Амбурский скит

Вертолет плавно оторвался от небольшого поля и увёз последнюю жительницу Амбурского скита Мамонову в Северодвинск. Ей уже было 87 лет и здоровье не позволяло жить в суровых условиях севера. Так могла бы закончится статья в газете «Северный рабочий» про последнего жителя старообрядческого Амбурского скита, расположенного в 20 километрах к югу от города Северодвинска и основанного староверами задолго до появления этого самого Северодвинска на берегах Белого моря.

Я что-то слышал раньше про Амбурский скит, а потом читал у Ф. Абрамова и впоследствии у Ксении Гемп – известной архангельской писательницы. Мне захотелось узнать побольше про этот скит и я отправился в Государственный архив Архангельской области. Там я нашел несколько дел жандармского управления по расколу и списки жителей Амбурского скита за 1846 год. В списках встречались знакомые фамилии, распространен-ные в Архангельске – Марковы, Батурины и Корельские. Вот тут у меня и возникла идея самому посетить это памятное место. Однако одному отправляться в такое рискованное путешествие не хотелось и я уговорил пойти со мной моего друга Ларионова и двоюродную сестру Аллу. Точной дороги я не знал и попытался проложить маршрут по карте. Тем более, что на карте Амбурское было отмечено как нежилое.

Мы взяли с собой продуктов – крупы, картошки, хлеба, сахару и чаю, и немного консервов. Вышли рано, доехали на автобусе до Рикасихи, а там десять километров по бетонке до озера Большекородское. Там пошли дачи. Ещё десять километров мы прошли вдоль озер – Большекородского, Малокородского и Белого. У Белого озера сделали привал и перекусили. Потом решили пройти напрямик через болото, но немного заплутали и вернулись к озеру, чтобы обойти его с другой стороны. И снова по карте через болото по едва заметной тропинке мы направились к Амбурскому.

Мои спутники стойко переносили наше путешествие. И тут мы вышли на тропу. Было видно, что по ней часто ходят люди и нам повезло – встретилась женщина и указала нам правильное направление и примерно описала наши дальнейшие действия. Нам следовало пройти лес, и дальше по бревнам, которые были скреплены между собою коваными скобами, нам надо было пройти через болото ещё три километра. Переход по бревнам оказался самым трудным участком нашего пути. Ларионов был в сапогах и несколько раз соскальзывал с бревна и падал в болото. К счастью было довольно сухо и он не очень сильно промок, но громко возмущался. Алла шлепала в своих кедах прямо по болоту, т. к. тоже не могла постоянно удерживать равновесие на бревне. Несмотря на то, что бревна были немного стесаны для удобства проходящих – их вершина была узкой и надо было быть очень осторожным, чтобы не упасть.
Когда мы дошли до первого мостика через ручей и перешли на твердую почву – Ларионов упал на землю и некоторое время лежал и просил его не тревожить. Но надо было идти дальше – дело близилось к ночи и надо было искать ночлег. Вскоре мы перешли второй ручей и вышли к Амбурскому. На пологом берегу продолговатого озера расположились добротные дома. В центре виднелось здание бывшей деревянной колокольни. Креста на ней не было. Над одним из домов мы заметили дымок, который поднимался из трубы. Было уже поздно около 22 – 00, но мы все же постучали.
Дверь открыла пожилая женщина в очках. Я попытался объяснить цель нашего прихода и попросил убежища для нас на одну ночь. Женщина сказала, что пускает нас только потому, что среди нас дама. Она отвела нам отдельную комнату с двумя кроватями, даже постелила белье, но нам не спалось. Мы прошли за день больше 30 километров, устали как собаки, а уснуть не могли. Я потихоньку, чтоб не слышала хозяйка прочел молитву и мы уснули. Утром нас разбудили петухи. Мы встали рано, слегка позавтракали и покинули приютившую нас хозяйку. Она посоветовала нам обратиться к Леониду Федоровичу Добрынину, который жил по соседству и был старинным жителем этих мест. Наш новый знакомый оказался грамотным краеведом – любителем и рассказал нам всё, что знал про это поселение. Или почти все, что знал.

Он показал нам три кладбища – одно относительно современное, а два других – уже заброшенные, но ещё с крестами староверскими. Он сказал, что живет здесь уже около 40 лет и помнит, как уезжала последняя скитница. Кроме того он рассказал, что за это время он находил здесь монеты, самая старая из которых была 1730 года. Я спросил его – почему нет креста на колокольне. Он не знал, что ответить. Колокольня была уже не рабочая, просто старое ветхое строение, но оно возвышалось над деревней и раньше созывало всех жителей на молитву. «А зачем вы молитесь?» - спросил меня Леонид Федорович. Я попытался объяснить: «Вот вы утром умываетесь – лицо, руки, а чтобы умыть душу – надо помолиться.» Не знаю, понял он или нет, но больше не спрашивал.

На крыльце его дома к перилам был приделан небольшой штурвал – он даже крутился, как положено. Я поинтересовался – откуда штурвал – он ответил – подарили на заводе, когда на пенсию провожали. «И сколько же вы лет отработали?» - спросил я. «Сорок.» - ответил Леонид Федорович. «Внук крутит, когда приезжает.» - сказал он. Я пытался расспросить Леонида Федоровича о последней скитнице – он начал рассказывать, как её увезли пограничники на вездеходе, а потом он зашел в дом, откуда она уехала и там был большой сундук полный старинных книг и иконы на стенах – это была моленная. Мы потом заходили в этот дом – он уже слегка покосился – там были двое охотников. Как они сказали – они купили этот дом вскладчину за 500 рублей. Имелись ввиду конечно советские деньги.

Не зря конечно мы прошли этот путь от Рикасихи до Амбурского. На всем нашем пути были дома, дороги, как теперь говорят инфраструктура.        И кто же создал эту инфраструктуру – староверы. Сначала были Большекородский скит, Малокородский скит, а потом и Амбурский, а там дальше Пертозёрский, и Белозёрский. Два последние на юг от Амбурского соответственно первый на 10 километров, и второй на 20 километров.

Сейчас везде дачные поселки, и никто не вспомнит о староверах, проложивших этот путь. Мне хотелось поставить крест, хотя бы на колокольню, но это было нам не под силу. И я просто вечером хорошенько помолился за наших предков.