Молитва

 Вообще-то Иван Иванович Ковригин долгое время был неверующим. В церковь не ходил, Богу не поклонялся. И всё, что происходило в мире, объяснял физическими, или точнее, материальными законами. Но с некоторых пор  вдруг стал всё чаще вспоминать о Боге. Он даже сам себе не мог объяснить, что с ним происходит. Ведь по-прежнему считал, что всё, что совершается в природе, да, что там, в природе, во всей Вселенной - явления чисто физические, а никакие-то сверхъестественные. Но сомнения вдруг стали обволакивать его сознание. Он понимал, что они рождаются не на пустом месте. То где-то икона замироточила, то стихия вдруг обрушивалась на людей нежданно-негаданно, да ещё в тех местах, где происходили какие-то аморальные действия тех или иных земных обитателей. Будто кто-то невидимой рукой наказывал людей за их злодеяния.
 Как-то он встретил своего старого знакомого профессора, который долгие годы  занимался научной деятельностью. Они присели на лавочку в тени деревьев старенького городского сквера и разговорились. То, что услышал Ковригин, поразило его в самое сердце. Оказывается, его давний знакомый науку забросил, и теперь отшельничал, посещал святые места родной отчизны и… молился.
 - Как? - изумился Иван Иванович, щуря свои зеленоватые глаза, - грехи, что ли, отмаливаешь?-
- И грехи тоже, - не обиделся на Ковригина бывший профессор. - Мы не даём  себе отчёта в греховных наших делах. Вон что с планетой творим! Я у Бога спрашиваю…
- У кого, у кого? - переспросил тогда изумлённый Ковригин.
 -У Бога… Когда жил в келье в глухой сибирской тайге, мы часто с ним разговаривали. И он мне всё объяснял. И почему землю нашу трясёт. И о вулканах и наводнениях. О многом…
      Иван Иванович с изумлением смотрел на старого знакомого. Он ли это? Физика была его научным предметом. Попутно и химия. Может, он рехнулся? От всех этих физико-химических явлений в природе?
 Бывший профессор, а ныне отшельник, улыбнулся:
- Да не пугайся! Думаешь, я спятил? Зря. В мире есть ещё столько явлений, которое только и можно объяснить божественным.
 - Но почему же тогда Бог не наказывает нерадивых или вообще мерзавцев? - усомнился Иван Иванович.
 - Одних наказывает. Другие сами себя. Всё от Бога, - назидательно произнёс профессор-отшельник и величественно удалился.Иван Иванович задумчиво смотрел на удаляющуюся фигуру своего старого знакомого, и вдруг его осенило: ведь,  практически он высказал то, что давно мучило самого Ковригина. Несчастья во всём мире. Смута в собственном государстве. Смута в его воспалённом мозгу. «Боже мой, - почти вслух простонал Иван Иванович, - я же сам живу в этом мире как отшельник. Друзья куда-то подевались. Как говорят: одних уж нет, а те далече», - и тут он поймал себя на мысли, что произносит те слова, которые говорят люди, когда им особенно плохо или что-то сильно волнует. Боже мой!.. Значит, Бог всё-таки есть, если люди к нему постоянно обращаются». А профессор-отшельник на прощанье ему сказал:
 - Молись, душа моя, и тогда всё встанет на свои места, как это случилось со мной.
 Эта встреча ошеломила Ковригина. Он и сам нередко задумывался о том, что не всё, что происходит в мире, можно объяснить естественными причинами. А тут ещё пошли разговоры о конце света, близком его сроке. По телевидению все программы такое стали показывать, такие страшилки… Иван Иванович, конечно, не верил во все эти предсказания. Но, ведь, поймал он себя на мысли,  даже в собственной жизни случается иногда необъяснимое...
 Ладно, он не учёный-физик или астроном, потому и стихийные катаклизмы, что всё чаще стали появляться на планете,  не может объяснить с научной точки зрения. Но его знакомый профессор, бывший учёный… и вдруг стал отшельником. Почему  с ним такая метаморфоза произошла?..   
 - Молись, душа моя, - снова вспомнил Ковригин его слова.   
