Сотворение свального греха

Ничто так не объединяет людей, как сотворение греха. И чем пакостнее, чем омерзительнее свальное грехопадение, тем прочнее оно связывает всех, кто принимал участие в грязном деле.
Такой грех не имеет срока давности.
Он передается по наследству как материальная и духовная ценность. Очевидное безобразие мифологизируется, идеологизируется и представляется трудовым, нравственным подвигом.
В истории нашего Отечества таких примеров не счесть.
К месту помянуть добрым словом Создателя, что он дал нам такие обширные пространства, что на них теряются все наши безобразия, какие бы они не были масштабные, колоссальные.
Вряд ли нам, потомкам первопроходцев, преобразователей российских просторов хватит ума и душевных сил признать себя и своих предков варварами. Нам привычна другая роль – покорителей природы. Непременно, в таком случае употребляем прилагательное и говорим: «покорители дикой природы».
Хотя в нас живет знание, что от рождения мы приходим грешниками (весьма спорное утверждение, но в данном случае речь не об этом) в мир божественной природы. На протяжении жизни человек не раз и не два вспоминает о божественном начале природы, и о себе, как о естественной части этой божественной природы, но всякий раз под давлением им же придуманным и созданным обстоятельствам он возвращается не только к роли, но и в образ покорителя дикой природы. Что получается в результате такой двусмысленности?


