У бога в кармане

У БОГА В КАРМАНЕ
       
       - Живем, как у Бога в кармане! И песни я  не сама  придумываю. Они   будто дождь какой  на меня сверху льются. – Собеседница моя сверкнула озорно глазами и  под балалаечную трель звонко вывела:
          « Я любила этот берег
             И люблю его сейчас,
            Потому что этот берег
            В сердце каждого из нас».
      … Солнце клонилось к закату, и  мир заполнялся постепенно золотистым теплым светом. Катившая глубоко внизу по перекатам свои воды Сухона скоро тоже стала золотой.  На противоположном берегу  зажглись  предзакатным золотом вершины елей и сосен, и  между ними высветился  золотистой опушкой единственно видимый дом деревеньки Святой…         
     Мы  сидели на лавочке над береговою кручею  в деревне Опоки и я, впервые открывший  для себя это земное чудо, потрясенно молчал. Противоположный берег Сухоны от самого уреза воды отвесно уходивший вверх,  напоминал гигантский слоеный пирог с белыми,  охряными и темно серыми полосами.  Берег был настолько высок, что росший на верху его лес, казался  всего лишь травой-муравой.   В районе Опок  высота берегов достигает почти 90 метров. Это сравнимо  с высотой тридцатиэтажных небоскребов. Но высота берегов - не главное.
  …   Перед поворотом на деревню Опоки на трассе Вологда = Великий Устюг бросается в глаза  большой оранжевый  транспарант, на котором написано  следующее: «Уникальные геологические обнажения, существующие  250 миллионов лет».
   250 миллионов! Но вряд ли это сообщение, мелькнувшее за окном автомобиля, останавливает и заставляет задуматься каждого. Многие  живут в этих местах десятилетиями, а  это удивительное,  космически  непостижимое  место проходит мимо них …
    Весной девяносто пятого  по Сухоне путешествовала  группа индийских ученых. Когда  судно, пройдя пороги, оказалось в каньоне  Опок, индусы  до единого   упали  на колени и стали со священным трепетом молиться, словно они  увидели  явившееся к ним с небес Божество.
    Они  рассказывали потом, что в древних священных   «Ведах» описываются  эти высокие слоистые берега и  эта река,  бегущая к молочному, то есть Белому морю, где по небу ходят огненные
водяницы, – суть северное сияние…  И что эти места,  эта река Сухона, соединившаяся с Юг-рекой  и родившая новую великую реку Ардвисуру Анахиту, то есть реку двойную, непорочную – Северную Двину, - были когда=то родиной ариев, в том числе и родиной индусов…
      Действительно, существует  убедительная   научная теория,  которая подтверждает, что  нынешний русский Север -  прародина арийских народов и  индо-европейской языковой ветви,  куда входят санскрит и  наиболее близкий ему русский, и далее немецкий, английский, французский,  итальянский,  иранский…
    Изменившиеся климатические условия заставили  древних ариев искать  пристанища в других краях и землях, но предания  и язык, как лучший археологический материал, хранят следы  многих тысячелетий…
    Сухонские же берега хранят отпечатки миллионов лет.
Эти  меловые полосы и мергели - глины, из которых  можно получать прекрасный цемент,  - следы бывших морей,  превращавшихся потом в сушу, которую вновь покрывали моря. Многое было за эти 250 миллионов лет!
Тропические леса  буйствовали, бродили  меж гигантских пальм гигантские динозавры, летающие ящеры со страшным скрежетом  и криком сражались в небе… 
   История же человечества по сравнению с историей  планеты или  хотя бы историей этих гигантов,  вышедших из вод мирового океана и властвовавших на земле почти 100 миллионов лет -  кратчайший миг.
Если представить всю историю  планеты за  один условный год, то история человечества займет в ней лишь  последние четырнадцать часов последнего дня. А история современного « хомо сапиенс», овладевшего  авиацией и космосом – менее одной секунды… Что значит перед всем этим непостижимым величием времени судьба одного  человека?
   … Торжественно поднялась над Опоками бронзоволикая Луна и повисла прямо над излучиной  Сухоны,  над вечеряющими деревеньками, над неустанно бьющим из=под земли  святым источником, на всем этим старинным белым светом. И верно, так вот она восходит и разглядывает этот  изменчивый  мир из ночи в ночь, из года в год, из эпохи в эпоху. Неустанно и неусыпно многие миллиарды лет.
    - Я еще маленькой была, голодно было. Девки меня на гулянку вытащат. На костре чугунок картошки, у меня фуфайка долгая, рукава до земли.  Костер трещит, искры сыплет, а над нами небо звездное, кажется, протяни руку и потрогаешь.  « Пой,  Тонька! », - тормошат девки.  Вот и запеваю:   
                « Несчастливая родилась
                И живу при горюшке
                За меня растет счастливая
                Березка в полюшке…»
         Девки подначивают: «Веселую давай!» Пою веселые:
                « Хорошо косить у речки,
                Выкосишь – воды попьешь,
                Хорошо любить гармонщика,
                Хоть песен попоешь.»!
