Враги

                Враги
Дело было в большом городе и довольно давно. Возле вокзала, на перекрестке двух потоков спешащего люда, открылась пельменная. Современная, просторная с высокими столиками без стульев, с поворотливым персоналом да еще и со вкусными пельменями и горячими блинами, пельменная оказалась как нельзя кстати. Бывая ежемесячно в том городе, Шурка стал в ней постоянным посетителем.

В Пельменной была система самообслуживания с оплатой в конце раздатки. В начале, были стаканы со всевозможными напитками. Стаканы были из толстого граненого стекла с широким поясом вверху, который обозначал двухсот граммовую отметку своим низом.  И стал он замечать, что обычный в таких случаях недолив в один-два миллиметра стал возрастать из месяца в месяц до трех-четырех, а затем и до 6-8 миллиметров в каждом стакане. Нелюбя компромиссы по своей натуре, и, занимаясь, в то время воспитательной работой, Александр скрепя сердце терпел это откровенное воровство.
                Но однажды когда недолив дошел до 10-12 мм, он не выдержал и потребовал долить стаканы до нормы. На раздатке подняли удивленно брови, но долили. При оплате, он предупредил кассиршу, что в следующий раз напишет в жалобную книгу. Та согласно кивнула, изучающе  взглянув на посетителя, который с чувством выполненного долга направился к столику.

    Через месяц Саша увидел на раздатке ту же картину и направился сразу к кассе. Кассирша, узнав принципиального покупателя, быстренько убрала жалобную книгу под кассовый аппарат, и встретила его лучезарной улыбкой.
-«Почему не доливаете компот?»
-«Как не доливаем?» -хотела возразить она, но, видя в руке Александра стакан со 165 граммами, решила изменить тактику.
-«Понимаете, у нас на раздатке сегодня практикантка, и она, бывает,  ошибается»- с приятной улыбкой ответила кассирша и требовательно крикнула раздатчице:
-Катя! Ты как разливаешь компот?
Та поспешно долила стаканы, и Шурке ничего не оставалось делать, как молча расплатиться и приступить к еде.                Еда не лезла в горло. Ведь что паразиты делают? - мысленно беседовал он сам с собой. Воруют откровенно, не стесняясь и не боясь никого. Сотни людей ежедневно проходит через них и ведь каждый видит, что его обманывают, но  при этом он должен молчать потому, что все молчат. При этих мыслях  кровь закипала в жилах Александра, и он решил действовать в следующий раз умнее, если все так и будет продолжаться.

На следующий раз, бегло взглянув на полу-полные стаканы, Саша быстро подошел к кассирше и снял с гвоздика жалобную книгу. Кассирше, повернувшись к нему, поняла, что они попались, но на всякий случай затараторила:
-«Понимаете, народу много, всех хочется побыстрее обслужить,»-но, видя, что ее не слушают, умолкла.
-«Позовите директора!»-потребовал Александр
-«Ее нет! Она на совещании»
-«Позовите старшего по смене!»

В зал вошла лет 35-40 энергичная пышечка с выражением полководца но, видя меня с жалобной книгой в руках, тотчас поменяла выражение на доброту и внимательность.
-«Я вас слушаю», -   сказала сама любезность, изображая неподдельную радость от встречи. Александр смутился было от такой теплоты, и чуть не стал извиняться за беспокойство, но, взяв в себя в руки, иронично сказал:
-«Воруете, сударыня!» -и  подвел ее к раздатке, на которой поспешно доливали стаканы.

-«Ну, зачем же вы так строго?- не изменяя ласкового тона, ответила старшая.- Ну, недолили немного в тот или иной стакан! Так это же мелочь!»
-«Я так не считаю! Это откровенный обман!»
--«Прошу вас не волнуйтесь, пойдемте со мной, обсудим эту ситуацию в спокойной обстановке», - умоляюще произнесла женщина и мягко взяла Сашу за рукав пиджака. Ему ни разу не доводилось побывать «по ту сторону прилавка», было любопытно посмотреть, и он согласился.

