Звёзды и гвозди

Надо просто жить... надо просто жить... Ты понял это только теперь, открытие совершил, а ведь миллионы людей жили до тебя и живут «просто», не считая, что совершили открытие, да они и не думают об этом, а вот ты вдруг пришёл к выводу, что надо жить, просто жить...
Между тем, живя просто, делай же что-нибудь полезное и путное, поставь перед собой какую-нибудь цель, чтобы «просто жизнь» не стала тебе в тягость...

Прошедшим летом я на целых шесть дней ушёл из города, я шёл через лес, ночевал у костра, мёрз по ночам, вздрагивал от какого-нибудь шороха, доносившегося до меня из тем-ноты, где, мне казалось, притаилось какое-то враждебное мне существо. Помню, какое тоскливое чувство овладело однажды мной, когда я потерял из виду реку и попал на какую-то пустошь, где росла только трава, да иногда между кочками попадалась вода. До леса было очень далеко, и идти было трудно, а солнце клонилось уже к закату, но я рвался вперёд, мне необходимо было найти речку, увидеть её чистые, струящиеся воды. Преодолев пустошь, где живой человек не мог долго оставаться, я бросился в лес, где было уже темно, и бежал, бежал навстречу тому, что было мне необходимо, моей душе. И вот деревья расступились и я оказался на берегу. Мне надо было найти место для ночлега, которое бы соответствовало состоянию моей души, и я ещё некоторое время шёл вдоль берега, пока такое место мне не попалось. Это была излучина реки и соседний берег выглядел предо мною как полуостров. Солнце ещё освещало это чудесное место, оно отражалось в убегающих водах, которые устремлялись как бы ему навстречу. С соседнего берега ко мне склонялись живописные ели. Я развёл огонь на высоком берегу, под развесистыми деревьями, натащил стволы деревьев, разбросанные в этом месте в большом количестве. Получился жаркий костёр. Потом я готовил себе ужин, кажется, жарил на сковородке, которую взял с собой из дому, грибы. Ножа у меня не было, я его потерял как-то в лесу, потерял до обидного глупо. И я пользовался куском мягкой жести от консервной банки. Я чистил и резал им грибы и бросал их на сковородку, затем осторожно, чтобы не раскрошить, отделял от оставшейся полбуханки белого хлеба, купленного в Мандаче, небольшой ломтик...
Как это было хорошо. Вокруг меня воцарился мрак, но свет огня, поддерживаемого мной, бросал такие причудливые блики на всё, на траву, деревья, на воду внизу, на противоположный берег, что это казалось мне удивительным... Усталость уже отяжелила мои веки и я, пристроившись у огня, попытался заснуть. И умиротворение, владеющее мной в те минуты было неразлучно с тревогой, её внушала чернота и тишина, в которые вся природа, окружающая меня, была погружена. Лес этой ночью, да и весь мир, были наполнены для меня сокровенных тайн, среди которых я засыпал, во сне, наверно, эти тайны представали предо мною в обнажённом виде, они вели меня куда-то, а я, объятый страхом и трепетом благоговенья, неотступно шёл за ними следом...

