Друг поневоле

                В ЛИФТЕ
        Очередь на кассе шла быстро, если очередью считать двух человек, тоже притащившихся в универсам в этот ранний субботний час. Как будто нельзя потерпеть со жратвой до 11-ти – 12-ти и в кои-то веки поспать по-людски в свой законный выходной. У Андрея-то совсем другая ситуация. Он здесь недоспавший с продуктами топчется – на пикник собирается, на дачу к друзьям, а это причина уважительная. На кассе под сканером пропищали 3 кг мяса – это на шашлычок, понятное дело, палка колбасятины – это пожевать, пока шашлычок доходит в маринаде до нужной жарочной кондиции; от вчерашнего вряд ли что осталось, ребята уже с пятницы зависают; сырок, чуток сосисок, консервины какие-то – это в придачу к колбасятине, для культурного закусывания употребляемых на природе увеселительных напитков, пропищавших следом: водочки пару бутыльков, да коньячишки тоже пара. К коньячишке конфеты в коробке и шоколадина. Леха говорил, что часам к трем бабенки какие-то должны подгрести. Шампани надо было взять… А, ладно, подумал Андрюха, коньячком разойдутся, конфетку зажуют, нормалек все будет, культурно. Опять же, знаем мы эти манеры! Сначала на винишко мордочку кривят – “Мартини” им, видите ли, подавай, а через два часа беленькую на брудершафт садят в таком темпе, что у тебя уже мозг отслаивается начинает, а им хоть бы хны! Веселятся, знай себе, хохочут, оттягиваются уже без комплексов. Наверное, “Мартишок” – эдакое романтическое начало, а может повод или просто желание… начать в кои-то веки культурно, не с банальности. Ее, этой банальности, под конец мероприятий и так, как правило, предостаточно. Ладно, сами там уже как-нибудь разберутся кому-что есть, кому-что пить, не маленькие, “кто-что схватил – то и смолотил”! В конце-концов не с пустыми руками еду. Андрюха укладывал в полиэтиленовые мешки продукты, проигрывая в голове песенку “Кто ходит в гости по утрам…”. Выйдя из магазина, он направился к машине, стоявшей неподалеку под окнами дома. Удобно, конечно, когда лабаз рядом, кряхтя, думал Андрей, держа оба тяжелых пакета в одной руке, а другой - шаря в кармане ветровки в поисках ключей.
- Ну, и куда вы там, сучата, залезли, - в сердцах выругался он, изучив на ощупь содержимое кармана.
Резко переложив пакеты в другую руку, Андрей начал барахтаться в другом кармане. Кроме старой липкой лежалой конфетины там ничего не обнаружилось. Окончательно потеряв терпение, он смачно выругался и, поставив пакеты на багажник машины, повторил досмотр карманов с пристрастием, как говорится. Ветровка при повторном обыске ничего не явила, звякнувшая в брюках связка домашних ключей ничего общего с автомобильными не имела, кроме, соответственно, сути и названия.
- Етит-твою, вот ведь роздолбень! - Андрей сгреб пакеты с багажника и зло пошагал к подъезду.
Поднявшись на лифте на 7-й этаж, он зашел в квартиру, взял с полки мирно спавшие на своем привычном месте ключи, сунул их в ветровку и, закрыв квартиру, вышел на лифтовую площадку. Лифт, на котором он приехал уже кто-то вызвал, тогда Андрей нажал и вторую кнопку. Натужно дребезжа, звеня и брякая чем-то по тяжелой и, кажется, очень извилистой и тернистой дороге быстрее подъехал второй лифт.
От поездки на нем у Андрея всякий раз возникали впечатления, сходные с ощущениями, появившимися во время наадреналиненного до краев катания на американской горке в городском парке аттракционов. Горка эта была собрана нашими умельцами под лейтмотивом песни “я тебя слепила из того, что было”. Все детали конструкции подозрительно гремели, элементы рельсин скрипели и повизгивали, а главное – все ходило ходуном, стремясь выскочить из пазов и зацеплений во что бы-то ни стало, словно у горе-сборщиков представления о монтаже подобных конструкций были весьма общие и не выходили за рамки знаний о существовании конструктора типа “ЛЕГО”, а болты и сварка – вообще понятия совсем мифического характера.
