Король Генрих IV Часть вторая 4-2

АКТ ЧЕТВЁРТЫЙ

СЦЕНА ВТОРАЯ

Другая часть леса.

(С одной стороны входят Моубрей, за ним следуют архиепископ, Гастингс с сопровождающими лицами; с другой стороны входят принц Джон Ланкастерский и Вестморленд,  офицеры и свита,)

ЛАНКАСТЕР:
Приятной неожиданности рад
Вас лицезреть, двоюродный мой брат,
Архиепископа
И Гастингса,
И лордов
Таких воинственных со шпагами, и гордых.
Мне было бы приятней во сто крат,
Когда б молитвы сочетались и набат,
А не епископ с барабаном, в латах
Мятеж будил в молящихся солдатах,
Где слово божие становится мечом,
Архиепископ -  власти палачом.
Кто в царственных купается лучах,
Его и потчует и милует монарх,
Способен козни тайные плести,
И короля внезапно подвести.
Архиепископ Йоркский, вы из тех,
Кто на себя взвалил подобный грех.
Не вы ль знаток божественных учений?
Не спикер ли парламентских речений?
Не вы ли голос бога самого,
Всех назиданий праведных его?
Мостом меж небом и землей вы были,
Когда в угоду господа творили.
Кто б мог подумать, чтоб священный сан
На поругание мятежникам был сдан.
И не священник вы, а супостат,
Прикрывшись небом, завлекли вех в ад,
Предали бога и наместника земного,
Нет веры делу вашему и слову.

АРХИЕПИСКОП:
Вы, лорд Ланкастерский,
Здесь выступили мастерски.
Но будь, мой принц, однако же, уверен:
Я враждовать с монархом не намерен.
Был должен Вестморленд вам доложить,
Что угнетёнными не будем больше жить!
Мы богу и друг другу побожились,
И смутою теперь вооружились.
Над перечнем претензий двор смеялся.
Назрел протест.
Затем мятеж зачался.
Я перечень претензий вам послал,
Вручив их в руки вашего посла.
Власть, снизойдя к решению проблем,
Мир долгожданный подарила б всем.
Смирив безумие, вернулась бы покорность,
На королевскую надеясь благосклонность.

МОУБРЕЙ:
Мы не поступимся желанием своим,
И до последнего солдата постоим.

ГАСТИНГС:
Коль мы падём, займут другие место,
Конца не будет распри и протесту.
Пока родит английская земля,
Вас будет жалить смута, как змея.

ЛАНКАСТЕР:
Не много ль на себя хотите взять?
Грядущего вам, Гастингс, не объять

ВЕСТМОРЛЕНД:
А не пора ли, ваша милость, вам
На все претензии ответить господам?

ЛАНКАСТЕР:
Я все их без остатка принимаю,
И королевской честью заверяю,
Что государевы указы исказили,
В бесчестие их блага обратили.
Да будет при дворе наказан тот,
Кто истолковывал добро наоборот!
Все просьбы исполненье обретут,
Ни меч не нужен нам, и ни редут.
А потому девиз сегодня мой:
«Отправить наших воинов домой!»
И в поле перед нашими войсками
Отпразднуем содружество меж нами,
Чтоб в памяти солдата сохранилась,
Сошедшая с небес к нам божья милость.

АРХИЕПИСКОП:
Печатью-словом договор скреплён,
Ему теперь не страшен тлен времён.

ЛАНКАСТЕР:
Поставим точку, где была война,
Да будет мир!
Несите нам вина!

ГАСТИНГС:
Идите ж, капитан, скорей  идите,
О заключенном мире объявите.
Несите радость каждому солдату,
Обрадуйте их домом и оплатой

(Офицер уходит.)

АРХИЕПИСКОП:
Здоровья вам и долгих-долгих лет,
Я пью вас, наш славный Вестморленд.

ВЕСТМОРЛЕНД:
Ах, знали б, сколько стоило мне сил,
Пока сей парус к миру я рулил,
Вы б веселее стали, лорды, пить,
Хотя есть шанс ещё всё оценить.

АРХИЕПИСКОП:
Авансом тем воспользуемся шансом.

ВЕСТМОРЛЕНД:
Плесните же, плесните же скорее,
Пью за здоровье лорда Моубрея.

МОУБРЕЙ:
Здоровье впрямь, кузен, не помешает,
Оно проблемы мне, похоже, обещает.

АРХИЕПИСКОП:
Где пик веселья, там беда близка,
Где быть удаче, там гнетёт тоска.

ВЕСТМОРЛЕНД:
Чем ночь темней, тем радостней рассвет,
Как у веселья есть конец, так и у бед.

АРХИЕПИСКОП:
Душа моя рассвета ожидает,
В преддверии его она сияет.

МОУБРЕЙ:
Коль ваша философия верна.
Страна на ночь обречена.

(За сценой слышен шум веселья.)

ЛАНКАСТЕР:
Ликует мир!
Ему не до беседы!

МОУБРЕЙ:
Бывает радость только у победы.

АРХИЕПИСКОП:
Здесь нет победы!
Нет и пораженья!
Лишь мира ликованье и  движенье!

ЛАНКАСТЕР:
Прошу, милорд, идите,
И наше войско распустите!

(Вестморленд уходит.)
Давайте же, милорд, посмотрим на войска,
Перед которыми была так смерть близка.


АРХИЕПИСКОП:
Идите, Гастингс, прикажите,
А уж потом и распустите.

(Гастингс уходит.)

ЛАНКАСТЕР:
Надеюсь, лорды, ночь сегодня наша.

(Возвращается Вестморленд.)
Ну, что? Войска мои на марше?

ВЕСТМОРЛЕНД:
Моих недостаёт им притязаний,
Они недвижимы до ваших указаний

ЛАНКАСТЕР:
Тогда солдат в строю и молодчина,
Когда в основе войска – дисциплина!

(Возвращается Гастингс.)

ГАСТИНГС:
Была большая армия! – И нет!
От армии остался только след.
Реветь от радости солдаты не гнушались,
На все четыре света разбежались,
Как школьники, соскучившись по дому,
Отдались бесшабашью и содому.

ВЕСТМОРЛЕНД:
То, Гастингс мой, благая  нынче весть:
Арестовать вас всех причина есть.
И в государственной измене обвинить,
Имущества и титулов лишить.

МОУБРЕЙ:
Где ж благородство, где ж?

ВЕСТМОРЛЕНД:
А как же ваш мятеж?

АРХИЕПИСКОП:
Столь обветшало в королевстве слово?

ЛАНКАСТЕР:
Не вижу в споре смысла никакого.
Все до последней жалобы исполню:
Я церковью крещён и клятву помню.
Но знайте же, предатели, допрежь:
Жестокой плата будет за мятеж.
Нельзя глупее было поступить:
Собрать дружину, чтобы распустить.
Гремите, не жалея барабанов!
Бог обратил всех беглецов в болванов.
Предателей заждался эшафот,
Там каждый ложе смертное найдёт.

(Уходят.)