 «Как же я буду молиться, если ни одной молитвы не знаю», - с осуждением подумал Ковригин о себе. И тут  вспомнил свою покойную бабушку, которая провожая его, ещё совсем юнца, в Москву на учёбу, сказала так:
 - Ты, Ванюшка, когда будет особенно трудно, и никто, кажется, тебе не  может помочь, обратись к святому Пантелеймону или к Николаю-угоднику. Мысленно помолись  и попроси, чтобы они тебя наставили на путь истинный.
 Он тогда, конечно, не воспринял  всерьёз бабушкины наставления. Да и как могло быть иначе, когда в те школьные годы им вдалбливали, что Бога нет, это всё поповские выдумки. Однако в Москве в трудный момент всё-таки обратился к святым, но не помогло -  провалился на вступительных экзаменах.И укорял потом её.
- Значит, плохо молился, - добродушно проворчала она. Для неё важнее было то, что внук вернулся домой живой и невредимый.
 Как тогда казалось ему, бабушка не была особо набожна.  Хотя по большим церковным праздникам храм  посещала. Но к Богу относилась как-то по-своему. Она, пожалуй, как и этот бывший учёный, с ним чуть ли не на равных общалась. Почтительно, но без особого страха, как это бывает у фанатично верующих. Да и вообще она была уникальной женщиной. Образование - церковно-приходская школа, а  была настолько начитанна, так разбиралась во многих вопросах, что многие думали -  у неё за плечами не меньше гимназии.
 Ну, а тогда, когда она отправляла внука в столицу, была почти такого же возраста, как сейчас Иван Иванович. И церквей рядышком от их жилища не было. Да и в те времена надо было не Богу молиться, а выживать в нелёгкое для страны послевоенное время. Сколько поклонов Богу ни бей, а и картошку надо вырастить, и другими продуктами запастись, считала бабушка. Но, тем не менее, в трудную минуту, наверное, просила божьей помощи, потому и любимого внука так вразумляла.
 А уже значительно позже, совсем в иные времена, когда её давно не было в живых, настоятель храма, с которым они вместе занимались проблемами трудных подростков, как-то ему сказал:
 - К Богу человек приходит, когда он для этого шага созрел. Мир, он, конечно, сложен, много в нём ещё неразгаданного. А храм – это, прежде всего, вместилище человеческих душ. И попомни моё слово: придёт и твоё время, когда твоя душа захочет привести тебя к алтарю.
 «А, ведь, я тогда отмахнулся от наставлений отца Валентина, - он сопоставил сейчас свою встречу с бывшим профессором и настоятелем. - Не понял я мудрых его слов», - эти мысли не давали покоя Ковригину. – «Может, наступил в моей жизни тот момент, когда надо пойти в церковь, покаяться, - продолжал рассуждать Иван Иванович. - Вот и профессор говорит, что грехи надо отмаливать».
    «Но ты же не знаешь ни одной молитвы, - всё твердил ему внутренний голос. А другой отвечал: « Зато  знаю, зачем  пойду в храм».
      И эта успокоительная, так долго будоражившая его мысль, подействовала на него с необычайной силой. И ему только осталось действительно войти туда. 
      











 -У Бога… Когда жил в келье в глухой сибирской тайге, мы часто с ним разговаривали. И он мне всё объяснял. И почему землю нашу трясёт. И о вулканах и наводнениях. О многом…
      Иван Иванович с изумлением смотрел на старого знакомого. Он ли это? Физика была его научным предметом. Попутно и химия. Может, он рехнулся? От всех этих физико-химических явлений в природе?
      Бывший профессор, а ныне отшельник, улыбнулся:
- Да не пугайся! Думаешь, я спятил? Зря. В мире есть ещё столько явлений, которое только и можно объяснить божественным.
 - Но почему же тогда Бог не наказывает нерадивых или вообще мерзавцев? - усомнился Иван Иванович.
 - Одних наказывает. Другие сами себя. Всё от Бога, - назидательно произнёс профессор-отшельник и величественно удалился.
       Иван Иванович задумчиво смотрел на удаляющуюся фигуру своего старого знакомого, и вдруг его осенило: ведь,  практически он высказал то, что давно мучило самого Ковригина. Несчастья во всём мире. Смута в собственном государстве. Смута в его воспалённом мозгу. «Боже мой, - почти вслух простонал Иван Иванович, - я же сам живу в этом мире как отшельник. Друзья куда-то подевались. Как говорят: одних уж нет, а те далече», - и тут он поймал себя на мысли, что произносит те слова, которые говорят люди, когда им особенно плохо или что-то сильно волнует. Боже мой!.. Значит, Бог всё-таки есть, если люди к нему постоянно обращаются». А профессор-отшельник на прощанье ему сказал:
 - Молись, душа моя, и тогда всё встанет на свои места, как это случилось со мной.
