Ремарк и льяносы Гл. 1, 2

Серия – Инспектор по «маньячным» делам.
Жанр – остросюжетный детектив (современная проза).
Книга вторая – «Ремарк и льяносы».




      РЕМАРК И ЛЬЯНОСЫ


      От Автора

      Все мы, рано или поздно, сталкиваемся с разнообразными мистическими явлениями. Каменщики и грузчики, менеджеры и водители троллейбусов, писатели и читатели. И даже сыщики, расследующие «маньячные серии».
      Кстати, это очень даже удобно: маскировать – за мистическими событиями и происшествиями – совершённые преступления.
      Впрочем, мистика существует на этом Свете и безо всяких преступлений. Сама по себе…

      Автор




      Пролог
      Он же – Эпилог предыдущего романа этой серии

      Прошло трое суток. Танго улетала в Канберру.
      Роберт «подхватил» Инэс возле станции метро. Дождался, когда она займёт переднее пассажирское кресло и пристегнётся автомобильным ремнём, тронулся с места, влился в общий поток (то есть, это тёмно-синий «Шевроле Лачетти» влился), а после этого поинтересовался:
      - Что это за книжечку, радость моя кареглазая, ты держишь в руках? Текст новой пьесы?
      - Не угадал, успешный «маньячный» инспектор, фотографиями которого пестрят все сегодняшние австралийские газеты, - улыбнулась Инни. - Это, повелитель моего глупого и доверчивого сердца, учебник русского языка.
      - Серьёзно? - удивился Роберт. - С чего это ты решила – расширить свои языковые возможности?
      - Ну, как же. Ведь Танго пригласила нас к себе в гости. В Россию, я имею в виду. Правда, эта поездка состоится не скоро, так как австралийская стажировка нашей русской подруги закончится только через одиннадцать месяцем. То есть, в Россию мы с тобой отправимся через год-полтора, не раньше. Вот, за это время я и планирую – освоить русскую речь. По крайней мере, разговорную.… Кстати, милый, я приобрела полный комплект пособий: учебник, грамматику, словарь, разговорник, всякие аудио и видеоматериалы. Составишь мне – на учебном фронте – компанию?
      - Почему бы и нет? Лишним не будет…. Кстати, австралийские газеты. Они что-нибудь пишут про летний лагерь «Добрый приют»?
      - Так, лишь вскользь упоминают. Ни словечка о «газовых» экспериментах над сиротами. Видимо, «параллельные» деятели подсуетились…   

      В аэропорту Сиднея было достаточно многолюдно – самый разгар летнего сезона, как-никак. Одни туристы прибывали, другие – уже до черноты загорелые, отдохнувшие и умиротворённые – убывали…
      - О, ребятки! - обрадовалась Танго. - Пришли-таки проводить верную соратницу. Молодцы…. Что я вижу? Учебник русского языка? Целиком и полностью одобряю. Ученье, как говорится, свет…. Где Габов? А не будет его, отправился в российское консульство – подавать документы на месячную туристическую визу. Хочет побыстрее отправиться в Санкт-Петербург, пока моя младшая сестрёнка женихом не обзавелась…. А какие у вас планы? Впрочем, всё и так ясно. Это я про обручальное колечко, что разместилось на безымянном пальчике у одной известной австралийской актрисы…. Следовательно, уже можно поздравлять?
      - Можно, - победно улыбнувшись, подтвердила Инни. - Ты, подруга, очень наблюдательная. Мы с Робби ещё позавчера заскочили в мэрию округа «Круговая пристань» и всё оформили – честь по чести. Так что, теперь можешь официально именовать меня – «миссис Ремарк».
      - То есть, «миссис Моргенштерн»?
      - Нет, в её новом австралийском паспорте так и будет записано – «Инэс Ремарк», - усмехнулся Роберт. - Эти театральные актрисы – такие затейницы…
      - Молодец, Инеска! - похвалила Танго. - Классно придумала. Одобряю…. Значит, теперь планируете совершить свадебное путешествие?
      - Это точно, планируем. Робби же ещё ни разу – с момента своего прибытия в Сидней – не был в отпуске. Целых пять месяцев накопилось. Питер Модильяни на заявлении уже и свою положительную визу наложил. Так что, на следующей неделе вылетаем. Сперва в австрийский Клагенфурт, знакомиться с родителями Робби. Потом на мою Родину, в Никарагуа. Ну, чтобы слегка затушить приставучую и упрямую ностальгию, которая – время от времени – посещает мою хрупкую и ранимую Душу. А после этого отправимся в аргентинский Буэнос-Айрес. Там проживает дедушка Робби. Он нас – во время вчерашнего телефонного общения – в гости позвал, неудобно было отказать…. Впрочем, вполне возможно, что именно с Аргентины мы и начнём, так как голос у старика был какой-то…м-м-м, неуверенный. Словно бы он остро нуждается в помощи. Подумаем ещё сутки другие, а уже потом и определимся – с окончательным маршрутом…
      - А как же твой театр?
      - Творческий отпуск взяла. Мол, надо немного встряхнуться и набраться свежих впечатлений…. Ой, объявляют посадку на самолёт до Канберры. Будем прощаться?
      - Будем. Удачи вам, друзья, во всём. И…. Мы ещё увидимся. Обязательно.
      - А ещё и созваниваться будем, - улыбнулся Роберт. - Регулярно, я имею в виду. Лишним не будет.
      - Не будет…


