ГСВГ этюды

* * *
    Был у нас во взводе сержант, грузин, по фамилии Гебрашвили. Стояли мы на точке, на боевом дежурстве, недалеко от немецкой лесопилки, и возникла у нас необходимость отремонтировать двери в казарме. Я вызвал Гебрашвили и приказал ему поехать к немцу, который работал на лесопилке и договориться насчёт дверей. Возвращается Гебрашвили обратно и рассказывает: «Приезжаем, понымаешь, товарищ лейтенант, мы к немцу. Он толстый такой, на улице сидит, штаны прыспустил, живот вывалил, а у него стоит пен. Огромный такой. У нас в Грузии я такой балшой пен не видал. Я рукой попробовал – очен кароший пен. Немец довольный, видит, что я удивлен. Погладил я его пен – твёрдый. Немец спрашивает:
    – Гефален? – то ест, нравится?
    Я говорю:
    – Зер, то есть, очен.
    Он махнул рукой в сторону машины: «Забырай».
    Лебедкой мы подняли его и погрузили в кузов. Думаю, перед казармой, в курилке поставим. Сидеть на нем можна, человек шесть сядет.»
    Заглянул я в кузов, а там огромный такой дубовый пень. Действительно для курилки хорош. Человек пять точно поместится...

* * *
    –...дежурный офицер, лейтенант Огурцов! – закончил доклад командир первого огневого взвода начальнику ПВО дивизии полковнику Митрофанову.
    Батарея стояла на боевом дежурстве, обеспечивала противовоздушную оборону боевой техники и взлетно-посадочной полосы авиационного полка.
    – Вольно! Построй-ка мне личный состав, сынок, – приказал полковник.
    Дорога от полка до «точки» была неблизкой, колометров сто пятьдесят. Полковник, ехавший из штаба дивизии, три раза останавливался в деревнях, заходил в гаштеты, пил вайнбрандт – немецкий коньяк, закусывал сосисками. В батарею приехал в хорошем настроении, а когда у полковника было хорошее настроение, он любил поговорить. Боевому офицеру, прошедшему всю Европу, было что вспомнить...
    – Личный состав батареи, свободный от несения боевого дежурства, построен! – доложил лейтенант.
    – Как служится, сынки? – полковника слегка покачивало.
    – Хорошо!
    – Жалобы есть?
    – Никак нет!
    Солдаты, молодые люди 18;20 лет стояли в строю перед полковником.
    – Я в этих местах в сорок четвертом воевал, – сказал полковник, – а, вообще-то, я всю войну от начала до конца... Так получилось, что и Польшу прошел и в Венгрии был и в Румынии и в Чехии. Что это значит, сынки? А это значит, что полковник Митрофанов и полек шпокал, и венгерок шпокал, и румынок шпокал, и немок шпокал. Вот японок полковник Митрофанов не шпокал и уже, наверное, не получится, а у них, говорят, эта штучка расположена поперёк, – и полковник ладонью прочертил в воздухе горизонтальную линию. Вы спросите, почему это не получится? И я вам отвечу. Полковник Митрофанов свое отслужил. Скоро ухожу в отставку. На пенсию... Уйду на пенсию, но работать буду. Точно знаю, где. Устроюсь сторожем на склад политической литературы. Воровать её никто не будет, потому, что она и на хер никому не нужна... На работе буду спать, и зарплату получать.

* * *
    – Чем это Вы занимаетесь, рядовой Кацман? – спросил дежурный по полку лейтенант Огурцов, зашедший на кухню проверить работу кухонного наряда.
    Рядовой Кацман, толстый солдат, 26 лет от роду, сидел на табуретке. Справа от него стоял ящик с макаронами, а слева – пустой ящик. На «гражданке» Кацман был директором техникума. Служил недавно. Был нерасторопный и не понимал армейских шуток.
    – Пыль выдуваю из макарон, – ответил солдат.
    – И как же это Вы делаете?
    – А вот так, как мне показал товарищ сержант. Беру и продуваю.
    Он взял макаронину из ящика, дунул в неё и положил в пустой ящик.
    – Успеете до обеда? – спросил офицер.
    – Да уж постараюсь, товарищ лейтенант.
    – Старайтесь, старайтесь...
    – Долбоёб, – кричал лейтенант дежурному по кухне сержанту Опанасенко. Над Кацманом издеваешься!
    – Так ведь ему больше ничего поручить нельзя – картошку чистить не умеет, консервы открывать не умеет, хлеб красиво не нарежет. А полы мы уже вымыли и на столах порядок. Чем-то его надо занять...

