Тревога на Конжаке

                Фото: Облёт района поисков.

                Из раздела «Спасатели-общественники».

    Едем на очередной семинар. В Серове пересаживаемся на автобусы, заезжаем за карпинцами. И тут Гордеев сообщает: на маршруте Денежкин – Конжак пропала группа школьников из Карпинска. Будем искать их в районе Конжака, Буртыма и Ольвинского камня. Толя Шумков уже заказал вертолёт, завтра начнёт облёт района.

    Вот те раз! А как быть мне? Всё своё снаряжение я оставил в Североуральске, три дня назад закончив там поход со школьниками. Оставил,  зная о предстоящем семинаре.

    Из заказных автобусов забиваемся в два, третий идёт в Североуральск за отрядом Кати Дубченко. Наспех пишу записку, чтобы забрала моё снаряжение, в первую очередь лыжи, спальник и котелки.
 
    В Карпинске Гордеев договаривается с Шумковым о поисковых маршрутах, связи и других нюансах предстоящих поисков. Узнаём, что по каким-то сведениям группа прошла реку Вагран в сторону Ольвинского камня в сроки. Но трое суток как истёк контрольный срок.
    Предположительно группа заблудилась  или на Конжаке или на подходе к нему. Погода не благоприятствовала, низкая облачность, снегопады.
    Нам  предстоит «прочесать» со всех сторон подходы к Конжаку. Задача для семинаристов посильная, но требующая немалых усилий.

    Проскочили Кытлым и свернули на дорогу в долине между Косьвой и Катышером. Здесь, в нескольких километрах от посёлка у дороги стоит новенькая изба. Вернее, свежесрубленный дом с хорошей печью. Разгрузились, затопили печь. Начали комплектовать поисковые группы.
 
    Первой уходит сборная группа из номерных городов. Возглавляет Лом. Не запомнил его имени, но хорошо помню, как он постоянно повторял расхожую поговорку: «Против лома нет приёма!»   Они должны пройти дальше по дороге и обойти массив с северо-запада до Иовского перевала.
    Группа Дубченко высадилась на реке Серебрянке с задачей обследовать Серебрянский камень и Иовский провал.
    К вечеру подошёл автобус с моим снаряжением. Правда, мои были только лыжи. Спальник был чужой, коврика вообще не оказалось, а фирменные котелки были подменены  фабричными дюралевыми. Своё, отлично изготовленное самодельное снаряжение, я так и не получил. Затерялось в КСО северян.

    Гордеев готовит и мне группу. Кроме Славы Шеломенцева в группе двое парней из Артёмовска. Они не ахти какие туристы, опыт походов мизерный. Но с претензиями. Один постоянно подчёркивает свой альпинистский опыт – третий разряд с «превышением». Зачем мне его «превышение» и скальная подготовка? Я бы предпочёл своих ребят, с опытом зимних походов. Но из них со мной только Слава.

    Кое-как группу оснастили и в наступающей темноте мы отправились через Красную горку с задачей: выйти на Конжаковку и по тропе подняться к перевалу. Традиционный маршрут на Конжак.

    В темноте выскочили на лыжню, но она уходила в сторону. Через какое-то время подсекли ещё одну, шли по ней пока не поняли, что идём по кругу. Карт, естественно, у нас нет. Из всей группы только я бывал в этом районе, да и то лет пятнадцать назад.  Схематично район представляю, но деталировку путаю.
    Не хватает информации. Откуда нам знать, что сейчас в Кытлым приезжают на тренировки лыжники, вплоть до сборной России? И что это для них проложены кольцевые лыжные трассы? Мы их приняли за лыжни туристов, уходивших или возвращавшихся с Конжака.

    Зимой можно идти и ночью, темь не кромешная. У меня уже есть немалый опыт ночного тропления лыжни. Но это с картой, причём по лесным дорогам или просекам. А тут только компас и общее представление района. Да ещё эти трассы лыжников.

    После метания от просвета к просвету, обхода валежника и кустарниковых зарослей, понимаем тщетность наших усилий. Лучше поиск тропы к Конжаку отложить на утро.
    Находим сухару для костра и встаём на ночёвку. Разводим костёр, готовим лапник. Артёмовцы несколько растеряны: им впервые приходится ночевать вот так, в тайге на снегу. Ничего, научим.

    Утром пересекаем лесовозную дорогу. Она не действующая, занесённая снегом. И на мягкой  снежной пороше свежая тропа пешеходов. Будто прошли только что. Возможно, в то время, когда мы пили чай в трёхстах метрах от дороги. Причём пешеходы были с лыжными палками. Почему не на лыжах? Загадка. Если заблудившаяся группа, почему не на лыжах?

    Пробуем определить количество прошедших: подсчитываем число лыжных палок, сглаживаем тропу лыжами, пытаясь определить тип обуви. Отпечатки вроде бы валенок или другой мягкой обуви, но есть следы и каблуков лыжных ботинок. Определяем, что прошло не менее пяти человек.