      Миттельшпиль, середина Игры

      Пятнистый жёлто-коричневый джип, ловко петляя между холмами и оврагами пампы, ехал – с приличной скоростью – по пыльной просёлочной дороге.
      В кабине было душно. И царапина на левом плече, оставленная пулей неизвестного типа в чёрной маске, саднила.
      - Чёрт знает что, - непринуждённо управляясь с автомобильной баранкой, ворчал под нос Роберт. - Приоткрываешь автомобильное окошко – тут же в салон набивается едкая светло-жёлтая пыль: чихать замучаешься. Закрываешь – духота наваливается. Бред законченный…. Плечо? Рана-то ерундовая, пуля по касательной прошла. И повязку журналист наложил дельную, кровь давно уже остановилась. Только ссадину надо было протереть – перед перевязыванием – хотя бы перекисью водорода. Ладно, отложим на потом…
      Он покосился на экран планшета, закреплённого над автомобильной «торпедой» и недовольно поморщился: светло-жёлтая «засветка» беглеца продолжала медленно-медленно ползти (на самом деле – ехать со скоростью свыше девяноста километров в час), на северо-запад. Расстояние между машинами оставалось прежним – на уровне двадцати пяти-шести километров.
      Раздалась мелодичная трель. Номер звонящего абонента на экране мобильника так не высветился.
      - Ремарк на связи, - недоумённо пожав плечами, Роберт поднёс к уху тёмно-синий мобильник.      
      - Приветствую вас, инспектор! - известил бодрый мужской голос. - Как дела? Как дорога? Пыль с духотой не донимают?
      - Терпимо…. Итак?
      - Вам привет от Танго.
      - Хм, у вас, милейший, солидные рекомендации. Ничего не скажешь. Тем не менее, представьтесь.
      - Алекс Никоненко. Армейское прозвище – «Никон».
      - Запомнил. И по какому вопросу вы меня беспокоите?
      - Может, амиго, чисто для начала, перейдём на нормальный стиль общения?
      - На какой же?
      - А на солдатский.
      - Перейдём, не вопрос, - продолжая крутить-вертеть автомобильную баранку одной рукой, согласился Роберт. - Итак, чего надо?
      - Предупредить хочу.
      - Так предупреждай.
      - Не знаю, зачем ты гонишься за археологами…
      - За археологами?
      - Вернее, за двумя симпатичными археологинями среднего возраста, - бодро хохотнув, уточнил собеседник. - Короче говоря, прекращай это бесполезное и опасное мероприятие.   
      - Почему – опасное?
      - Примерно через двенадцать километров просёлок, по которому ты сейчас едешь, будет пересекать другая дорога. Вот, на этом перекрёстке тебя и поджидает засада. Киллер уже припарковал автомобиль за ближайшим холмом, а сам – с охотничьим карабином в обнимку – залёг в густых зарослях чертополоха.
      - Откуда знаешь?
      - От верблюда. Останови машину, выйди и посмотри в небо.
      Роберт так и сделал. А задрав голову, непроизвольно улыбнулся: прямо над ним летел-парил мотодельтаплан…


      Глава первая
      Прогулка по Буэнос-Айресу

      И, всё-таки, они решили начать своё свадебное путешествие именно с Аргентины.
     - Стариков – в обязательном порядке – надо уважать, - сидя на кровати по-турецки (естественно, в голом виде), - важно вещала Инни. - А сколько лет твоему дедуле?
      - Э-э-э, - замялся Роберт. - Кажется, восемьдесят пять.
      - Кажется ему, видите ли. Так не интересоваться ближайшими родственниками. Ты совсем обнаглел, «маньячный» инспектор…. Я, вот, круглая сирота. И всё-всё про это понимаю. Да, будь у меня родной дедушка. Я бы, я бы…
      - Ну-ну, продолжай. Ты бы – что?
      - Я бы пылинки с него сдувала. Вот.
      - Пылинки. Понятное дело…
      - Понятливых какой выискался, - разозлилась Инэс. - Летим в Буэнос-Айрес и точка. Все споры отменяются.
      - Хорошо, в Буэнос-Айрес, так в Буэнос-Айрес, - покладисто согласился Роберт. - И смены климата практически не будет. В Аргентине сейчас тоже – лето…. Только у меня будет одно непреложное условие.
      - Какое?
      - Не люблю гостиницы. Совсем и однозначно. Терпеть их не могу. Да и деда не хочется стеснять. Ведь, и Рой с нами полетит…
      - Гав! - подтвердил из гостиной чуткий пёс, мол: - «Обязательно и всенепременно полечу. Другие варианты даже не рассматриваются…».
      - Поэтому и надо заранее снять апартаменты – с полноценной кухней и прочими делами.
      - Какие проблемы? - передёрнула худенькими плечами Инни. - Иди в наш совместный кабинет. Включай компьютер. И, задействовав могучий Интернет, бронируй – что приглянётся.
      - И пойду.
      - Так и иди.
      - Только чуть попозже…
      - На что это, белобрысый охламон, ты намекаешь? На очередное выполнение  супружеских обязанность? По шестому кругу за вечер?
      - Ага, по шестому, - подтвердил Роберт. - А что, есть возражения?
      - Никаких возражений. Вот, только…
      - Что, любимая?
      - Пить очень хочется…. Сгоняй на кухню за пивком, а?
      - Без вопросов. А какого тебе принести?
      - Что за глупый вопрос? Конечно же, «Кильмес-Кристаль». Будем привыкать к аргентинской классике…. Стой.
      - Стою.
      - Ты меня любишь?
      - Люблю.
      - А как – любишь?
      - Как усталый верблюд, бредущий по раскалённой пустыне, вкусную и холодную водицу.
      - Молодец, чеши за пивом…      

      Они прилетели в Буэнос-Айрес уже под вечер: сошли по самолётному трапу, получили багаж и – в специальном ветеринарном отделении – «переноску» с Роем, прошли на стоянку такси, отстояли десятиминутную очередь и, загрузив вещи в багажник, устроились на заднем пассажирском сиденье.
      - Улица Виамонте, дом пять, пожалуйста, - назвал адрес Роберт. - «Меблированные комнаты Жоржиньо».
      - Гав! - подтвердил из «переноски» Рой.
      - Хороший выбор, - на сносном английском языке одобрил щекастый и усатый водитель.
      - И чем же он хорош?
      - Гав?
      - Тихий буржуазный район. Приятная архитектура. Много зелени. Да и сам Мануэле Жоржиньо – славный малый…
      «Славный малый» оказался худым стариком с седыми моржовыми усами и лиловыми глазами горной ламы. Зарегистрировав новых постояльцев в толстой амбарной книге, он выложил на деревянную стойку массивный бронзовый ключ и произнёс несколько фраз на испанском языке.
      - Нам надо подняться на второй этаж и повернуть направо, - перевела Инни. - Крайняя дверь у окна. Доброй ночи, сеньор Мануэль.
      Старик пробормотал под нос что-то неразборчивое, после чего развернулся и, громко шаркая подошвами стареньких сандалий по каменным плитам холла, скрылся за чёрной потрескавшейся дверью.
       Сами же апартаменты оказались очень уютным: светлая мебель, пахнущая свежими сосновыми досками, уютная кухня, туалет с унитазом и биде, ванная комната, выложенная светло-бежевой керамической плиткой, тёплая вода, текущая тоненькой струйкой из никелированной трубы, прохладное, в меру накрахмаленное постельное бельё.
      - Даже кресло-качалка имеется, - обрадовался Роберт. - Почти такое же, как и в нашей сиднейской квартире. Запрыгивай, Рой. Смелее…. И как оно тебе?
      - Гав! - одобрил той-терьер, а после этого уточнил: - Гав?
      - Твой «туалетный» поддон? Сейчас достану из чемодана. И голубые гранулы, естественно, засыплю. Ну, а сам поддон в туалете и размещу…. Не возражаешь?
      - Гав…   
      - Холодильник, как и следовало ожидать, пуст, - проведя на кухне лёгкую ревизию, сообщила Инэс. - Зато имеется чайная заварка и сахар. А я, будучи девушкой запасливой, прихватила с собой из Австралии печенье, шоколадку и чипсы. Так что, с голода не умрём. Да сухой корм для Роя сейчас извлеку из дорожного баула…. Милый, будешь звонить деду?
      - Пожалуй, не стоит, - решил Роберт. - Сюрприз, что называется, будет. Завтра утром, предварительно перекусив где-нибудь, нагрянем к нему в гости. Как снег на голову…. Чур, в душ я иду первый.
      - С чего бы это, вдруг?
      - С того, что я первым это придумал…. Или же заглянем туда вдвоём?
      - Ну, не знаю, право…
      - Там достаточно просторно. Запросто поместимся.
      - Да я не об этом, - фыркнула Инни. - Что, девушке нельзя немного поманерничать, строя из себя стеснительную и робкую недотрогу?
      - Манерничай, конечно, сколько хочешь.
      - А я передумала. Пошли в душ…

