Апология бессмертия

Поскольку есть все основания полагать, что человек, как биологический вид, минимум за последние 6000 лет не претерпел изменений, то исходя из этого, в контексте определения духовных ориентиров, можно сделать следующие выводы.

Все предыдущие психологические установки, сделанные неведомыми физическими личностями но, тем не менее, людьми, в книгах Библии и во всех прочих текстах древних времен касающихся утверждения идеи нравственности вообще и теизма в частности, не могут применяться как ориентиры, и даже более того: своей догматичностью тезисов они являются подобием лингвистических команд, которые программируют сознание. Сам принцип «в е р ы» несет неверность, заключающуюся в установке на запрет работы ума, заранее исходя из положения, что разум неприемлем для анализа действительности, то есть он от некоего сатаны, созданного тем же разумом, что уже определяет степень возможности веры как восприятия и реакций.

Рассуждая чисто априорно нельзя не понять, что за последние тысячелетия информационная насыщенность интеллекта человека выросла несоизмеримо, позволяя полнее анализировать ситуацию как в феномене реальности, так и в реальности духовного мира, который полностью представлен собственным сознанием личности.

Таким образом, оставляя в стороне внедренные ранее установки на происхождение духовности, можно подойти к изучению принципа существования исходя из тех же биологических возможностей, которые были у поколений, написавших библейские главы, но используя интеллект и развитие, которых не было в распоряжении составителей принципа сверх верховенства вообще и монотеизма в частности, то есть тотального духовного и материального рабства.

Поскольку воздействие монотеизма на массовое сознание продолжается по текущий момент, то налицо монополизм крошечной группировки биологических единиц над сознанием миллиардов им подобных, исключая атеистическую религию и философию, то есть систем мировоззрения, представители которых находятся в меньшинстве на многие порядки.

Исходя из нейтрального априорного изучения сознания сознанием, можно понять, что все духовные ориентиры мыслящий человек должен искать самостоятельно, не полагаясь абсолютно ни на каких
учителей.

Оперируя духовными категориями, в отличие от физических принципов, то есть реально проверяемых, следует игнорировать мнение полностью всех умов, так как психологическая установка авторитета может повлиять на чистоту мысли. Это касается и принципов теизма, и принципов философии.

Можно так же заключить, что пользуясь разумом, человек во все времена рано или поздно придет к одинаковому выводу относительно любой сущности, осознаваемой сознанием. Однако все принципиальные важнейшие открытия человека относительно внешнего мира, и которых очень небольшое число, были сделаны на основании принципа работы воображения, то есть Хаоса в сознании, а именно – безумия, отфильтрованного умом. Что сторонниками теизма объясняется божьей помощью, но ими же не осознается, что таким образом богом представляется человеческое безумие, являющееся частью понятия под названием Абсолют.

Постулируя отрицание постороннего опыта при духовных изысканиях, можно констатировать, что единственный мотив принятия человеком идеи теизма является фактор смерти, который используется церковью подобно оружию террориста при захвате заложников.

Так же можно априори осознать, что текущее мгновение проживаемого момента исходит из предыдущего момента и направляется в будущий момент, являясь полностью связанной законом основания цепочкой, которая представляет собой одно целое, по которому движется сознание, субъективно делая отметки длительности и создавая, таким образом, феномен Времени.

Статичность феномена реальности определяется разумом вне всяких сомнений, что приводит к выводу о невозможности гибели духа, который движется в безначальной и бесконечной статике феномена физического мира. Это означает, что прошлое существует в той же действительности, как текущий миг, и как будущее, которое статично и вечно, так как реально Времени нет.

Страх носителя духовной сущности, то есть тела человека, в своем принципе физический, но не духовный. Если бы можно было оборвать свою жизнь простым нажатием какой–то умственной кнопки, некоторая часть людей рано или поздно воспользовались бы этим. И это право личности. Но принцип теизма к страху физическому прибавляет страх духовный, пытаясь влиять на бессмертную сущность человека, то есть на душу, используя духовные принципы, выработанные физическими людьми, которые ничем не отличаются от всех людей вообще, а поэтому констатируется духовное насилие над принципом человека, то есть над его бессмертной сутью.

