Чухоня

С настоящим, живым, но не очень жизнерадостным барабашкой я познакомился в пив-баре «Норд-ост». Собственно, пив-бар этот только назывался пив-баром, а по сути был заурядной, ничем не примечательной забегаловкой, где исторически по утрам собирались небритые «синяки», а к обеду уже бились традиционно морды и решались проблемы, по глобальности превосходящие что угодно. Сливки общества сюда не заглядывали, участковый обходил стороной, но нормальные люди иногда появлялись, рискуя нарваться на пародию бытового рэкета и алкогольный разбой в извращённой форме. Не часто, но бывал здесь и я. Благо, ширина плеч и бешеная решимость внешнего вида позволяли сохранять суверенность даже в условиях тотального отупения.

Вот и в этот раз я транжирил случайный заработок, для начала взяв полдюжины пива, местную воблу и солёных хрустиков, которые здесь всучались в нагрузку любому, у кого в карманах что-то шуршало. Я отвоевал себе часть немытого столика, приготовил рыбу и уже слегка пригубил, но тут в пивнушку вошло невзрачное создание, решительно подошло ко мне и залпом выпило одну шестую того, чем я хотел порадовать почему-то только себя. Странно, но эта наглость не возмутила меня ни капельки. Я молча пододвинул агрессору ещё одну кружку и протянул маслянистый воблий хребет.

- Спасибо! – поблагодарил наглец.
- Александр, писатель, – представился я.
- Чухоня, барабашка, – последовало ответное представление.

Почему-то в эту глупость поверилось сразу.

- Как сам-то? – спросил я его, интуитивно понимая, что барабашке необходимо кому-то выговориться.
- Хреново! – хмуро ответил он, – Понимаешь, мне что нужно – пошуметь чуток, погреметь в ночи, пошвырять мелочевку быта. Я на большое хулиганство природой не закодирован, а это мне и на роду писано, и по штатному расписанию предусмотрено. Ты писатель, ты меня обязан понять!
- Ещё бы! – согласился я.
- Понимаешь, – продолжал исповедоваться Чухоня, - я себя от Ивана Грозного помню. Мы долго живём. Так тогда народ малограмотный был, но относился к нам с уважением. Да и в другие времена препятствий нам не чинили, а сейчас, хрен знает, что за жизнь пошла, хоть в петлю лезь!
- Кончай ерунду пороть! – прикрикнул я на Чухоню.
- Извини, дружище! Это я для примера про петлю ляпнул. Для образа. Нет, ты только представь себе, народ сегодня настолько взвинчен, что и погремушкой не громыхни – как что, так сразу пулять в тебя начинают. В меня на этой недели семь раз стреляли и один раз гранатами закидали. Ну, блин! А нас, барабашек, и так осталось меньше положенного. Либерашек, демокрашек и коммуняшек девать некуда, а нас – раз-два и обчёлся. А в этом городе, прикинь, я вообще один. Это на такой-то жилой массив! Да если меня на душу населения разделить, то и по атому от Чухони не всем достанется. А атом, хоть и есть могучая сила в ядерной энергетике, но сам по себе он даже чайной ложки с места не сдвинет.
- Да где хоть ты, Чухоня, этой белиберды нахватался? – спросил я его.
- Какой такой? – не понял меня сопивник.
- Ну: про либерашек там, про могущество атома…
- Не в пустыне Гоби живу, от вас же и нахватался. Телевизор теперь не роскошь, а информационно-оглупительный аппарат!
- Сам придумал?
- Ты подсказал! – психанул вдруг Чухоня и одним мимолётным взглядом смахнул на пол непочатые кружки с пивом.
- Эй, ты! Урода ушастая! Харе нам из пив-бара помойку строить! - зашумела на барабашку местная крутизна.
- Извини, погорячился! – остыл Чухоня, – нервишки ни к чёрту стали, без сцепления завожусь!
- Ещё пивка? – принял я мировую.
- Да ну его к ляду! – отказался Чухоня, – Мне и еда, и питьё не нужны. Мне за жизнь бы с кем поталдычить. А подойди я к тебе на улице, ты б меня моментом отбрил. Ой, только не надо говорить мне обратное! Ладно, спасибо за угощение! Счастливо оставаться, а я пошёл барабашить.

Чухоня ушёл, а я подошёл к буфетчице тёте Клаве. Была она прилично моложе меня, но давно уже числилась в тётях Клавах, так как обладала на этом участке жизни неограниченной властью для очень многих людей.

- Тётя Клава, расскажи мне что-нибудь про Чухоню!
- Да что про него рассказывать? Барабашка как барабашка. Конечно, если его отмыть, обуть, приодеть, то с таким и под венец отправиться не позор! Правда, я не знаю, какие возможности у него в плане секса. А вашу жену, случайно, как зовут?

Обычно тётя Клава ко всем обращалась на «ты», но в моменты интимных наездов, она автоматически становилась культурной.

- Мою жену, случайно, зовут Венерой Милосской, – без риска быть уличённым во лжи, ответил я тёте Клаве, которая интересовала меня гораздо меньше, чем барабашка.