      Утром они проснулся от громких звуков клаксонов: за окном безостановочно и на разные голоса, невежливо перебивая друг друга, сигналили машины.
      - Может, там что-то случилось? - сев на постели, забеспокоился Роберт. - Например, массовая авария?
      - Гав? – поддержал из кресла-качалки Рой.
      - Ничего не случилось, - сладко зевнув, заверила Инни. - Это просто Латинская Америка здоровается с нами.
      - Это в каком же, извини, смысле?
      - В самом прямом. Вот, в твоей «бюргерской» Австрии, когда образуется дорожная пробка, что делают водители?
      - Ничего не делают. Спокойно ждут. Ну, и тихонько двигаются в общем потоке.
      - Спокойно? И никуда не вклиниваются? И друг друга «не подрезают»?
      - Зачем? - удивился Роберт. - Какой в этом смысл?
      - А ещё и дамам-водителям дорогу уступают?
      - И такое случается. Причём, зачастую…. А в чём дело-то?
      - Ни в чём, - вздохнула Инэс. - Просто во всех латиноамериканских странах живут совсем другие люди. Совсем. Горячие такие, нетерпеливые, нервные и задиристые…. Просто так стоять в пробке? Не посигналив от Души и не поругавшись с другими шоферами? Фи, как пошло и скучно. Не дождётесь. Да, и вообще, сдерживать свои эмоции – это очень неестественно и, более того, вредно для психического здоровья…. Встаём?
      - Конечно.
      - А душ посещаем по очереди? Или же совместно?
      - Второй вариант, понятное дело. Как любящим друг друга супругам и полагается…. Кстати, звуковая какофония за окнами постепенно стихает. Пробка рассосалась?
      - Скорее всего…. Рой, тебе придётся – некоторое время – провести в одиночестве.
      - Гав?
      - Возможно, что и до вечера. Но не расстраивайся. Потом мы с тобой обязательно прогуляемся – по здешним уютным улочкам.
      - Гав?
      - Да, пока довольствуйся сухим кормом. Но на обратном пути я тебе куплю чего-нибудь вкусненького. Обязательно. Например, говяжьей печени и почек. Договорились?
      - Гав…