Жизнь всякого человека разнообразна... Когда мне говорят: «Живёшь в четырёх стенах!..» – как это неверно. Если уж речь идёт о стенах – разве мир, окружающий нас, не те же самые стены, а звёздное небо – не потолок!?. Я думал о звёздах и думаю, я люблю морозной зимней ночью выйти из дома и медленно отправиться по улице Печорской. Что с того, что это не Невский проспект, ведь всякая улица на земле имеет один и тот же потолок, усыпанный звёздами, а это поважнее всего, скажу я... И как хорошо тихой ночью брести, не видя ни одной живой души, зная, что твой путь – это путь во Вселенной. И думаешь: «Что все наши человеческие горести, невзгоды и неудачи перед фактом существования всего этого огромного мира, в котором мы живём?!.»
Живёшь в мире, независимо от того, в какой местности ты живёшь, думаешь о смысле своего существования, о тайнах бытия!.. Всё, о чём я ни пишу, направлено к одному – познать глубже себя и факт моего нахождения в этом мире... И иначе нельзя, не нанялся же я писать за деньги, есть вещи и поважнее денег и благ... Я спрошу: сколько стоит возможность видеть звёздное небо и тихой ночью идти по безлюдной улице, одной из улиц планеты?.. И сам отвечу: очень много, деньгами это не измерить, а днями жизни надо это измерять!.. Что же такое жизнь?.. Первое и последнее... о ней люди подчас забывают, а ведь это очень много – удалиться летним днём по тропинке, ведущей в лесную чащу, остановиться перед цветком, рас-крывшим лепестки рабочей пчёлке, собирающей драгоценный нектар, и понаблюдать за этим чудом природы...
Но часто приходится просто находиться дома, в четырёх стенах, как говорят иные насмешники... В этих четырёх стенах о многом передумано и написано. Человеку нужны эти четыре стены, ибо эти четыре стены – его дом, где он укрывается от холода, жары, дождя, от взглядов людей, когда ему трудно их выносить. Дома он спит, закрывшись изнутри, чтобы ни-кто не мог среди сна ворваться к нему...
Иногда полезно находиться вне дома неделю, две, потом с какой-то новой жаждой к впечатлениям и ощущениям окунаешься в город, в улицы его, ищешь знакомых людей, и находишь их, и говоришь с ними, начинаешь ценить возможность общения с людьми... Я и в лес ухожу каждое лето, чтобы отдохнуть от города, а возвращаясь, смотрю на него с удивлением, как будто вижу его в первый раз, и замечаю такое, что не замечал раньше. И я люблю, кажется, всех людей, попадающихся мне навстречу...

Был я и на Невском проспекте, в Ленинграде. Шёл я, задумавшись о чём-то, в шумной толпе людей, где когда-то ходили Пушкин и Гоголь. И странно было мне: как можно жить в этом городе и не быть поэтом, не остановиться и просто не созерцать всё, что тебе попадается на глаза. Это удивительный город. Правда и то, что в таких городах человек, кажется, совершенно беспричинно, может ощущать себя придавленным и несчастным... Я ходил по набережной Невы, смотрел на её мутные воды, вглядывался в очертания Петропавловской крепости, наблюдал движение лёгкого облачка в небе и ходил, ходил, и смотрел... И грустно мне было отчего-то, и сам не знаю, отчего... В первый раз, когда я попал в этот город, я рас-считал, на сколько дней хватит мне моих денег, и старался тратить в день на еду всего один рубль. Я хотел стать вольнослушателем в Академии художеств, чтобы на следующий год по-ступить в неё. Один абитуриент рассказал мне, что у него были столь трудные дни, что ему приходилось тратить всего четыре копейки, чтобы купить себе немного хлеба. Мне же казалось, что используя ежедневно рубль, я смогу нормально жить, но на практике оказалось, что всё стоит дорого и надо много тратиться, чтобы не быть постоянно голодным... Первое пребывание моё в этом городе связано с неутолимым чувством голода. Я ехал домой и более всего мечтал наесться досыта, и Сыктывкар поразил меня особенным покоем и тишиной, когда я вступил в него, так что в глазах моих было мокро от слёз, о, это были чистые, благородные слёзы, дай бог всякому их почувствовать!..