    Идём в сторону, откуда следовала эта группа. По пути кто-то из её участников отходил к растущим по обочинам кустам рябины и обрывал гроздья ягод. Ясно: голод – не тётка. И вдоль тропы метки в виде жёлтых вензелей. Тоже понятно: люди простужены. Или долго находились на холоде.

    На небольшом пригорке обнаруживаем следы ночёвки: кострище, утоптанная лежанка с лапником, выскобленная баночка из-под каких-то консервов.
    В это время в сторону Конжака пролетает вертолёт – это Шумков делает облёт района.

    Связываюсь с Гордеевым по рации, рассказываю об обнаруженных следах, сообщаю своё твёрдое убеждение: это след пропавших школьников и они уже утром были на дороге из Кытлыма в Карпинск. Искать их надо дома.
    Толя советует пройти дальше, искать, откуда они вышли на эту дорогу. Он не убеждён, что это пропавшие, через час у него будет связь с Шумковым. Когда тот вернётся с облёта.

    Через два часа очередной сеанс связи. Мы уже вышли к низкому перевалу западнее Тылайского камня. Здесь, на старой делянке кончается дорога. Тропка следов пришла сюда с залесённого перевала. Здесь же кострище и следы одиночки в сторону Тылая.
    Пока варится обед, уходим со Славой по этой тропе. Убеждаемся, что человек шёл вверх, а затем вернулся по своим следам к костру. Разведка? Возможно.
    Поднимаемся выше границы леса и убеждаемся, что следы идут только до ближайшего склона, откуда хорошо просматривается долина. Возможно, разведчик поднимался вверх, чтобы осмотреться. Его вчерашней давности следы, уже заносятся лёгкой позёмкой.

    Подошло время связи. Запрашиваю Гордеева. Нет никакого сомнения: мы на следах блудившей группы и она должна быть уже в Карпинске. Но Толя что-то темнит, уклоняется от ответов: с Шумковым связь вроде бы не состоялась, новостей нет. А затем иносказательно намекает на необходимость выхода в эфир в неурочный час.
    Я его понимаю: хочет мне что-то сообщить, чтобы другие группы не слышали. А они ведь не дураки – тоже встанут на прослушивание. Какие могут быть тайны в эфире?
 
    Через час узнаю, что школьники сегодня утром вышли на трассу и когда Шумков облетал район, были уже дома.
    Поиск закончен, переходим к семинарской учёбе. Поскольку все группы в тайге, семинар начнём с учебных поисков. Роль блуданувших должна выполнять моя группа.
    А я не совсем представляю, где нахожусь. Обнаружил слияние двух ручьёв, но у Конжаковки вроде бы нет притоков? Была бы карта! Но её нет, и я сообщаю Толе, что нахожусь на слиянии двух истоков. Боюсь, что он так ничего и не понял. Зато другие хитрецы поняли. Они ведь подслушивали. И определили точно: я находился на слиянии двух истоков реки Катышер.

    Мы обустроили хороший бивак. Сделали заслон с навесом и боковыми стенами, настил. Вдоль настила убрали снег для нодьи. Всё обложили лапником – не продуют никакие ветра. Запаслись дровами на пару ночёвок.
    Раньше чем через три – четыре дня нас не разыщут. Поисковые группы находятся далеко: на Серебрянке и севернее Конжака в истоках Каквы. Свободное время  решаем использовать с толком: потренироваться на настовом склоне Тылая в слаломе.

    Побездельничать нам не дали – через сутки нас разыскала группа, о существовании которой я и не подозревал. Оказывается, после нашего ухода в ночь, Гордеев собрал ещё одну поисковую группу из «штабистов», имеющих снаряжение. И утром послал её прочёсывать склон между Конжаковкой и Катышером.
    В штабе оставались только Толя, Юра и доктор Григорьев. После облёта района подъехал из Карпинска Шумков. Уже на семинар.
   
    Последнюю группу возглавлял довольно шустрый молодой человек, жаль не помню его имени и фамилии. Они оказались неподалёку и, подслушивая наши «тайные» переговоры с Гордеевым, без труда вычислили место моей базы. Ребята лучше меня знали район и поняли, что я нахожусь на Катышере – это он образован двумя истоками. И через сутки  нас «накрыли».

    Хитрецы недолго радовались: Гордеев поручил им вывозить одного из нас  на волокуше в Кытлым. А это уже не поиск, а тяжёлая работа. Я назначил «пострадавшим» одного из наших парней, помог соорудить из лыж нарты. Сам же получил указание перебраться в район «поляны художника».
 
    К поляне подходим уже вечером. Погода испортилась: дует шквальный северный ветер, крепчает мороз.
    Чтобы связаться с группой Лома и Катерины я поднялся как можно выше и, пока разворачивал антенну и противовес, продрог основательно. Связи не получилось: нас разделяли массивы Конжака и Трапеции. Связи с группами не было и у Гордеева.
    Становилось тревожно: в этот день группа Лома должна была пройти Иовский перевал, а Дубченко прочесать склоны Серебрянского  камня и Трапецию.