Пройдя по узкому коридорчику, заставленному всевозможными ящиками, коробками и мешками, открыли дверь тесноватого кабинета с табличкой «Директор». Из-за стола вышла женщина пенсионного возраста представительная, с сохранившимися признаками былой красоты на властном лице. Она подошла к Александру и участливо спросила:
-«Что случилось?»
-«Не порядок у вас, товарищ директор, воруют на раздаче. Наливают по 160-170 гр. а берут за 200 - ответил Саша, не выпуская из рук жалобной книги. И добавил:
-И делается это по крайне мере уже 3 месяца».
-«Это правда?» -обратилась она к старшей по смене. Та ответила жестом, означающим: «Увы! А что я могу сделать?»
-«Как Вы могли допустить такое?!» - со всей строгостью принципиального начальника она обратилась к подчиненной. Та молчала.

-«Ах! Как это не кстати, как не кстати! Через два дня меня провожают на заслуженный отдых, представляют к почетному званию и эта жалоба всё испортит, запачкает все тридцать лет моего честного труда в общественном питании».
«Может, Вы простите нас?» - сказала директриса доверительным тоном и подошла вплотную  к Александру, заглядывая ему в глаза и пытаясь взять за руку. Саша отступил на два шага назад, чувствуя фальшь и коварство этой близости. Оказавшись на безопасном расстоянии, он твердо ответил:
-«Нет, товарищ директор, я не намерен Вас прощать и жалобу я сейчас напишу. Этот случай к тому же дает мне повод усомниться в честности вашего многолетнего труда. Пусть он откроет глаза и вашему начальству».

Привыкшая и не к таким ответам и уловившая признаки интеллигентности в посетителе, директриса не пала духом и продолжала свою просительно-наступающую тактику.
-«Да, что же мы стоим? Присядемте!- указала она рукой на ряд стульев возле стены. Шурка присел, вполоборота к ней, через два стула т.е. на крайний стул.
-«Вы так настойчивы и тверды, и это, представьте, мне нравится. Побольше бы таких», - начала она с другой стороны.- Но, поневоле приходит мысль, что вас может быть подослали ко мне мои завистники или конкуренты или может быть вы из прокуратуры? Скажите мне откровенно, кто вас послал?»

Тут вошла Старшая с сумкой полной всяких продуктов и, спросив взглядом куда поставить, поставила ее ни далеко, ни близко, а чуть поменьше  метра от Саши. Старшая ушла, директор сделала вид, что ничего не произошло, Саша тоже промолчал. «Так, так! Хотят задобрить, подкупить и,- взглянув еще раз на сумку, увидел бутылку коньяка, выглядывающую краешком бока. И оценили меня не хило! Во, дают! На все готовы, лишь бы остаться у корыта. Но это у них не пройдет»- решил Александр.

Директриса, взглянув на посетителя, поняла по его лицу, что сделала промашку и что дело ее безнадежно.
-«Это что за сумка, разрешите полюбопытствовать?- обратился Шурка.
-«Это мы готовим подарки для начальства,- быстро нашлась она что ответить.
-«Так заберите ее к себе».
-«Ничего, пусть там стоит" - тогда Шурка встал и отошел от сумки. Директриса тоже встала.

Подойдя к директрисе на расстояние руки, он выпалил ей в лицо:
-«Меня никто не посылал, и я не сотрудник прокуратуры. Я здесь перед вами по чувству совести и долга. Долга гражданина своей страны, которому не безразлично, что делается вокруг, и которому до всего есть дело. Вы и вам подобные, не доливая в стаканы, нагло говорите нам простым людям: «Да, мы воруем и вы ничего не сделаете нам и даже на жалобу не решитесь, потому что вы или сами такие или трусы». Я же на своей работе призываю людей жить по совести, не роняя своей чести, верить, что честных людей больше и что будущее за ними, а не за вами - ворами. И я не только призываю, я твердо верю в это и сам стараюсь жить по совести.

-«Ах, как мне стыдно стало!- юродствуя, воскликнула директриса,- прямо хоть в землю провались! Да вы идеалист, Дон-Кихот несчастный. Вы не знаете жизни, вы просто неудачник! Такие как вы лезут во все дырки, учат жить, надоедают своей моралью. Как я вас всех ненавижу!»

Тогда Шурка, видя ее бессильную злобу, добавил еще, перейдя на гневный полушепот и придержав ее рукой: «Нет! Врете! Всё мне удастся и всё в моей жизни так, как надо. А Вы - мой идейный противник, Вы - мой враг и борьбу с Вами я веду на уничтожение.
 Лицо директрисы посерело и, медленно повернувшись, она тихо пошла и, опираясь на стол, присела.
Подождав пока она придет в себя, Александр машинально  попрощался и вышел в зал, доставая на ходу авторучку.