Райские МаЙсы

    
Будучи одновременно молодым и студентом, ездил я поднимать сельское хозяйство. Хотя поднять его уже тогда было невозможно! Оно лежало трупом, как Ленин в Мавзолее.  Хотя Ленин тогда считался живее всех живых, но колхозы его имени давно откинули копыта. А посылали нас, то в колхоз "Путь Ильича", то в его заветы, а то и вообще в "Победу коммунизма»!
    Но самое заметное влияние на становление меня, как колхозника, оказала деревня, которая принадлежала колхозу "Ленинский путь". Название у деревни было чудесное: Рай! Деревня Рай – это звучало крепко! Правда, навевала на мысль, что если рай выглядит, как эта деревня, стоит сильно задуматься, а не отправиться ли лучше в ад?!  Место это, по общему мнению, было Богом давно забытое, хотя "Сельмаг" там все же был. Правда, в "Сельмаге" кроме калош сорок седьмого размера и оранжевых двухлитровых клизм не было абсолютно ничего. По-видимому, здесь всерьез верили в снежного человека и полностью были готовы вставить ему как надо клизму и обуть в калоши, если он явится!
   Съедобные же вещи в «Сельмаге» продавать было не принято. Разве, что раз в неделю завозили водку в мутных зеленых бутылках. Хотя назвать ее съедобной можно было с большими оговорками. Она была жуткой на вкус, и пахла, как навозная яма,  но люди ее все равно любили. Водка сильно била по голове и по ногам и поэтому считалась хорошей!  Практически все деньги жильцы Рая тратились на эту водку, и поэтому многих из них жильцами считать уже было нельзя.
   Надо сказать, что в Раю жили люди простые и бесхитростные. И хотя городских они не сильно жаловали, относились к нам по-доброму.  Да и само место было очень красивое: и лесок тут был, и озеро, и до Большой медведицы, казалось, можно дотянуться рукой. Так что Бог, до того,  как это место забыть,  потрудился тут на славу. Но все, что делалось тут человеком, вызывало беспробудную  тоску. И руки, вроде, у народа росли, откуда надо, и голова шурупила не хуже импортной, а коровы, хоть убей, молока давали – кот наплакал, и с урожаем всегда был полный геморрой. Томешала засуха, то наводнение, то золотуха!
     На третий день нашего пребывания в деревне Рай вдруг утонул в пруду, вернее, в чугуне, председатель колхоза. Трагедия разворачивалась привычным образом: из области приехало высокое начальство, накрыли поляну, наловили рыбы, сварили уху. А потом пили, как лошади. Ночью председатель проснулся от дикой жажды. Он подполз к огромному чугуну, на дне которого были остатки ухи, и перегнулся туда, чтобы хлебнуть юшки. Однако, при этом он так сместил центр тяжести, что упал головой вниз в этот чугун. К несчастью, остатков ухи еще было довольно много, и он хлебал ее, сколько мог, а потом потонул там, опровергнув пословицу, что перед смертью не накушаешься.
   Хоронили его пышно,  с митингом и роскошными поминками. Из области специально привезли самогонный аппарат из нержавеющей стали и двух милиционеров, которых для порядка приставили к самогонному аппарату.       Степень народного горя была столь велика, что у большей части населения еще до поминок наступила белая горячка и их привязали к соснам прямо на кладбище, чтоб не мешали гражданской панихиде.  Но самогон им все равно подносили, потому что люди тут были не звери и понимали, что самогон человеку нужен, как воздух.
    После похорон, когда самогонный аппарат увезли обратно в область, но уже на свадьбу, державшиеся на ногах поняли, что здесь им больше делать нечего. Они сели, кто на велосипед, кто на корову, кто на сенокосилку и поехали в другую деревню «Малые Большаки». Там они были три дня, пока полностью не пропили все средства передвижения, включая крупнорогатую корову.
Когда спиртное закончилось, а продавать уже было нечего, так как последнюю рубаху тоже пропили,  райцы стал грубыми и злыми. Вначале они согнали с гнезда семью аистов, потом плюнули по очереди в колодец, а в заключение, надавали местному козлу по роже. То есть, назревал
междеревенский скандал между Малыми Большаками и Раейм. И тогда тракторист Петрович  слетал на попутках в город и продал там Медакадемии свой личный скелет. Его скелет оценили довольно высоко, так как он был хорошо проспиртован. Скелет пропивали еще два дня, полностью помирившись с Малыми Большаковцами.
После этого сильная половина деревни Рай потянулась обратно на родину. Там их уже нетерпеливо поджидала слабая половина с мотыгами наперевес. Даже цепной Рекс, который сторожил в Раю «Сельмаг», не выглядел таким свирепым, как эти райские дамы.  И вот, когда счастье каждой наконец вернулось восвояси, они гонялись за ним с криками: «Убью, гад»! В результате, черенки от мотыг полностью разлетелись в щепки, и деревня Рай осталась и без велосипедов, и без коров,  а теперь еще и без мотыг.
   
 Вскоре подошел к концу сентябрь, и за нами приехал грузовик, который за две ходки должен был вернуть нас в город. А с нами в одной бригаде был Фима Гуревич, у которого еврейской была не только мама, но и бабушка. Это важно знать для дальнейшего развития событий. Фима Гуревич забросил вещи в грузовик, но сам уже не втиснулся и остался ждать второй ходки. Его друг Коля Лень, приехав в город, взял Фимины вещи и, по дороге решил занести их к Фиме домой. Дверь Коле  открыла Фимина еврейская мама.
-Вот Фимины вещи!- сказал Коля.
-А где Фима?!- холодея, спросила мама.
-Фима в Раю!
Мама с шумом упала в обморок. На шум прибежала еврейская бабушка.
-Соня, очнись, что случилось?
И тут Соня приходит в себя и говорит через глубокие рыдания:
-Фимы нет!
-Он в Раю!- подтверждает Коля.- Не волнуйтесь, его скорого привезут!
   Мама снова падает в обморок. А вслед за ней и бабушка. Коля набирает в рот воды из крана и прыскает на них три раза. Они снова приходят в себя. В это время приходит с работы Фимин папа.   
     Чтобы не тянуть кота за хвост, а продвинуться вперед, опустим падение папы в обморок, звонки всей родне и даже заказ венков.
   … И в тот момент, когда родня во всем черном начала стягиваться к дому Фимы, он, как ни в чем не бывало, вошел в квартиру. Мама, бабушка и все остальные снова упали в обморок, но уже от счастья! Первой очнулась мама.
-Паразит, где ты был?! Мы тебя уже похоронили!- закричала она, обнимая Фиму.
От крика очнулась и вся остальная родня, и тоже начала обнимать Фиму, будто у него был день рождения. И потом, когда они уходили домой, они все говорили:
- Дай Б-г, чтобы мы встречались только вот по таким, хорошим случаям!

Аркадий Крумер