Андрей вошел в лифт, заботливо оформленный нескучными фресками из ночной семейной жизни и душевными фрагментами из сборника изысканных фразеологических откровений, что красуются обычно в районе забора, нажал кнопку “1” и мысленно, в шутку пожелал сам себе доехать до низу “живеньким и целеньким”. Двери бодро схлопнулись, расписная кабинка напряглась и привычно, по-деловому погрохотала вниз. Но, проехав пару этажей, лифт крякнул, остановился и открыл двери, кто-то вызвал, наверное. Да, так и было, действительно, пятый этаж. Но никто входить не собирался. Не успел Андрей снова нажать кнопку, как в дверном проеме лифта показалась морда здоровенного ротвейлера по кличке Беккер - этого придурка Белякова собака! Ротвейлер без намордника деловито зашел в лифт и выжидающим взглядом посмотрел на Андрея. А Андрюха и так-то к собакам не очень, а тут еще и жлыга такая с зубами как капканы вставные, жуть! Да еще и дурной, как хозяин. Два сапога-пара. Тот-то пьет теперь все время, ему вообще все до фени! Еще и бывший таможенник! Как таких в таможню берут?! Видно, если совсем до фанатизма, все же пинка дают.
        …Его крокодил сам по себе гуляет не пойми где. И как еще никому ничего основательно не отгрыз? Беккер, не моргая, изучал Андрея. Тот в свою очередь, боясь лишний раз шевелиться, продумывал стратегию мирного исхода дела в сложной явно проигрышной ситуации… А все из-за этих гадских ключей, нервничал Андрей, выйду, этот за мной увязаться может, пол моего зада моментом отгрызет и не икнет, наверное! Оправдывайся после, доказывай, что задница на месте была… Ладно, как-нибудь до первого вместе доедем, а там уж этот Бургер или Беккер, как там тебя, гулянку почуяв, сам на улицу рванет! Андрей, сам себе в очередной раз пожелав удачи, здоровья и чего там еще желают в подобных ситуациях (главное,  искренне хотелось дожить хотя бы до вечера), нажал кнопку “1”. Лифт грохнул дверьми, истово с потугой дернулся вниз и встал. Внутри у Андрея начало холодеть. Причем, откуда он, холод шел было непонятно, казалось, он арктической водой разливался по телу, остро покалывая все изнутри. Андрей шумно и беспокойно вздохнул. Ротвейлер с интересом, словно выжидая, наблюдал за ним, слегка перетаптываясь на месте в ожидании, наверное, скорого свидания с любимой стеной на выходе из парадной, со сдувшимся колесом навечно припаркованного, медленно, но верно изгнивающего на корню “Москвича” и с раскидистой сиренью, возле которой шло бессрочное соревнование с ризеншнауцером Унтером из соседнего дома – кто выше отметится. Свидание со свободой для Беккера объективно откладывалось на неопределенный срок. Он, чувствуя это районом так называемой пятой точки, которая, может быть на улицу стремилась больше его, нетерпеливо повел носом и, явно нервничая, уверенно придвинулся к Андрею…
Андрей, заподозрив, что данный ротвейлер не так глуп, как хочет казаться (дураком по жизни идти, конечно, легче – это понимают даже животные), и может запросто, по роковой ошибке заподозрить неладное и принять внезапную остановку лифта за заранее спланированную ни больше не меньше диверсию со стороны самонадеянного двуногого, в отчаянии подумал, ну все, отъездился! Андрею же в этот момент как неспециалисту и полному дилетанту в собачьей мимике, в беспокойных широко открытых глазах откровенно нервничающей собаки читалось: это заводка или по неопытности?!
