И каждая строка вливается в другую

                «…под говором валов…»
                К. Батюшков

Медуза на волне, и детский смех, и всплески,
и дикая кефаль, сорвавшаяся с лески,
верней, с крючка, и взлёт её под крики наши,
вошли в стихи мои, и пожеланья Саше
удачи и добра, всех благ во дни и ночи,
иначе ведь нельзя, ведь Саша мой сыночек.
Ай-Петри, Ай-Тодор, и Аю-Даг, и Ласпи
тот окоём строки, где беды, счастье, распри
сплетаются в пейзаж и новый и привычный
под говором валов, чей голос раскавычен.
Мой друг считает, что я местный неуместно,
что круг моих стихов определяет место,
где я родился, рос, а не эпоха, время,
да бог с ним, у него и так плешиво темя.
Оспаривать его, я думаю, не стоит…
Для нас разомкнут круг,
когда плывём с тобою
по серебру воды, и сомкнут он навечно,
когда к груди прильнёшь
в неверном свете млечном.
И я спешу сказать, не уходя от темы,
что мы с тобой всегда душою только с теми,
кто родину свою не путает с достатком
и модою хулить её, когда несладко.
А влажная луна на тёмном небосводе
на месте то стоит, то исчезает вроде,
и каждая строка вливается в другую,
я им вослед спешу и на ходу рифмую
не окончанья строк, а их поток игривый,
где то порог, то плёс, то струек переливы,
и где мы все, кто в снах, а кто и впрямь воочию,
и точки нет в стихах, а вечно многоточие…