      Они покинули «Меблированные комнаты Жоржиньо» в десять тридцать утра и, не пройдя по улице Виамонте и семидесяти метров, наткнулись на уютный безымянный ресторанчик.
      - В очередной раз Интернет не соврал, - сообщила Инни. - Во-первых, там утверждалось, что Буэнос-Айрес занимает одно из первых мест в Мире по количеству различных заведений общественного питания. Мол, почти на каждом углу можно найти какую-нибудь забегаловку…. А, во-вторых, говорилось о том, что многие новые рестораны и кафе предпочитают открываться, не имея названий. Почему? Всё из-за того же своеобразного латиноамериканского менталитета. Мол, всё на этом Свете должно развиваться сугубо естественным путём. В том числе, и название нового заведения прямо-таки обязано «сложиться» само по себе. То есть, его должны придумать – самостоятельно – посетители-клиенты. Вот, как они будут его именовать в разговорах между собой, так тому и быть. Местная привычка такая…
      Завтрак, предложенный в безымянном ресторанчике, оказался простеньким и немудрённым, но сытным и симпатичным: свежие пшеничные булочки, коровьи и козьи сыры в ассортименте, янтарно-жёлтое сливочное масло, ветчины и разнообразные копчёности, тонко нарезанная говядина вчерашней варки, а на десерт – кофе двадцати пяти сортов на выбор. Да и обслуживающий персонал, как выяснилось, неплохо владел английским языком.
      - Всего несите, - ознакомившись с «утренним» меню, велел Роберт. - Аппетит у меня – просто зверский. И, что характерно, с тех самых пор, как я стал – в официальном порядке – женатым человеком.… А, вот, кофе, пожалуй, не надо. Замените его, любезный, двумя бокалами пива…
      Пожилой официант, неодобрительно покачивая головой и что-то сердито бормоча под нос, удалился.
      - Расстроил старенького дяденьку, - язвительно хмыкнул Инэс. - Деятель евро-австралийский.
      - И чем же, если не секрет?
      - В Аргентине, видишь ли, не принято с утра пораньше употреблять алкогольных напитков. Дурной тон, попрание традиций, и полное бескультурье. Вот, уже после сиесты – совсем другое дело. И сколько угодно…. Хорошо ещё, что ты, милый, заказал «Кильмес-Кристаль». Если бы в заказе фигурировала иностранная пивная марка, то даже и не знаю – что было бы дальше. Как минимум, указали бы на порог. А могли бы и полицию вызвать…
      - Зачем – полицию?
      - Для того, например, чтобы установить личность нарушителя национальных моральных устоев. Вдруг, он (то есть, ты), является, к примеру, подлым иностранным шпионом? Например, английским? После войны 1982-го года за контроль над Фолклендскими островами, в Аргентине к англичанам относятся с ярко-выраженным недоверием.      
      - А я никакой конкретной марки пива и не называл, - вспомнил Роберт. - Вообще.
      - Что из того? Аргентинцы, они же очень консервативны в своих пристрастиях и вкусах. Здесь любимые марки и сорта – у большинства населения и на протяжении многих лет – одни и те же. Когда ты просишь принести плитку шоколада, не уточняя при этом марки, то тебе обязательно принесут «Ноэль», а если закажешь «просто пива», то обязательно притащат пол-литровый бокал «Кильмес-Кристаль»…. И что я говорила?
      К их столику подошли сразу три официанта. Двое молоденьких начали несуетливо сгружать со своих подносов блюдца-тарелки с лепёшками, маслом, сырами и различными мясными продуктами. А их пожилой коллега установил на столешницу – на специальные круглые картонные подставки – два высоких стеклянных бокала, покрытые тончайшим светло-голубым слоем инея. На бокалах, естественно, красовался логотип – «Кильмес-Кристаль»….
      Завтрак проходил в спокойной и непринуждённой обстановке. В дальнем углу помещения о чём-то негромко бормотало радио, а за приоткрытым – по летнему времени – окошком о чём-то негромко перекликались разноцветные птички, беззаботно снующие в тёмно-зелёных кронах платанов. В ресторанном зале было свежо, солнечно и малолюдно. 
      Неожиданно раздался звон разбитого стекла.
      Роберт обернулся: это седенькая благообразная старушка, занимавшая столик у самой входной двери, неловко смахнула на пол чашечку из-под кофе.
      «Это она от волнения смахнула», - уточнил педантичный внутренний голос. - «Прочитала что-то в утренней газете, вот, и разволновалась. Даже на ноги вскочила…».
      Старушка, тем временем, разразилась целым потоком трескучих испанских фраз: то ли ругалась, то ли, тыкая морщинистым пальцем в газетный текст, причитала.
      Только примерно через три минуты она полностью выговорилась и, вручив подошедшему официанту мятую денежную купюру, покинула заведение.
      - Что случилось с бабулей? - спросил Роберт. - Из-за чего она так разволновалась?
      - Это, «маньячный» инспектор, сугубо по твоему профилю, - усмехнулась Инни.
      - Серьёзно?
      - Серьёзней не бывает. Вот, послушай. Перевожу максимально близко к услышанному. Практически дословно. Итак…. «А я вам всем что говорила? Маньяк это. Точно вам говорю…. И в прошлом году было то же самое. Помните? Весной он убивал археологов. Летом – пенсионеров из «Эскадрона смерти». И этой весной двух археологов на тот Свет отправил. А вчера – очередного бывшего сотрудника спецслужб…. И куда только смотрит полиция? Почему все эти убийства до сих пор не объединены в одно дело? Почему, я вас спрашиваю? Одни бездари кругом, куда не плюнь. Зла, прямо-таки, не хватает…. Пойду домой, буду писать письмо нашей Президентше. Пусть срочно вмешается в ситуацию. Так его и растак…». И как, милый, тебе этот монолог?
      - Ерунда, - отмахнулся Роберт. - Я нахожусь в заслуженном отпуске, и сейчас маньяки меня не интересуют. Совершенно и ни капли. Тем более, аргентинские…. А что это за «Эскадрон смерти», о котором упоминала старушка?
      - Так в народе называют одну из аргентинских спецслужб. Некий аналог американского ЦРУ и русского КГБ. Но, естественно, с аргентинским национальным уклоном…. Рассказать тебе подробней?
      - Конечно. Время пока терпит.
      - Тогда, Робби, слушай…. Эта спецслужба была создана – по инициативе сурового генерала Хуана Перона – в далёком 1946-го году. Тогда она называлась – CIDE, то есть, «Координация Государственной информации». Потом, в 1955-ом году, мрачного диктатора Перона успешно свергли, а службу переименовали в – SIDE, то есть, в «Секретариат Государственной Информации». Ну, а простые люди всегда величали эту организацию либо – «Разведывательным секретариатом», либо – «Эскадроном смерти»…. Чем занимался «Эскадрон»? Национальной безопасностью страны, конечно, с точки зрения тех, кто находился у Власти. А среди них было немало военных. То бишь, SIDE – по своей глубинной сути – являлась тайной полицией, осуществлявшей разведку среди повстанцев, профсоюзов, оппозиционных партий, а также всех других организаций, которые имели антиправительственную направленность. Естественно, речь шла и о физическом устранении политических противников. О достаточно активном устранении, я имею в виду…. В 1983-ем году аргентинских военных, наконец-таки, окончательно отстранили от Власти. Но SIDE ещё долго продержался, причём, по самым различным причинам. И был официально расформирован только в 2001-ом году. 
      - Официально?
      - Это точно, - заговорщицки подмигнула Инни. - Мол, распустили и создали взамен несколько мирных и насквозь демократических конторок: «Национальная школа разведки», «Разведывательное сообщество Аргентины», что-то там ещё…. Но простой народ-то не обманешь. Все прекрасно знают, что «Эскадрон смерти» жив, здоров и не дремлет. Мол, сложно без него, родимого, оперативно решать накопившиеся – за долгие годы – проблемы…
      - Я догадываюсь, откуда ты почерпнула эту информацию, - насмешливо прищурился Роберт. - И даже – в каком конкретно приморском городе.
      - Но-но, милый. Не стоит обсуждать эту скользкую тему. Особенно, находясь здесь, в беспокойном и непредсказуемом Буэнос-Айресе…

      Покончив с завтраком, молодожёны покинули ресторанчик и зашагали по улицам Буэнос-Айреса.
      - И как тебе город? - через некоторое время поинтересовалась Инэс. - Нравится?
      - Безусловно, - улыбнулся Роберт. - Напоминает сразу многие европейские города. Местами – Барселону. Где-то – Вену. В чём-то – Париж. Есть, короче говоря, в облике Буэнос-Айреса нечто, безусловно, симпатичное и неповторимое. И чёткая аура ощущается – личная и слегка, так сказать, до невозможности загадочная…
      - У этого города – несколько полноценных аур. В «тихом и буржуазном центре» (по выражению вчерашнего таксиста), она одна. В новостройках – совсем другая. В рабочих кварталах и откровенных трущобах – третья…. А местные девушки? Нравятся?
      - Ничего, симпатичные и длинноногие. Только какие-то…
      - Какие?
      - Глазастые. В том смысле, что так и «ощупывают» тебя глазами. А ещё и улыбаются – с долей заигрывания.
      - Почему же – с долей? - слегка обиделась Инни. - Конечно, заигрывают. Причём, откровенно и однозначно. Ты же у меня – красавчик писанный. Вылитый Роберт Локамп из «Трёх товарищей».
      - Да, ладно тебе.
      - Ничего и не ладно. Красавчик. Я сказала…