        Две минуты, превратившиеся в ужасные пугающие неизвестностью длиннющие сто двадцать секунд, в тягостное ожидание ничего хорошего не сулящей неизвестности для одного, для второго положили конец всяческому терпению и, по-хозяйски подняв ногу, Беккер, не особо стесняясь определенной тесноты, солидно надул на стенку лифта. Растекшаяся лужа медленно и осторожно, как вражеский лазутчик уверенно заползала под левый ботинок Андрея. Ротвейлер же, оценив неторопливость течения жидкости, тоже стал заметно спокойнее и, пошевелив носом, по-свойски ткнулся в полиэтиленовый пакет. Да, тот самый, один из двух с содержимым для пикника. Причем тот, что с горячительным Беккера интересовал постольку-постольку, чисто в порядке ознакомительном, в общем, гораздо меньше, чем тот, который со съестными припасами. Поводив носом у первого пакета с запечатанным “зеленым змием”, разочарованная собака быстро переключилась на второй. Отъявленный трезвенник, почти восхищенно подумал Андрей, вполне мог бы послужить примером для своего вечно ужратого Белякова. Тот бы сейчас дурака не валял, не нюхая, нужный пакет бы определил, даже, наверное, и вслепую. У каждого своя специализация. В этот момент Беккер определился с выбором, его нос беспардонно въехал в благоухающий сосисочными ароматами пакет и зубастая пасть без лишних церемоний начала, аккуратно шурша, прибирать содержимое. Короче, насчет “хорошего примера” и “хороших манер” в частности, ощущался явный перебор, ибо Беккер действовал настолько уверенно и напористо, что не оставалось никаких сомнений касательно его и Белякова: они братья по разуму, тот старший брат, этот – брат меньший. И методика работы с чужим добром у ротвейлера была абсолютно идентична беляковским профессиональным навыкам настоящего российского таможенника. А все-таки интересно, за что уволили эту свинью-Белякова, за пьяночку или за несоответствие, задал самому себе вопрос Андрей, взглядом провожая в добрый путь исчезающий вслед за сыром “сосисочный паровозик”. Вот гадство какое, сердился Андрей, как нарочно сосиски в съедобной чешуе, в пластике, глядишь, только половина бы усвоилась. Хотя, как знать… Беккер, словно назло выкатив носом консервины из мешка, направил их по лужице в угол лифта, после чего просто-таки по варварски надгрыз со всех сторон колбасу и принялся за мясо. Можно было подумать, что полиэтилен, в котором лежал несостоявшийся шашлык, тоже был съедобным – с таким аппетитом ротвейлер уплетал мясцо, сдобренное пластиком, хотя, надо думать, возле помойки его луженый желудок и не такое видывал…
        Остановившись где-то на трех четвертых “шашлычного блюда” (может целлофан слишком сытный, может мясо оказалось жирновато), Беккер то ли рыгнув, то ли икнув, сдал назад в сухой угол, сел и усталым воистину дружеским взглядом, полным благодарности и широкого душевного расположения, уставился на Андрея. Изысканная трапеза, казалось, продолжалась минуты три, не больше. Успокоившийся Андрей, выйдя из оцепенения, не отрываясь, смотрел на “поле боя”, где до неузнаваемости был истерзан и почти уничтожен основной “пикниковый ингредиент”. И лишь нечаянно задетая кроссовком, во втором пакете ободряюще звякнула непочатая “тяжелая артиллерия”.
- Ну и собака ты, Беляков! – Сказал вслух изрядно осмелевший Андрей и уже без всякого опасения, протянув руку, начал отчаянно давить на все кнопки без разбору. Эффекта – ноль и рука с надеждой задержалась на кнопке “Вызов”. Слову “Собака”, произнесенному Андреем, очень обрадовался смекалистый Беккер. Посчитав, что обращение безусловно адресовано ему, он заерзал и, нежно глядя в глаза “кормильцу”, снова чуть подался вперед, тихо заскулил и услужливо подвинул голову, мол, ежели, Уважаемый, еще и загривок погладить соизволите, – то тогда уж совсем предела благодарности не будет!
        В этот момент в лифтовом динамике хрюкнуло и недовольный, заспанный женский голос произнес:
- Говорить будете?! Слушаю!
Андрей не теряясь, быстро сообщил адрес, по которому он в это раннее субботнее летнее утро кукует вместе c другом человека неимоверно прожорливой породы, а также свое пожелание увидеть дежурного ремонтника как можно быстрее, так как сей упомянутый друг человека, причем чужой, причем очень похожий на мохнатого чернявого крокодила, сытым будет не вечно…
        Прозвучавшая ответ неожиданно бодрая и энергично-короткая фраза:
- Ладно. Поняла. Ждите! – звучала в контексте сложившейся ситуации как:
“Держись, парень, до последнего, помощь уже близка!”
Надо будет с этого козла Белякова денег за собачий пикник по любому состричь, да еще за моральный ущерб морду лица подрехтовать ему заодно, в воспитательных целях… Но это, опять же, когда собачки рядом не окажется, размышлял о гипотетических компенсациях приободрившийся Андрей. Хотя касательно рехтовки морды – это более реально, нежели денежная компенсация. Да, не выйдет, пожалуй, из воспитательной работы ничего такого воспитательно-поучительного, ибо застать Белякова трезвым – шанс, как машину в лотерею выиграть. А в пьяном виде он русский язык понимать уже отказывается наотрез, а говорить – тем паче. Некогда ему по мелочам размениваться и разговоры разговаривать, у него другие, понимаешь ли, жизненные интересы.