* * *
    На боевом дежурстве обязанности фельдшера исполнял старшина батареи прапорщик Мутяев. Представление о том, что надо делать в случае болезни или ранения он имел очень приблизительное.
    – ...артиллерийский зенитный прицел механический, построительного типа предназначен.... – лейтенант Огурцов проводил занятия с взводом. Изучали устройство прицела 57 мм зенитного орудия.
    Рядовой Кранкин поглаживал рукой левую щеку.
    – Рядовой Кранкин, вот мы пушку изучаем, а ты мечтаешь о чем-то. Щеку свою гладишь. Наверное, представляешь, что бабу гладишь по сиське?
    – Никак нет, товарищ лейтенант. Зуб болит.
    – Зуб болит? И давно?
    – С утра.
    – К прапорщику обращался?
    – Никак нет, товарищ лейтенант.
    – Иди к Мутяеву. Потом возвращайся на занятия.
    Прошло полчаса.
    – ...задача встречи снаряда с движущейся целью решается следующим образом... Кранкин, все в порядке?
    – Так точно, товарищ лейтенант.
    – Почему морда в зеленке?
    А прапорщик Мутяев сказал, что анальгина нет, поэтому он мне рот зеленкой помазал.
    – Ну и как? Легче?
    – Так точно, товарищ лейтенант, зуб не болит.
    – Вот и хорошо. Присоединяйтесь, слушайте внимательно, Кранкин, а то я вам о прицеле рассказываю, а вы всё о бабах думаете.

* * *
    – Один, два, три, четыре, пять, шесть, семь. Семь шагов или пять метров шестьдесят сантиметров, ; сказал ефрейтор Пиканиди, отмерив расстояние от пня до забора. С забора взлетели перепуганные воробьи. И продолжил: – ни за что не доссыт! Проиграете вы, товарищ сержант.
    Когда воробьи вернулись на свои места, рядовой Иванов спросил: «начнем?», стал на пень, достал член, поднатужился и мощной струей стал сбивать воробьев с забора. Мокрые, они падали, окруженные брызгами, но, не долетая до земли, взлетали вверх.
    – Снайпер! – восхищенно воскликнул старший сержант Кочкин.
    – Пиканиди, ты проиграл, беги к летчикам, – сержант Бусыгин посмотрел на ефрейтора.
    Ефрейтор Пиканиди с флягой в руках, нырнул в дыру в заборе.
    ; Отойдем, – сказал старший сержант Кочкин сержанту Бусыгину.
    Рядовой Иванов застегивал ширинку.
    – У Иванова феноменальные способности. Ссыт как из брандспойта. На этом можно хорошо зарабатывать. На спор. Иванов – салага. Будет делать то, что я ему скажу. Ну как? – спросил Бусыгин у Кочкина.
    – Отличная идея!
    Пока они разговаривали, вернулся ефрейтор Пиканиди:
    – Зараза, у летчиков какой-то молодой дежурит. Говорит, что во флягу спирт не нальёт – маленькая емкость, да и горлышко узкое. В ведро, говорит, нальет.
    – Пойди в казарму, возьми ведро, в котором пол моем, сполосни в умывальнике, а у летчиков спиртом сполосни. Бегом, – скомандовал Бусыгин ефрейтору Пиканиди.
    После отбоя, в каптерке, Бусыгин и Кочкин обсуждали коммерческое применение способностей рядового Иванова. В углу, стояло ведро с авиационным спиртом...
    – Во первых, надо определить его потенциальные возможности. Докуда он вообще-то доссать может. Должен ли воды напиться перед этим. За двадцать минут, за полчаса, за час? Сколько воды он должен выпить. Стакан, пол-литра, литр? Влияет ли время суток на этот процесс, т.е ссыт он дальше утром, вечером или днем. Мы должны исследовать феномен рядового Иванова. Рядовой Иванов – это наша матчасть, то есть, инструмент в наших руках, а инструмент мы должны знать лучше всех, даже лучше самого инструмента, – говорил старший сержант Кочкин. До армии он закончил ПТУ и всегда применял научный метод при решении тех или иных задач.
    – Кстати, исследование мы можем начать прямо сейчас, – Бусыгин выдохнул воздух, опрокинул в рот стакан, на четверть заполненный спиртом и, не переводя дыхание, запил водой. Потом глубоко вдохнул воздух. Кочкин сделал то же самое.
    – Давай-ка, поднимем его и пойдем на улицу. Пусть ссыт.
    ...Рядовой Иванов стоял по стойке «смирно». Фонарь на столбе над забором освещал боевую позицию
    – Слушай боевую задачу: с расстояния шесть метров поразить цель, – старшего сержанта Кочкина покачивало, но говорил он четко, внятно и громко, – цель – сосновая шишка, расположенная на заборе. По команде «к бою!» занять огневую позицию, взять двумя руками хер, хорошо надуться. Нас интересует предел твоих возможностей. По команде «огонь!» ссать на цель. Задача ясна? – Кочкин свирепо посмотрел на Иванова.
    – Так точно, товарищ старший сержант!
    – К бою! – скомандовал Кочкин.
    Рядовой Иванов привел себя в боевое положение, надулся так, что лицо стало красным, а глаза едва не вылезали из орбит.
    ; Огонь! – скомандовал старший сержант.
    В это время за забором, как раз напротив шишки, показалась офицерская фуражка. Это командир батареи капитан Паюсов возвращался с проверки караула.
    – Отставить! – заорал Кочкин, но было поздно. Мощная струя янтарного цвета сбила с забора шишку и фуражку с головы капитана. Брызги с треском отскакивали от его лысины, веером разлетаясь в разные стороны.
    – Вашу мать! – крикнул Паюсов. Раздался металлический щелчок – это он дослал патрон в патронник, – стоять, стрелять буду!
    В заборной дыре показался взбешенный капитан с пистолетом и мокрой головой. У него с подбородка и кончика носа текли тонкие струйки...