    Мы скатываемся чуть ниже назад по тропе, сооружаем на всякий случай шлагбаум с запиской и свалиливаемся в каньон Конжаковки. Где-то здесь в первой командировке по линии КСС я в одиночку коротал морозную ночь, пытаясь разжечь гнилую валежину.
    А сейчас на берегу неожиданно обнаружили чудо – «избушку на курьих ножках». Заготовили дров, затопили печь и нежимся в тепле этой крохотной, посланной нам Всевышним, избе.

    В полной темноте в каньон по нашему следу спускается группа Лома. Установили рядом с избой шатёр; в избе всем не разместиться. Да они и не хотят, привыкли уже к походному жилищу. Ставят они шатёр очень низко, передвигаться внутри можно только ползая на коленях.

    Расспросил  об их пути, рассказал все, что мне известно о предмете поиска. Они ведь не знали, что группа вышла и школьники уже дома. А они рисковали, сунувшись на перевал в шквальный ветер. Шли в связке, т. к. одиночку ветер сбивал с ног.
    Галина, инструктор КСО Краснотурьинска, поведала, что её как шарик катало на перевальном плато, идти без связки было невозможно.
    Проходили они рядом с Провалом, ветер мог их просто сбросить в пропасть. Натерпелись ребята. Но были бодры и подшучивали друг над другом. Чувствовалось, что за четыре поисковых дня сложился отличный коллектив. Вот чем отличаются настоящие поиски от семинарской «игры».

    Утром был дан отбой, все группы должны возвращаться на базу. К вечеру подошли все, кроме Североуральцев. Дубченко предпочла уезжать домой, перехватив автобус там же, на Серебрянке.
    Позже выяснилось, что все эти дни её группа просидела в избе. Делали, якобы, разведывательные выходы в гольцы, проверяли тропы, просеки  и долины всех трёх Серебрянок и Иова. В чем я очень сомневался.
    А побывав в этом районе ещё несколько раз, убедился: охватить поиском район, о котором она докладывала по рации, её малочисленная  группа не могла. Катя выдавала планы и задумки за свершения.

    Может быть, я чересчур придирчив, может Катя и не вела поиски потому, что знала больше чем другие группы. Она слышала мой доклад  об обнаружении следов пешеходов, выходящих в сторону тракта. От её избы до тракта было пару километров хорошей лыжни и не стоило больших трудов выслать туда дозор.
    Перехватили транспорт, вывозящий школьников, и поняли, что поиск закончен. А в продолжавшихся учебных поисках участвовали как всегда – халтурили.

    По настоящему поиск вела только группа Лома. Все четыре дня до встречи со мной они не имели радиосвязи. Потому и работали старательно и даже с риском.
    Ну и моя группа в течение суток работала с надрывом. И если бы не утренний чай  на Красной горке, мы перехватили бы разыскиваемых.

    Шумков рассказал о приключениях той группы. Причём, подчёркивал опыт руководителя – педагога школы. Забыл записать его фамилию – может, мы где-то и встречались позже.
    Группа блуждала дважды: первый – за Ольвинским камнем.  Ушли в пермскую область и только там определились – заметили с вырубов массив Конжака и Косьвы.
    Второй раз заблудились на самом гольце.  На вершине прихватила метель и они, потеряв направление, спустились в лес. Тщетно искали склон, где оставили рюкзаки и составленные пирамидкой лыжи.
    На ночь спустились в лес, заночевали у костра. Ещё день потеряли, блуждая по лесу.  Когда прояснилось, руководитель поднялся на склон гольца и рассмотрел внизу долину и даже дорогу. Но так и не определил, где находится. После ещё одной ночёвки решил идти этой дорогой – куда-нибудь да выведет.
   
    Ничего себе – «опытный руководитель»! Он что, шёл в тройку без карты? Или не доверял компасу? Мне такие вещи непонятны. Я сам вожу школяров в лыжные походы уже три года. Но даже в кошмарном сне не представляю такой ситуации.

    Вечер. За стенами дома разыгралась метель. Мы отогреваемся в тепле, нам метель нипочём, завтра за нами прибудут автобусы, поиски и семинар закончились. Последний сеанс связи с группой Дубченко. Но вместо её голоса, слышим взволнованный мужской:  «У нас ЧП, серьёзная травма. Нужна помощь, одни не справимся!» Все в недоумении, пытаемся уточнить подробности, но связь обрывается.

    Штаб решает послать группу Лома – только она имеет зимнее бивачное снаряжение, может ночью встать где угодно. Через час ребята уходят в тёмную ночь, двигаться им по дороге до Серебрянки. Я тоже порываюсь идти, но Гордеев не даёт добро.
    Через некоторое время уходим и мы в Кытлым на турбазу. И только по дороге я узнаю, что ложное сообщение о ЧП сделал Олег Баянов, выскочив с рацией на улицу. Мне стала понятна реплика Толи Шумкова: «Я в такие игры не играю!»
Кто и зачем затеял этот сомнительный розыгрыш – я выяснять не стал. Удовлетворение от хорошо проведённой работы было испорчено. Было обидно за группу, по-настоящему выполнившую свою задачу в поиске. Они и без этого нелепого розыгрыша «накушались».
                Ноябрь 1984 год.