        Внезапно что-то заурчало. Потом еще. Отвлекшийся Андрей скосил взгляд на собаку. Беккер явно занервничал, но не от внимания со стороны двуногого, а от чего-то другого, чуть повернувшись, он сквозь узкую щель между дверьми потянул носом гулявший в шахте воздух. Буквально через полминуты в животе у Беккера начало бурлить уже громко и теперь почти без перерыва. Он встал и суетливо стал перетаптываться, не отрывая нос от дверей. Почуяв неладное, Андрей тешил себя надеждой (а надежда это в условиях замкнутого пространства на вес золота), что пищеварение собаки, как представителя млекопитающих, в значительной степени отличалось от прямокишечной скорострельной системы птиц. То, что Беккер не был птицей, позволяло предположить, что поющие и булькающие звуки трудящегося кишечника – всего лишь музыкальное сопровождение процесса переваривания, а вовсе не звуки, сопровождающие тот, другой процесс…
        Надежда, говорят, - штука хорошая, а что в ней особенно здорово - умирает последней! Сейчас на глазах Андрея она умирала благодаря прожорливости и беспринципности вставшего в многообещающую позу ротвейлера, умирала со скоростью, прямо пропорциональной скорости переваривания. Повисли тяжелые секунды ожидания, Беккер, не поворачиваясь, сосредоточился, после чего быстро и профессионально обработал центр лифта, где уже который год красовался не очень глубокий кратер, вытертый в линолеуме нетерпеливыми ногами нервозно пританцовывающих пассажиров. Те, в свою очередь, беспокоились неспроста, с замиранием сердца прослушивая во время вертикального перемещения коллекцию экстремальных звуков, которые сопровождали это средство движения повышенной опасности. К счастью или нет, но сейчас и опасность, и звуки, исходящие от кабины, отсутствовали по причине, собственно, ее поломки, да и было уже не до звуков… Возникла проблема иного характера. Кучно прикрытый кратер линолеума издавал такое амбре, что горло перехватывало, и воздух туда (если это можно назвать воздухом) идти в требуемом объеме ну никак не хотел, только глаза слезятся – и все! Чуя погибель, Андрей одновременно с обидой и с вызовом в голосе громко произнес:
- Никакой на хрен ты не Беккер! Ты Ганс! Фашик самый что ни на есть натуральный! В газовой камере меня изничтожить хочешь, значит!?
        …Где-то снизу послышался удар чем-то металлическим по двери лифта и нахальный голос развязно спросил:
- На каком, едрен батон, отдыхает вредитель, которому не спится, а приспичило в субботнюю рань лифты ломать?!
- Для того, чтобы эта рухлядь встала намертво, не обязательно к ней прикасаться, а на ходу прикасаться – себе дороже! – На последнем издыхании проорал в направлении низа Андрей.
- Ладно, принимается, - заорал голос снизу, - на каком этаже прилип-то?
- Где-то в районе пятого!
- Понял, сейчас буду.
        Беккер, нутром чуя скорую свободу, навострил уши и радостно заскулил. Как вылезал из кабины лифта с уцелевшим пакетом, у ошалевшего Андрея от радости и нереально расчудесного микроклимата лифтовой площадки особо не отложилось. Зато хорошо помнилось, как отпрянувший от неожиданности в сторону механик, увидевший вываливающегося на него из дверей ротвейлера, сказал: “Ого!”. И после легкого замешательства, поведя носом и чуть заглянув внутрь, добавил: “Ну и вонища тут у вас, я доложу! Трапезничали, я смотрю! ...И не только”.
- Да уж, было дело, - будто соглашаясь, процедил Андрей, с укоризной глядя на дружелюбно настроенного Беккера. Глаза собаки словно вопрошали, ну что, дружище, теперь-то уже гулять идем?
        Андрей, прикинув, что второго такого катания он сегодня не перенесет, отдернул руку от кнопки вызова второго лифта и, бросив короткое “Спасибо”, широко шагнул к открытой двери, ведущей на балкон и лестничную клетку. Лучше пешкарем, береженого Бог бережет! Он быстро топотал вниз, мелко дребезжа содержимым пакета, ловко прыгая то через одну, то через две ступеньки. Вслед ему, блестя радостными глазами, суетливо цокая когтями по бетону лестницы, несся довольный Беккер, искренне благодарный новому другу за обильную кормежку и за придуманную “на лету” игру в догонялки.

                2011г.

Контакт с автором: veselkovsky@mail.ru ; также сюда можно прислать свои отзывы и впечатления от прочитанного