      Сидим на высоте=то этакой, веселимся, внизу пароходы плывут, к берегу причаливают и - всей командой к нам. А у нас клуб был в сарае. Стены газетами оклеили, пол настелили. И вот -  танцы под балалайку да гармонь.
                « Я не буду, как береза,
                При  дороженьке стоять.
                Если надо, так догонишь,
                А не надо – наплевать…!»
     Скрипнула калитка  и по угору  протопала лошадь, ведомая под уздцы Николаем Васильевичем Черемисиным, наверное, главным на деревне мужиком. Николая Васильевичу уже восемьдесят, был на фронте, работал  и по сей день работает на реке, делая ежедневные замеры уровня. Сегодня не долечившись  сбежал с больницы, приспела пора окучивать на деревне  картошку.
    Вслед за ним вышла повечерять на угор жена его Валентина Андреевна. Включилась в наш разговор.  Тихо было на Сухоне, лишь шумел  за излучиной святой источник, да  всхрапывала,  пасясь на  речной пойме  черемисинская лошадь.
    -Уж, кажется, столько живу на белом свете, что уставать стала от жизни. А ведь раньше, думала, не утолочь. -  Сказала она,  укладывая на коленях руки. - Четверо ребятишек, да на работу за  шесть  километров каждый день бегала.  Да все сами… Я в положении уже серьезном была, а с батьком крышу крыла.  Чего на работе=то  -  копейки давали, вот и держали скота полный двор, и маялись летами-то, что бы накосить…
                «У матраса сто пружин,
                Пойдем милый полежим,
                Полежим обнимемся,
                Потом за дело примемся…» -
         Спела бойкая на язык  Антонина  Ивановна Рожина,  и  веселый смех отозвался  эхом в крутых сухонских берегах.         
        … Деревня Опоки в прежние времена называлась по=иному – Порогами.
Селились в ней речные штурманы, капитаны и судовладельцы. Богатой была деревня. И уж на что любили  на Сухоне хозяева покрасоваться домами – два этажа с мезонином – шестнадцать окон по переду, но,  но таких, как в Порогах деревянных крепостей и дворцов не сыскать было.
   В конце тридцатых деревню Пороги расселили и снесли вместе с красавицей церковью.  На месте ее настроили приземистых бараков, обнесли их колючей проволокой, поставили вышки с часовыми  и пригнали  новых поселенцев – тысячи и тысячи заключенных, вчерашних  зажиточных крестьян. Новое поселение  получило казенное название «Опокстрой». Была поставлена задача:  не ожидая милостей от природы – взять их.  Строили  плотину под гидростанцию и  шлюзовые каналы. Под лай конвойных собак заключенные тачками и лопатами переместили  миллионы кубометров грунта.
   К  концу войны плотина  была готова. В сорок шестом  прошлюзовались первые  суда. Газеты объявили об очередной победе народа над стихией.
    Зима сорок седьмого выдалась необычайно суровой,  весна - бурной. Николай Васильевич Черемисин  своими глазами видел, как огромные синебрюхие льдины таранили плотину. И она не выдержала напора, рухнула.
 Остатки ее разметало  по Сухоне и Двине на сотни километров. Говорят, человек, проектировавший плотину, узнав о катастрофе, немедля застрелился.  Восстанавливать  гидроузел уже не было никакого смысла…
   В пятидесятых  народ начал возвращаться в Опоки, отстраивая деревню заново, но она была уже иная  без деревянных дворцов и крепостей.
   А на память о великой стройке  остались Опокам  обвалившиеся и полусгнившие  шлюзы да  поклонный крест  безвинно погибшим
во время строительства  людям.  Говорят, что эти жертвы тоже исчислялись тысячами.
   А Сухона  пока еще продолжала служить  людям , шли  через пороги караваны судов, доставляя грузы в восточные районы области,   буксиры тащили огромные плоты с лесом …  С середины  девяностых в связи с общим упадком экономики судоходство резко пошло на убыль, Сухона стала быстро мелеть,  уже в июне судоходство на ней становится практически невозможным. 
   - Теперь вот и у нас с батьком   немочь настала. – Пожаловалась Валентина Андреевна. -  Одну лошадь и держим, кое вспахать, кое в магазин зимой съездить, в больницу ли, кто занедужит. Ведь зимами тут дороги нет…  Вымирает деревня, вымирает. Вот  еще мы уйдем, и все… - Вздохнула она горько.
      Шумел и шумел  изливаясь за излучиной бессмертный  фонтан,  шелестела на  перекатах вода, а кругом  молчаливо и величественно поднимались берега, сотворенные природой за миллионы и миллионы лет…
                « Скоро будет, нас не будет.
                Взглянете – вспомянете,
                Взглянете- вспомянете,
                Кого жалеть-то станете….