Никогда не забуду четыре месяца моей жизни, что проведены были мною в стенах психиатрической больницы. Там я узнал себя столько, сколько никогда бы не узнал, если бы там не был. Чудом я спасся от смерти или умопомешательства и долгое время, когда я уже был на свободе, жизнь представлялась мне великим благом. О, не хочу я, чтобы кто-нибудь таким страшным путём узнавал глубины своей души, ибо другой человек может плохо кончить...
Я дважды совершал побеги, для меня это существование было хуже тюремного, ибо в тюрьме не делают уколов, не дают пригоршнями лекарств, одно обилие которых пугает, не привязывают к кровати и не держат без работы, а заставляют работать. К тому же осуждённый знает, в чём его вина... Меня же объявили больным только за то, что я отличаюсь от других людей и неординарен, за то, что у меня своё мнение по всякому предмету и положению... Прежде всего я ненавижу насилие над человеком в какой бы то ни было форме. Но я сам узнал, что такое насилие...
Получаю я теперь пенсию в размере 50 рублей, мне этого хватает, но все удивляются, как я могу жить на такие небольшие деньги. Приходится жить. И я не деньгами удовлетворяю себя, а свободным временем, которым распоряжаюсь по своему усмотрению. Я могу писать книги, заниматься живописью, летом могу удаляться на природу, да хоть целое лето мог бы жить на природе. Я могу, когда мне вздумается, куда угодно пойти и с кем угодно встретиться из моих знакомых. Свободное время даёт преимуществ не меньше, чем деньги, а, пожалуй, и больше. На деньги свободное время всё же не купишь, а в свободное время и деньги, если уж потребуется, заработать можно любимым, а не подневольным трудом... Я люблю высыпаться досыта и делаю это постоянно, а когда не удаётся – чувствую себя скверно. Если бы я работал – я бы не имел такой возможности. Отсутствие денег даже даёт свои преимущества: человек менее обременён всякими хлопотами и заботами. Денег нету – и тратить их не надо. А человек денежный постоянно сомневается – во что ему вложить свои сбережения. И наконец, вкладывает их в вещь совершенно ненужную и бесполезную, как правило. Вместо того, чтобы ходить пешком, покупают себе автомобили. На земле ещё умирает множество людей от голо-да, а таким и в голову не придёт, что они кого-то могут спасти от смерти, направив излишек денег в организацию «Красный Крест». Лишь бы себе было хорошо. А мне кажется, что лучший способ тратить деньги – это давать их тем, у кого их нет… А ведь у многих их нет, многие в мире не имеют крыши над головой и не знают, что с ними будет завтра… По этой простой причине, мне кажется, жить роскошно, ни в чём не отказывая себе –  преступно!.. И я думаю, если бы у меня начали печатать книги, я посылал бы деньги из гонораров тем, кто в них незамедлительно нуждается, и не из мысли сделать красивый жест. Я коммунист по убеждению и считаю, что блага надо распределять поровну между людьми, независимо от их труда и их социального положения...

Ты обнаружил вдруг, что надо ПРОСТО ЖИТЬ!.. Да ты и жил до сих пор просто, только этого не знал... А ты попробуй жить не просто, а что-нибудь ещё делать, если чувствуешь силы. Ты не готовься к делам, а приступай к ним сразу, чем быстрее – тем лучше... Ты любишь жаловаться на усталость, выдумываешь красивые и удобные идеи, которые помогают лелеять в себе бездеятельность... Ты стал меньше читать в последнее время, ты говоришь, что все люди кажутся тебе скучными... Как ты пришёл к такому выводу, будучи живым человеком, ведь у каждого самого мрачного и молчаливого, самого необщительного человека есть свой мир, свой внутренний, духовный мир, и потом – у каждого ещё есть ЭТОТ МИР!?. Человеку, запомни, должно быть весело внутри. Подчас у него и слёзы в глазах – а весело ему, ибо он живёт... Кто-то умер, а родственники умершего не убивают себя ножом в грудь, а продолжают жить, они плачут, но им весело, они видят особенно ясно, как дорог каждый миг человеческой жизни... И проникнувшись этим знанием, уже по-новому будешь смотреть на всё, что тебя окружает, на поступки людей и на самих людей!..

В твоей душе мрак и бездны, заполни их чем-нибудь, но не ошибись в выборе. Не зря мы повстречались на жизненном пути, сколько ты не убеждай себя, что между нами ничего нет, ты всё-таки очень переменился и очень стал не похож на других, потому что многие свои мысли я передал тебе. Временами тебе начинало казаться, что путь, пройденный мной – это твой путь, и не я, а ты написал эти книги, эти тома, «Корабль мертвецов», «Долги человеческие», всё, что вышло из-под моего пера...
Сколько вечеров и ночей мы провели с тобой в беседах, действовавших на душу подобно целительному средству. Всякий раз, встречаясь с тобой, я хочу удариться в какие-нибудь важные вещи и материи, а ты суетливо возвращаешь меня ко всяким мелочам и дрязгам, напрашиваешься на обиды и сам хочешь обидеть, чтобы насладиться мелочным чувством, о котором мне думается не иначе, как с отвращением...
Не хорони себя, тебе ещё предстоит через многое пройти и этот день – не последний день в твоей жизни. Знаю я, что ты мучаешься от своих слабостей, мысли о них причиняют тебе боль, но это не твоя вина. Я ведь тоже часто удивляюсь тому, как я ещё могу жить, какими духовными ресурсами, а потом вдруг обретаю удивительное спокойствие и ясность рассудка и бываю счастлив...
26 марта 1981 г