Как благодать превратить в свалку
Есть маленький наглядный пример. Это таежный городок Абаза (Республика Хакасия), который расположился в отрогах Западных Саян.
Даже очень краткая история пребывания людей в этих местах впечатляет.
В середине Х1Х века в одной из чаш среди отрогов Западных Саян появились люди. Они заинтересовались железной рудой, которая доступно лежала на склонах гор. Людей, пожалуй, вдохновили не только перспективы развития железоделательного производства. Их удивила божественная чаща, наполненная всеми мыслимыми богатствами.
Река Абакан, сбегая с отрогов гор, омывала чащу, подпитываясь тремя речками и многочисленными ручьями. На ровной площадке - кедровый бор,  березовые рощи, огромный заливной луг. Было место для пашни. Поэтому месторождение назвали Абаканской благодатью. В верности этого названия люди могли с благодарностью убеждаться на протяжении нескольких десятилетий предстоящего века.
Первые мастеровые железоделательного производства были выходцами с Урала. Они начали обживаться со знанием дела, с перспективой на века: с завидной осторожностью и бережливостью к богоданным дарам природы. И было что сберегать.
Менее чем за полвека сформировался разумный, трезвый уклад жизни. Хозяйство было столь многоукладным, что практически все жители небольшой рабоче-крестьянской, мастеровой деревни могли найти дело по душе, умственным и физическим силам. Редкостное сочетание удовлетворения человеческих желаний и наличие природных возможностей.
К началу двадцатого века абазинцы не только производили металл, поставляя его на внутренний рынок России, но они наладили производство литья и выпускали готовые изделия для земледелия и домоводства, освоили художественное литье, успешно решали инженерно-технические задачи. Местные умельцы стали поставлять оборудование для золотодобывающего производства, гидронасосы. Они вышли на мировой рынок, в частности, отправляя гидронасосы в Австралию.
Люди жили с чувством, с толком, с расстановкой. По случаю продажи разорившегося очередного владельца завода абазинские мастеровые впервые в Сибири организовали товарищество собственников и выкупили завод. Артель открыла начальную школу, организовала профессиональную учебу.
Здесь жили в буквальном смысле самодосдаточные люди. У них было почти все свое, что необходимо для полноценной жизни. Кедровый бор находился в коллективной собственности и его дарами в полной мере разумно пользовались все жители деревни. Три речки под одним названием Киня, впадающие в Абакан, вполне обеспечивали ценными породами рыб круглый год: хариус, сиг, таймень, линок… .
 Один пример. Наиболее рыбной была Средняя Киня. Рядом с ней находилось озеро, куда хариус поднимался на нерест. Во время скатывания рыбы абазинцы приходили на речку, занимали отведенное место для каждой семьи, и деревянными лопатами выкидывали рыбу на берег и тут же закладывали её с солью в бочки. Потом бочки развозили по домам, и запасов соленой рыбы хватало на круглый год.
Дичи для любителей охоты было вполне достаточно, и они полностью снабжали диким мясом жителей деревни и ближних, дальних поселений.
Буквально в двух шагах от деревни занимались сбором ягод и грибов. Тут же рядом находились выпасы для животных, покосы.
Для тех, кто хотел и умел заниматься полеводством, было несколько участков для выращивания ржи, овса, пшеницы. В деревне построили две мельницы. Местное зерно использовали для животных, а для доброго хлеба зерно завозили из степных районов Хакасии (пшеница не успевала наливаться хлебопекарной спелостью).
Уже в то время была заложена культура огородничества, сделаны первые шаги в садоводстве.
Абаза первой половины ХХ века удивляла и привлекала даже не столько разнообразием применения сил и ума, сколько бережным отношением людей к благодати, среди которой они жили.
Опыт разумной жизни оказался старым хламом для тех, кто приехал сюда в конце 40-х годов прошлого века. Тогда начались разрушительные процессы Абаканской благодати. Сюда пришел колонизаторский монстр под названием рудник – обезличенное зло. И люди приняли правила коллективной ответственности - свального греха.
Промплощадку нового рудника разбили на русле Рудной Кини и угробили речку. Под отвалами рудного производства оказались озеро и часть речки Средняя Киня, позднее на ее русле построили два лесозаготовительных предприятия. Дальняя Киня стала местом складирования шлака ТЭЦ, а зольник ранее устроили в русле Средней Кини.
Рудник занял положение градообразующего предприятия. Жизнь людей была подчинена планам этого промышленного монстра. Людей сумели убедить и они с этим согласились, что Абаза жила и есть только благодаря этому монстру.
 К варварскому хозяйству рудника присоединились леспромхоз, лесокомбинат. За четыре десятка лет лес был вырезан на сотню доступных километров. Под пилу попали ближние и дальние кедровые леса.
Под прессингом добычи руда, лесосплава оказался река Абакан и его притоки, в результате чего в разы сократились запасы рыбы, в том числе хариуса.
Такие варвары, конечно, не могли разумно решить вопрос о выборе места для строительства города. Проектировщики первоначально предлагали возводить новый поселок на правом берегу реки. Они попытались в полной мере использовать опыт и знание старожилов. Их предложения были напрочь отметены руководством новой стройки
Будущий город и всю инфраструктуру начали строить на левобережной части долины. Новые хозяева жизни в угоду экономической и политической конъюнктуры привязали ТЭЦ, а затем и будущий город к промплощадке рудника. Сиюминутная экономическая выгода обрекла абазинцев на борьбу за выживание на территории, которая всегда подвергалась подтоплению, где был и остается высокий уровень залегания грунтовых вод.
Наводнение 2004 года, в результате которого погибли люди, напомнило всем о том, что нельзя варварски относиться к богоданному месту. Тогда река Абакан повела себя неординарно. Она резко изменила русло течения и накрыла водой один из микрорайонов города. Уже впоследствии гидрологи сделали заключение, что весенний Абакан повел себя так из-за того, что русло дна в районе города за последние годы заметно повысилось. Это случилось в результате того, что в течение более двух десятков лет берег реки отсыпался рудными отходами. И каждый год во время весеннего половодья так называемая дамба смывалась в русло реки как песок. Это опять-таки было выгодно руднику, который не только решал вопрос о складировании отходов, но и неплохо зарабатывал на «строительстве дамбы», на «противопаводковых мероприятиях» Повернется ли сегодня у кого-либо назвать Абазу благодатью?
Абазинцы, как и миллионы россиян, были и остаются заложниками обстоятельств. Они жертвы и участники злостного глумления государства над природой. Лишь малая часть наших сограждан имеет некое подобие удовлетворения от процессов насилия над природой. Большинство пребывают на грани существования.


Покаяние откладывается
Соучастие в сотворении греха, думаю, большинство не признает. Это напоминает ситуацию, например, в деле строительства социализма. Общество так и не согласилось с тем, что на территории СССР никогда и ни в каком виде не было социализма. Даже ни разу не предпринималась гласная общественная попытка осмысления того, что было построено на территории СССР. Никто не желает признавать, что СССР – это государственный империализм с тоталитарной идеологией, которую использовала советско-партийная номенклатура.
Не время. Возможно. Социализм в качестве идеологического пугала выгоден новой российской бюрократии, которая в очередной раз успешно мимикрировала, приспособилась к новым условиям. Бюрократия пока еще не решила идеологический вопрос, но это дело времени…
Для бюрократии особо жизненно важно продолжение сотворения свального греха. Предложены и навязаны новые формы вовлечения нравственного, духовного грехопадения. Это «побитие камнями» собственной недавней истории, участие и соучастие в прихватизации, вовлечение в тотальную коррупцию…
Людям не до покаяния, не до осмысления себя в этом мире. Они разрушают, чтобы выжить не из любви и благодарности к Всевышнему, а по законам свального греха…