наклонился над ним... «Ну что им от меня нужно?» – по-думал несчастный и приоткрыл глаза. Над ним высился человеческий силуэт, лицо невоз-можно было разобрать, силуэт навис над ним, как скала, обещающая обрушиться, и больной подумал опять: «Что это за жизнь?.. Где она и зачем передо мной оказалась?..» Снова во рту почувствовал он что-то отвратительное, похожее на вкус смерти...
– Не бойся меня, я твой друг! – раздался голос принадлежащий возвышающейся фигуре.
– Зачем? – слабо выговорил больной. – К смерти готовите, с самого дня рождения?..
– Я тебя люблю, добра тебе желаю!..
– Меня уже поздно любить и нет для меня добра в мире, только гибель одна!..
– Постой, – остановил его голос. – Не хорони себя. Послушай... Услышал я, что тебе плохо, пришёл, явился с повинной, прости!.. Я виноват перед тобой, я ненависть держал против тебя, я хотел смерти твоей, теперь с любовью пришёл, с открытой душой!..
– Отчасти и ты причина моей смерти, – заметил больной. – Нет меня больше на земле, то, что есть – тень живого, я ушёл от вас, простите!.. Вы досадили мне...
И тишина, только шаги по временам раздаются по комнате и то один, то другой спросят: «Он ещё жив!?.» «Слава богу – да!..» – ответят ему. «А что, ему нужно что-нибудь?..» – спросят опять. «Уже ничего не нужно!» – ответят. Кто-то закашляется, скрипнет дверь, кто-то опять наклонится с каменным лбом, покачнётся, как башня со звездою на макушке...
Олень из сказки по комнате бегает, резвится вон на той лужайке, что на ковре, искры из-под копыт вылетают, ручеёк журчит по камешкам, корабли уносят кого-то ввысь, навсегда, и не будет их здесь больше никогда, если даже две Вечности сложить вместе...
Прохладный ручей в жаркий полдень приятно чист и прозрачен до самого дна, вон там, на дне, что за страшное чудовище, коряга какая-нибудь, экая невидаль, дай-ка я тебя палкой подцеплю… Только стайку рыбок испугал и воду замутил...
– Судить меня пришли, за то, что я не удержался в полдень знойный из ручья напиться... Что за рожи, одни монстры, вампиры! Все друзья бывшие и настоящие враги... Даже воспоминание любое, слово любое, взгляд и мысль – топит, удержаться не за что!..
Вкус смерти во рту, разлагается он изнутри, а кровать его выволокли на середину смерти и устроили вкруг неё пляс со свистом и гиком – и тени мечутся, взявшись за руки, твердят ему о счастье и благе, а он всё туже натягивает на себя одеяло и прячется от всех вместе и твердит: «Хоть бы это всё прошло, хоть бы разом всё кончилось!..»
Кажется ему, что у него жажда, и жаль ему, что он тогда мало выпил! Тянется губами он к воображаемому ручью и глотает ртом воображаемую влагу, должен он выпить бездну воды, чтобы разом всю жажду заглушить, чтобы весь огонь, живущий в нём, загасить!..
– Сколько ни пей той воды, – слышится чей-то зловещий голос, охота мерзавца с головой окунуть в том ручье, чтобы в нём захлебнулся!..
 И пьёшь, глотаешь, захватываешь её губами, как воздух, эту самую воду, вбираешь в себя – океаны и моря, всё мало, ничтожно мало, снова и снова даёт о себе знать во рту пресловутый вкус смерти; казнь та изощрённее многих пыток. Болен ты жизнью своей, с головой ушёл под одеяло, окунулся в мир пляшущих в агонии призраков!..
11 февраля 1981 г.