Сачок

               

            «Сачок» - армейской термин,
            обозначающий бойца, всеми доступными ему
            способами отлынивающего от
            несения воинской службы.

               
   Отношения с военной медициной у совсем еще молодого рядового Зябкина не сложились сразу.
  В первый раз он попал в санчасть уже на второй день после его прибытия в полк.
   Поев жирного, но не вкусного солдатского борща и жидкой кашицы из доселе не известной ему крупы, он заскучал по домашней еде. В надежде найти среди своих, взятых из дому вещей, остатки съестного, он направился в каптерку, где они хранились. Наврал каптенармусу Зубаткину, что хочет взять из своего чемодана помазок для бритья.                Порывшись в нем, он нашел в  углу в ворохе газет копченого цыпленка. Как он мог о таком забыть?! 
   Ловко запрятав эту драгоценную находку под гимнастерку, закрыл чемодан и сдал его ворчащему Зубаткину.
   Выйдя из каптерки, он сразу задумался где бы съесть свою неожиданную добычу? До обеда было еще далеко, а голод его уже сильно донимал.
   В этот момент старшина роты Камзолов дал ему задание с другим молодым бойцом пойти в лес за стрельбищем и нарезать там березовых ветвей для веников. Оба отправились выполнять приказ.
   Войдя в густые заросли, рядовой Зябкин достал из-за пазухи сверток с копченым цыпленком и предложил товарищу съесть его пополам. Тот внимательно осмотрев и обнюхав угощение, отказался. Его смутил запах продукта. Конечно, мясо было не первой свежести, но его хозяину уж очень хотелось есть.
   Через двадцать минут от копченого пернатого остались только кости и приятная тяжесть в желудке.
   Еще до обеда бойцу Зябкину стало плохо и он скоропостижно попал в лазарет. Там его почистили по всем правилам медицины.
   Провалялся он на больничной койке две недели. Красота! Ни тебе ранних подъемов, ни построений, ни строевых и физических занятий, ни кроссов, ни дежурств. Еду ему из столовой приносил фельдшер, который за ним мыл посуду и убирал. Лафа была полная! Знай лежи, сколько душе угодно и читай книги. Вот это была служба! Так можно было бы и на сверхсрочную остаться... Жаль только, что еда была у него диетическая.
   После лазарета служба в роте ему показалась сущим наказанием, которому казалось не будет конца. Но, тут выяснилось, что у него на обеих ногах появились огромные волдыри от не правильно намотанных портянок.
 Ходить в строю он не мог, потому как походка у него стала ковыляющей. Когда волдыри лопнули, началось нагноение, от этого поднялась температура. И снова он попал в лазарет. Всего на одну неделю, но и то это  была передышка. Зябкин никогда не был в доме отдыха, но здесь наверное  было не хуже.
   Опять был постельный  режим, покой, уже полный солдатский рацион, а главное ни каких построений, занятий, кроссов и нарядов. Разве, что один раз среди ночи к нему в палату подселили шумного бойца. Тот в день своего рождения за неимением ничего другого выпил лосьон для лица «Огуречный». Так сказать выпивка и закуска в одном флаконе. Тому стало плохо, изо рта пошла пена, как из огнетушителя и его отвезли в медсанчасть. Там его откачали и утром этот любитель спиртного был отправлен на гауптвахту.
   В роту боец Зябкин вернулся заметно посвежевшим, но не радостным. А, тут еще и старшина взялся тренировать его в правильном наматывании портянок. Он заставлял стоя на одной ноге, пеленать другую прямо на вису. И тут уже было не отвертеться.
   Только когда рядовой полностью освоил эту солдатскую мудрость, его оставили в покое. И снова пошли тусклые осенние дни в армейских трудах и заботах. И тут ему очередной раз несказанно повезло, он опять заболел. А,то боец уже совсем потерял надежду снова попасть на отдых в санчасть.
  Сначала  в некоторых местах его тела появилась мелкая сыпь. Зябкин невероятно обрадовался и стал ее культивировать, то есть пытался распространить ее на все участки своего тела, что бы снова попасть на больничную койку. Ведь, даже когда солдат болеет, его служба идет…
   Он стоял в банной очереди с пустой металлической шайкой за горячей водой. И тут ему в глаза бросилась надпись, каллиграфически выведенная на мокром кафеле стены. Она гласила, что в баню хотят те, кому лень лишний раз почесаться.
     Он своей розовой сыпью на коже привлекал внимание других солдат и они его сторонились. Один из старослужащих тут же поставил диагноз – чесотка.
   Боец Зябкин сразу понял, что наконец наступил его звездный час и попросился у старшины роты отпустить его на прием к фельдшеру. Тот недовольно поглядел на такого болезненного бойца и скрепя свое командирское сердце, дал согласие.