Лишь остановив влияние на сознание всех без исключения авторитетов, мыслящая часть людей может полностью понять, что они представляют собой, и что есть их будущее, как и прошлое. То есть условие духовной свободы является условием осознания бессмертия. Что никаким образом не соответствует принципам теизма и использования рабства людей идеей существования бога. Более того, идея бога полностью парализует способность человека, принявшего её, жить полностью счастливо, без оглядки на бога и без страха в том отрезке вечной существующей статики феномена реальности, где есть подобная идея.

Единственная настоящая человеческая ценность текущего мгновения, то есть вечности, это осознание что такое душа. На это предположительно может ответить лишь тот, кто задает подобный вопрос. Это главное понятие, которое тысячелетиями пытаются блокировать психические установки, преследующие единственную цель – убить самосознание, то есть человеческую бессмертную душу, которое освобождает сущность личности и дает ей свободу выбора себя во всем.

Необходимо добавить, что все моральные аспекты, проявляемые человеческим телом–носителем относительно биологических контактов с подобными носителями, основано на командах управления, подаваемых духовной сущностью, которая неизменяема, так как вечна и, следовательно, не может быть корректируема воздействием извне.

Другими словами, Зло, как Добро, и как их пропорциональные смеси различных соотношений, не подвержены изменениям в действительной статике феномена реальности, что предполагается секулярным, то есть бытовым, взглядом на смысл существования идеи бога и оправдывает её.

Невозможно волевым усилием стать «добрее» или «злее».

Несомненное преобладание приоритета духовной сущности над интеллектуальной несомненна, так как первая является вечной, а вторая лишь частью физиологии, поэтому критерий оценки понятия человечности лежит не в интеллекте, а в плоскости Добро–Зло.

Лишь очень малая часть умов может понять действительность высказанных положений, но почувствовать душой, то есть своей настоящей и бесценной сутью, в той или иной мере в состоянии каждый.


— Не успевают, — заключил писатель. — Не успевают почувствовать, что к чему. И это к счастью. — Втянул атмосферу мундштука. Добавил: — Паркер просто молода. И не сознаёт, сколь стремительно всё движется. А движется всё действительно просто стремительно. Поэтому, бог нужен. Тому, у кого нет себя. У Паркер есть она и ей бог не нужен. Но таких как Кристина немного, и они сами боги. Остальным без бога в петлю. Что и происходит повсеместно. Тоже неплохо. Но неэстетично.
— Чего это вы? — недоуменно вопросил представитель. — Какая ещё петля?
— Знаете, — сказал небритый блондин, — наркоманы не такие уж дураки. Если успевают сделать «золотой укол» и не превратиться в полное дерьмо. Человек рождён для счастья. Человек рождён для эндорфинов. Кто не в состоянии получить их естественным путём, по технически–бытовым причинам, вынужден существовать как собака, нет, как насекомое, но — как насекомое, которое имеет мозги, и познало сравнение из теории счастья и своего детства. Эндорфин это и есть настоящий бог. А к богу идут любыми путями. Героин не хуже политической деятельности, или игры в рулетку с бесконечным запасом актива. Так что, по–настоящему, наркомания это самая настоящая религия, после безвозмездной научной деятельности сумасшедших гениев, у которых эндорфин вырабатывается на основе мыслительной деятельности, адептов политической карьеры, где жажда власти и её теоретическое–практическое воплощение дает в достатке эту божественную субстанцию, и любителей затяжных прыжков без парашюта.
— Любопытно… — вставил наблюдатель.
— Конечно, — продолжил небритый, — наркоман сдыхает как пёс, если дотянет до этого. Но политик, удалённый от своей деятельности, сдыхает при жизни, что несопоставимо страшней смерти. Остальные, которых тьма тьмущая, уходят от реальности любыми путями, какими только могут. Но в итоге, к заключительному аккорду подползает несчастное измученное животное. Такая вот теория религии.
— Мрачно, — сказал собеседник. — Это не в стиле Паркер. Но я начинаю догадываться, зачем она вам нужна.

фрагмент романа "мышеловка на Эвересте"