      Они спустились в душное аргентинское метро, не без труда втиснулись в давно некрашеный вагон и проехали несколько станций. Потом – по противно-дребезжавшему эскалатору – поднялись наверх. 
      - Какие же в Буэнос-Айресе шикарные платаны, - восхитился Роберт - Высоченные, разлапистые, с очень густой листвой. И растут, такое впечатление, везде и всюду.
      - Это точно, - согласилась жена. - И что с очень густой листвой. И что их здесь избыточно много…. А ещё у местных платанов есть одна характерная особенность. В мае месяце их листья резко-резко меняют свой ярко-зелёный цвет на тёмно-бурый и нежно-лимонный, а потом – буквально за считанные дни – облетают. Говорят, что Буэнос-Айрес – по поздней осени – это один такой сплошной листопад. Интересно было бы посмотреть…
      К остановке подошёл старенький тёмно-синий троллейбус, междверное пространство которого было украшено портретом улыбающейся Эвиты Перон.
      - Вот, как оно бывает, - печально и чуть завистливо вздохнул Роберт. - Эва умерла больше шестидесяти лет тому назад, а Аргентина до сих пор без ума от своей «Небесной Принцессы»…. Залезаем, любимая, залезаем. Нам, как раз, в ту сторону. По крайней мере, так мне утром подсказал мудрый и всезнающий Интернет…

      На четвёртой остановке они вышли.
      Круглые уличные часы показывали двенадцать тридцать.
      - Ага, площадь – «Пласа Италия», - обрадовалась Инни. - Её фотографиями украшены почти все туристические буклеты, посвящённые аргентинской столице. А вон и вывеска знаменитого бара «Милонга», говорят, что в него и сам Эрнесто Че Гевара захаживал неоднократно…. Так-с, светло-серый четырёхэтажный дом с единственной парадной. На углу закреплена маленькая белая табличка с тёмно-синей цифрой «8»…. Здесь и проживает твой уважаемый предок?
      - Здесь и проживает.
      - Пойдём?
      - Пожалуй, я сперва перекурю, - остановился возле тёмно-синей скамьи Роберт. - Присаживайся, кареглазка смуглолицая.   
      - Как скажешь, мой белобрысый господин и повелитель. Присела. И ты приземляйся рядышком. Только дыми, пожалуйста, в сторону…. А теперь рассказывай – про деда. Почему он, вообще, проживает в беспокойной Аргентине, а не в сонной Австрии?
      - Это мой прадед (причём, тоже Роберт Моргенштерн), так решил. Тридцатого января 1933-го года Адольф Гитлер стал рейхсканцлером. И прадедушка, имевший непосредственное отношение к немецким коммунистам, понял, что добром это не закончится. И, более того, в двадцатых числах февраля того же года, он, прихватив жену и маленького сына Ганса, отбыл в Южную Америку. Вовремя, кстати, отбыл – уже через полторы недели после этого в стране начались массовые репрессии. Из трёхсот тысяч членов компартии Германии около половины подверглись преследованиям и гонениям, были брошены в тюрьмы и концлагеря, а десятки тысяч – убиты…. Первое время Моргенштерны проживали в Уругвае, а потом переехали в Аргентину. Ганс Моргенштерн вырос, получил высшее образование, женился. У них с супругой родился сын – Отто Моргенштерн, мой отец. Он тоже вырос и получил высшее образование. А потом решил посетить Родину предков. Сперва побывал в немецком Мюнхене, а после этого – в австрийском Клагенфурте, в котором проживали дальние родственники. Там-то он и встретился с Габриэлой Вагнер. Встретился, влюбился и женился. А после этого, через некоторое время, и я появился на Свет…. Почему мои родители остались жить в Австрии? Точно не знаю. Но, скорее всего, это было мамино решение – она женщина твёрдая и властная, стопроцентная австриячка с крепкими католическими корнями-устоями…. Дедушка приезжал к нам в Клагенфурт пару-тройку раз, когда я был маленьким. А потом общение как-то прервалось…. Короче говоря, мы с ним не виделись порядка двадцати лет. Сейчас Ганс Моргенштерн живёт в полном одиночестве: его жена и другие аргентинские родственники уже умерли…. Где и кем он работал до выхода на пенсию? В аргентинской системе правоохранительных органов. Занимал какую-то скромную и неприметную должность. То ли в полиции, то ли в Прокуратуре…. Пошли? - поднявшись на ноги и отправив окурок в приземистую бетонную урну, предложил Роберт.   
      - Пошли…

      По узким, слегка выщербленным ступеням серой винтовой лестницы они неторопливо поднялся на третий этаж.
      - Вот, она, квартира за «шестым» номером, - сообщил Роберт, а после этого насторожился: - Что это такое? Дверь опечатана? Причём, дважды? Милая, а что написано на этих печатях?
      - Сейчас переведу, - пообещала Инэс. - Эта маленькая – полицейского участка. А эта солидная – прокурорская…