      Эта встреча ошеломила Ковригина. Он и сам нередко задумывался о том, что не всё, что происходит в мире, можно объяснить естественными причинами. А тут ещё пошли разговоры о конце света, близком его сроке. По телевидению все программы такое стали показывать, такие страшилки… Иван Иванович, конечно, не верил во все эти предсказания. Но, ведь, поймал он себя на мысли,  даже в собственной жизни случается иногда необъяснимое...
     Ладно, он не учёный-физик или астроном, потому и стихийные катаклизмы, что всё чаще стали появляться на планете,  не может объяснить с научной точки зрения. Но его знакомый профессор, бывший учёный… и вдруг стал отшельником. Почему  с ним такая метаморфоза произошла?..   
 - Молись, душа моя, - снова вспомнил Ковригин его слова.   
    «Как же я буду молиться, если ни одной молитвы не знаю», - с осуждением подумал Ковригин о себе. И тут  вспомнил свою покойную бабушку, которая провожая его, ещё совсем юнца, в Москву на учёбу, сказала так:
 - Ты, Ванюшка, когда будет особенно трудно, и никто, кажется, тебе не  может помочь, обратись к святому Пантелеймону или к Николаю-угоднику. Мысленно помолись  и попроси, чтобы они тебя наставили на путь истинный.
     Он тогда, конечно, не воспринял  всерьёз бабушкины наставления. Да и как могло быть иначе, когда в те школьные годы им вдалбливали, что бога нет, это всё поповские выдумки. Однако в Москве в трудный момент всё-таки обратился к святым, но не помогло -  провалился на вступительных экзаменах.  И укорял потом её.
- Значит, плохо молился, - добродушно проворчала она. Для неё важнее было то, что внук вернулся домой живой и невредимый.
    Как тогда казалось ему, бабушка не была особо набожна.  Хотя по большим церковным праздникам храм  посещала. Но к Богу относилась как-то по-своему. Она, пожалуй, как и этот бывший учёный, с ним чуть ли не на равных общалась. Почтительно, но без особого страха, как это бывает у фанатично верующих. Да и вообще она была уникальной женщиной. Образование - церковно-приходская школа, а  была настолько начитанна, так разбиралась во многих вопросах, что многие думали -  у неё за плечами не меньше гимназии.
     Ну, а тогда, когда она отправляла внука в столицу, была почти такого же возраста, как сейчас Иван Иванович. И церквей рядышком от их жилища не было. Да и в те времена надо было не Богу молиться, а выживать в нелёгкое для страны послевоенное время. Сколько поклонов Богу ни бей, а и картошку надо вырастить, и другими продуктами запастись, считала бабушка. Но, тем не менее, в трудную минуту, наверное, просила божьей помощи, потому и любимого внука так вразумляла.
    А уже значительно позже, совсем в иные времена, когда её давно не было в живых, настоятель храма, с которым они вместе занимались проблемами трудных подростков, как-то ему сказал:
 - К Богу человек приходит, когда он для этого шага созрел. Мир, он, конечно, сложен, много в нём ещё неразгаданного. А храм – это, прежде всего, вместилище человеческих душ. И попомни моё слово: придёт и твоё время, когда твоя душа захочет привести тебя к алтарю.
     «А, ведь, я тогда отмахнулся от наставлений отца Валентина, - он сопоставил сейчас свою встречу с бывшим профессором и настоятелем. - Не понял я мудрых его слов», - эти мысли не давали покоя Ковригину. – «Может, наступил в моей жизни тот момент, когда надо пойти в церковь, покаяться, - продолжал рассуждать Иван Иванович. - Вот и профессор говорит, что грехи надо отмаливать».
    «Но ты же не знаешь ни одной молитвы, - всё твердил ему внутренний голос. А другой отвечал: « Зато  знаю, зачем  пойду в храм».
      И эта успокоительная, так долго будоражившая его мысль, подействовала на него с необычайной силой. И ему только осталось действительно войти туда.