   Главврач подполковник Цатурьянц (кстати по специализации офтальмолог) осмотрел пришедшего к нему на прием молодого бойца. На его вопрос, не чешется ли у него сыпь, подозреваемый в болезни, ответил отрицательно. Получив диагноз, что это у него на нервной почве, разочарованный боец вернулся в свою роту. Старшина Камзолов, злорадно усмехаясь принял от него доклад  и язвительно выдал:   
   - Да ты у нас оказывается закоренелый "сачок"! - и на всякий случай приказал ему вымыть туалет в казарме. Это так, для усиления иммунитета бойца от всех возможных болезней, включая и различные профессиональные. Ну, а со старшиной не поспоришь, иммунитет, так иммунитет…
   Но, напрасно радовался Камзолов, недели через три Зябкин уже и спать ночью не мог, так нестерпимо  чесались у него низ живота и ягодицы.
   Повторное обследование медиков диагноз не изменило. Но, зато все -таки на больничную койку он попал.
   Недельки полторы его там усиленно лечили от нервов, а затем отправили в дивизионный госпиталь.
   Сопровождавший больного все тот же старшина Камзолов заявил тому, что если Зябкина в госпитале не оставят, то на обратном путь он выбросит такого ушлого бойца из вагона электрички. Но, все прошло, как нельзя лучше. Там его осмотрели более опытные врачи и выдали однозначный диагноз - чесотка в очень запущенной форме. Радости бойца не было предела, ведь это именно то, о чем он так сильно мечтал. Конечно, ему хотелось заиметь какое-нибудь благородное заболевание, а не постыдную чесотку, присущую бомжам. Но, тут уж выбирать было не из чего. Хорошо, что хоть это есть. Другие и такого не имеют... Сейчас его поведут в палату и будут лечить. Главное что-бы выздоровление не было слишком быстрым.
   Но, его поместили в холодную не работающую душевую, где стоял деревянный топчан с постелью. Медсестра дала ему литровую банку, полную густой темно-коричневой не приятно пахнущей мазью и приказала счастливому Зябкину намазать ею все тело до самого подбородка. Затем, выдав ему нательную рубаху со штанами, забрала старую одежду и ушла.
   Тот, по прежнему радуясь, взялся за собственное лечение. В это время в душевую заглянули трое из лечащихся здесь солдат. Узнав, у новоприбывшего больного его диагноз, посоветовали мазать выданным снадобьем не все места, уж очень оно будет жечь. Как уж не хотел нашему герою побыть в госпитале подольше, но ослушаться указания медсестры не посмел. И поэтому советам ребят не внял.
   Когда банка уже была пуста, он одел чистое белье прямо на тело в холодной зловонной мази, замотался в одеяло и лег на топчан. В не работающей душевой было зябко и он решил согреться.
Через двадцать минут все обработанные участки его тела стали нестерпимо гореть и боец начал метаться по душевой.
   Когда жжение постепенно уменьшилось, Зябкин упал на постель и забылся глубоким сном.
   Двое суток он побыл один, а на третьи помытый и переодетый, был переведен в общую палату. Там лежали с десяток парней со всякими кожными заболеваниями. Ребята оказались на редкость компанейскими и для Зябкина наступила райская жизнь.
   Кормили здесь лучше, чем в родном полку, дисциплиной не напрягали, командиров не было. Одно огорчало - весьма быстрое выздоровление и неотвратимая перспектива возвращения в свой полк. Вот и решил он еще заболеть прямо здесь, что бы потом не лечиться в скучном родном полковой санчасти. Его осторожные расспросы прояснили, что ни у кого из соседей кроме его самого не было никакого инфекционного заболевания. Перебрав все возможные варианты, остановился на простуде. В это время года она ни у кого из врачей не вызовет подозрений.
   Стал выходить на балкон в коридоре босиком, спал при открытой форточке не накрываясь одеялом, пил ледяную воду из-под крана, но все было напрасно. Хворь не приходила...
   Так и выписали его уже совершенно здоровым, даже набравшим дополнительный вес и отправили в родной полк. Там он пр-прежнему все время пытался подцепить простуду, обливаясь ледяной водой из-под крана, бегал босиком по снегу, по пояс голый работал на гимнастических снарядах. Его стали ставить в пример другим солдатам, пришла слава, уважение, а простуды все не было. Даже банальный насморк не появлялся.
   В таких напрасных попытках прошел первый год службы, а там уже ему самому понравилось быть закаленным, крепким, красивым телом и как не странно здоровым. Отлынивать от службы ему старослужащему уже не было ни какого смысла, да и служить то осталось совсем не ничего...