      Глава вторая
      Опоздали

      - Может, всё ещё обойдётся, а? - чуть подрагивая губами, вопросительно улыбнулась Инни. - Ошибка какая-нибудь? Недоразумение? Или же, например, квартирная кража?
      - Не обойдётся, - скрипнув зубами, отрицательно помотал головой Роберт. - Входная дверь с «двойной опечаткой»? Это очень и очень серьёзно. Наверняка, речь идёт о значимом преступлении. Об убийстве, если выражаться напрямик…. Мы, милая, похоже, опоздали. Беспокойство в голосе деда проявлялось, отнюдь, не на пустом месте.
      - Что будем делать?
      - Надо срочно посетить районное управление Прокуратуры. Полиция? Пока ни к чему, они, ведь, только фиксируют сам факт преступления. А непосредственно расследованием в Аргентине занимаются прокурорские работники…
      Раздался тихий задумчивый скрип, приоткрылась дверь, располагавшаяся напротив опечатанной, и в образовавшемся проёме возникло круглое женское лицо, украшенное глубокими морщинами и многочисленными светлыми папильотками  в крашенных тёмно-рыжих волосах. 
      «Ей порядка семидесяти трёх-четырёх лет», - машинально отметил Роберт. - «Может, и больше, просто регулярно и старательно следит за своей внешностью…».
      Пожилая женщина, грозно сдвинув тоненькие выщипанные брови к переносице, задала – на испанском языке – два коротких вопроса.
      «Кто такие? И что вам здесь надо?», - любезно подсказал догадливый внутренний голос.
      Инни попыталась что-то объяснить, но старушка, перебив её и пристально всматриваясь в Роберта, спросила – уже на английском:
      - Ты, молодчик белобрысый, приходишься дону Гансу Моргенштерну внуком?
      - Да, прихожусь…. А как вы, сеньора, узнали об этом?
      - Ничего хитрого. Во-первых, соседушка мне как-то рассказывал, что к нему в гости скоро приедет внук – в компании с молоденькой и смазливой жёнушкой. А, во-вторых, ты – точная копия Ганса. Тридцатилетнего Ганса Моргенштерна, я имею в виду. Мы с ним, почитай, пятьдесят пять лет были соседями по лестничной площадке.
      - Были? - громко сглотнув слюну, уточнил Роберт.
      - Ага, были. Убили вчера, молодчик, твоего дедулю-зазнайку…. А какой был красавец-мужчина. Слов не хватает. В молодости, конечно. Даже ухлёстывал за мной, негодник такой. Или же, наоборот, это я за ним ухлёстывала? Уже не помню, увы, в точности. Старческий склероз, извините…. Но несколько раз мы с ним, тем не менее, переспали. Так, чисто по-соседски, без далеко-идущих планов и последствий…. К чему это теперь скрывать, когда и скрывать-то, собственно, не от кого? Умерли все давно – ревнивые мужья-жёны…
      - Извините, конечно, - вмешалась Инэс. - Но кто же убил сеньора Ганса? И за что?
      - Никогда, пигалица, нельзя перебивать старших, - рассердилась пожилая дама. - Ладно, прощаю на первый раз. Так и быть…. А ты – симпатичная и стильная. Вон, какого видного молодчика захомутала. Даже и под венец затащила. Одобряю…. Впрочем, и я в твоём возрасте была ничуть не хуже. В том плане, что не промах…
      - Простите, пожалуйста, за невежливость…. А как вас зовут, уважаемая донья?
      - Элизабет Алварес Ортега-и-Пабло
      - Очень приятно, сеньора…. Но что же здесь произошло? Расскажите нам, пожалуйста.
      - Значит, молодёжь, подробностями интересуетесь?
      - Интересуемся, - подтвердил Роберт. - Если, конечно, вас не затруднит. Будем благодарны и признательны.
      - Вежливый и обходительный. Знать, в покойного деда пошёл, - одобрительно усмехнулась старушка. - Только нет, ребятки, никаких подробностей. Ни-ка-ких…. Дело-то, как и водится, засекретили. Причём, сразу и старательно. Как же, такого важного и заслуженного человека убили…. Слухи, сплетни и домыслы? Увольте, ради Бога. С ними вы можете ознакомиться практически во всех утренних газетах и газетёнках. От себя рекомендую – «Clarin» . Эти, по крайней мере, стараются не врать в открытую и не фантазировать излишне…. Вы, кажется, спрашивали, за что убили Ганса Моргенштерна? Надо думать, что за гордыню безмерную. Решил – на старости лет – прославиться на всю страну. Ну, и язык распустил, меры не зная. Воспоминаниями, понимаешь, начал публично делиться. Вот, и доделился. Как, впрочем, и следовало ожидать. А я, ведь, предупреждала. Причём, неоднократно. Ладно, его дела. О покойниках – либо хорошо, либо – никак.… Всё, голубки, больше ничем не могу помочь. Не обессудьте. Всех благ.
      Дверь закрылась, звонко щёлкнула «собачка» замка…
               
      Они, спустившись по серой винтовой лестнице, вышли на улицу.
      Мимо проходила живописная группа молодых людей: два паренька и две девицы. Юноши были одеты в чёрные узкие джинсы и широченные чёрные рубахи навыпуск. Девицы же предпочли аргентинскую классику: голубые обтягивающие юбки до колен и белые кружевные блузки свободного покроя. На груди у каждой был закреплён большой значок с легкоузнаваемым профилем Эвы Перрон.
      Инни обратилась к проходящим с вопросами.
      Девицы, презрительно фыркнув и демонстративно глядя в сторону, прошли мимо. А юноши, всё же, остановились и на заданные вопросы ответили. Но так – кратко, сжато и без особого желания. Ответили, сопровождая короткие фразы скупыми жестами, и активно зашагали дальше, догоняя своих спутниц. 
      - Что это была за странная компания? - поинтересовался Роберт.
      - И в чём же, по твоему мнению, выражалась эта странность?
      - Во-первых, приметная одежда, здорово напоминающая униформу. Во-вторых, эти пафосные значки на белоснежных девичьих блузках…. Они, что же, являются членами какой-то местной молодёжной организации?
      - Ты, милый, всё верно понимаешь, - непонятно вздохнув, согласилась Инни. - Понимаешь, Аргентина – ужасно политизированная страна. Так, уж, повелось с незапамятных времён…. Сколько сегодня здесь насчитывается политических партий? Думаю, что никак не меньше пятидесяти-шестидесяти. В том плане, что, наверняка, намного больше…. Кем являются эти конкретные представители и представительницы славной аргентинской молодёжи? Судя по отдельным деталям их туалета и характерным повадкам, классическими перонистами. Хотя, могут оказаться и хустисиалистами, и правыми ультра или же, вообще, военизированными католиками. Но точно – не социалистами (всех мастей), и коммунистами. У тех на значках был бы изображён Эрнесто Че Гевара. Или же Лев Троцкий. Или даже Иосиф Сталин.         
      - А почему эти симпатичные девушки отнеслись к тебе так…э-э-э, высокомерно?
      - Презрительно они ко мне отнеслись, чего уж там. Почему? Естественно, из-за моего легкомысленного внешнего облика. Яркий макияж на лице. Юбочка – на их пуританский взгляд – слишком коротковата. Топик – вызывающе-обтягивающий. Короче говоря, не являюсь «правильной» барышней, думающей – в первую очередь – о насущных и глобальных проблемах нашего бренного и многострадального Мира…. О чём, спрашивается, можно говорить с такой бездарно-поверхностной вертихвосткой? Правильно, не о чем…. Ладно, это их личные тараканы, нагло оккупировавшие молоденькие и неокрепшие мозги. Не осуждаю. Бывает…. Зато парни «в чёрном» мне чётко разъяснили, как дойти до ближайшей «прокурорской конторы». Здесь совсем и недалеко, минут семь-десять пешочком. Шагаем. За мной…