    – Рядовой Иванов, построй рядовых Кочкина и Бусыгина, – приказал начальник гауптвахты, и, когда шеренга была построена, продолжил, – берите тряпки, швабры, ведра, идите в сортир говно убирать. Ямы чтоб блестели. Чистота должна быть неописуемая! Задание выполнить до обеда...
    – Товарищ прапорщик, до обеда не успеем, осталось-то минут сорок всего.
    – Не успеете до обеда, закончите после обеда, но уже без тряпок и швабр! Голыми руками! Ясно?
    – Так точно, товарищ прапорщик!

* * *
    – Товарищ лейтенант, вот.
    – Что «вот», что «вот», Кранкин? Опять что-то спер?
    – Нет. Проходил мимо штаба, зашел. Дежурный с помощником куда-то вышли, а на столе портфель стоит. Ничейный. Я его и взял. Никто не видел, товарищ лейтенант!
    – Кранкин, твою мать. Это же портфель командира полка. Зачем ты его взял?
    – Так никого не было... Ничей, значит... Может Вам пригодится, товарищ лейтенант?
    – Мудак, отнеси на место. Вчера, на вещевом складе, ты с****ил хромовые сапоги. Это правильно. Мне пригодятся. Позавчера с продовольственного склада ты спер ящик тушенки. Тоже хорошо. Но портфель командира полка зачем? Лечиться тебе надо, Кранкин. Отнеси портфель в штаб.
    – Товарищ лейтенант, там, кажется, бутылка, – Кранкин покачал портфель.
    – Отнеси портфель в штаб, идиот.
    Кранкин ушел.
    – Товарищ лейтенант, Вас к телефону, – крикнул дневальный.
    – Лейтенант Огурцов слушает.
    – Так, говоришь, не нужен тебе мой портфель? – в голосе командира полка, подполковника Бакувенко послышались грозные нотки.
    – Товарищ подполковник, это какая-то ошибка...
    ;– Молчать! Твоего Кранкина на гауптвахту на пять суток, а твой отпуск перенесен на декабрь! Понял?
    – Так точно, товарищ подполковник!