      Районное управление Прокуратуры располагалось на тихой и зелёной улочке, в приземистом и мрачном пятиэтажном здании с серо-розовыми мраморными колоннами. 
      На главной проходной, как и полагается, обнаружилась стандартная пропускная «вертушка», рядом с которой – в стеклянной кабинке – сидел суровый широкоплечий облом с пустыми «оловянными» глазами, облачённый в угольно-чёрный офисный костюм.
      Инэс – по-испански – поведала о цели их визита.
      На человека в чёрном костюме её рассказ не произвёл никакого впечатления: в его глазах по-прежнему плескалась лишь серая безысходная скука, слегка разбавленная безграничным равнодушием.
      Пришлось повторить. На этот раз – более длинно, эмоционально и развёрнуто.
      Облом, пару раз понимающе кивнув массивной головой, кому-то позвонил по внутренней телефонной связи, после чего попросил немного подождать и сохранять спокойствие.
      И минуты не прошло, как возле «вертушки» появился приметный тип: высокий, смуглолицый, черноволосый, худой, поджарый, с тоненькими щегольскими усиками над верхней губой и с ярким цветным платком на жилистой шее.
      «Слегка напоминает породистого охотничьего пса, идущего по свежему следу потенциальной добычи», - сообщил наблюдательный и скорый на выводы внутренний голос. - «Наверняка, братец, это по наши Души. Местный азартный сыщик, надо понимать…. А ещё он, судя по всему (а особенно по этим характерным усишкам и модному шейному платку), является идейным и записным мачо. То бишь, гнусным и беспринципным бабником, если выражаться напрямик…. Ой, смотри, приятель, как бы этот сластолюбивый пижон не положил глаз на нашу симпатичную и неповторимую миссис Ремарк. Если что – сразу же бей по наглой усатой роже. Сразу и не раздумывая…».
      - Мистер Моргенштерн? Внук сеньора Ганса Моргенштерна? - обратился к Роберту на приличном английском «породистый охотничий пёс». - А это, - заинтересованно «мазнул» взглядом по стройной фигурке Инэс, - ваша супруга?
      - Да, всё правильно, - подтвердил Роберт и, дабы изначально не «уронить марку», попросил: - Представьтесь, милейший.
      - Педро Карраско, старший криминальный следователь, - охотно отрекомендовался «сластолюбивый пижон», после чего ожидаемо предложил: - Может, пройдём в мой кабинет? Выпьем качественного бразильского кофе и поговорим? Согласны, уважаемые? - небрежно махнул правой рукой облому с «оловянными» глазами, мол: - «Эти люди со мной. Незамедлительно пропустить…». 
      Пройдя через «вертушку», они – следом за местным криминальным инспектором – поднялись на второй этаж здания и вскоре, поплутав пару минут по извилистым тесным коридорчикам, оказались в его служебном кабинете.
      «Кабинет, как кабинет», - подумал Роберт. - «У меня, в сиднейском офисе, почти такой же: стеллажи с документами, одёжный шкаф, пара высоких тумбочек, металлический сейф, письменный стол с креслом на колёсиках, компьютер, принтер, ксерокс-сканер, стулья для посетителей, кофеварка, маленький холодильник в углу. Да и пахнет здесь однозначно знакомо: недавно выкуренной сигаретой и лёгким алкогольным перегаром. Только в моём кабинете стены выкрашены в нейтральный светло-бежевый цвет, а здесь густо завешены журнальными фотографиями голых и полуголых красоток – самых различных комплекций, цветов кожи и колеров волос…. Впрочем, это ещё ни о чём не говорит. Может, эти листы, аккуратно извлечённые из «мужских» журналов, закрывают собой – просто-напросто – протечки и пятна на стенах? А, что такого? Обычное дело…».
      Хозяин кабинета, заняв кресло на колёсиках и солидно откашлявшись, любезно предложил:
      - Присаживайтесь, гости австралийские. Присаживайтесь…. Надеюсь, паспорта при вас? Отлично. Давайте их сюда, взгляну для порядка…. Итак, Роберт Моргенштерн. Паспорт австрийский, но прибыл к нам из далёкой Австралии. Что же, бывает. Абсолютно ничего криминального…. Инэс Ремарк, австралийская подданная. Но, позвольте, вы же сообщили охраннику на пропускном пункте, что являетесь мужем и женой. Почему же фамилии – разные?
      - Либеральные австралийские законы этого не запрещают, - лучезарно улыбнувшись, пояснила Инни. - Более того, дружеское и служебное прозвище моего мужа – «Ремарк». Вот, я и решила – официально, так сказать, закрепить это обстоятельство. Невинный женский каприз, и не более того…. А моя «девичья» фамилия – чисто для справки – «Сервантес».
      - Как? Сервантес? Вот же, незадача…
      - Что вы имеете в виду?
      - Нет, ровным счётом ничего, милая миссис Ремарк. Извините. Это я о своём. Задумался слегка…. А авиационные билеты, по которым вы прилетели в Буэнос-Айрес? Где они?
      - В моей дамской сумочке, конечно же. Вот, держите…
      - Премного благодарен, - заинтересованно листая билетные книжечки, плотоядно оскалился Педро Карраско, но уже через полминуты его охотничий азарт куда-то испарился без следа, и он – скучным и тусклым голосом – объявил: - Никаких претензий, дамы и господа, не имею. Можете быть свободны. Забирайте свои билеты и паспорта. Сейчас я вам выпишу пропуска – для охранника внизу…   
      - Не понял, - опешил Роберт. - Как это – свободны? Мы и так не были арестованными…. Что случилось?
      - Да, собственно, ничего.
      - А, кажется, понял. Всё дело – в дате и времени нашего прилёта…. То есть, когда мы в аэропорту Буэнос-Айреса спускались по самолётному трапу, мой дед был уже мёртв?
      - Да, его убили часов за двенадцать-тринадцать до этого.
      - То бишь, мы были вам интересны – только когда являлись потенциальными подозреваемыми по данному делу? А после выявления стопроцентного алиби – от ворот поворот?
      - Вы всё правильно понимаете, уважаемый мистер Моргенштерн. Увы, но мне сейчас не до вас. Совсем нет времени. Дела. Начальство рвёт, мечет и торопит. Приходите…м-м-м, послезавтра. Например, в это же время. Тогда и пообщаемся…
      - А как же быть с обещанием – напоить нас качественным бразильским кофе? - Роберт вытащил из кожаного портмоне и выложил на письменный стол свою визитную карточку.
      - Что такое? - заинтересовался Педро Карраско, а ознакомившись с содержанием визитки, поморщился, будто бы только что отведал кислого лимона, после чего неуверенно пробубнил: - Старший инспектор по особому разделу? Только этого мне и не хватало – для полного душевного комфорта…. Хотя, это как посмотреть. Может, как раз, благодаря данному обстоятельству, мы и придём к должному взаимопониманию…. Коллега, вам знакомо такое понятие, как – «государственная тайна»?
      - Знакомо, не буду скрывать. Высокая политика, предстоящие парламентские выборы и всё такое прочее.
      - Вот-вот, и я о том же самом толкую, - облегчённо вздохнул аргентинский криминальный инспектор. - Расследование всех обстоятельств убийства дона Ганса Моргенштерна засекречено. Причём, по самому высшему и секретному уровню. Ничего не попишешь. А под чьим личным контролем данное расследование находится – даже сказать страшно. Такие громкие фамилии (по крайней мере, у нас в Аргентине), не принято поминать всуе, - уважительно покосился в сторону Инэс. - Так что, предлагаю следующее. Ваша визитка с номером мобильного телефона – у меня. Если что – обязательно позвоню.
      - Что – если что?
      - Если появятся свежие новости – по ходу проводимого расследования. Новости, не относящиеся к разряду секретных, я имею в виду. Или же, к примеру, если потребуются ваши профессиональные навыки и советы…. Договорились? Лады?
      - Лады…          
      - Готова, обаятельный сеньор Педро, дать автограф, - неожиданно заявила Инни. - В обмен на чёткую и дельную информацию, понятное дело.      
      - Какой, извините, автограф?
      - Ни – «какой», а – «куда». Вон, на правой стене, над железным сейфом, висит мой фотопортрет в ярко-алом откровенном купальнике. Могу – прямо на нём – и расписаться.
      - Инэс Сервантес? - прозрел инспектор Карраско. - Звезда телесериала – «Путь к сердцу героя»? Не узнал сразу. Виноват. Покорно прошу прощения…
      - Ничего страшного. В сериале (да и на этой фотографии), я снималась в парике: длинные гладкие волосы – вместо коротких и курчавых. Так что, вполне простительно…. Так как вам – моё предложение?
      - Даже и не знаю, как теперь быть, - впал в терзания аргентинский криминальный инспектор. - Что делать? С одной стороны, секретность по высшему уровню. С другой, автограф знаменитой теледивы…. А как вы, уважаемые, относитесь к компромиссам?
      - К разумным – сугубо положительно.
      - Тогда предлагаю – честную и взаимовыгодную бартерную сделку: автограф в обмен на визитную карточку одного весьма дельного и очень полезного человека.
      - Что за человек? - подозрительно прищурился Роберт.
      - Морис Мюллер, репортёр известной столичной газеты «Clarin». Или же корреспондент. Кто эту пишущую братию разберёт? Тем не менее, Морис вам, безусловно, пригодится. Он, как раз, и занимается (вернее, освещает их в столичной прессе), делами…э-э-э, аналогичными убийству уважаемого дона Ганса Моргенштерна. И мне иногда кажется, что репортёр Мюллер – по отдельным позициям – обладает даже большей информацией, чем все криминальные следователи и инспектора Буэнос-Айреса, вместе взятые…. А Морис вами, непременно, заинтересуется. Как же, внук легендарного Ганса Моргенштерна. Тем более, женатый на женщине с такой приметной «девичьей» фамилией…. И здесь вы, дамы и господа, не оплошайте. Трясите ушлого корреспондента – как грушу, щедро увешанную спелыми плодами…. Как вам, деловые партнёры, такие условия сделки?
      - Нормальные условия. Принимаются.
      - Тогда расписывайтесь, миссис Ремарк. Расписывайтесь, - искренне обрадовался Педро Карраско. - Большое и душевное спасибо. Такая честь для меня. Вы, сеньора Инэс, само совершенство…
      - В морду получишь, - состроив зверскую гримасу, пообещал Роберт.
      - Понял. Всё понял…. Держите визитку репортёра. А это – ваши пропуска на выход…. Приятно было познакомиться и всё такое. Не смею, уважаемые австралийские гости, больше вас задерживать. Извините, но уже через пятнадцать минут я должен быть – с промежуточным докладом – на начальственном ковре у господина районного Прокурора….
    
      Покинув районное управление Прокуратуры, они вышли на тихую зелёную улочку.
      - А ты, Робби, говорил, что твой дедуля занимал – то ли в здешней полиции, то ли в местной Прокуратуре – какую-то «скромную и неприметную» должность, - пожурила Инни. - А он, оказывается, «известный» и «легендарный». Более того, всем обстоятельствам его безвременной кончины присвоен высокий статус – «государственной тайны»…. Как такое может быть?
      - Сам теряюсь в догадках.
      - Ну-ну…. Ещё что скажешь?
      - Запоминай, милая, все странности, неувязки и нестыковки. Все-все-все. Даже самые мельчайшие и внешне-неприметные. Вечером обязательно обсудим.
      - Предполагаешь, что имеет место быть – «серия»?
      - Уверен на девяносто пять процентов из ста, - помолчав секунд пятнадцать-двадцать, подтвердил Роберт. - Помнишь утреннюю бабулю из безымянного ресторанчика? Которая, разволновавшись, случайно разбила чашечку из-под кофе?
      - Конечно, помню.   
      - А её слова? Мол: - «Маньяк это. Точно вам говорю. Не сомневайтесь. Он уже второе лето подряд убивает заслуженных пенсионеров из «Эскадрона смерти»…»?
      - Считаешь, что старушка говорила про убийство твоего деда, о котором написали в здешних утренних газетах? - задумалась Инэс. - То есть, получается, что Ганс Моргенштерн – до выхода на пенсию – служил в приснопамятном «Эскадроне смерти»?
      - Получается, что так.
      - Наши дальнейшие действия, господин старший «маньячный» инспектор?
      - Первое. Звоним «ушлому» репортёру Морису Мюллеру и договариваемся с ним об экстренной встрече. Второе. Покупаем сегодняшнюю утреннюю газету «Clarin» и знакомимся с её содержанием. Ну, а с «третьим» и «четвёртым», пожалуй, мы определимся чуть позже. Что называется, в рабочем порядке…